Уровень развития позволил мастерам этой цивилизации расшифровать записи в Огне условий. И они с величайшим для себя огорчением, мягко говоря, узнали, что дальнейшее их развитие возможно только в форме Человека.
Все силы они свои бросили на то, чтобы разобраться, как это и что это. Пытались найти компетентных стрелочников, способных направить их по верному пути, но всё тщетно, ибо не хватало им сингулярности осознания. Не была она наработана. Но однажды проявился у них Индикт Знаков, скользнувший в пространстве, и всё изменилось, вернее, появилась возможность всё изменить. Дальше историю будем писать вместе.
По всем признакам, ваша основная ошибка – в видении формы, как таковой. Что ж, давайте разбираться. Скажи-ка, Агафья, есть ли какое отличие между словами сформироваться и оформиться? А если есть, то на каком уровне восприятия это проявляется?
Трансформация сознания
– Теперь понятно, почему формальность и избитость форм, излишний формализм меня гнетут. Оформить внешне всё труда не составляет тут.
– Выходит, форма есть обитель функций, сил и качеств, которыми возможен сам процесс глубинно формируемых условий сознания иного бытия? Но как? Не понимаю я! Хотя согласна, что возможно это. И если надо, то готова проявить усердие в познании сего, – прозвучало два голоса, и две сферки перестали метаться, слились и проявили Агафью.
Ей было важно иметь возможность смотреть в глаза Эмилю и видеть его реакцию. Но вместо этого она встретилась взглядом со смотрителем, который был явно не согласен с ней.
– Бесформенное существо, и ты туда же! Что толку от фантазий всех твоих? Чтобы доверить форму каждому носить?! Чтоб каждый говорил: «Я – человек»? И чтоб размеры одинаковые даже? И чтобы смахивать не позволялось их? Как исправлять тогда, позвольте мне спросить? Нет, с этим я не соглашусь вовек, – смотритель надулся и позеленел.
Было явно видно, что он по накоплениям или содержанию еще далеко не человек. Лишь форма удерживала его в определенных рамках.
– Рамин, тебе ли пыжиться? Ты сколько в этой форме? Каких-нибудь лет пять или, быть может, шесть? Ты сам не можешь что-то сделать без инструкций и требуешь того же от других, – остановил его Эмиль. – Кстати, ведь инструкции – это простые правила. А если их поднять до уровня методик или формул, они обретут иной уровень жизни. Повторим попытку, но начнешь теперь ты. Сформулируй, пожалуйста, свою задачу по строительству, облеки ее в понятную форму.
Смотритель не спешил с ответом. Мало того, что человеческая форма его стесняла, необходимость соблюдать инструкции, выданные Логосом для работы в этой экспериментальной зоне, ограничивали, мало того, что сфероподобная, несметаемая появилась и всё время мешает работать со стрелочниками на вверенном ему объекте, так еще и этот со своей полусферой и непонятными полномочиями выявился.
В инструкции было четко сказано: проверять соискателей на компетентность, но в ней ничего не говорилось по поводу проверок его самого. Он бы на такое не согласился. Задача казалась неразрешимой. Выбраться бы отсюда. Заодно и всех свидетелей этого ляпсуса развеять. Стоп, но тогда получается, что всё правда, а если так, то лучше попытаться что-то ответить. Как бы чего не вышло. Но тогда он как бы уже и не самый главный в зоне. Смотритель покраснел.
– Что, трудною задача оказалась? – улыбнулся Эмиль, – могу сделать перерыв, покопаешься в своих инструкциях, наберешь за обе щеки важности и придешь тут махать руками, но если ошибешься, упадешь на самое дно. И все остальные будут на тебе висеть всё это время – тяжеловато ходить будет.
– Да, пожалуй, прерваться придется. Надо указания дать на объекте, как бы чего не упустили. А эти и так за мной числятся, так что не велика разница. Рамину надо подправить свои рамки, – пробовал шутить смотритель, оправляясь от шока, а сам думал: еще посмотрим, кто кого сметет.
Эмиль всё понимал, но и ему самому надо было подготовиться. Уловив расстроенный взгляд Агафьи, он добавил, обращаясь к смотрителю:
– Бесформенное существо, как ты выразился, остается здесь, а все остальные свободны. Я призову, когда надо будет, – и убрал купол полусферы.
Смотритель и вся его братия мгновенно исчезли. Осталась одна Агафья. Она смотрела на Эмиля и пыталась понять, что происходит.
– Эмильджин, ты ли это, или мне всё снится? Ты бросил вызов смотрителю? Или это такая форма защиты? Ты напомнил мне то время, когда я только начинала проходить обучение у своей Владычицы. Ты действительно имеешь полномочия, или ты совсем из другого мира?
– Столько много вопросов! Я собираюсь вас покинуть на время. Хочешь взглянуть на мой мир? Если получится.
– Я попробую, Эмильджин, – улыбнулась Агафья, затем преобразилась в плотную, но прозрачную сферку, скомпактифицировалась в сияющую точку и, метнувшись к Эмилю, через мгновение затрепетала у него в груди.
Эмиль посмотрел на будку стрелочника, на молокообразное густое небо и растворился в пространстве, но на сингулярном переходе был остановлен опытными стражниками и доставлен в карантин Сингулярной службы. Прикованный непреодолимой силой к отведенной для этого точке пространства, он был вывернут наизнанку и просканирован.
«На пятом горизонте обнаружен инородный объект. Предлагаем сделать отторжение», – прозвучала в голове ожидаемая фраза.
«Этот рабочий инструмент, имеющий элемент сознания для проведения трансформных преобразований согласно специальному заданию, взят мною с целью сохранения и усовершенствования. Достаточно поставить карантинную печать», – так же мысленно произнес Эмиль, и сердце его завибрировало.
«Добро дано на десять земных суток без права выноса объекта из карантинного помещения. По истечении срока подлежит депортации или рассеянию на бессознательные элементы», – удерживающая сила отключилась, и пришло ощущение пустоты. Эмиль впервые нес в себе сингулярную печать…
… Пустота на всех уровнях начала заполняться привычными огнеобразами, и мир постепенно проявился. Вернее, Эмиль проявился за столом в специальной рабочей комнате. Рядом на диване уже сидела Агафья.
– Я так поняла: ты не собираешься возвращаться, Эмильджин, а меня могут рассеять? – последовал ее вопрос.
– Нет, всё не так. Мы вернемся вместе, и, к тому же, у нас есть достаточно времени, чтобы ты могла ознакомиться с моим миром.
– А как же печать и запрет? – удивилась Ага.
– Это всего лишь небольшие формальности. Ведь ты можешь легко разделяться. Главное, чтобы в этой комнате оставалась всегда большая твоя часть. Но сначала я должен посоветоваться кое с кем, а ты пока побудешь одна.
– Так и советуйся прямо здесь, я не хочу оставаться сама, – вдруг закапризничала Ага.
– Неужели наше пространство так пронизано этим свойством иньского начала, что ты решила им воспользоваться? – удивился Эмиль.
– Ты эманируешь расплывчатые образы, Эмильджин. Мне сложно понять. И еще: я ощущаю тяжесть мыслей, вернее, их слабость. – Агафья преобразилась в сферу, – мне так легче передвигаться.
– Здесь у нас не принято ни шарам летать, ни полупрозрачным ходить. Так что вариантов немного.
Агафья мгновенно скомпактифицировалась и, привычно уже проникнув внутрь Эмиля, притихла, потом в его голове прозвучало: «Так легче и спокойнее».
Эмиль подошел к телефонному аппарату и позвонил Алиму.
Консилиум
Через десять минут его напарник вошел в рабочую комнату.
– Стоило мне выйти на минуту, как ты вернулся. Где пропадал, дружище, или как тебе удалось столько времени проспать в своем кабинете? – обрадовано произнес он.– Рискованной трансформация оказалась? Ты слишком взволнован. Давно тебя таким не видел.
Алим внимательно посмотрел на Эмиля:
– Давай, колись, не тяни. Облегчи свое сердце.
– Почувствовал-таки? Садись в кресло и смотри, – Эмиль сел во второе кресло, оставив свободным диван.
– Начало интригующее, – Алим тоже присел.
– Можно выходить, – произнес вслух Эмиль, и над диваном зависла небольшая светящаяся сфера.
– Можно проявиться? – прозвучало в голове.
– Нужно!
Прозрачное эфирное существо весьма привлекательной формы устроилось на диване и улыбнулось Алиму.
– Плотнее пока не могу. Надо перераспределять потенциал. Много уходит на сознание. К тому же такое ощущение, что энергия просто тает, – произнесла фея.
– А ты отключи защиту, – посоветовал Алим, – у нас тут своя защитная сфера.
Фея посмотрела на Эмиля и, получив подтверждение проживанием сферы, расслабилась.
– Никогда не думал, что из путешествия можно привезти такую прелесть, – честно признался Алим.
– Дело не в том. Миссия еще не завершена. Мне нужен совет. Завтра собираюсь обратно. Неспокойно как-то носить печать Сингулярной службы, – посетовал Эмиль.
– Тебе удалось заключить с ними сделку? – поразился Алим, – ну ты и самородок! На консилиум намекаешь или посовещаемся вдвоём?
– Я думаю, лучше группу собрать, а то потом не отвертимся: замучают расспросами и подозрениями.
– Мне не нравятся попытки некоторых навязать свои мысли, – Алим посмотрел на фею.
– Это временное неудобство, – встал на защиту своей спутницы Эмиль, – надо же ей как-то познавать наш мир. Пускай поразвлечется, покопается в твоих знаниях.
Через полчаса подошли Яна с Алиной и следом Мила.
– Что за срочное совещание? – выразила общий вопрос Мила и уселась на диван рядом с подругами.
– Времени не очень много, – пояснил Алим, – Эмиль вернулся из первого своего задания в проекте Миссии развития, о котором он готов поведать. Но прежде предлагаю войти в многоприсутственное восприятие, ничему не удивляться и осознать всю серьезность и ответственность момента. Давайте сделаем небольшую практику.
Алим сделал паузу и продолжил:
– Мы синтезируемся с Владыками, ведущими каждого из нас, возжигаемся накопленным огнем, огнем пройденных семинаров, огнем посвящений и статусов каждого. В этом огне синтезируемся с ФА-Владыками Кут Хуми и Фаинь Метагалактического проявления, возжигаемся их огнем и стяжаем условия групповой работы согласно компетенции и возможностей каждого на благо восходящих эволюций и их развития. И мы возжигаемся магнитным огнем ФА-Отца и ФА-Матери Метагалактики, огнем развернутого Слова Отца в каждом из нас и переходим к работе группы в нелинейном режиме по делу, о котором поведает нам Эмиль.
Необходимое состояние было достигнуто, и когда Алина, Яна и Мила открыли глаза, то увидели, что за спиной Эмиля стоит или висит в воздухе эфирное существо в форме шара, которое, казалось, с не меньшим любопытством рассматривает их. Упреждая вопросы, Эмиль начал своё повествование:
– Как вам известно, Елена Николаевна получила заказ от ме жгалактического со вета ра зумных ци вилизаций, сокращенно Месораци, на разработку импланта ускоренного развития и отработку способа его внедрения в иных, так сказать, мирах. Но экспертный совет по технологическим разработкам не утвердил программу ввиду мираклевых разногласий и отсутствия вещественных доказательств. Поэтому Премудрая заключила частное соглашение с «Литературным миром», и впоследствии была утверждена моя кандидатура в качестве исполнителя, выделена специальная комната, в которой активирован «Портал имплантации Месораци», сокращенно «Портал ИМ», а для непосвященных: Порт Алим. Название подошло еще и потому, что Алим является моим напарником и точкой фиксации на Земле, так сказать, координатами места моей приписки и фиксатором портала.
Три дня назад мы начали эксперимент. Мираклем вышли на взаимодействие с Месораци, потом Алим вышел из миракля, а я пошел глубже. Начался второй этап работы, который заключался в выяснении деталей и уточнения задания.
Вы не поверите, но все вошедшие в контакт из систем нескольких галактик заняты одним вопросом: как наработать человеческие качества. Они не поймут, чем другие формы хуже, считают это дискриминацией. Но деваться некуда: надо делать практические шаги. Сложность заключается ещё и в том, что сам человек в подавляющем большинстве своих выразителей еще мало готов к взаимодействию. Многие не просто планетарны или глобусны, но не поднимаются выше второго глобуса. Поэтому и была предпринята попытка активировать это направление и сотрудничества, и развития соответствующим проектом. Самим может пригодиться.
– Всё-таки ты первым пошел на задание! – констатировала Алина. – И не признался, конспиратор.
– Но это стало возможным благодаря нашим общим наработкам, – поправил её Алим, – и неважно, кто на сегодня лучше подготовлен, или больше соответствует предъявляемым требованиям, или кого выбрали. Неизвестно, что еще другим предстоит. Давайте лучше послушаем, как дальше развивались события.
– В общем, получилось, как всегда: пойди туда, не знаю куда, и сделай то, не знаю что, – продолжал Эмиль. – Самым неожиданным оказалось, что пойду я на присутственность в одно из присутствий Метагалактики, то есть на планету в одной из звездных систем в одной из галактик, по распределению Сингулярной службы с учетом параметров наибольшего соответствия. Наверное, таких как я, много.
Дальше был инструктаж, на котором я уже представлял собой единый реструктурированный синтезогнеобраз, зарегистрированный в архиве. Единственное, что тогда впечаталось в моё сознание, так это то, что я опять структурируюсь уже на планете, но без самоосознания. Как вам такое нравится?
– Кстати, слово «архив» в переводе с греческого и означает «присутственное место», – вспомнила Мила.
А Эмиль продолжал:
– Если ты придешь в осознании, сказали мне, тебя сразу раскусят. Если не успеешь осознать себя, тебя развеют, но все рассчитано сравнительно точно. Если попадется качественная фея, тебе повезет. Если нет – будем восстанавливать по архивным слепкам. Главная твоя задача, говорят, оценить, на какой они стадии эволюционного развития, какие Энергии у них базовые, в каком Свете им представлен мир, насколько способны они принимать Дух. А дальше у меня провал. Третий этап событий уже проходил на самой планете, – и Эмиль пересказал, что с ним дальше произошло.
– Так это и есть та самая фея, с которой тебе повезло? – уточнила Яна, – которую ты носишь в сердце своем?
– И желания которой исполняешь? – улыбнулась Алина.
– Очень смешно, если учесть, что завтра моя жизнь снова во многом будет зависеть от нее, – рассердился Эмиль.
– Давайте серьезно и по существу, – остановил их Алим.
– Если по существу, то стоит выслушать второго участника событий, – предложила Мила, – может, сложится более полная картина.
– Тогда создайте тишину и прислушайтесь, – посоветовал Эмиль. – Агафья очень разговорчива.
Минуту все молчали, пока сумели-таки эфирно сконцентрироваться и отпустить физические привязки. Пространство комнаты прореагировало на изменения, и тяжесть физики отступила. Легкие эфирные тела были такие же, но иные. Из-за спины Эмиля вышла Агафья.
– Я вам сочувствую. Всё время жить в такой тяжести!
– Хотя что-то же должно уравновешивать большие возможности, – противоречила она сама себе. В ее голосе чувствовались нотки обиды, беззвучной, такой же, как и ее речь.
– Ага, постарайся не проникаться негативными программами пространства, лучше скажи что-нибудь по существу, – попросил так же мысленно Эмиль.
– Для этого мне всё равно нужны вопросы, иначе я не могу придать направление своим мыслям.
– Ага, можно подумать, что кто-то это умеет делать здесь, – эхом зазвучал и второй голос.
Это уже прозвучало, как вызов, и все сосредоточились на беготне и толчее своих мыслей.
Избранницы из суеты
Первым сделал выбор Алим. Он влетел неожиданно в самую гущу мыслей и прокричал: «Всем стоять!». Это смешно смотрелось со стороны, но оказалось действенным, поскольку всё стихло даже у остальных участников консилиума. Потом, как заправский регулировщик, он указал жезлом направление движения, и самые смелые мысли, потихоньку возобновив движение, отправились в путь:
– Скажи, Агафья, тебя сметают, развеивают по ветру и отовсюду гонят, а тебе всё нипочем. Какие есть на то причины? Желание помочь простому стрелочнику то всё, бесстрашие, доверчивость, уверенность или игра с огнем?
– Желание помочь, облекшись в форму действий конкретных, так же, как и всё, пути того не ведает, которым ему проследовать в реальность суждено. И кто, по-твоему, всем этим управляет? И разве вреден тот, кто всё сметает, что неспособно формы удержать? И, может, уточнишь, что в понимании твоём «играть»?
– Подумай, идеальный шар, чуть удлинившись, виден, как яйцо. И сколько нужно изменений, чтобы предстал он как лицо, при этом сохраняя идеал? В игру такую ты когда-нибудь играл?
Ответ прозвучал быстро и неожиданно. Движение началось, и его нельзя было останавливать. Это вдруг осознали все, и Мила, сидевшая рядом с Алимом, продолжила выявление избранниц суеты:
– Но форма разве не предполагает особых правил, методов своих, структурности, в конце концов, особой, присущей только ей, и свойств иных, чем те, что все другие полагают? Как знать, живут они или играют?
– Но если силы есть, что возвращают те формы на круги своя, то, стало быть, они витают в иных возможностях, и выше та, что им присуща, данность бытия? И всё! Незыблем вектор: от самых низших и до высших форм материя восходит осознаньем, теряя жизнь, так в чём же, в чём мирская радость проявлять!?
– О, если бы возможно было знать!? – сокрушился второй голос. И опять было не понятно, ответы или новые вопросы получают вопрошающие. Может, надо изменить форму диалога? В круговорот мыслей вклинилась Яна:
– Но форма человека ведь стабильна! И мир физический не так легко сметать. Уборщиков опять же нужна рать, чтоб хоть чуть-чуть блюсти порядок. И плод своих трудов ведь больше сладок, чем труд такой же, но других. И с вектором спешить не стоит, когда судьба твоя в руках твоих.
– Есть форма форм, которая содержит единство образов и слов. Есть форма как простая внешность, а есть способная принять основ стандарты, внешне выражая связи намеренного строя бытия.
– Быть может, кто-то объяснит, чего не понимаю я?
Алине достался уже прилично разогнанный состав, и она понимала, что Эмиль сможет уже только направить всю эту махину. Надо было придать ей конкретность формы:
– Конкретность формы, вот ее прямое назначение! Она и есть искусство намерения! Форма оформляет не только своё содержимое, но и пространство взаимодействия. Спортивная форма, например, и выказывает намерение заняться спортом того, кто ее надел, и создает оптимально комфортные условия для соответствующих движений его телу. Ученическая форма и подтягивает, и не отвлекает на бытовые и прочие вопросы, и создает ощущение, осознание равностности внешних возможностей без ограничения внутренних. Форма включает имманентность развития.
– Форма ношения формирует отношение. Поиск форм. Летняя форма и зимняя форма, форма развития и униформа...
– Если всё время тебя отметают, значит, так форму твою принимают, – подумала о своём Ага, и в ее мыслях начал оформляться план неких действий.
– Мне кажется, что мы создали тело вопроса. Теперь надо дать ему устояться, вызреть и скомпактифицироваться для удобства пользования до каких-то правил или сентенций, способных вдохновлять, направлять, привлекать, – подвел итог Эмиль. – Завтра в дорогу. Хочется отдохнуть дома в своей родной постели, ничего не опасаясь, излишне не напрягаясь, и еще чем-нибудь успокоить желудок, доведенный до истеричности непривычно длительным бездействием.
– Это такая изощренная форма уведомления всех о том, что ты голоден? – рассмеялся Алим.
– Ничего смешного не вижу, – посмотрела на него Яна и, взяв Эмиля за руку, направилась к выходу, успокаивая, – я тебя накормлю.
Такой поворот событий застал врасплох Агафью. Возникнув перед самой дверью, она всем своим видом вопрошала:
– А как же я?
– Я не хочу оставаться сама, Эмильджин, ты обещал много чего показать.
Но ее никто уже не слышал, кроме Эмиля, конечно, активированного сингулярной печатью.
– Обстоятельства изменились, – мысленно оправдывался он, – я бы с удовольствием, но дальше карантинной зоны тебя печать не пустит.
Дверь открылась, и вся компания выплеснулась в объятия родного пространства.
Ага последовала было за ними, но уперлась в непонятную плотность иной для нее атмосферы и осталась в комнате, служившей и порталом, и карантином, сопряженным с сингулярными положениями. Её контакт с временным носителем оборвался, и ей ничего не оставалось, как только ждать.
Следующим утром в комнату вошли только Эмиль и Алим. Четырехприсутственно активировавшись, они обнаружили, что Агафья ушла еще глубже, и не стали её искать.
– Готов, напарник? – спросил Алим, и, сознавая, что вопрос чисто формальный, решил пристроить к нему содержание, – если честно, то я даже не знаю, чем могу быть тебе полезен. Понимаю, что всё будет разворачиваться по особому сценарию. И сценарист тот никогда не повторяется. Всё будет зависеть только от накопленного тобой потенциала и, в том числе, способности его активировать. Вот когда понимаешь, что качества – это мелковато. Наличие необходимых свойств и моментальное развертывание условий…
– А еще удача, – добавил в раздумье Эмиль.
– Удача – это результат правильно выбранных форм взаимодействия. – Алим сел в кресло и подождал, пока Эмиль сделает то же самое, – давай, Эмильджин, только не задерживайся. Лучше небольшими перебежками. И в следующий раз приходи один. Чтобы не быть привязанным к срокам. Возможно, понадобится время на осмысление и переархивацию опыта.
Они вошли в синтез пяти присутствий, потом шести, семи… На двенадцати появилась Агафья и синтезировалась со своим носителем, не производя ни единой мысли. Эмиль отпустил физические привязки и ушел в сингулярность. Алим вернулся своим сознанием на физику, в рабочую комнату…
Вот и точка распределения. Агент посмотрел на Эмиля и произнес, если это можно так назвать:
– Месораци считает миссию завершенной. Ты можешь возвращаться домой, а ее мы доставим самостоятельно, – при этом сообщении Агафья отделилась от Эмиля и предстала во вполне плотном оформлении своего тела. Она посмотрела печально на своего джинна и произнесла:
– Избранники из плоти суеты своей суетностью, когда они манимы, всегда имеют выбор полноты избранности достичь, когда не мнимы их устремления и не бесформен дух природы познанной. Но лишь для двух глубины тайн иного достижимы.
– Путь, пройденный совместно, полагал познанье сути творческих начал, который феям открывают джинны: союз их – символ движущей пружины. Но есть всегда удобные причины для оправдания хоть джинна, хоть мужчины.
– Агафья, тебя нельзя отпускать одну с такими мыслями на твою планету, – удивленно посмотрел на нее Эмиль. – Хотя я и не собирался этого делать. Ведь, в отличие от Совета, я свою миссию не считаю завершенной. У меня есть и свой интерес в исследовании. Хотя однозначно я скоро вернусь на Землю. Надеюсь, наше соглашение остается в силе? Или есть необходимость внести поправки?
– Это не место для выяснения отношений. Всякое регулирование в компетенции Регула, – строго предупредил агент. – Если ваше решение окончательное, это ваше право…
Внесение поправок
Эмиль сидел за монитором неизвестно сколько времени и не понимал, зачем. Он даже не понимал, что не понимал…
– Проснулся, славный Эмильджин. Тебя будить я не хотела. Твое измученное тело так обессилил перелет…
– Ведь ты же знаешь, он не помнит... В его сознании идет еще сокрытая работа…на запредельных скоростях. Ему сейчас нужна забота …
Голоса, которые ему слышались, казались знакомыми. Эмиль потер виски. Где он и почему не помнит, как сюда попал? Почему не помнит? Помнит: Смотритель его сюда направил с какой-то миссией…
Миссия не завершена! Эмиль выглянул в окно. Над лужайкой висело два огненных шара, но вот они слились воедино и предстали девушкой.
– Агафья! – Вспомнил Эмиль.
– Да, твои способности удивляют, Эмильджин, – прозвучало в голове.
– Прыгай сюда, – предложила Агафья.
Что-то удержало Эмиля от такого поступка и заставило выйти через дверь.
– А ведь не зря предупреждал агент о завершении миссии, – появилось у него еще одно воспоминание.
– На том уровне – да, – спокойно произнесла Агафья, – но раз ты вызвался продолжить, тебе усложнили задачу. Не ожидал?
Она прикоснулась к нему, и это прикосновение заставило его вздрогнуть: оно было осязаемо физически.
– Я обещала тебе помогать, и я сдержу своё обещание, хотя это будет нелегко. Ты проскочил эфирную оболочку и вошел в физику. Мне пришлось последовать за тобой, хотя твоё сердце занято, как оказалось.
Пространство, в котором происходили события, обрело некие особенности, которые не были известны Эмилю, и это отвлекало его от диалога. Он рассматривал необычное небо, куполом нависшее над плоским пространством, и недоумевал.
– Ты меня не слушаешь, Эмильджин, а у нас мало времени. Сейчас соберется аудитория избранных для одного важного мероприятия, даже, я сказала бы, миссии, в которой ты играешь особую роль. С тех пор, как Отец Метагалактики установил путь развития человеческой формы жизни, все Галактики, все Солнечные системы Галактик, все цивилизации, в них живущие, вошли в жесткую борьбу за выход в вышестоящие присутствия. И ни одна не хочет быть отстающей. Но всё оказалось очень даже непросто.
– Не всем везет, как ты знаешь. Не каждая получает шанс, на который заслуживает. Одним словом, Эмильджин, ты человек по форме и по содержанию, и мы хотели бы знать о пути, ведущем к такому результату, как можно больше.
– Агафья, куда подевалось твое красноречие и беззаботность? Ты этим так встревожена, а я не могу понять до конца, что от меня требуется.
– Просто мне приходится выбирать, Эмильджин, и выбор этот не простой. Ладно, пошли. – Агафья взяла Эмиля за руку и повела к стоявшему на поляне столу. Возле него стояло удобное кресло, – садись, это для тебя.
– Постой, ты говорила: в силе все наши прежние с тобою соглашения. Ты отвечаешь на мои вопросы, и сотворяю тобой желаемое я? Но мы остановились на внесении поправок? Всё верно вспоминаю я?
Агафья не скрывала своего волнения, выражаемого в резких движениях и множественном преображении палитры ощущений. А глубже – вихрь всего во всем и непроявленность, и тяжесть облаков, и гул, стена и красноречие потупленного взора, борьба стихий непримиримая…
– Уж соберутся скоро …
– Ты не ответила… Не надо отвечать, я вижу на сознании твоем печать, всю легкость губящая наших отношений. Поправки. Кто-то нас здесь ждал, когда открытым был портал и установка на возможность изменений. Но только что ты прежнею была, когда на улицу меня звала… Я понял!
Эмиль неожиданно схватил Агафью за руку и потянул в свою временную обитель, преодолевая сопротивление пространства. Как только они переступили порог, всё изменилось. На второй этаж переместились уже силой намерения.
– Что-то не то творится под этим куполом, – произнес Эмиль, садясь в кресло.
– Сама не пойму, что произошло, когда я прикоснулась к тебе. До этого было всё нормально, – удивилась Агафья. Она уселась на диван и весело посмотрела на Эмиля. – Что, Эмильджин, уже жалеешь, что вернулся сюда?
– Наоборот, я рад, что вовремя сориентировался и не оставил тебя одну. Видимо, кто-то хочет смахнуть всё, что осталось от первой нашей встречи. Это всё становится интересно.
Пространство уплотнилось, и неожиданно возник Смотритель. Он сел во второе кресло и растерянно посмотрел на Эмиля.
– Ничего не пойму. Только что получил распоряжение на завершение экзамена и думал устроить тебе нагоняй, но когда оказался в твоем пристанище, весь внутренний напор исчез. Вот, всё понимаю, а смешно становится. Здесь особая атмосфера. Раньше такого не было. Странный ты стрелочник. И даже это бесформенное существо в твоем присутствии вполне оформлено выглядит. Так что делать будем? Может, сам оставишь нас, да и дело с концом?
– Рамин, ты ведь понимаешь, что не в твоей компетенции этот вопрос. Ты в нем просто инструмент. А я хочу узнать, в чьих руках. Поэтому не буду отрывать тебя от твоих забот. Сегодня к вечеру всё и закончим. Приводи своих актеров ровно в шесть, как ударю в гонг.
– Рамин, говоришь? – вспомнил что-то смотритель, –меня устраивает. Я так понимаю: работать ты уже не будешь.
Договоренность, видимо, окрылила его или сняла тяжесть. В любом случае он обрел прежнюю уверенность, приподнялся над креслом, смахнул со стола монитор, а вместе с ним и папку с инструкциями. Вместо них появился судейский маленький гонг с колотушкой, а сам смотритель исчез.
– Вот, Эмильджин, зря ты так простодушно вносишь поправки в события, даже не задумываясь о последствиях, – укорила его Агафья.
– Хотя, может, ты и прав, – произнесла она другим тоном и улыбнулась.
– Даже одно то, что ты восстанавливаешься в прежнем виде, уже оправдывает мой поступок, – рассмеялся Эмиль.
– Ага, теперь всё, как прежде, в наших руках.
– Хотелось бы надеяться, – произнесла она другим тоном. – Многое будет зависеть от вносимых поправок.