G-Montesquiou to The-heir-to-the-Rhine




23:15

Сентября

Я нашел его в подземелье замка в очень плохом состоянии. Он истощен и напуган. И слишком долго пробыл без света. От благородной пищи отказывается, предпочитая ей – страшно подумать! – мелких грызунов. Хотя отсутствие в подземелье крыс должно было изначально меня насторожить. Однако в этом можно усмотреть и добрый знак: он не нападает на людей. Дабы найти этому подтверждение, я специально изучил криминальные хроники Сан-Франциско за несколько последних лет. Намеков на его участие в таинственных исчезновениях и смертях не имеется. На меня же он набрасывается исключительно в целях самообороны, потому что я нарочно провоцирую его на агрессию.

Надо отметить, что для своих семи лет он весьма сообразителен. Думаю, что свою сущность он осознал довольно рано, поэтому и хоронится от людей. Он очень скоро понял, что лучше не выделяться, не привлекать к себе излишнего внимания. Об этом свидетельствует наличие у него дряхлой одежонки, благодаря которой он не отличим от уличных попрошаек.

От матери он унаследовал свой человеческий облик.

Поразительно, как они похожи!

Или таково только мое субъективное мнение?

Способности его внушают мне некую надежду на то, что его можно адаптировать…

Хотя, памятуя о твоем настойчивом предостережении, держу поблизости ящичек, на всякий случай… Только так мне пока удается контролировать его.

The-heir-to-the-Rhine to G-Montesquiou

07:15

Сентября

Друг мой, Генри, как и раньше, я не одобряю твоей затеи, так как эксперименты с темными силами не имеют обыкновения заканчиваться положительно. Мой пример – наглядное тому доказательство.

Однако твой интерес к загадочному существу мне искренне понятен. Мое малодушие, проявленное семь лет назад, сыграло со мной злую шутку. Я оказался заложником собственной жажды знаний. Потому заклинаю тебя не поддаваться азарту исследователя, не позволяй сочувствию затуманить твой разум.

Настоятельно рекомендую как можно скорее дать ему имя и выбить его на ящичке. Так мне будет спокойнее. Уважь своего старого друга.

P.S: Она знает о его существовании?

 

G-Montesquiou to The-heir-to-the-Rhine

09:00

Сентября

Благодарю за ценный совет.

Отныне его зовут Бартоломео.

Совместными усилиями, моими и Бо Нолана, сделана соответствующая надпись на ящичке.

Мой старый Бо…

Надо отдать ему должное. При всей своей богобоязненности он беспрекословно верен мне. Остальная прислуга сторонится подвала, где содержится мой подопечный. И есть отчего! О способностях Бартоломео написано мною ранее, но его любознательность поистине меня воодушевляет. В связи с чем, мне он представляется обучаемым.

Возвращаясь к твоему последнему вопросу, не берусь этого утверждать, но и не отрицаю полностью. Материнский инстинкт, знаешь ли, штука сильная. Быть может, они и не встречались воочию, но присутствие друг друга явно ощущали.

Степень привязанности Бартоломео к людям я планирую сделать предметом своего исследования уже в ближайшее время.

Надеюсь на твое участие и поддержку в дальнейшем.

 

The-heir-to-the-Rhine to ChrisDen

22:40

Сентября

 

Крис!

Я знаю, как важны для тебя любые сведения о твоей семье. И потому настало время, когда я могу пролить свет на прошлое близких тебе людей. Заранее прошу тебя не осуждать поступков тех, о ком пойдет речь в этом письме.

 

Прочитав предисловие, Крис потянулся к бокалу с виски.

Чуть отхлебнул, не отводя глаз от ноутбука, и снова погрузился в чтение.

 

Я знал твоего отца. Его звали Льюис Гринберг. Фамилия Денвер, данная вам с Ником при усыновлении, как ты понимаешь, не настоящая.

 

Крис сделал передышку, проговаривая вслух новое сочетание звуков:

- Льюис Гринберг…

Имя отца, произнесенное собственным неестественно натянутым голосом, казалось ему необычным и чужеродным.

 

Но, поверь, вам повезло куда больше, чем мальчику по имени Дезмонд Родерик.

Догадываюсь, что у тебя возник вопрос о том, какое отношение Родерик имеет к моему повествованию, но смею заверить: самое непосредственное.

Тебя никогда не смущали его инициалы?

Д.Р.

Обнаружив подобный набор букв, скажем, в записке, прилагавшейся к корзинке с младенцем-подкидышем, можно было бы предположить, что они принадлежат носителю имени с аналогичными инициалами. Во всяком случае, я так и подумал, расценив буквы Д.Р. как имя адресата – Дереку Рейну.

Но, пожалуй, я слишком забегаю вперед.

 

Крис перевел дыхание, вновь прикладываясь к бокалу.

Черт, пусто!

Он повторил порцию практически на ощупь.

Твой отец помогал «Наследию», в основном, специализируясь на поиске древностей. Он никогда не был официальным членом «Наследия» и даже не принадлежал к числу специалистов фонда «Луна», поэтому не сохранилось ни одного документального подтверждения его сотрудничества с нами.

И все мои старания склонить его к вступлению в наше тайное общество эффекта не возымели.

Льюис, несмотря на свою преданность «Наследию», всегда оставался закрытым даже для нас, его близких друзей. Его скрытность и непредсказуемость угадываются теперь и в Нике. Подобно Льюису он постоянно в эпицентре опасностей, интриг, на грани вымысла и реальности.

Все это я пишу тебе для того, чтобы ты смог понять мое удивление и недоумение, когда Льюис впервые признался, что у него есть семья – два замечательных сына-близнеца, как две капли воды, похожих на свою мать. Имени ее, впрочем, он никогда не упоминал, равно, как и не рассказывал, что с ней произошло, и почему они не вместе. Но очень любил, судя по трепету в голосе. На мой вопрос, где же его сыновья, твой отец ответил, что вынужден был отправить их на воспитание в интернат, считая, что там о них позаботятся лучше, чем это в состоянии сделать он сам.

 

- Бред! – осуждающе произнес Крис в ответ на доводы отца вопреки просьбе Дерека в самом начале письма.

Он плохо помнил свое сиротское детство. А точнее, старался его забыть всеми возможными способами по одной причине: годы пребывания в казенном учреждении не оставили в его душе ни капли теплоты. И не только потому, что им с братом постоянно приходилось отвоевывать свое личное пространство в кулачных боях. Но и потому, что при всей создаваемой видимости наличия у них с Ником отца, к всеобщей зависти воспитанников интерната заваливавшего их на все праздники дорогими подарками, отца-то, по сути, у них никогда и не было.

Крис схватил пустой бокал, рывком отставил его в сторону.

Хлебнул прямо из бутылки.

Сфокусировался на экране дисплея.

 

По словам самого Льюиса, он не был создан для тихой семейной жизни. Видимо, поэтому не складывалась его личная жизнь. Ни с одной из женщин, а их у него было несчетное количество (твой отец слыл ловеласом среди слабого пола), свою судьбу он так и не связал.

 

Крис горько усмехнулся.

Кого-то папаша ему явно напоминал.

Уж не его ли самого?

Что ж. Если Нику суждено было унаследовать лучшие качества Льюиса Гринберга, то ему передались его инстинкты и пороки. Что, собственно, и доказывала следующая строчка письма.

 

Незадолго до своего исчезновения Льюис начал пить.

Запои его были долгими и беспробудными.

Как-то, будучи в изрядном подпитии, но еще в ладу с собственным разумом, он попросил меня позаботиться о его мальчишках. Признался, что давно мечтает о судьбе посвященных в деятельность «Наследия» для своих сыновей; сказал, что, возможно, это их уникальный шанс в жизни – обрести настоящих друзей и найти свое призвание.

Согласись, в чем-то он был все же прав.

Ты и Ник разными путями пришли в «Наследие» и, должно быть, Льюис был бы вами сейчас горд.

И вот тут, пожалуй, пора перейти к главному.

Сыновей у Льюиса было трое.

 

Между бровей Криса залегла складка.

Алкоголь, конечно, дурманил ему мозги, но он считал, что еще достаточно трезв для того, чтобы не заметить ошибки в повествовании.

 

Сыновей у Льюиса было трое.

 

Он вчитывался в одну-единственную строчку до рези в глазах, пока не сообразил, что лучше не зацикливаться, а дочитать до конца.

Вернемся к корзинке с новорожденным, которую я обнаружил на крыльце замка ранним утром 5 июля 1984 года.

Эта дата значится в свидетельстве о рождении человека по имени Дезмонд Родерик. Инициалы Д.Р. – мои собственные инициалы – послужили появлению имени у незаконно рожденного младшего сына Льюиса Гринберга.

 

Крис почувствовал, как сдавило горло.

Он поперхнулся, потянулся к бутылке трясущейся рукой, опрокинул ее, бессильно выругался.

Прислушался к глубокой тишине спящего дома, ощущая пульсацию в висках.

Черт, да попросту тянул время, чтобы не возвращаться к письму Дерека!

Тот гнусный факт, что Дезмонд Родерик, этот подонок, сукин сын и мразь, ко всему прочему его брат, никак не желал укладываться в голове Криса.

Он захотел усмехнуться в ответ на этот чудовищный бред, но вместо этого всхлипнул и громко икнул. Хватанул из горда оставшегося на донышке бутылки виски и, упершись локтями в столешницу, поник головой, вцепившись себе в волосы и сожалея, что рядом нет его единоутробного брата, Ника. Вдвоем бы они непременно разобрались со всей этой чертовщиной, может, посмеялись, сочтя автора письма сумасшедшим.

Но будучи наедине с раздиравшими его изнутри противоречиями, Крис словно поделился надвое. Одна его часть упорно отвергала возможность родства с Дезмондом Родериком, другая жаждала разумных доводов, подтверждающих эту невероятную версию.

Издав протяжный, полный душевных мук, стон, он вновь приник к ноутбуку.

Мало кто знает о том, что я усыновил Дезмонда.

Но прежде бросил все силы на то, чтобы найти его родителей. Что мной руководило в тот момент? Наверно, желание их понять, а может, и вразумить. Мальчик не должен был расти сиротой при живых родителях.

Разыскать его мать оказалось намного проще, чем Льюиса. В искусстве растворяться в воздухе и заметать следы ему равных не было. Матерью Дезмонда оказалась девятнадцатилетняя посудомойка одной из портовых забегаловок, существовавших в то время, Кэри Бланш. Разговор у нас состоялся долгий и тяжелый. И, к моему огромному сожалению, безрезультатный. Кэри созналась в том, что подбросила корзинку с младенцем, зная, где живет Льюис. Для ее бедной, на грани выживания семьи из пяти человек, еще один голодный рот был сущей катастрофой. После моря слез и категоричных заверений, что к ребенку она никогда не подойдет, мы расстались.

Судьба Дезмонда решилась в одночасье.

Я действительно полюбил его, как родного сына, дал ему достойное образование, воспитывал в лучших традициях, позволил возглавить созданную мной филантропическую организацию. Он рос в полной уверенности, что кроме меня, у него никого больше нет. Хотя тайну усыновления я скрыл даже от него.

О близнецах Льюиса, как и было обещано, я заботился, но на расстоянии. Во всяком случае, когда пришло время сообщить им о том, что они – посвященные, я приложил все усилия к тому, чтобы их приход в «Наследие» прошел как можно безболезненнее.

 

Крис потер глаза. Строчки письма начали сливаться из-за застилавшей их пелены.

Он вдруг отчетливо припомнил фотографию на камине в кабинете Родерика.

А ведь они и вправду смотрелись счастливыми – отец и сын.

И тут же отогнал прочь эту навязчивую мысль.

Неизвестно, кому в этой жизни выпал больший куш: им с Ником, имевшим, но не знавшим своего отца, или Родерику, доморощенному подкидышу, сыну малолетней потаскушки, который, по крайней мере, с младенческих лет ощущал рядом мужское плечо наставника.

 

Возможно, ты и замечал какие-то сходства в ваших с Дезмондом характерах и поступках, но отрицал их под любым предлогом, чаще из-за нежелания ему уподобляться.

Я не снимаю с себя ответственности за допущенные мною ошибки в его воспитании, и за все те неприятности, которые он чинил нынешнему «Наследию». Как и всякий любящий отец, я порой излишне его баловал, закрывал глаза на проявления жестокости и тщеславия, оправдывая их наследственностью.

Не получилось у меня и сблизить всех вас троих в силу вечного соперничества между вами.

Сейчас, когда моего мальчика не стало, я думаю, что и не нужно было этого делать. Иногда жизнь сама подсказывает, что и как должно быть. А мы своим вмешательством, пусть даже из лучших побуждений, лишь все усугубляем. Не стремись я к воссоединению сыновей Льюиса Гринберга, возможно и уберег бы собственного сына – Дезмонд всегда был и остается им для меня – от постигшей его участи.

Ошибки наших родителей служат наглядным примером того, как нам не следует поступать.

Не нужно делить детей на любимых и не любимых, желанных и не желанных. Какими бы и от кого они ни родились, они всегда – наше продолжение. И мы в ответе за их судьбы.

С уважением.

Дерек Рейн.

 

Дочитав, наконец, электронную эпопею, Крис, едва сохранявший равновесие на высоком стуле, почувствовал, как изнутри вновь накатывает возмущение, спровоцированное, главным образом, последними строками письма.

С какой стати этот святоша Дерек Рейн вдруг взялся читать ему проповедь про ошибки родителей? По его уразумению, раз Крис унаследовал от отца не самые лучшие из его качеств, значит это повод считать, что он вот так же когда-нибудь сможет избавиться от кого-то из своих детей? Или бездумно зачать, а потом отказаться?

Чушь собачья!

Заставив тело повиноваться ему, Крис выместил злобу на ноутбуке, с силой захлопнув его и ударив кулаком по крышке.

- Пошел на хер! – обратился он к невидимому собеседнику.

Она возникла перед ним внезапно.

Он не слышал ее шагов на лестнице, не ощутил колебаний воздуха от ее приближения.

Крис скосил на жену глаза. Взгляд получился исподлобья

Его Рейчел.

Изменившая его жизнь, заставившая быть верным одной женщине, борющаяся с его пристрастием к спиртному, терпящая все его выходки и прощающая все. Ну, или почти все.

- Рейчел, оставь меня одного.

Он из всех сил пытался говорить связно и показать, что он трезвый.

Однако Рейчел не обманешь. Да и запах пролитого им виски окутывал незримым облаком барную стойку – его неизменный укромный уголок.

Супруга не вняла его мольбе.

Не говоря ни слова, она обхватила руками и притянула к себе его осунувшееся лицо, прочитала в глазах его боль. Затем крепко обняла, позволяя Крису по-детски непосредственно и шумно разрыдаться у себя на груди.

Возможно, когда-то ей довелось вот так же утешать Патрика, отца ее детей, или Дерека, своего близкого друга, о котором отзывалась с такой любовью.

Крису не хотелось сейчас думать о тех, кто был до него. Но мысли о них возникали в его затуманенном виски мозгу помимо его воли.

Он мог бы помериться, хотя и в своем только воображении, с Родериком своим преимуществом – женщиной, способной принимать его таким, какой он есть, любить и понимать.

Но Родерик был мертв.

Хотя и после своей смерти вызывал к себе нервическое отношение.

И пусть вечную память о нем хранят подобные Дереку Рейну, чьи заветы совсем скоро канут в прошлое.

И лишь спустя много лет, Крис вспомнит о его письме.

Поводом к тому послужит дилемма, которая заставит его делать выбор между двумя его сыновьями – Дэвидом и Леонардо Денверами.

Выбор не в пользу сына Рейчел, зачатого в сыром холодном подземелье развалин замка на острове Энджелс.

Такова жизнь. И с этим ничего не поделаешь.

VIII/2013 г.

 

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-30 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: