Резное дерево волжских изб 2 глава




К работам северных косторезов, как и раньше, сохранялся устойчивый интерес. В Петербурге в XVIII столетии распространилась мода на костяные туалетные принадлежности, коробочки для хранения мушек, безделушки, терки и рожки для нюхательного табака, ларцы, настольные зеркала и кабинеты, мебель, облицованную костью, портреты, иконы, паникадила. Все эти вещи вошли в обиход жизни богатых слоев общества столицы, в которой "азиатская роскошь, доходящая до расточительности, соединялась с тонким европейским вкусом" - так писал в 1760-х годах Август Шлецер, профессор истории русской Академии наук.

Вместе с тем, зная требования заказчиков, мастера изготовляли вещи и для провинциального дворянства, для купцов, горожан и крестьян. Это были свадебные гребни, ларцы, туалеты, всевозможные коробки для рукоделий, игольники и т. д.

Холмогорские произведения вышли на широкий рынок, как внутренний, так и внешний. В XVIII - первой четверти XIX века резные художественные изделия отправлялись за границу тысячами, о чем свидетельствуют таможенные записи. На Запад они поступали через Архангельск, на Восток вывозились через Астрахань и Дербент.

От тех времен дошло до нас значительное количество предметов из кости. Вещи XVIII-XIX веков составляют основную часть коллекции холмогорской кости Русского музея. В отделе народного искусства представлены произведения, наиболее часто встречавшиеся в быту северного крестьянства и горожан.

Первой третью XVIII века датируются ларцы-"теремки". Они имеют традиционную кубическую форму кованых сундучков XVI-XVII веков. Небольшие по размерам ларчики (высота их не превышает 15-16 сантиметров) делались из дерева и облицовывались костяными пластинками, прибиваемыми к основе медными гвоздиками. Одни пластинки имели природную белизну кости, другие окрашивались хвощом в зеленый цвет. На поверхности ларца они чередовались в определенной последовательности, выявляя монументальность и конструктивную простоту формы. Пластинки украшались различными гравированными розетками, составленными из концентрических окружностей, кружков с точками посредине и круглых углублений. Подобные кружки, наносимые циркулем, встречаются на металлических и костяных вещах с глубокой древности. Они получили название глазкового орнамента (в основе его лежит древний солярный знак - круг с точкой). Тогда кружки располагались рядами или сплошь заполняли поверхность предмета. На холмогорских ларчиках глазковый орнамент, подцвеченный черной или кирпично-красной краской, образует геометрически четкие нарядные розетки, красиво выделяющиеся на белой кости. А на зеленых пластинках он до сих пор сохраняет следы позолоты - дань модной роскоши. Выверенность пропорций ларчиков-теремков, безупречное чувство меры в их украшенности, ясность общего художественного замысла придают им особое очарование, свойственное вещи законченной, совершенной.


Настольный кабинет. Перв. пол. XVIII в. Холмогоры, Архангельская губ

Но в эту строгую систему геометризованных объемов и орнаментальных форм народные мастера-косторезы вводят очень современные для той эпохи декоративные элементы. Это прежде всего изобразительные мотивы. На одном из теремков Русского музея есть костяные вставки с цветком и грибом, процарапанными в кости штихелем и подцвеченными черной краской, втертой в борозды. Рисунок этих изображений заставляет подумать о подражаниях медной гравюре XVII-XVIII веков. Тщательной перекрестной штриховкой переданы округлость шляпки гриба и тугого цветочного бутона, холмистость почвы, на которой они произрастают. Это уже вполне реалистически, а не по-народному плоскостно, орнаментально понятая форма. Изображения действительно заимствованы из книги "Символы и эмблемы", переведенной на русский язык и изданной в России по повелению Петра I в 1705 году. На ее страницах и находится помещенный в круге гриб с глубокомысленным изречением: "что скоро делается и растет, скоро и исчезает".

Холмогорцы, как и многие северяне, любили книжную премудрость. Они собирали старопечатные и рукописные книги, составляли библиотеки (одной из таких библиотек владели дед и отец прославленного резчика Осипа Дудина). Приобретали они и знаменитую книгу "Символы и эмблемы", выходившую в XVIII-XIX веках несколькими изданиями. Известно, что в 1718 году "мастер костяного дела" Андрей Протопопов, будучи в Москве, купил там сразу семь экземпляров этой книги. Конечно, он повез их на север сотоварищам по работе.


Коробочка-сапожок. Сер. XVIII в. Холмогоры, Архангельская губ

Для нескольких поколений холмогорских резчиков, как и для художников других специальностей, гравюры из "Символов" сделались источниками сюжетов и своеобразной школой изобразительного искусства. Мастера, гравируя по кости, копировали детали и целые композиции; перерабатывали их, переводя в рельефы.

Постепенно облик ларцов менялся. Формы их стали напоминать формы мебели. Начиная с 1730-1740-х годов появились облицованные костью настольные кабинеты, секретеры со множеством выдвижных ящичков, створчатыми дверцами, скошенными крышками и фигурными навершиями.

В собрании музея есть один ларец-кабинет довольно больших размеров, массивностью напоминающий крестьянский ларь. Квадратные филенчатые выступы с костяными вставками на крышке и стенках придают пластичность его облику. На этих вставках в технике низкого рельефа исполнен ряд аллегорических изображений. Для владельца ларца они имели смысл наставлений и доброго пожелания. Рассматривая и изучая эти изображения ("иероглифы для человеческого сердца", как тогда выражались), по-своему вольно скомпонованные на основе гравюр "Символов", мы постепенно расшифровываем их содержание и узнаем внутреннюю связь.

На одной из вставок крышки ларца изображена птица в обрамлении крупных рельефных завитков барочного характера. Она сидит на вершине башни и стережет сердце. На другой вставке исполнена композиция, составленная из двух символов: три пошатнувшихся дерева и горлицы по сторонам. Три дерева означают: "Кратка жизнь людей и благодетелей. Полезное всегда нас оставляет скоро". Горлица перед растением: "Иным яд, другим во вред, мне мед",-то есть во всем можно найти себе пользу. Общий смысл двух "картинок" таков: надо охранять свое благополучие и расположение покровителей.


Туалетная коробочка. Сер. XVIII в. Холмогоры, Архангельская губ

На скате крышки среди гребенчатых раковин помещены пеликан, орел и голубь, символизирующие различные человеческие качества. Справа от них галантная сцена на манер популярных лубочных картинок: устремляющиеся навстречу друг другу дама и кавалер. На маленьком квадрате костяной пластинки резчик постарался передать складки одежды, фактуру и узоры тканей, шероховатость почвы под ногами фигурок. Изображения даны в таком низком, характерном для холмогорцев рельефе, что переход от выпуклостей к заглублениям фона едва ощутим. И тем не менее резьба отличается богатством пластических нюансов. На передней стенке изображен олень, выходящий из леса. Его фигура, деревья, завитки обрамления, фантастический лучистый цветок, характерный для орнаментов в стиле рококо, тонко проработаны резцом. Олень - любимый образ косторезов, в системе символических изображений на ларце он означает долголетие.

Кроме рельефов, ларец украшают пластинки с гравированными и подцвеченными черной краской изображениями корабля под парусами возле высокой стены, с которой палят пушки. Этот образ также не случаен и входит в круг иносказаний, развернутых мастером. Корабль под парусами означает искусство управлять своим счастьем, а корабль, плывущий к пристани,- надежду на исполнение желаний ("Желания его вскоре совершатся").

Вещь, украшенная "картинками", смысл которых был хорошо понятен современникам, не только радовала их своей добротностью и красотой, но становилась "теплее", ближе человеку.


Шкатулка. Втор. пол. XVIII в. Холмогоры, Архангельская губ

К середине XVIII века относятся две туалетные коробочки. Одна в виде комодика с типичными для стиля рококо криволинейными формами, другая в виде башмачка на изогнутом каблучке. Каждая сделана из цельного куска моржового клыка и украшена резьбой "на проем". Главные ее элементы - растительные мотивы в виде тонких веточек и рокайльные завитки, в вязь которых органично вписываются фигурки летящих птиц, бегущих за дичью собак, прыгающих зайцев. Коробочки светятся насквозь, очаровывая легкостью костяного кружева.

Может показаться, что из подобных изысканных и модных вещей выветрился дух национального народного творчества. Но нет! Овладев декоративной системой стиля рококо в построении формы предмета и его орнамента, мастера остаются верны традиции, тому внутреннему чувству гармонии, по которому, как бы динамичен ни был узор в деталях, в целом он устойчив, успокоен, уравновешен. Прихотливо изогнутые стенки и крышка коробочки-комодика все-таки подчиняются принципу симметрии. Завитки орнамента и фигурки замыкаются во встречно расположенные раковины. Тем самым полет птиц, бег животных как бы приостанавливается, успокаивается.

Народный вкус проявляется и в таких простых деталях, как скромный растительный бегунок или поясок треугольников с точками внутри, выгравированных на коробочке-башмачке рядом с завитками рокайля. Именно такие незамысловатые мотивы постоянно встречаются в крестьянской резьбе и росписи по дереву.

Дальнейшее развитие стиля холмогорской резьбы ясно отразилось в ларцах второй половины XVIII века. Это, главным образом, прямоугольные шкатулки на фигурных ножках с низкими четырехскатными или плоскими крышками. Шкатулки обиты гладкими белыми, зелеными и коричневыми (мореными в земле) костяными пластинками, сочетающимися с ажуром прорезных вставок, из-под которых виднеется голубой, светло-зеленый, нежно-розовый шелк или просвечивает огоньками золотистая, красная, зеленая фольга.

Мастера уверенно используют и варьируют полюбившиеся приемы сквозной резьбы, раковинчатую орнаментацию. Только завитки раковин лишились сочной моделировки. Теперь они походят на засохшие былинки, напоминают стилизованный рог оленя. Весь орнамент как бы истончился, сделался хрупким. На ларцах этого периода изображены скачущие поджарые зайцы ("токмо во едином бегании смел"), белки, собаки. Облик животных, позы их по-прежнему заимствуются из гравюр "Символов и эмблем".

Более сложная сюжетная резьба исполняется только на дорогих заказных вещах.

В резьбе конца XVIII - начала XIX века исчезают фигурки зверей. Затем исчезают и рокайльные мотивы. Шкатулки приобретают форму квадратных, прямоугольных. Их поверхности членятся строго организованной системой декоративных полос с прорезными орнаментами в виде тугих завитков аканта, напоминающих фризы в архитектуре периода классицизма, цепей овалов, рядов выпуклых бусин - "жемчужников". Шкатулки украшаются вставками с вихревыми и крещатыми розетками из стилизованных акантовых листьев, пальметками, различными геометрическими фигурами, напоминающими снежинки.

В окружении нового орнамента в стиле классицизма появляются и новые сюжетные композиции: жертвенники с пылающими на них сердцами, пастухи и пастушки, амуры со стрелами и колчанами, сцены - аллегории времен года и т. д.


Гребень. Кон. XVIII - нач. XIX в. Холмогоры, Архангельская губ

Типичным для этого времени произведением резной кости является свадебный гребень. Он прямоугольной формы, с длинными зубьями. В его верхней части, как в рамке, помещены две стройные, несколько удлиненные фигуры поморов, одетых в препоясанные рубахи, ниспадающие как античные туники прямыми складками. Одна фигура опирается на якорь - символ надежды, другая держит пылающее сердце - знак любви. Между фигурами поморов - ветви с вензелем, над их головами - птицы, держащие в клювах "гименеев" венок.

Кроме вещей с выраженным бытовым назначением, внимание зрителей в музейной экспозиции привлечет декоративная скульптурная группа, изображающая ненецкую стоянку в тундре. Тут и чум с обитателями, занятыми хозяйством, и охота на медведя или волка, и езда в нартах. Подобные произведения делались в конце XVIII века. В них с особой силой проявляется присущий народному творчеству наивный реализм. Тонкая наблюдательность ощущается в передаче облика ненцев и русских крестьян или солдат, забредших на стоянку, в изображении животных, птиц и даже кривых редких елок. Художники отразили черты родной северной природы, которую они знали как прирожденные охотники.

Создавая скульптурные композиции, резчики решали трудную для себя задачу размещения фигур в пространстве. Их делали уплощенными, укрепляли на широкой подставке в виде площадки, облицованной костью, и распределяли по принципу макета.


Ненецкая стоянка. Кон. XVIII в. Холмогоры, Архангельская губ

Резьба первой половины XIX века представлена в экспозиции народного искусства восьмигранными плоскими шкатулками на точеных ножках-шариках. В них держали карточные фишки, принадлежности туалета, рукоделия. На крышке одной такой шкатулки уже выцветшими чернилами выведена надпись: "Четверг 16 октября 1844 года - В знак памяти". Подобные произведения, хранящие теплоту и прелесть обиходной вещи, имеются в каждом собрании резной кости.

Изготовляли такие шкатулки на протяжении нескольких десятилетий, почти не внося разнообразия в декор. Их откидные крышки и стенки покрыты тонкими пластинками моржовой кости, сплошь прорезанными в мелкую косую сетку. Пластины эти положены на гладкую костяную поверхность основы шкатулки. Никаких цветных подкладок, только строгое сочетание блестящей белой кости и белой сетки, оживленной венком из мелких цветочных гирлянд. В центре крышки - неизменный сноп колосьев с серпом и цветами как символ изобилия. Гирлянды, сноп исполнялись с большой детализацией растительных форм. Резьба на памятниках этого времени измельченная, суховатая.


Коробка для игральных фишек. Перв. пол. XIX в. Холмогоры, Архангельская губ

В произведениях косторезов середины и особенно второй половины XIX столетия все более проступают черты эклектики, утвердившейся тогда в прикладном искусстве. Постепенно снижается художественный уровень изделий. Мастера начинают изготовлять броши, ручки зонтиков, печатей, черенки для ножей, ножи для резания бумаги, портсигары с гладкими крышками, пуговицы. Косторезное искусство шло к гибели. Только после Великой Октябрьской социалистической революции оно возрождается вновь. Три холмогорских мастера Г. Е. Петровский, В. Т. Узиков и особенно В. П. Гурьев не дали оборваться традиции. Они стали учителями первых советских косторезов. Подлинного расцвета это искусство достигло в послевоенное десятилетие. Центром резьбы стало село Ломоносово на Курострове против древних Холмогор. По традиции косторезы создавали вазы, кубки, ларцы, ножи для резания бумаги.


А. Е. и А. С. Гурьевы. Туалетная коробочка 'Новый быт'. 1959. Ломоносово, Архангельская обл

Произведения 1950-х годов отличала простота сквозной резьбы, тонкая проработка рельефов и графичность силуэтов сюжетных миниатюр. Открытием 1960-х годов явилась близость форм предметов к монолитности бивня мамонта, клыка моржа, зуба кашалота. Низкорельефная резьба наиболее полно отвечала идее целостности художественного образа вещи. С 1970-х годов интерес к сквозной резьбе, барочной пышности завитков и пластической моделировке деталей возрождается с новой силой. Полноправное место занимает цветная гравировка.


А. Е. Штанг. Ваза 'Север'. 1977. Ломоносово, Архангельская обл

Село Ломоносово окружают бескрайние просторы низовьев Северной Двины. Голубеющая до самого горизонта земля словно прошита поблескивающими нитями многочисленных рукавов, протоков, разливов реки. Краски природы на родине косторезов холодные, сдержанные. Лишь на заре и на закате загораются то золотом, то малиновым огнем окна изб, как цветная фольга на холмогорских ларцах и шкатулках. Ассоциации с искусством возникают невольно. Здесь начинаешь лучше понимать неповторимость северной резьбы по кости, острее чувствуешь крепкую связь творчества человека с родной ему природой.

 

 

Печные изразцы

Изразцы - своеобразная и самостоятельная часть русского народного гончарства.

История их развития - это непрерывная цепь технологических усовершенствований, творческих находок, в результате которых на смену одним изразцам приходили другие. Так, рельефные без поливы - "красные", уступили место глазурованным - муравленым; затем стали делать полихромные, покрывая рельефный узор цветными эмалями; от них перешли к изготовлению изразцов, в которых рельеф сочетался с росписью, и наконец к гладким расписным изразцам.

В XVI-XVII веках они широко применялись в архитектуре. Сверкающими фризами украшали храмы, отдельными вставками выделялись на фоне кирпичных стен, узорными наличниками обрамляли окна, оформляли порталы. Во внутренних помещениях ими облицовывали печи. И если расцвет искусства архитектурных изразцов приходится на XVII столетие, то печные достигают вершины развития в XVIII веке.

В залах Государственного Русского музея можно увидеть разнообразные изразцы XVII-XVIII столетий. Не только узор на них, но и размеры, и формы их разные: угловые, узкие - поясовые и фигурные - в виде колонок, карнизов, кронштейнов; но более всего стенных - квадратных и прямоугольных. Одни представлены как самостоятельные художественные произведения, обособленно, другие - во фрагментах печных наборов, а все вместе они позволяют проследить основные этапы развития этого вида искусства, наделенного ярко выраженным народным характером.

У каждого изразца есть лицевая пластина с узором. За нею располагается коробчатый выступ - румпа с небольшими отверстиями, в которые продевали проволоку для крепления в кладке стены или печи. Как правило, у архитектурных изразцов румпа покрыта слоем извести, а у печных - черна от копоти и сажи. На стенках румпы часто имеются горизонтальные бороздки и утолщенный валик по краю, что свидетельствует об использовании гончарного круга при ее изготовлении.

Начиная делать изразец, гончар мял в руках глину, и пальцы его уходили в толщу глиняного комка, удаляя мелкие камешки, затвердения - словом, все то, что могло привести к образованию трещин при обжиге. Глина принимала тепло от рук гончара, становилась податливой. Тогда мастер заполнял ею деревянную форму с резным изображением на дне, предварительно посыпав его песком, чтобы глина не прилипала; уплотнял ее, вдавливал в углубления узора. Затем, укрепив форму на гончарном круге, приводил его в движение и, нарастив румпу, вынимал сырую заготовку. И вот в руках гончара уже не комок глины, а изделие-сырец, принявшее от твердой резной формы вид квадратной пластины с рельефным узором на лицевой стороне и выступом-румпой сзади. Эту заготовку сушили и обжигали в горне.

В работе над изразцом соединились мастерство гончара и резчика по дереву. Резчик должен был выполнить контррельефное изображение, то есть углубить то, что в глине станет выпуклым, тщательно проработать мелкие детали, чтобы получился их четкий отпечаток.

В собрании Русского музея нет изразцовых форм. Да и в других музеях положение не лучше. Лишь в Историческом музее в Москве есть деревянный "ображец", то есть форма, с изображением и надписью "Грив лютый, зверь дикий". Отсутствие изразцовых форм объясняется тем, что изготовление их отдалено от нас двумя-тремя столетиями. А формы от частого употребления быстро изнашивались. На смену устаревшим приходили другие с новыми изображениями, отвечающими художественным вкусам своего времени. Но самым большим бедствием были частые пожары, случавшиеся в гончарных мастерских. В первую очередь сгорали "к ценинным делам припасы" из дерева, то есть изразцовые формы.

Однако тот же огонь, пылающий в топке горна, увековечивал изображение на изразце. Оно-то и дает нам представление о мастерстве резчика, его умении разместить подчас очень сложную многофигурную композицию на дне формы.


Изразец. Посл, треть XVII в.

На муравленом изразце последней трети XVII века изображение храма заключено в широкую квадратную рамку, где зигзагообразная линия помещена между двумя прямыми. Привлекает внимание интересная деталь: начало и конец этой линии не совпали. Эта, казалось бы, совсем незначительная подробность помогает представить, как резчик без предварительной прорисовки, от руки, вел изгибающуюся линию. Под резцом один за другим возникали ее зубцы. Не рассчитав, мастер не смог закончить последний зубец в верхнем ряду. Так и оставил.


'Печное клеймо' из Великого Устюга. XVIII в.

От рельефного изображения на лицевой пластине изразца веет сказочностью. Величественные купола устремлены вверх. Розетки между ними - это сверкающие звезды-солнца. Стебли с зубчиками - необычные растения, а зубцы вверху - словно зигзаг молнии. Все преисполнено внутреннего значения, торжественности и, несмотря на условность изображения, близко и понятно человеку, жившему в конце XVII века.


Фрагмент изразцовой печи. XVIII в.

Рельеф изразца покрывает стекловидная глазурь густого зеленого цвета. Узор обычно предварительно обрабатывали ангобом, чтобы темный черепок не просвечивал сквозь поливу. Секрет изготовления поливы знали на Руси еще в древнем Киеве. Однако во время татаро-монгольского ига оборвалась нить традиции, рецепт приготовления глазури был надолго утрачен. Лишь в 30-х годах XVII века русские гончары возродили "весьма изрядную поливу" и вернули изразцам цвет. Муравленые вытеснили бытовавшие ранее красные, так как во многом превосходили их. В облицовке печи они долго сохраняли свежий привлекательный вид. Глазурь плотным стекловидным слоем лежала на пористом черепке, предохраняя поверхность изразца от копоти, а помещение - от дыма. Такая печь не только дольше сохраняла тепло, но и была украшением жилого интерьера.


Изразец. XVIII в.

В производстве поливных изразцов некоторое время продолжали использовать старые формы, применявшиеся для изготовления красных изразцов. Но блестящая поверхность в готовых изделиях мешала восприятию мелких деталей изображения, четкость проработки рельефа под поливой утрачивалась.

Нужны были новые, более крупные рельефные узоры, которые и пришли в искусство изразцов. Среди них преобладали изображения цветов, плодов, птиц, зверей. Укрупнение рельефного узора было вызвано не только изменением в технологии производства - применением поливы, но и отвечало художественным вкусам конца XVII века. В декоративно-прикладном искусстве этого времени господствовал пышный растительный орнамент в сочетании с изображениями птиц, зверей, вазонов с расходящимися в стороны, изгибающимися побегами.

Но муравленым изразцам очень скоро пришлось потесниться, уступив место полихромным, сначала в строительстве, а позже в облицовке печей.

Рельефный узор на полихромных изразцах покрывала не прозрачная глазурь, а глухие цветные эмали - синяя, желтая, зеленая, белая. Такие изразцы называли ценинными, от немецкого слова zinn, что значит окись олова, которая входила в состав эмалевых красок и придавала им плотность. Расписывая рельеф этими красками, не нужно было обрабатывать его ангобом: эмаль наглухо закрывала темную поверхность изразца.

Среди полихромных изразцов в экспозиции Русского музея привлекают внимание "печные клейма" середины XVIII века, изготовленные мастерами города Великого Устюга для Гледенского монастыря.

Печное клеймо - это своеобразное панно, составленное из нескольких изразцов, образующих крупный законченный узор. Такими клеймами облицовывали гладкие стены печи: переднюю, которую называли "зеркалом", и боковые.

На белом фоне четырехчастного печного клейма орнаментально изогнутые стебли с резными листьями и крупными желтыми плодами образуют круг.

На другом двухчастном клейме рельефный узор с характерными барочными завитками и переплетениями окружает медальон. Этот рельеф получил название "барочные часы".

Третье составлено из прямоугольных изразцов с желтыми цветами и бутонами. Фигурная рамка не замыкает изображения на одном изразце, а соединяет его с таким же изображением на другом. Получается непрерывный декоративный узор.

Облицовка печи из таких изразцов напоминала яркую ткань или ковер. Изразцы так и называли - "ковровые".

В палитре изразцовых клейм много белого цвета. Он сыграл решающую роль в появлении росписи на изразцах, став для нее фоном.


Изразец. XVIII в.

О первых шагах в освоении росписи дает представление рельефный изразец конца XVII - первой половины XVIII века. На нем роспись увидишь не сразу. Она робко проглядывает на овальном медальоне. Это миниатюрное изображение бегущего зверя, а над ним черточки и точки - облака. Роспись выполнена синей краской. Она схематична, тороплива и свидетельствует о неуверенности мастера, еще не привыкшего работать кистью по сырой, необожженной эмали. Очень скоро роспись разрастется и вытеснит рельеф, а пока она едва заметна.


Фрагмент изразцовой печи из Углича. Перв. пол. XVIII в

В конце XVII- первой половине XVIII столетия по-прежнему продолжают делать муравленые и ценинные изразцы, несмотря на то что уже в начале XVIII века Петр I повелел перейти к изготовлению гладких изразцов с синей росписью на "голландский манер". Однако в провинциальных городах еще долго вырабатывали рельефно-расписные, а в центральных губерниях этот переход произошел быстро.

Русские изразечники, освоив голландскую роспись, вскоре стали работать по-своему, обратившись к опыту предшествующих поколений как в выборе тематики, приемах росписи, так и в колорите, отдав предпочтение многоцветной палитре. Орнаментальные изображения вновь сменились сюжетными. В основе их развития был интерес к окружающей жизни, человеку, природе, животному миру.

Кроме впечатлений реальной жизни, источником для росписи были различные печатные издания: лубочные картинки, иллюстрированные книги, гравюры.

Особой любовью пользовалась книга "Символы и эмблемы". В ней было 839 гравюрных изображений в медальонах и надписи к ним. Однако мастера-изразечники не просто копировали книжные картинки, а переделывали их соответственно своему пониманию и вкусу.


Изразцы печи из Углича. Перв. пол. XVIII в.

Изменение вкусов времени сказалось и на внешнем облике печей, в которых появляется членение на ярусы, в соответствии с конструкцией печи: нижний является базой, на которой стоит вся печь; в среднем располагается топка; верхний закрывает ту часть, где проходят воздуховоды, и завершает все сооружение. Стены печи гладкие. Украшения в виде колонок, карнизов, балясин и поясов пока еще немногочисленны и довольно скромны. Но уже к середине XVIII века они покрывают всю поверхность печи, которая изобилует нишами, фигурными выступами. Теперь усложнение поверхности вызвано только стремлением к пышному украшению, отвечающему моде XVIII века. Такие печи - типичные барочные сооружения.


Деталь изразцовой печи из Углича, Перв. пол. XVIII в.

В собрании музея немало гладких расписных изразцов XVIII века. Но, к сожалению, они не составляют целого печного набора. Из 15 разрозненных изразцов в музее сложен фрагмент облицовки печи. Каждый изразец - это самостоятельное художественное произведение. Внимание мастера привлекает прежде всего человек. Вот он протягивает руки к отвернувшемуся зайцу- "Приучаю его к себе..."; стоит перед птицей, указуя на нее перстом,- "Приучаю ея к себе..."; с посохом и в широкополой шляпе идет по дороге-"Дорожной". Вот женщина, присевшая рядом с большой корзиной,- "Овощи собираю себе..."; женщина держит в руках пылающее сердце - "Беречь сие трудно". На многих изразцах изображены животные: лев с высунутым языком - "Лев дикий"; птица, клюющая плод,- "Тем питаюсь". Кроме прямоугольных изразцов, фрагмент облицовки имеет угловые, из которых два с рельефными балясинами. На одной из них изображен заяц, на другой - птица.

Роспись на изразцах лилово-коричневая на белом фоне. Широкими мазками обозначена земля, четкими линиями - стволы деревьев. Едва касаясь концом кисти сырой поверхности изразца, мастер быстро прописывает лица, волосы и руки фигур, оперение птиц, волнистую гриву льва. Листву на деревьях словно лепит крупными мазками. В широких мазках и тонких линиях различной интенсивности после обжига выявляются тончайшие тональные переходы от темного, почти черного, до светлого, прозрачного. Только искусный живописец, знающий свойства красок, в совершенстве владеющий приемами росписи по сырой эмали, мог добиться такой богатой тональной гаммы, сознательно ограничив себя столь узкой палитрой.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-12-07 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: