Звон монет затмевает белый свет




 

 

– Деньги, - подумал Глинт Нимбл. – Что может быть важнее денег?..

Связанные орки, ведомые ружейными дулами, колонной шли в направлении строящейся железной дороги. Их сильные и выносливые тела, закалённые жизнью в суровых родных землях, идеально подходили для тяжёлой работы. Их наивный детский ум также был уместен.

Многострадальные орки-рабы – те, что были одними из первых, воочию застали тот самый торжественный момент, когда в первую шпалу вбивался первый стальной костыль лично Томашем Рокфиллем – до неприличия богатым двергом, решившим проложить железную дорогу на Новой Земле, дабы преумножить свои капиталы.

Орков-рабов доставляли кораблями в течении уже не первого десятка лет с их родного материка – Урфики, более чем наполовину колонизированного Лигой. Из незадачливых громил выходили превосходные рабочие, если к ним применялся нужный, и, как правило, крайне негуманный подход.

– Может быть, что власть важнее денег?.. – продолжал мыслить Глинт.

Его заказчик – гном, которому очевидно было жарко в красной плотной рубахе, в области плеч расшитой золотыми контурами цветков снежной ягоды, уже в который раз подпихивал своего счетовода, чтобы тот не ошибся, не отдав ненароком лишний лигат свите работорговцев.

– Одержимость властью куда сложнее скрыть, нежели пару-тройку мешков с деньгами, укрытых слоем конского навоза, где-нибудь у себя в конюшне, – думал работорговец, окинув взглядом низкорослого заказчика:

Вычурно разодетый гном-дверг с рыжими лакированными усами, корыстно прищурившись, нервно потягивал пар со вкусом пирога с начинкой из снежных ягод, коими были богаты родные земли двергов. Золотой перстень с солидным, искусно огранённым урфиканским алмазом украшал короткий и мясистый мизинец с длинным и ухоженным ногтем. Его навощённая лысина блестела под краснотой уходящего вечернего Солнца, которое просачивалось даже сквозь плотную ткань навеса, окружённого телохранителями. Температура ещё не собиралась спадать. Лёгкие с трудом поглощали кислород из сухого пустынного воздуха.

– Только благодаря передвижным хоромам этот холёный неженка ещё не окочурился от беспощадной мессийской жары, – продолжал мысленно ворчать Глинт, утерев красным шейным платком пот с лица.

Жаркие лучи не щадили и самого старину-Глинта, привыкшего к суровым условиям за годы кочевого образа жизни. Они припекали темя, скрытое под лёгкой фетровой шляпой цвета речного песка, видавшей лучшие времена. Зной Мессийской пустыни уже давно вынудил его снять любимый плащ, во внутренних карманах которого умещался целый личный арсенал охотника на двуногую дичь: патроны для револьвера, несколько шашек взрывчатки и компактное ружьё с обрезанным стволом, заряженное картечью, и предназначенное лишь только для особых случаев. Также карманы отягощал пузатый флакон микстуры от учащённого сердцебиения, приписанной доктором в Нью Моффене. Это лекарство он был обречён пить ещё очень долго, что было маловероятным, если брать во внимание тот факт, что пожилой авантюрист ежедневно заигрывал со смертью.

Ему то и дело приходилось посматривать в сторону общего обоза с припасами, дабы никто из малознакомых ему наёмников не соизволил почистить карманы плаща. Многие из их числа, мягко говоря, не вызывали доверия к своим персонам: самые что ни на есть проходимцы, мечтавшие о лучшей жизни, большинство из которых были наняты в Монта Де Латоне: мессийцы, уставшие надрывать спины на медных приисках, и готовые рисковать жизнями за куда меньший гонорар, нежели искусные профессионалы. Только пронзительный взгляд Глинта обуздывал шаловливые ручонки недавних шахтёров.

– Без инвестиций Лиги у этого бабушкиного внучека не было бы никакой власти, – продолжал вести внутренний монолог Глинт. – Да и с собственным состоянием, при таком показушном поведении, кто-нибудь из его алчных приятелей вскоре удосужится перерезать коротенькую розовую шейку, а на его место встанет очередной выскочка, которого пришлют сюда большие шишки из Моффена. Тут нет необходимости идти к гадалке.

Глинт в сопровождении своей вооружённой свиты приблизился к навесу, где его ждала долгожданная награда за старания. Холёный дверг стоял в облаке ягодного пара, а его тролли-телохранители старались не кривить физиономии от неприятного им запаха двергской выпечки, чтобы не вызывать гнева маленького хозяина.

Одно из самых коммерчески успешных современных гномьих изобретений – парогенератор, пар которого мог иметь практически любой вкус, не обошло стороной и самих гномов: у многих представителей их расы выработалось острое привыкание к вкусному пару, и, когда кто-нибудь из числа парильщиков начинал хоть как-то мысленно возбуждаться, то сию же секунду хватался за личную соску, которая создавала иллюзию комфорта своим знакомым вкусом. Для каждого этот вкус был свой: дверги, в большинстве своём, обожали домашние пироги своих бабушек, а дворфы, например, не понаслышке славящаяся пристрастием к выпивке, любили потягивать пар со вкусом эля или пива, равно как и их мессийские сородичи обожали родной вкус жгучего мессийского перца. Троллям же была по душе специфическая комбинация вкуса норданских синих грибов с можжевеловыми нотками. По запаху пара, имея достаточно острое обоняние, можно было узнать довольно много о личности парильщика, если проявить должное внимание к деталям.

Сам Глинт Нимбл, как и любой простой представитель человеческой расы, любил погрезить о роскоши: больше всего он обожал вкус изысканного и дорогого красного вина, которое было чертовски сложно раздобыть в тех местах, в которых ему обычно приходилось пребывать, а в полной мере достойную имитацию в виде жидкости для парогенератора он ещё не встречал. Все они были лишь жалким подобием натурального виноградного напитка.

В последний раз ему посчастливилось испить хорошего вина около двух лет назад, когда по воле судьбы ему на время довелось сменить сферу деятельности: заняться контрабандой пороха и побывать в Буффальской бухте. Тогда он, хоть и отведал отменного вина, до сих пор запомнившегося ему, как лучшее в его жизни, поклялся себе, что больше никогда и ни за что на свете не будет иметь дело с пиратами Никассы.

Тот случай многому научил бывалого пройдоху, оставив солидный шрам от порохового ожога на весь левый бок его торса. Ожог также затронул и солидную часть шеи, которую он старался скрывать под банданой, неизменно находившейся при нём с тех пор. Этот полезный и важный аксессуар был необходим Глинту для того, чтобы любопытные не задавали неудобных вопросов, будоражащих неприятные воспоминания о былых неудачах, которые он терпеть не мог. Всплывающие воспоминания заставляли его прибегать к приёму экстренной дозы микстуры, а она стоила недёшево. Учащённое сердцебиение сильно подкашивало точность стрельбы, что было недопустимо в его ремесле.

Остальной его команде в тот злополучный день повезло меньше. Не радовал Глинта даже тот факт, что покойникам не нужны были деньги. В живых остался лишь верный дворф по имени Форрин Гэфльдоб (но также, как и сам Глинт, не без боевых травм). Тогда он потерял пол дюжины передних зубов, отлетев прочь от мощного порохового взрыва. Взрывная волна унесла его тело в сторону деревянного причала, о доски которого он и ударился челюстью. Чудом не потеряв сознание, ему удалось выползти на берег и помочь раненному командиру. Дальнейшие события оглушённому Глинту запомнились крайне смутно. В его памяти они были окутаны серой дымкой с вонью горелого мяса. Помнит он только то, что выжил именно благодаря неугомонному дворфу.

Подойдя к покупателю, гордый Глинт решил дождаться, пока его клиент заговорит первым. Терпения у дверга, раззадоренного грядущей сделкой, оказалось меньше, и он первым заговорил с главой работорговцев:

– Приветствую тебя, мой лучший поставщик! – лестно воскликнул низкорослый авторитет в адрес Глинта.

– Здравствуй, Ламбус – выдержал небольшую недоброжелательную паузу лидер работорговцев, – мой лучший клиент!

– Что ж, мистер Нимбл, Вы по-прежнему радуете меня этими клыкастыми обаяшками, – указал покупатель на живой товар. – Для них у меня всегда найдётся работёнка.

– Всё, как всегда. С Вас лишь деньги, – Глинту снова пришлось пересиливать себя изнутри, дабы соблюсти правила делового этикета и выговорить: “… мистер Дигсиль”.

При слове “деньги” рыжий коротышка сделал небывало огромную затяжку сладкого пара, который заполнил его грудную клетку, а затем вырвался наружу густым душистым облаком. На время его высокий голосок стал чуть более низким, как у взрослого мужчины человеческой расы:

– Само собой, Глинт. Надеюсь, что эти ребята такие же бодренькие, как и прочие.

Сказав это на пониженных тонах, дверг раскашлялся от недавней чрезмерно усердной паровой затяжки, и всё никак не мог прийти в норму. Сквозь приступ кашля он обратился к одному из своих приближённых: “Оцени товар, Дольф".

Поджарый и светловолосый человек с короткой солдатской стрижкой, бывший ростом почти с тролля, принялся оценивать орков, выискивая какие-либо дефекты, чтобы сбить цену для своего скряги-начальника. Его ярко выраженные, точёные скулы впадали ещё глубже, когда он концентрировался на рассмотрении замученно рычащего товара.

– В любом деле главное – это доверие, – заявил Ламбус Дигсиль, взглянув на своих поставщиков покрасневшими от кашля глазами, пока его рослый прихвостень выискивал к чему можно было придраться.

– Разумеется, – подтвердил торговец рабочей силой, ожидая результатов со стороны оценщика.

– Вот за это я тебя и люблю, Глинт. Ты человек дела.

– Иначе никак…

– Сэр Дигсиль, пара орков изрядно потасканы. Думаю, что понадобится некоторое время на то, чтобы они начали работать в полную силу, – сообщил Дольф своему господину, всё же найдя к чему придраться.

Сердце Глинта Нимбла заколотилось от назревающей обиды.

– Лес рубят – щепки летят. Этих громил невозможно взять чистенькими, причёсанными и надушенными. В прошлый раз подобные мелкие ссадины никак не повлияли на конечную стоимость товара, Ламбус, – возмутился Глинт.

– А у этого несчастного отсутствует правый клык, – продолжала шестёрка Дигсиля.

Форрин изо всех сил старался держать себя в руках, тихо наблюдая со стороны, как заблаговременно просил его Глинт, но всё же не вынес внутреннего напряжения и потерял самообладание:

– Да шо ш такое-то! Ему ш не в жубах шпалы ташкать! – возмущённо возразил от природы буйный дворф, брызнув слюной из щели между оставшимися зубами.

– И как ты только терпишь этого шепелявого невежу?.. – задал риторический вопрос жадный дверг, смотря куда-то в другую сторону, игнорируя самого Форрина.

Лидер охотников предпочёл воздержаться от ответа.

– Да шо ш… – было продолжил ворчать Форрин.

Глинт, осознав, что торговаться с хитрецом-Ламбусом уже не имело никакого смысла, одёрнул излишне эмоционального дворфа, пихнув того локтем в плечо. Форрин, некоторое время поморщив лоб, всё же внемлил недвусмысленному намёку своего командира, и, с виду угомонившись, замолчал.

– Думаю, что будет справедливо скинуть по две сотни лигатов с самых потрёпанных, – вынес своё предложение Ламбус.

– Не больше сотни с каждого, мистер Дигсиль, – твёрдо заявил Глинт. – И это моё последнее слово. На Новой Земле всегда найдутся и другие покупатели, охочие до орков.

Ламбус, изобразив недолгую задумчивость, и демонстративно охнув, всё же принял условия работорговца.

– По рукам, – сказал он. – Но это только из любви к тебе, друг мой, и из уважения к нашему длительному и продуктивному сотрудничеству.

 

*** *** ***

Осуществив не самую удачную сделку, Глинт Нимбл и его группа наёмников решили остаться на ночлег в лагере Ламбуса, поскольку путь предстоял им далёкий и нелёгкий, а ночь была на носу. Хоть в этих местах давно не видели эльфов, страх перед их природной способностью превосходно видеть в темноте был сильнее отвращения к Ламбусу. Эльфам нет равных в нападении из засады в условиях кромешной темноты, и в этом, к несчастью, ему ни раз приходилось убеждаться.

Многие из числа наёмников решили отойти от тёмных дел, насмотревшись на то, как орки, отчаянно сопротивляясь, лишали жизней их товарищей своими примитивными орудиями убийства: дубинами, каменными топорами, гигантскими тяжёлыми пиками, сделанными из того, что попадалось им под руку. Даже измотанный и безоружный орк являл собой серьёзную угрозу для жизни.

Глинт, забрав свою долю гонорара, положенную командиру, справедливо разделил остальные лигаты между членами команды. Никто из них не стал возмущаться, хоть покупатель и сумел сбить цену на рабов в процессе торгов. Из-за того, что изначальная численность живых претендентов на вознаграждение уменьшилась, каждый из оставшихся наёмников получил больше лигатов, чем рассчитывал. Глинт снова убедился в чудесной и всеохватывающей силе денег, способной мгновенно дарить улыбки, равно как и смерть. Чудотворной силе, способной устранять скорбь по павшим товарищам и рассеивать недавние неприятные воспоминания, превращая их в грёзы о будущих приобретениях и усладах, и постепенно разлагать все светлые качества личности.

– Только посмотри на этот сброд, – обратился Ламбус к Дольфу, стоящему по правую руку от него. – Эта разношёрстная шайка готова рисковать своими шкурами ради денег, не имея ни малейшего представления о том, незримой частью какого великого события в истории они являются.

Дольф особо не любил разговаривать в свободное от работы время, поскольку в течении всего трудного рабочего дня ему приходилось рвать горло, крича на рабов и надзирателей, подливая масла в огонь тяжёлого трудового процесса постройки железной дороги. Не единожды он совсем срывал голос, теряя способность разговаривать.

– Куда уж им, – с хрипотцой подтвердил Дольф, сделав небольшой глоток хорошего бербажа – крепкого двергского спиртного напитка, импортированного прямо из самого Моффена.

Бербаж напоминал людской коньяк, только имевший в значительной степени более насыщенный вкус, аромат и слегка густоватую консистенцию. Также бербаж значительно превосходил коньяк по крепости, но пился на удивление легче того, если при производстве соблюдался надлежащий уровень качества. Но, как всегда это и бывает с популярным товаром, рынок изобиловал большим количеством подделок.

Важный дверг, последовав примеру своего верного слуги, тоже сделал глоток ароматного напитка, осушив свой серебряный кубок до дна.

– Ты помнишь, что нужно делать, – утвердительно напомнил он на прощание Дольфу.

– Так точно, сэр, – подтвердил главный надзиратель.

Ламбус, сделав решающую затяжку ягодным паром, удалился в шатёр, где его ожидали две молодые эльфийки-наложницы, купленные у мессийских бандитов, разграбивших несколько месяцев назад одно из небольших эльфийских поселений.

– Мессийские наёмники гораздо скромнее, когда дело касается расценок… – пробурчал Ламбус, уже наполовину находясь в шатре.

Острые уголки рта Дольфа невольно скривились от представления того, что будет происходить в шатре рыжеусого начальника ночью, пока он сам будет вынужден заниматься грязной работой.

*** *** ***

– Пресвятая Мать, Форрин! – воскликнул Глинт. – В который раз удивляюсь, сколько пьют дворфы.

– Вшего лишь бербаж, штарина. Што ш тут такого штрашного? – утёр рукой бороду дворф. – К тому же халявный. Мой народ вшегда умел ченить гоштеприимштво.

Несмотря на то, что многие зачастую не могли разобрать, что говорил беззубый Форрин, Глинт понимал того с полуслова, давным-давно привыкнув к особенностям речи своего спутника.

– Гостеприимство? Этот сукин сын – Дигсиль чрезвычайно подл и хитёр. С ним нужно держать ухо в остро, а не напарываться до соплей. Я уже довольно наслушался историй о том, как он кидает троллей и авантюристов, вроде нас. Да о чём тут говорить, если ты сам недавно лицезрел показательный пример его алчности.

– Ты шам то школько раж облапошивал троллей этих? Так шразу и не шощчитать, да, штарина? Думаетща мне, што это уже традичия на Новой Жемле, – от души рассмеялся Форрин. – Да они уже шами привыкли и анекдоты шочиняют о тролльшкой тупощти.

– Зачастую самая достоверная информация берётся из тех источников, друг мой, где этого совсем не ждёшь. Я ни раз в этом убеждался за свою жизнь.

Нехорошее предчувствие охватывало Глинта. Пожалуй, что постоянная подозрительность и недоверие к окружающим являлись его профессиональным недугом, жизненно необходимым в сфере его тёмной деятельности.

– Ешли хилая пьянь, которую валит ш чуть меньше половины бутылки бербажа – доштоверный источник информачии, то я – эльфийшкая девштвеннича. Иштории – это вшего лишь иштории. Чего только не ушлышишь от жабулдыг в шалунах. Вы, люди, быштро впадаете от алкоголя в предшмертное шоштояние и бредите вщякие небыличы щебе под нош почём жря. Браток, в прошлый раж ночевали тут – и ничего. Вще живы и ждоровы остались. Ещё и наливают – хоть жопой пей. Только и было, что головы у хиленьких людишек рашкалывалищь на утро. Я вот вщем доволен ошталща.

– Кто бы сомневался, Форрин. Тебе лишь бы выпить, глотка ты лужёная.

– Была когда-то у меня такая кличка, – снова расхохотался Форрин, продолжая заливать в себя бербаж.

Остальная группа охотников тоже не отказывала себе в бесплатной выпивке и еде.

– Ну ты шам пошмотри, браток. У них ждещь челая туча шолдат. Ешли бы этот твой Ламбуш хотел щегодня шделать из наш тролльшких дурачков, то он бы прошто нам не жаплатил – и делу ш кончом. Или и того хуже, – Форрин провёл большим пальцем по шее и вывалил язык из щели между зубами, изображая перерезание глотки, затем продолжил убеждать Глинта:

– Ему выгодно ш нами шотрудничать по понятным причинам: мы ш тобой чертовшки хорошо вышлеживаем и отлавливаем орков. К тому же мы не так уж и много прощим жа каждого иж этих громил, – отхлебнул горячительного дворф. – А то, что он щегодня чену шбивал – так это все дверги такие жадные до денег жашранчы.

Глинт на пару секунд закрыл глаза, а затем задал вопрос захмелевшему дворфу:

– Мистер Гэфльдоб, почему я командир группы?

– Потому что иж наш вщех у тебя больше вщего опыта, штарина, – недолго думая, ответил тот.

– Вот и в этот раз опыт подсказывает мне, что стоит быть начеку.

Форрин, будто пропустив слова командира мимо ушей, продолжал наслаждаться простыми радостями. Пьющего дворфа невозможно оттащить от бутылки – известный в народе факт.

– Наверняка этот хитреч учёл вще эти угощения при оплате нашего труда. От него и ломанного гроша жа так не дождёшьща, – пробурчал Форрин. – Так что нашлаждайся жашлуженным чревоугодием, штарина. Это наш небольшой бонуш к ошновному доходу.

Глинт только сделал первый глоток бербажа, чтобы хоть немного унять нервы. Употреблять много спиртного вкупе с микстурой было противопоказано доктором. В своё время он пропустил через печень столько горячительного, что хватит на много лет вперёд.

– Да кусок в горло не лезет, – томно молвил глава работорговцев.

– Так ты что, это не хочешь?! – воодушевлённо спросил прожорливый бородач у своего товарища по поводу его стынущего ужина.

Свою порцию Форрин проглотил сразу же, как только ему её подали. Это были консервированные бобы, тушёные на костре с кусочками мяса буффало, приправленные мессийскими специями. Отсутствие передних зубов не мешало дворфу поглощать любое количество пищи, которая попадалась ему на глаза. Её он даже не жевал, если та была не слишком жёсткой. На всякий случай при нём всегда был солидных габаритов нож, которым он нарубал мясо на мелкие кусочки, чтобы то без проблем проскальзывало в его бездонную утробу.

– Полегче, мистер гном! Если я не в духе, то это не значит, что мой желудок должен быть пуст. Завтра нас ждёт тяжёлый путь в Саладор. Там мы пополним наши припасы и подлечим нервишки, а те, кто решил покинуть команду, направятся своей дорогой. Здесь поблизости нет для нас работы. Орки пока что ни у кого не убегали. А тебе я настоятельно рекомендую прекратить бухать. Алкоголь сушит организм, а нам предстоит снова двигаться через пустыню. Побереги влагу.

– Ну вот. Вечно ты так, когда у тебя жадница подгорает, – бурчал Форрин, нахмурив кустистые русые брови. – Я же тебя прощил не наживать меня гномом. Ражве шложно так? Д-В-О-Р-Ф! Вон тот ижнеженный парнишка ш хорошими манерами, у которого мы гоштим – дверг. Гномы – те шмуглые ребята, что иж Мешщии. А я, мать твою жа ногу, – Д-В-О-Р-Ф!

Глинта, несмотря на то, что он был главным, совсем никак не оскорбляли резкие слова Форрина, и он всегда прощал буйному дворфу подобные выходки. Внутри он даже веселился, когда тот начинал обижаться и браниться, словно ребёнок. И в этот раз Глинт Нимбл, как и во многие предыдущие, нарочно спровоцировал своего вспыльчивого спутника-дворфа, назвав того гномом, зная, что это совершенно безопасно. Глава охотников на орков хорошо знал, что под маской вспыльчивости и упрямства скрывается добродушное дитя – настоящий Форрин Гэфльдоб, который и придавал ему сил в тяжёлые времена.

Многие люди путались в гномах, но не Глинт. Он отчётливо видел различия между двергами, дворфами и мессийскими гномами, поскольку неоднократно имел дело с каждыми из перечисленных.

– Ты шлышишь меня, Глинт? – продолжал Форрин. – Д-В-О-Р-Ф!

– Шлышу, – ответил он, передразнивая шепелявого дворфа.

Глинт старался сдерживать смех, пока изрядно набравшийся и упрямый дворф распинался перед ним, но в итоге разразился хохотом.

Форрин перестал злиться, а гневная краснота с его щёк спала, когда до него всё же дошло, что старина Глинт – этот старый пройдоха, всё это время играл с ним. Пьяный дворф тоже принялся хохотать, рухнув на песок с бревна, на котором сидел.

– Шукин ты шын, – пробухтел он сквозь смех, лёжа на спине.

Не растерявшись, упавший любитель выпить просунул бутылку бербажа в щель, где когда-то были зубы, и, согнув ноги в коленях, подобно младенцу, принялся лакать пойло, залив всю бороду и шинель.

От продолжительного смеха у Глинта резко закололо в боку. Это напомнило ему о давнем ожоге, а затем и о недавнем неприятном предчувствии, которое, всё же не соизволило покинуть его разум со смехом.

 

*** *** ***

Дольф смиренно дожидался, наблюдая со стороны, когда Глинт с его свитой употребят достаточно спиртного, уснут и утратят бдительность, чтобы выполнить приказ Ламбуса, который поручил грязную работу именно ему. Мистер Дигсиль был уверен в своей правой руке – Дольфе, и не впервой поручал ему грязную работу подобного толка.

Расчётливый дверг боялся замарать репутацию в глазах своих подчинённых, поэтому и выбрал самого исполнительного и проверенного кандидата, который точно будет держать язык за зубами. Никто из Лиги не должен был прознать, что Ламбус, движимый лишь личными интересами и обидой, способен на такие радикальные действия.

Верный пёс Ламбуса вспоминал слова начальника, сказанные вечером:

– Сделай всё тихо и незаметно, Дольф, – настоятельно требовал мистер Дигсиль, посвящая своего подручного в детали поручения. – Как ты умеешь…

Коварный Ламбус Дигсиль, пригласив Дольфа в свой шатёр, нашептал ему следующее: “Разберись с этим проклятым Глинтом, мать его, Нимблом. Придуши это отребье, привяжи к скакуну и отправь в дальнюю поездку. Ты заметил, как он язвил? Я слышал довольные смешки наблюдателей. Знать бы в лицо тех чёртовых ублюдков, которые имели наглость смеяться над Ламбусом Дигселем. Никто не смеет дерзить мне, не заплатив сполна.”

– Так точно, сэр, –подтвердил Дольф.

– Верни мне как можно больше моих денег. Почисть все карманы и сумки его прихвостней, которые только сможешь – добавил Ламбус. – Пусть думают, что их замечательный командир обчистил их и скрылся под покровом ночи, как последняя крыса. Я не оставлю тебя в обиде, друг мой, и хорошо заплачу за старания.

Прокрутив недавние воспоминания у себя в голове, опытный убийца разминал руки перед тем, как накинуть удавку на спящего Глинта Нимбла. Он просчитал все свои действия до мелочей, чтобы остаться незамеченным.

Дольф Хофт, несмотря на внушительные габариты, умел двигаться на удивление тихо и проворно. Каждое его размеренное действие было результатом колоссального опыта в убийствах, полученного во времена службы в специальных войсках Лиги, которым он отдал лучшие годы своей жизни.

Костры на территории, занятой спящими работорговцами, дотлевали, и в ближайшие минуты должны были полностью перестать источать свет, который мог выдать Хофта постовым – как своим, так и чужим. Никто не должен был знать о подлости обидчивого Ламбуса Дигсиля.

– Мистер Хофт, сэр! – резко раздался голос за спиной хищника, готовящегося к нападению.

От неожиданности он вздрогнул.

В его сторону бежал человек.

– Что за?.. – от удивления прошептал себе под нос Дольф.

– Случилась беда, сэр! – взволнованно выкрикнул один из постовых, судя по виду, бежавший изо всех сил.

– Продолжай…

Постовому пришлось перевести дыхание, перед тем, как сказать:

– Господин Ламбус мёртв.

От внезапной новости у Дольфа на мгновенье выпучились глаза и впали скулы. Все планы поменялись. Не имело смысла марать руки, выполняя поручения мертвеца.

– Что случилось?! – нервно вопросил Дольф.

– Эльфийка… – дыхание ещё не вернулось к охраннику полностью, – … перегрызла ему шею…

 

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-10-11 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: