14-16. Патриарх Никон против икон нового, «фряжского», письма. После Смутного времени влияние католической Польши и лютеранской Европы в России увеличивалось. Москвитяне склонны были следовать тогдашней западной моде точно так же, как сейчас, а потому некоторые московские живописцы переняли манеру польских и франкских художников и стали писать иконы в том же духе. Они назывались новыми, и гневное осуждение Патриарха Никона эти иконы вызывали не столько из-за живописной манеры, сколько из-за недопустимых на иконе изображений лиц заказчиков вместо ликов Спасителя, Богородицы и святых. По приказу Патриарха таковые «иконы»-портреты были отобраны по домам, даже у самых знатных бояр, затем он повелел выколоть глаза на них и в таком виде носить по городу. Москвичи восприняли это, как проявление иконоборчества, не желая отказываться от моды и не видя в таких изображениях ничего кощунственного. В1655 г. в Неделю Православия в Успенском соборе в сослужении с двумя другими патриархами, Антиохийским и Сербским, Патриарх Никон обратился к народу с пространным поучением, в котором доказывал, что писать иконы по франкским образцам беззаконно. Оба патриарха, Макарий и Никон, предали анафеме (церковному отлучению) всех, кто впредь будет писать или держать у себя в доме франкские иконы. При этом Патриарх Никон брал одну доску за другой, с силой бросал их на пол, так что они разбивались и затем велел их сжечь.
Вся эта история с новыми иконами подробно описана очевидцем события Павлом Алеппским, пересказана в «Истории Церкви» у митрополита Макария (Булгакова) (Кн.7, с. 93-94), но раскольники ухитряются вопреки столь достоверным свидетельствам в газетных статейках пересказывать свои лживые предания, будто Патриарх Никон тысячами сжигал иконы старого письма.
14-17. Восточные патриархи указывают на разности. Исправление книг и обрядов происходило не только в соответствии с решением Собора русских архиеереев, но и с одобрения приехавших в начале1655 г. в Москву Антиохийского патриарха Макария и Сербского патриарха Гавриила. Патриарх Макарий обратил внимание Патриарха Никона на разные новины и недостатки в наших церковных обрядах, например, в то время литургию совершали не на антиминсе с частицей святых мощей, а просто на куске белого холста; из просфоры, назначенной для Агнца, вынимали не девять частиц, а только четыре, прикладывались к иконам только раз или два в году, не раздавали в храмах антидор, для крестного знамения слагали два перста, как армяне и ариане, а не три, как все православные.
14-18. На пятой седмице Великого Поста, с 25 по 31 марта 1655 г., состоялся очередной Собор, на котором в присутствии Антиохийского патриарха Макария были рассмотрены указанные им новины. К этому времени был переведен заново с греческого Служебник с пояснениями смысла греческих обрядов. Кроме того, Патриарх Никон распорядился напечатать более 15 000 антиминсов с изображениями и частицами святых мощей и разослал по всем церквам. Собор рассмотрел и одобрил вновь изданный Служебник. Через полтора месяца в Москву пришла грамота Константинопольского патриарха Паисия, в которой он давал ответы на ранее заданные Патриархом Никоном вопросы. Смысл ее сводился к тому, что, «если в чем-либо разнствуете, то согласуйтесь с нами и вы по этому законоположению, которое мы неизменно храним, как переданное от начала», и что следует «увещевать всех принять тот чин, … который содержится во всей Восточной Церкви и дошел до нас по преданию изначала без малейшей перемены».
14-19. Первая анафема на ЗАЩИТНИКОВ ДВОЕПЕРСТИЯ. В 1656 г. в Неделю Православия был созван следующий Собор. Прямо во время совершения чина Православия в Успенском соборе, когда по чину Церковь изрекает анафемы на еретиков и сопротивников, патриархи Антиохийский Макарий и Сербский Гавриил вместе с Никейским митрополитом Григорием произнесли анафему на тех, кто «по Феодоритову писанию и ложному преданию творит, той проклят есть». Так представителями разных Поместных Церквей (Антиохийской, Сербской и Константинопольской) в России была впервые произнесена анафема на сторонников двоеперстия. Очень важно отметить, что приверженность к двоеперстию было одним из главных пунктов пропаганды капитонов, и потому отлучение от Церкви сторонников двоеперстия касалось и еретиков, распространявших ложь о будто бы пришедшем в мир антихристе. На заседаниях Собора было разъяснено.что «учение о двоеперстии» было внесено в русские первопечатные книги, что до этого существовал древний обычай креститься тремя перстами и что обычай этот сохранился среди пожилых поселян и 100 лет спустя после Стоглавого Собора.
Таким образом, на Соборе в 1656 г. представители четырех Православных Поместных Церквей изреклианафему не на обряд (двоеперстние), но на тех, кто совершает крестное знамение так же, как еретики, армяне и несториане, и не желает совершать его так, как это принято во всех других Православных Поместных Церквах и как было принято до Собора 1551г., так называемого «Стоглавого».
14-20. Отлучение от Церкви Неронова. В том же 1656 году еще один Собор собрался особо, чтобы рассмотреть действия и взгляды зачинщика раскола Ивана Неронова, который к этому времени тайно, без благословения, постригся в монахи с именем Григория. Он отказался явиться на Собор, скрывался от властей, поэтому судили его заочно. Он обвинялся в том, что:
1) будучи сослан в монастырь, бежал и возмущает не утвержденные в вере души;
2) отметается греческого православия, укорил святые книги, писанные на хартиях за 200-500 лет до этого и написал многое ложное о государе царе Алексее Михайловиче и Патриархе Никоне;
3) постригся без благословения и не примирившись с Церковью. Этот Собор постановил:
«Иван Неронов, иже ныне инок Григорий, и с своими единомысленники, иже не покоряющесяЦеркве да будут прокляти»».
14-21. Мы видим, что ни в той, ни в другой «клятве» поношений на «старые обряды» не произносилось, если не считать поношением утверждение, что двумя перстами принято креститься у еретиков, армян и несториан. Но поскольку это утверждение соответствовует действительности, то поношением его считать невозможно. С этого Собора, как считает митрополит Макарий (Булгаков), «началось действительное отделение русских раскольников от православной Церкви, начался русский раскол». Однако, если иметь в виду длительную предысторию раскола и ближайшие причины его, то невозможно не видеть, что отпадение от Церкви началось гораздо ранее — среди капитонов еще до Патриарха Никона, а среди «старообрядцев», зараженных ересью Капитона, уже весной1653 г.
14-22. Что касается историков, то за неимением документов, всю историю с Нероновым они излагают, строго следуя рассказам самого Неронова, ничтоже сумняшеся в их достоверности (в их числе и митрополит Макарий (Булгаков)). Трогательная сцена «горького плача» Патриарха Никона пред иноком Григорием в русской истории написана пером, а такое, как известно, не вырубишь топором. Теми же перьями переписана из челобитных Неронова и его писем версия о том, что будто бы, растрогавшись и раскаявшись, Патриарх Никон разрешил этому «ревнителю благочестия» служить по старым книгам, креститься двумя перстами и двоить аллилуйю. Процитировав нероновские «скаски», митрополит Макарий (Булгаков) делает далеко идущие выводы: будто тем самым Патриарх Никон был «готов разрешить своим противникам употребление «старых обрядов» при условии их подчинения Церкви» (с. 114 — 119). Но ничего подобного в писаниях самого Патриарха Никона нет, и потому видеть в нем чуть ли ни основателя единоверия, значит выдавать желаемое за действительное.
14-23. В завершение этой главы хотелось бы сказать несколько слов о Патриархе Никоне, поскольку в русской истории, как бы к нему ни относились авторы, он остается символом патриаршей власти. Было бы несправедливо не отдать должное тем деяниям этого человека, которыми он заслужил благодарность от потомства и о которых редко говорят. Дело в том, что ни приписываемые Патриарху Никону «реформы», ни тем более раскол, который в его бытность патриархом никто не осознавал событием всероссийского масштаба, а лишь выступлением мятежных протопопов, не были основными направлениями его деятельности. Если бы ему самому довелось читать все.что о нем понаписали раскольники, историки, публицисты, романисты и журналисты, то он, по меньшей мере, был бы удивлен и не узнал бы сам себя.
Основным делом его жизни как Предстоятеля Поместной Православной Церкви была борьба с наступающей секуляризацией русского общества. Этой основной теме жизнедеятельности Святейшего Патриарха Никона посвящена книга известного историка и канониста, профессора М.В. Зызыкина, где он подробно разбирает его государственные и канонические идеи (см. очерк «Дело Патриарха Никона» в Приложении). Главный вывод.к которому пришел автор на основании тщательного исследования учения Церкви о «симфонии властей», состоит в том, что все действия Патриарха Никона согласуются с учением святых отцов и что его уход с кафедры в 1658г. был исповедническим подвигом архипастыря, имевший аналоги, как в истории Древней Церкви, так и в России. «Он спасал Церковь от грозящего ей поглощения в Государстве и потому стремился восстановить начинающее меркнуть в его время правовое понятие Церкви». В связи с такой оценкой идей и поступков Патриарха Никона М.В. Зызыкин низложение Патриарха считал ключевым моментом русской истории, после которого секуляризация и, как ее следствие, апостасия (то есть богоотступничество) в России происходили почти беспрепятственно. Он пишет, что «память Никона настолько преследовалась в императорский период, что верующим было даже запрещено построить храм на месте его кончины, и что русская иерархия, не имеющая в тот период свободного дерзновения на восстановление памяти Никона, не сделала того, что требовала истина об его жизни». Пока нет никаких признаков того, что «истина о его жизни» будет услышана и в пост-императорский период.
Далее