Школа служилых, или конфуцианство
Своим названием «Школа служилых» обязана чиновникам, которые составляли её костяк. Основателем считается Конфуций (латинизированная форма имени Кун-цзы, или Кун-фу-цзы, 552/551-479 до н.э.). Он подчеркивал, что его основной принцип — «передавать, а не создавать, верить древности и любить ее». Под древностью Учитель понимал время правления пяти совершенномудрых императоров, среди которых он особо выделял Яо (2353-2234 до н.э.) и Шуня (2294-2184 до н.э.), а также легендарного основателя династии Чжоу Вэнь-вана (1148-1051 до н.э.). Начиная с эпохи Хань (206 до н.э. – 220 н.э.) конфуцианство превратилось в национальную идеологию и фундамент китайской системы образования.
Сыма Тань так описывает учение «школы служилых»:
Конфуцианские ученые широко образованы, но знают [мало] важного; усердно трудятся, но [имеют] немного достижений. По этой причине трудно во всем следовать их учению. Однако они привели в порядок нормы поведения государя и министра, отца и сына [по отношению друг к другу], расположили в порядке различия [между] мужем и женой, старшим и младшим, [и эти принципы] нельзя изменить. …
Конфуцианские ученые … полагают, что правитель людей – гномон-образец [1] для Поднебесной; правитель запевает, а министры вторят [ему] [2], правитель идет впереди, а министры следуют [за ним. Но] если так, то правитель тяжко трудится, а министры пребывают в праздности…
Ведь конфуцианские ученые берут шесть классических книг [3] за образец. [Что же касается] шести классических книг, [то сами эти] книги и комментарии [к ним] насчитывают тысячи и десятки тысяч [иероглифов]. За несколько поколений [люди] не в состоянии до конца постигнуть их ученость, за всю жизнь не в состоянии до конца усвоить их нормы поведения. — Сыма Цянь. «Трактат Сыма о шести школах»
[1] Гномон — астрономический инструмент, позволяющий определить высоту Солнца над горизонтом.
[2] Прим. переводчика: В противоположность конфуцианцам, считавшим, что государь должен быть «гномоном» и «запевалой» в моделях «тело — тень» и «вызов — отклик», даосы полагали, что «благородный муж» должен вести себя как тень и эхо.
[3] Шесть классических книг (или «Шесть канонов», «Шестиканоние») включают в себя «Ши-цзин» (诗经 «Канон стихов», «Книга песен»), «Шу-цзин» (书经 «Канон документов»), «Ли-цзи» (礼记 «Записи о ритуале»), «Чунь-цю» (春秋 «Летопись “Весны и Осени”»), «И-цзин» (易经 «Книга перемен») и «Юэ-цзин» (乐经 «Канон музыки»). Последний был утрачен еще в древности, некоторые его части позднее были включены в качестве отдельной главы в «Ли-цзи»». В эпоху Хань (206 до н.э. — 220 н.э.) оставшиеся пять канонов были кодифицированы в сборник «У-цзин» (五经 «Пятикнижие» или «Пятиканоние»), который стал основой конфуцианской образованности.
Школа Дао, или даосизм
«Школа дао» (Пути) — даосизм, второе влиятельное учение в Китае, превратившееся со временем в национальную религию. Легендарным основателем даосизма считается мудрец Лао-цзы (VI-V вв. до н.э.). Впрочем, значительное число исследователей считают, что Лао-цзы мог жить не раньше IV-III вв. до н.э. Другим авторитетным представителем раннего даосизма является Чжуан Чжоу (369-286 до н.э.), автор большинства глав трактата «Чжуан-цзы».
[Сторонники] школы Пути [стоят за] недеяние [1], но, кроме того, говорят: «Нет ничего, что не было бы сделано [благодаря недеянию]». Суть их [учения] легко осуществить, [но] их выражения трудно понять. Их методы полагают основным сделать пустым [сердце государя] и не иметь [там предвзятых представлений, знаний и желаний], считают полезным сообразоваться [с вещами и людьми как они есть] и следовать [их природе. Для совершенного мудреца] нет [раз навсегда] завершенного положения и нет неизменной ситуации, поэтому [он] в состоянии до конца выяснить чувства тьмы людей; [он] не является [тем, кто] опережает людей, и не является [тем, кто] отстает от людей, поэтому [он] в состоянии быть правителем тьмы людей. [Иногда он] имеет закон, [иногда] не имеет закона, [ибо] сообразуется со временем и делает дела; [порой он] имеет норму, [порой] не имеет нормы, [так как] сообразуется с людьми и соглашается с [ними]. Поэтому и говорится: «Совершенномудрый человек не [владеет особым] умением, [он лишь] сообразуется с переменами во временах». — Сыма Цянь. «Трактат Сыма о шести школах»
[1] Недеяние (у-вэй 无为) – букв. «отсутствие действия», одна из важнейших даосских категорий. Означает отсутствие лишнего действия. Нужно делать только то, что необходимо. Школа философа Мо Ди, или моизм
«Школа философа Мо Ди», или моизм, сформировалась как ответ на учение служилых со стороны военной аристократии. Особенностью этой школы было провозглашение принципов «всеобщей любви и взаимной выгоды», а также «умеренности в расходах». Последователи Мо Ди критиковали конфуцианцев за стремление следовать ритуалу, а также излишнюю пышность обрядов. Кроме того, моисты первыми в китайской философии сформулировали принцип договорного происхождения государства. Также ими было разработано древнейшее в Китае учение о познании и протологика.
[Приверженцы] Мо [Ди] бережливы, [что людям] трудно соблюдать. По этой причине их учению нельзя следовать во всем. Однако они укрепляют основное [занятие] и умеряют расходы, [и эти принципы] нельзя упразднить. …
[Приверженцы] Мо [Ди] также высоко ставят пути Яо и Шуня и говорят о [проявлении] в действии их духовной силы: «[У Яо и Шуня] залы были высотой [всего] в три чи, лестницы из земли, поднимающиеся к залам, [насчитывали только] три ступени; кровли из тростника были не подрезаны, балки и стропила из дуба были не обструганы. [Сами Яо и Шунь] ели из сосудов для зерновой каши, [сделанных из] обожженной глины, прихлебывали из сосудов для похлебки, [сделанных из] обожженной глины; [они довольствовались] зерновой пищей из грубого риса и проса, похлебкой из лебеды и бобовых листьев, [какую едят бедняки из простонародья]; в летние дни [они носили] одежду [простолюдинов] из волокон пуэрарии, в зимние дни [надевали] меховую одежду из [шкуры] оленя». Когда они хоронят умерших, то [употребляют только] «внутренние гробы из тунгового [дерева толщиной в] три цуня [1], когда возвышают голос [в плаче по покойнику], то не [выражают] своей скорби до конца [2]. Наставляя в обрядах погребения, [они] считают это образцом для тьмы простолюдинов. Если заставить [жителей] Поднебесной сообща [поступать] таким образом, то [между] почтенными и низкими не будет [должных] различий. Ведь поколения бывают различны, времена меняются, и дела [у людей] не обязательно [всегда] одинаковы. Поэтому [Сыма Тань и] сказал: «[Они] бережливы, [что людям] трудно соблюдать».
Что же до того, что [они] в общем говорят: «[Следует] укреплять основное [занятие] и умерять расходы» [3], то это путь [к тому, чтобы] люди были обеспечены, а семьи [их] удовлетворены, Вот в чем сильная сторона [учения] Мо-цзы и чего не в состоянии упразднить даже все [остальные] школы. — Сыма Цянь. «Трактат Сыма о шести школах»
[1] Прим. переводчика: Такой гроб был у Юя. Это был скромный и узкий гроб.
[2] Моисты полагали, что плакать по покойнику нужно только по дороге на кладбище и по дороге с похорон.
[3] Сыма Цянь считал, что любовь к выгоде является началом смуты. Будучи сановником, он стремился воспрепятствовать развитию этого чувства у императора. Умеренность правителя в расходах – один из аспектов «недеяния».
Школа имен, или номиналисты
«Школа имен», или номиналисты, занималась исследованием соотношения слов («имен») и реально существующих вещей. Школа прославилась парадоксальными рассуждениями, принадлежащими Гунсунь Луну (IV-III вв. до н.э.), типа «белая лошадь не лошадь», «камень не может быть одновременно белым и твердым» и т.п. Целью этих рассуждений было доказательство независимого существования общих понятий.
[Приверженцы] школы Названий заставляют людей чувствовать себя связанными [названиями] и то и дело упускать реальность. Однако они исправляют [несоответствия между] названиями и реальностями, [и этот принцип] нельзя не исследовать подробно.
[Приверженцы] школы Названий исключительно сурово и мелочно исследуют [дела], опутывают и запутывают [других], не дают людям возможности вернуться к своим [первоначальным] намерениям, [все] решают только на основании названий, но упускают [из виду] чувства людей. Поэтому [Сыма Тань и] сказал: “[Они] заставляют людей чувствовать себя связанными [названиями] и то и дело упускать реальность”.
Что же касается [их принципа] приводить название и [на его основании] требовать реального [исполнения], смешивать и переплетать [их] друг с другом [в целях сравнения, классификации и принятия решения и при этом] не ошибаться – этого нельзя не исследовать подробно». — Сыма Цянь. «Трактат Сыма о шести школах»
Вот пример рассуждений Гунсунь Луна о том, что «Белая лошадь не лошадь»:
– Может ли белая лошадь не быть лошадью?
– Может.
– Каким образом?
– «Лошадь» – это то, что обозначает форму; «белая» — это то, что обозначает цвет. То, что обозначает цвет, не есть то, что обозначает форму. Потому говорю «белая лошадь» – не «лошадь».
– Имея белую лошадь, нельзя сказать, что не имеешь лошади. А разве то, о чем нельзя сказать, что не имеешь лошади, не есть обладание лошадью? Иметь белую лошадь означает иметь лошадь. Почему же, став белой, она перестает быть лошадью?
– Когда просят лошадь, можно дать как буланую, так и вороную. Когда же просят «белую лошадь», ни буланую, ни вороную дать нельзя. Допустим, что «белая лошадь» есть не что иное как лошадь, тогда, что ни попроси, все было бы едино. Если, что ни попроси, все едино, то «белизна» не отличалась бы от «лошади». Но если то, что просят, не имеет отличий, тогда почему буланую или вороную то – можно, а то – нельзя дать. Очевидно, что «можно» и «нельзя» взаимно исключают друг друга. Вот почему, коль скоро буланая и вороная лошади, которые суть одно, отвечают «именно лошади» и не отвечают «именно белой лошади», то, значит, тезис «белая лошадь не лошадь» неоспоримо доказан. — «Гунсунь Лун-цзы»
Школа натурфилософов
«Школа натурфилософов» возникла в III в. до н.э. и основывалась на более ранних идеях. В ней обсуждались проблемы, связанные с полярными силами инь (женское, темное, пассивное начало) и ян (мужское, светлое, активное начало), разрабатывалась теория пяти первоэлементов (дерево, огонь, земля, металл, вода). Позднее учение школы было включено в конфуцианство и даосизм.
Ведь [у последователей школы] Темного и светлого начал на каждый случай есть наставления и приказы [1] – [и по поводу] четырех времен года, [и по поводу восьми сторон света, соответствующих] положениям восьми [триграмм, и по поводу] двенадцати знаков зодиака, [и по поводу] двадцати четырех периодов года. [Про свои наставления и приказы эти ученые] говорят: “Тот, кто следует им, будет процветать; тот, кто идет против них, если не умрет, то [все] потеряет”. [Однако на деле] это не обязательно бывает так. Поэтому [Сыма Тань и] сказал: “[Они] заставляют людей чувствовать себя связанными и много[го] бояться”.
[С другой стороны], ведь весна рождает, лето взращивает, осень собирает урожай, зима хранит [плоды]; это великий неизменный [принцип] Пути Неба. Если не следовать [ему], то нечего принять как [общие и частные] принципы для Поднебесной. Поэтому [Сыма Тань и] сказал: “Великое следование четырем временам года нельзя упустить”[2]. — Сыма Цянь. «Рассуждение Сыма о шести школах»
[1] Прим. переводчика: Как указывает Чжан Янь (III в. н. э.), слова «в каждом случае есть запреты» сказаны о «Помесячных приказах» («Юэ лин»). Этот своеобразный календарь (III в. до н. э.) ныне содержится в «Ли цзи» («Записях о нормах поведения»), почти в таком же виде в «Люй-ши чунь цю» («Обильные росы Весен и осеней», трактат философа Дун Чжуншу) и – что в данном случае особо существенно – в слегка сокращенной версии в даосском памятнике «Хуайнань-цзы» (текст II в. до н.э.). Туда включены предписания на каждый месяц относительно деятельности государей (императоров), в том числе их ритуальной активности, и запрещения, касающиеся того, чего те должны избегать. В числе прочего «Помесячные приказы» содержат предписания и запреты относительно наказаний, требования, чтобы они соответствовали преступлениям, чтобы смертные приговоры выносились только в определенные (а именно осенние) месяцы и т. п.; аналогичные идеи отразились в ханьском законодательстве. Таким образом, согласно «Помесячным приказам», вселенная рассматривалась как единый континуум, в котором деятельность правителя была соотнесена с миропорядком и потому должна была гармонировать с природой, чье равновесие она призвана была поддерживать.
[2] Прим. переводчика: Здесь сформулирован общий принцип сообразования деятельности государя с природой (миропорядком), основанный на представлении о вселенной как о едином континууме, в котором объекты «того же рода» взаимодействуют по модели акустического резонанса.