Дон Хуан (Кастанеда)
***
Ещё зимой пускали на орбиту белых крыс. Я крыс не видел, зато гражданских понаехало, у нас даже обед из-за них задержали.
Вообще вторая моя зима здесь более суровая, чем первая. Однажды смотрю на градуснике минус 55. На завтрак идти как раз надо.
Командую: уши у шапок распустить. Строимся у казармы уже на ходу, некогда соблюдать порядки. Говорю: - Следить друг за другом! Это на предмет побеления носов и щёк, если что, то сразу тереть.
В казарме тепло, а в столовой около нуля. Комок каши в кастрюле хоть ножом режь. Ну тёпленького чаю попили с бутербродом и назад. В обед уже теплее было, но всё равно холодно.
Выходим на обед, взглянул на небушко, а на небе три солнца над лесом висят, белые такие. В центре солнышко побольше, а по бокам поменьше. Я только один раз такое видел: в детстве в Глотовке. Говорю бойцам: - Посмотрите на небо! Три солнца! Они идут под ноги смотрят, головы подняли и кажется не удивились даже.
Самоволка. Это когда солдат сбегает из части, чтобы насладиться свободой, относительной конечно. Есть ещё такая форма, за хорошее поведение солдата отпускают в увольнение. Это когда есть куда отпускать.
У нас увольнений не было, а вот самоволки были. Не у меня в отделении, хотя Малинин бы был не против, просто не нашлось подходящего спутника. Так думаю.
Самоволки случались у заправщиков и только зимой. У них консервы. Даже, говорят была лыжня в село в 18-ти километров от части. Там была самогонка и несколько доступных женщин. Говорят не сильно привлекательных, но всё же.
Местные жители вовсе не красавцы. Одного видел осенью. Дошёл на лодке до нашего мостика через реку. Небольшого росточка, беззубый, улыбочка на одной стороне лица, в фуфайке защитного цвета. Лодкой управлял с помощью шеста, речка то небольшая.
Вот этой зимой трое бойцов остались на лыжне. Зима больно холодная. Пьяные шли уже из села. Стали замерзать. Решили согреться и развести костёр.
Да чтобы зимой, в трескучий мороз, развести костёр нужно умение. Даже дров для костра добыть сложно. Надо сойти с тропы, а там проваливаешься по грудь в снег. Да ещё всё в кромешной темноте.
Разжигали костёр с помощью своих солдатских документов и спичек. Только дальше гореть было нечему.
На утренней поверке обнаружилось отсутствие трёх бойцов. Стали выяснять, в самоволке они оказались. Нашли их замёрзшие трупы на полпути к селу, на лыжне, рядом с импровизированным костерком.
Был случай зимой ещё. Дежурил я в восьмиграннике. Первый и последний раз. Не понял — зачем, не было больше таких дежурств. И главное — ночью. Дверь запирается и так никто сюда не залезет.
На улице было не так холодно, а в восьмиграннике даже теплее, но всё-таки ниже нуля. Я в комбинезоне конечно, без оружия. Сначала жутковато было, освещение там аварийное только включено, тусклое такое.
Восьмигранник собственно небольшой, мебели там нет от слова совсем, кроме железного ящика 50 на 70 сантиметров и высотой около метра, закрытого на замок. Так что, чёртик оттуда не выскочит. Ещё железная входная дверь, её я тоже закрыл на засов.
Хожу, хожу, холодно становится. Отожмусь от ящика, поприседаю и дальше хожу. Устану, посижу на ящике — опять холодно, пошёл дальше бродить. Спать жутко захотелось, да на бетонном полу замёрзнуть могу, это я хорошо понимаю ещё с учебки опыт такой имею.
Додумался, залез на железный ящик, скрючился и заснул, наверное на несколько мгновений. Да как навернусь оттуда. Слишком мал ящик для спанья.
После этого сон прошёл, а через некоторое время пришёл майор за мной. Начальник команды. Он даже не спрашивал что да как. Идём, значит по подземелью, заходим в какую-то каморку. Ключ у него был от замка, достаёт с полки кружку с какой-то жидкостью, говорит: - Пей! И мне подаёт. - Не хочу!
Думал это вода холодная, а я и так продрог. Он говорит: - Пей, спирт это. У меня в голове много чего пронеслось за мгновение. И всякие вопросы: - Зачем, да почему? На которые не было ответов. И благодарность: - Вот старший по званию предлагает выпить спирту, что категорически не положено. И соображения всяческие: - Что мол просто так, без закуски не будет никакого удовольствия.
В общем отказался я окончательно от этого странного предложения. А майор за всю дорогу до казармы ни слова больше не сказал. Что это было?
Ближе к весне нас снова перевели в свою казарму. День прибавляется, становится веселее.
Солнышко заметно пригревает, снег стал плотнее и на лыжах кататься стало веселее.
Однажды я забрался в небольшой овражек, где не было ни малейшего ветерка, разделся до пояса и думаю: - Щас позагораю! Не получилось. Холодно всё-таки, не в горах на юге.
Начались пуски. Однажды Петя Гулев отмочил номер на испытаниях стартового оборудования. Эти испытания проводятся перед приездом самой ракеты на старт. Другие отделения и расчёты возятся в шахте. Для этого там монтируется нечто типа строительных лесов. Там, на этих лесах они и трудятся.
До прихода ракеты надо проверить срабатывание электропневмоклапанов стартового оборудования. Есть у нас система сдува огня двигателей ракеты, пока её хвост находится в шахте. 400 атмосфер.
При проверке — задвижка закрыта, открывается только электропневмоклапан. Я на пульте его открываю, Петя у задвижки должен сторожить: как бы её кто не открыл и заодно проконтролировать давление. А Петям сам начинает открывать задвижку.
В шахте задуло. В эфире переполох. Я ничего не понимаю, бегу к ресиверной. Картина маслом: малосильный Петя с трудом пытается провернуть тугую задвижку и видимо часть уже открыл. Оттолкиваю Петю, закрываю задвижку. Даже выматерился.
Если бы Петя был посильнее, много народу бы пострадало.
Сделал для себя открытие, иголки лиственниц можно есть. Ярко-зелёные, мягкие ещё - они легко жуются и на вкус приятно-кисленькие. А на территории части лиственниц полно.
***