Надежда
Автор: Ellirael
Бета: Dilrukesh
Гамма: irish
Жанр: драма/ангст
Отказ: герои мира Гарри Поттера принадлежат Джоан Роулинг.
Рейтинг: R
Саммари: К Мастеру Зелий часто обращаются с просьбой помочь в решении «деликатных» проблем. Обычный день, обычная просьба, обычный выбор: да или нет. Выбор, от которого на этот раз зависит и его жизнь.
Комментарии: фик написан на Битву Ордена Роз и Лиги Драконов.
Предупреждение: присутствует сцена выкидыша, упоминание об изнасиловании.
Размер: мини
Статус: закончен
ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.
Надежда - самообман, но все, что у нас есть,
И она ходит по рукам, продавая свою честь.
Эта лживая тварь пыль пускает в глаза,
Исчезая в тот момент, когда она так нужна...
Дельфин «Надежда»
Урок закончился, и семикурсники торопливо собирали вещи, то ли боясь опоздать на обед, то ли попросту не желая провести в мрачном кабинете Зельеварения лишнюю минуту. Его хозяин и сам не слишком любил эти стены, пропитавшиеся невообразимой смесью запахов загадочных студенческих, которые язык не поворачивался назвать зельями. Ему было неуютно здесь, под немигающими взглядами мрачных тварей, прячущихся в банках на пыльных полках и напоминающих ему его собственных демонов. Но, в отличие от веселой толпы учеников, он не мог сбежать из плена кабинета, ведь через полчаса придет другой курс, который будет так же сильно бояться и ненавидеть его, как и предыдущий.
За годы работы он научился безошибочно угадывать среди них тех, кто рано или поздно попросит его помочь с «небольшой проблемой», и оставаться равнодушным, давая инструкции о способе применения и мерах безопасности, не вглядываясь в лица, не задавая лишних вопросов. Он не хотел знать, кому и для чего нужны его зелья. Если мог помочь – помогал, если нет – старался дать совет или отправить к тому, кто сможет.
Но с ней все было иначе. Хотя бы потому, что она была другой, не такой, как те, кто приходил к нему раньше.
В тот день Северус даже не заметил, что от толпы учеников отделилась бледная девушка, ставшая очень тихой в последнее время. Лишь ее чуть охрипший от сырости подземелий голос оторвал зельевара от размышлений.
- Простите, профессор, - девушка замолчала, опуская глаза под его удивленным взглядом.
- Нет, мисс Грейнджер, - равнодушно ответил он, возвращаясь к своим бумагам.
Ему казалось очевидным, что гриффиндорская отличница могла прийти лишь с каким-нибудь глупым вопросом об учебе, экзаменах или книгах, поэтому Мастер Зелий не счел необходимым выслушивать ее, раз уж ответ все равно будет один, независимо от того, что скажет эта девочка.
Но что-то в тихом вздохе, больше похожем на всхлип, заставило его насторожиться и вновь взглянуть на ученицу. Глаза девушки были полны слез. И это было так неправильно и нетипично, что Снейп растерялся. Что должно было случиться, чтобы Гермиона Грейнджер, которая отважилась поджечь его мантию на первом курсе, рискнула украсть шкурку бумсланга на втором и не испугалась оборотня на третьем, стояла сейчас перед ним потерянная и готовая вот-вот расплакаться?
- Мисс Грейнджер, постойте! Что у вас стряслось?
Мужчине пришлось сделать над собой усилие, чтобы сказать это правильным тоном: в меру сочувствующим, в меру спокойным, немного равнодушным – его не особо интересовали проблемы хрупкой девушки, чуть вздрагивающей то ли от волнения, то ли от царившего в подземельях даже в середине мая холода. Все это его не касалось, но она пришла в поисках помощи, а значит, на то были веские причины. Северус даже догадывался, какие именно, но отмел предположение как совершенно абсурдное. Ну не могла же Гермиона Грейнджер…
Как оказалось, очень даже могла.
- Мне нужно абортивное зелье, профессор. У мадам Помфри я попросить его не могу, приготовить сама – тем более. Я заплачу, - пробормотала она, избегая встречаться с ним взглядом.
«Вот так-так… И от кого же залетела наша тихая скромница?» - мысленно присвистнул Снейп. Они всегда вызывали в нем лишь презрение, смешанное с отвращением, - эти наивные девочки и мальчики, которые не умеют думать головой вовремя, не способны отвечать за свои поступки, а после, когда становится поздно, бегут к нему за идеальным средством разрешения своих или чужих проблем. Странно, что Грейнджер оказалась такой же, как они. Необычную, по-особенному красивую девушку он считал совсем другой, и потому не мог поверить, что на этот раз ошибся.
- Может быть, стоит сначала посоветоваться с вашим кавалером? В семье Уизли, знаете ли, принято заводить много детей.
Гриффиндорка как-то вся сжалась, став еще меньше.
- Рон ничего не знает.
- Так скажите ему! – профессор начал терять терпение.
- Я не могу. Это… - она скривилась, как от боли, - не от него.
«Пять баллов Гриффиндору», - хмыкнул Снейп про себя. Девушке удалось удивить его второй раз за каких-то пять минут – подобным могли похвастаться разве что Волдеморт с Дамблдором.
- Я не знаю, кто…
А вот таким не могли похвалиться ни Лорд, ни Альбус. Снейп пораженно уставился на студентку: залететь не пойми от кого? Он бы поверил в подобное, если бы к нему пришла мисс Паркинсон, побывавшая в койках большинства студентов Слизерина старше пятнадцати. Но Грейнджер?.. Минерва бы его удавила, скажи он, что ее любимая студентка – шлюха.
- Даже так… – протянул он, разглядывая стоявшую перед ним бледную до синевы девушку. Семнадцать лет - хоть и выглядит едва на пятнадцать – немало, раз уж возникла нужда в абортивном зелье, но явно недостаточно, чтобы решиться воспитывать ребенка одной: родители погибли, а близких родственников ни среди магглов, ни среди магов нет. Северус словно взвешивал на весах все «за» и «против». Неважно, скажет он сейчас «да» или «нет» - к длинному списку его грехов добавится ещё один, и кто может знать, что страшнее – убить нерожденного ребенка или загубить жизнь его матери?
- Какая у вас группа крови? - спросил он, добавив к положительному решению на чаше собственных внутренних весов еще один камушек – блестящее будущее в науке, которого не будет, если ей придется отказаться от образования и воспитывать ребенка одной.
- Четвертая, резус отрицательный, - очень тихо ответила девушка.
Снейп мысленно выругался – редкая комбинация среди магов, один случай на десять тысяч. Практически полная невосприимчивость к некоторым видам магии и большинству зелий.
- Мисс Грейнджер, вы ведь понимаете, что в вашем случае мне необходимо знать группу крови отца ребенка, чтобы приготовить зелье?
Она дернулась как от пощечины. Северус даже не понял сначала, что ее так покоробило, лишь секундой позже догадался – «ребенок». Она ни разу не произнесла этого слова. Почему? Из нежелания ассоциировать зародившуюся в ней жизнь с маленьким человечком, продолжением ее самой? Или…
Он молча встал и подошел к девушке.
- Мисс Грейнджер, почему вы не обратились к мадам Помфри?
- Я не могу…
- Почему? - он постарался задать этот вопрос как можно мягче. Не получилось. – Вам так сложно вспомнить имена всех мужчин, с которыми вы спали за последний месяц?
- Мне не сложно, профессор, - девушка наконец взглянула ему прямо в глаза. В них читались такие боль и усталость, что Снейп отшатнулся, впервые за много лет отводя взгляд.
– Только это ничего не даст. Я ни с кем не спала. Ни-с-кем, - по слогам повторила она, вновь опуская голову.
- Вы намекаете на непорочное зачатие, мисс Грейнджер?
- Простите, профессор. Я не должна была вас беспокоить. Мне просто не к кому больше пойти.
Северус никогда не относил себя к категории мужчин, которых легко разжалобить, но сейчас, глядя в спину уже подошедшей к двери ученице и почти физически ощущая, как девушка наконец-то дала волю сдерживаемым слезам, он не выдержал:
- Какой помощи вы ждали, Гермиона?
Она вздрогнула и обернулась, и Снейп с каким-то странным облегчением понял, что не ошибся – на бледных щеках семикурсницы отчетливо были видны дорожки не успевших высохнуть слез.
- Вы же легиллимент, - пробормотала она, подходя ближе. – Я хочу, чтобы вы…
«Да она что, сдурела?». Этот вопрос Снейп чуть было не задал вслух, но вовремя прикусил язык, поняв, о чем именно его просит девушка.
- Вам придется полностью открыться мне. Мысли, чувства, воспоминания...
- Я знаю, - кивнула гриффиндорка. - Я готова. Мне больше не к кому обратиться.
- Тогда жду вас в восемь часов вечера на отработку, мисс Грейнджер. На это нужно время, - закончил он, словно извиняясь перед студенткой.
* * *
Ровно в восемь раздался стук. Снейп впустил пунктуальную старосту и наложил на дверь запирающее и заглушающее заклятия – на всякий случай.
Профессор жестом предложил девушке сесть в кресло. Дождавшись, когда она последует его немому указанию, и собравшись с духом, Снейп подошел к Гермионе вплотную, осторожно положил руки ей на плечи, глядя в глаза гриффиндорки, прошептал: «Легиллименс»… И наткнулся на стену.
На что он рассчитывал, соглашаясь? Разумеется, над её памятью поработали. Это мог быть «Обливиэйт», наложенный неумелым мальчишкой, который затащил в угол сокурсницу, а потом испугался последствий. А может быть, девушка сама, пожалев о том, что решила расстаться с девственностью в объятиях того же Уизли или кого-то ещё, наложила на себя стирающее память заклятие – начать, так сказать, с чистого листа.
Но все оказалось куда сложнее: любая попытка проникнуть в мысли девушки наталкивалась на мощное сопротивление. Ни сама гриффиндорка при всех ее способностях, ни, тем более, кто-то из ее приятелей подобную защиту наложить не смогли бы. После нескольких бесплодных попыток пробиться к воспоминаниям Гермионы Снейп устало потер виски и опустил палочку.
- Боюсь что все не так просто, мисс Грейнджер. Я не могу преодолеть защиту.
Девушка, расслабившаяся было под его руками, резко выпрямилась и отстранилась, чтобы посмотреть Снейпу в лицо.
- Профессор, вы могли бы дать мне зелье, не выясняя, кто отец? Я готова рискнуть.
Он не сдержал эмоций, но Гермиона даже не вздрогнула, когда кулак мужчины обрушился на стол рядом с креслом.
- Я готова рискнуть, - упрямо повторила она, глядя в глаза зельевару.
Ему хотелось закричать, ударить девчонку, решившую, что может просить его о подобном – ошибиться с ингредиентами, напрямую зависящими от группы крови отца, значило убить и ребенка, и мать. Но, встретившись с полным отчаяния взглядом, Снейп понял, что ничего не скажет.
На ненависти к тому, кто сделал это с ней, на отвращении к себе самому за то, что понимает ее мотивы и не пытается остановить, Северус прорвался через преграду, защищавшую сознание девушки, и едва не закричал от ужаса, увидев ее воспоминания.
Страх, граничащий с отчаянием. Веревки крепко стягивают руки, а разум отказывается верить в происходящее. Нет сил кричать, да и смысла нет – никто не услышит и не ответит. Но даже если разрезать путы – сил уйти не хватит, заклятия держат крепче стальных цепей. Она не видела того, кто раздевал ее, кто молча, равнодушно, словно выполняя скучную обязанность, вошел в ее тело, заставляя кричать и выгибаться от боли, помнила только руки с длинными тонкими пальцами, бережно собиравшими слезы с ее щек, и тихое «Фините Инкататем» - а затем «Обливиэйт» и темнота…
Снейпа трясло, и Гермиона испугалась, что магическая защита, наложенная на ее память, причинила вред и ему. Девушка осторожно подошла к скорчившемуся на полу мужчине.
- Профессор Снейп, - позвала она тихо. – Что с вами?
- Какой срок, - прохрипел он. – Сколько?
- Три месяца...
Снейп застонал. Всю жизнь он мечтал провести этот обряд, но необходимые ингредиенты невозможно было добыть законным способом. Что ж, Лорд сделал щедрый подарок своему верному слуге. Слезы изнасилованной девственницы и кровь, добытая после первого соития с самим зельеваром, – именно это нужно, чтобы приготовить основу. Вот только обряда не помнила не только жертва, но и сам насильник. Но сути это не меняло… Он был отцом ребенка стоявшей перед ним девушки….
- Я не могу помочь вам, мисс Грейнджер. Я не дам вам зелье и не позволю сделать аборт.
- Но, профессор…
- Я не могу позволить вам убить моего ребенка.
На мгновение ему показалось, что девушка его не слышит. На ее лице застыло такое удивление, что Снейп мог бы поклясться - Гермиона не поняла ни слова из того, что он сказал ей. А потом грянула буря. Она кричала, рыдала, кидала в него книгами со стола, но он готов был выдержать все, даже гнев разъяренной гриффиндорки, лишь бы она его выслушала, лишь бы дала ему надежду, которую он похоронил двадцать лет назад.
Опасно отказывать женщинам, а женщинам из рода Лейстрендж отказывать опасно втройне. Но Северус Снейп посмел. И Белла прокляла его, пообещав, что он будет последним в его «оскверненном роду». Десять лет он искал контрзаклятие, отчаявшись, искал ту единственную, которая предназначена ему самой магией, милосердной по своей сути. Один шанс из миллиона. Ребенок, наследник, о котором мечтает каждый мужчина, привязал бы его к Темному Лорду крепче любой клятвы. С силами Лорда найти женщину, способную забеременеть от него вопреки наложенному Беллой заклятию, не составило труда - как и заставить Гермиону Грейнджер выйти из замка. Никому не пришло в голову охранять подругу Гарри Поттера - простую пешку в этой войне. Лорд Волдеморт действительно сделал Северусу щедрый подарок - похоже, даже не подозревая, насколько.
И сейчас он не хотел думать ни о том, как они будут жить, ни о том, что девушка, которая носит его ребенка, сама еще почти ребенок, и ей наверняка будет тяжело.
Только что он обрел надежду, с которой простился много лет назад. Не слышал ее возражений и криков о том, что ей пришлось пережить за эти месяцы, не видел, что ей становилось все хуже... И лишь когда Гермиона закричала отчаянно и страшно, падая на пол от невыносимой боли, которую почувствовал и он, словно невидимая нить ментальной связи между ними не была разорвана - лишь тогда он понял, что натворил.
Что может быть страшнее, чем жить без надежды? Раньше он думал, что ничего. Но стоя на полу своего кабинета с окровавленными руками и наблюдая, как умирают его ребенок и девушка, которая была его последним шансом, дарованным самой магией, он понял, что куда страшнее, обретя надежду, убить ее. Держать в руках окровавленный комочек и понимать, что ты уже ничего не можешь сделать. Ни-че-го…. Ни в тот момент, ни потом он не смог бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем отчаяние отступило и он, подхватив потерявшую сознание Гермиону, побежал в Больничное крыло, впервые в жизни проклиная тех, кто установил над Хогвартсом антиаппарационный барьер. Бежал, считая ступеньки и чувствуя, как она уходит, в какой-то момент просто перестав сопротивляться. Десять ступенек, двадцать, сорок…
- Северус, мне жаль… - тихий голос Поппи заставил его очнуться. Он уже знал, что она скажет, но приговор оказался еще страшнее.
Гермиона была без сознания неделю – семь долгих дней и ночей, которые Северус провел рядом с ней, пытаясь вымолить прощение, утешить, а может быть, просто удержать на краю той пропасти, за которой никогда больше не будет света. Ни врач, приглашенный им из госпиталя Святого Мунго и долго осматривавший девушку, ни Поппи не могли понять, почему Гермиона не приходит в себя. А Северус все сидел с ней рядом и держал за руку, уговаривая открыть глаза, вопреки уверениям медицинского светила в том, что пациентка все равно ничего не услышит. Пару раз к Гермионе заходили брат и сестра Уизли, да Поттер дежурил у дверей больничного крыла, упрямо не веря, что к подруге нельзя заглянуть, – всем им сказали, что Гермиона Грейнджер и профессор Снейп пострадали из-за взрыва котла во время ее отработки. Северус не замечал посетителей, вновь и вновь пытаясь достучаться до мыслей девушки, но она молчала… Лишь утром восьмого дня хрупкая ладонь чуть дрогнула в руке профессора, и Гермиона открыла глаза…
* * *
- Никогда? – переспросила Гермиона, глядя куда-то вдаль, будто за белыми стенами палаты в Больничном крыле можно было увидеть будущее.
Северус покачал головой, точно зная, что она не увидит – почувствует. За эти дни между ними возникла странная связь, природы которой Северус не понимал. Он чувствовал ее боль, а она понимала его – вот только легче от этого не становилось. Наоборот – разделенная на двоих ноша стала в два раза тяжелее.
- Прости, - прошептала она, когда он коснулся ее волос, пытаясь утешить.
Хотелось спросить: «За что?» - ведь это он должен был просить прощения за загубленную жизнь. Но он не стал. Тихо поцеловал девушку в лоб и молча вышел из комнаты. Им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга.
* * *
С того дня прошло чуть больше года. Гермиона сдала экзамены и покинула Хогвартс, профессор Снейп вернулся к привычной жизни, в которой изменилось только одно - каждое утро в его окно стучалась сова с ее письмом. Он писал ей о Хогвартсе и студентах, о своих исследованиях, здоровье Минервы и новых причудах Хагрида, а она рассказывала об учебе и жизни в Париже. Все чаще Северус ловил себя на мысли, что думает о ней почти постоянно... И когда она попросила о встрече, не смог отказать.
Взяв его под руку, Гермиона задала направление для совместной аппарации. Большой серый дом с грязными обветшавшими стенами напомнил ему о маггловских больницах, в которые мама водила его в детстве, чтобы доказать мужу, что они такие же, как все. Девушка молча кивнула охраннику, когда тот улыбнулся, распахивая скрипучую дверь, и, не сказав не слова, повела своего спутника вверх по лестнице. Еще одна скрипучая дверь, а потом еще и еще. И когда последняя из них отворилась, Северус оказался в маленькой комнате с десятью детскими кроватками. В нос ударил запах молочных смесей, который не спутаешь ни с чем.
- Иди сюда, - позвала Гермиона, беря его за руку и подводя к самой дальней кроватке с розовым одеяльцем, из-под которого виднелись только нос и огромные черные глаза, смотревшие открыто и доверчиво. – Ее зовут Эмили, ей тоже нужна надежда. Как и нам.
Конец