Теория реляционных фреймов – это поведенческо-аналитическое объяснение процессов человеческой речи и восприятия. По своим принципам оно похоже на теорию Скиннера, и отличается от большинства когнитивных и лингвистических подходов к изучению языка тем, что «рассматривает вербальные события как процесс, а не как результат» (Hayes, Fox, et al., 2001, p. 22). Теория реляционных фреймов фундаментально отличается от подхода Скиннера тем, как определяет и объясняет вербальные события и процессы.
Вызов теории вербального поведения Скиннера (1957)
Неформальные беседы с поведенческими аналитиками иногда показывают их самоуверенность в восприятии темы вербального поведения. Похоже, многие верят, что благодаря книге Скиннера (1957) тема уже рассмотрена и изучена в достаточной степени. К сожалению, влияние скиннеровского анализа на исследования и практическое применение оказалось ограничено. Несмотря на то, что становится больше исследований, основанных на скиннеровской теории вербальных оперантов (Sautter & LeBlanc, 2006), объём и масштаб этих исследований оставляют желать лучшего. Многие исследователи фокусируются на обучении детей с нарушениями развития (Sautter & LeBlanc) основным вербальным оперантам (в первую очередь, это манд и такт). Более того, Dymond, O’Hora, Whelan, and O’Donovan (2006) обнаружили, что в период с 1984 по 2004 год «чаще всего «Вербальное поведение» цитировали в не эмпирических статьях» (стр. 81).
Сторонники теории реляционных фреймов утверждали, что ограниченное влияние теории скиннеровского анализа вербального поведения может быть связано с тем, как именно Скиннер определял вербальное поведение и вербальные стимулы. Скиннер определил вербальное поведение как поведение, усиливающееся посредством другого организма, который был научен окружающими предоставлять подобное поощрение. Hayes, Blackledge, and Barnes-Holmes (2001) утверждают, что это определение слишком широкое, поскольку многие поведения в принципе являются социально опосредованными, поэтому определение не позволяет отличить вербальное поведение от практически любого другого социального поведения. Скиннер отметил, что это определение включает и поведение животных, не относящихся к человекоподобным, в экспериментальной камере; животное и экспериментатор составляют «маленькое, но самое настоящее вербальное сообщество» (стр. 108). Такое общее определение вызывает вопрос: зачем вообще нужны отдельное определение или трактовка вербального поведения? Кроме того, его использование не приводит к каким-либо видимым усовершенствованиям в методиках, которые мы можем использовать для изучения вербального поведения (Hayes, Blackledge, & Barnes-Holmes, 2001). Сторонники теории реляционных фреймов утверждали, что скиннеровское определение вербального поведения не функционально, поскольку в качестве отличительного признака (Hayes, Blackledge, & Barnes-Holmes, 2001) включает историю поведения другого организма (например, слушателя).
Во всех остальных областях поведенческого анализа поведение определяется в зависимости от своей функции, а не от истории поведения другого организма. Учитывая поведение другого организма в определении вербального поведения Скиннера, сторонники теории реляционных фреймов утверждают, что Скиннер ставил исследователя в особое положение: для того, чтобы классифицировать поведение интересующего организма (говорящего) ему необходимо было изучить историю другого организма (слушателя). Это требование, по мнению некоторых, может привести одновременно и к концептуальной, и к методологической путанице, возникающей, когда кто-либо пытается проводить исследование вербального поведения. Однако некоторые другие аналитики не считают скиннеровское определение вербального поведения проблематичным в этом плане (см., например, Leigland, 1997; Palmer, 2008).
Кроме того, исследователи теории реляционных фреймов и другие учёные критиковали скиннеровское определение вербального стимула (Hayes, Blackledge, & Barnes-Holmes, 2001; Hayes & Hayes, 1992). Опять же, основная претензия состояла в том, что определение, данное Скиннером, нефункционально. Для Скиннера вербальный стимул – просто продукт вербального поведения. Это своеобразный способ классификации стимулов в поведенческом анализе, поскольку подобная классификация скорее опирается на источник стимулов, а не на их функцию для интересующего нас организма (Hayes, Blackledge, & Barnes-Holmes, 2001).
Поведенческие аналитики дают характеристику другим стимулам (включая поощрение, наказание и отличительные стимулы) по их функциям, а не по тому, что их продуцирует. Некоторые могут увидеть в этом несущественную придирку, но смысл и согласованность скиннеровской таксономии вербальных оперантов страдают без функционального определения вербального стимула. Для того, чтобы верно классифицировать любую (кроме манда) реакцию как пример одного из вербальных оперантов по Скиннеру, необходимо сначала определить, является ли вербальными контролирующий поведение стимул. Например, представьте, что девочка в лесу слышит «ку-ку» и произносит «часы». Эта реакция является тактом или интравёрбалом? Если пользоваться определениями Скиннера, это зависит не от функции стимула, но от того, является ли он продуктом вербального поведения. Чтобы в этом случае отнести реакцию девочки к какой-либо категории, мы должны считать ключевой переменной источник стимула, а не его функцию. Если звук «ку-ку» был, к примеру, результатом вербального поведения её брата, то реакция девочки будет относиться к интравербальным. Тем не менее, если звук «ку-ку» был произведён птицей (т.е. не был продуктом вербального поведения), то реакция девочки будет тактом. То, к какой категории мы относим вербальное поведение девочки, зависит от источника контролирующего стимула, несмотря на тот факт, что девочка реагирует одинаково в обеих ситуациях на одинаково воспринимаемые стимулы. Такой метод классификации сродни классификации стимулов в соответствии с их топографическими свойствами, и он явно не функционален.
Перспектива взаимосвязей между производными стимулами
Исследования, посвящённые изучению эквивалентности стимулов, а также производным их отношений позволили поведенческим аналитикам по-новому взглянуть на трактовку вербального поведения и поведения под контролем правил (Hayes, Barnes-Holmes, & Roche, 2001). Теперь мы знаем, что большинство людей способно произвольно устанавливать отношения между различными стимулами-событиями без прямого обучения или инструкции. Например, человек, которого научили, что А = B и A = C, при предъявлении новых стимулов, скорее всего, сможет вывести отношение В = С. Такая взаимосвязь между В и С произвольна, поскольку стимулы физически не идентичны (не эквивалентны). Она также производна, поскольку не была научена напрямую. Таким образом можно вывести множество других отношений, кроме эквивалентности: например, отношения сравнения и противопоставления (Dymond & Barnes, 1995; Green, Stromer, & Mackay, 1993; Roche & Barnes, 1996). Более того, люди способны создавать очень сложные «реляционные сети», задействуя только несколько напрямую наученных взаимосвязей (Steele & Hayes, 1991). Описание природы реакций, являющихся производным взаимосвязи стимулов выходит за рамки этой статьи; тем не менее, другие исследователи обсуждали данный вопрос (например, Carr, Wilkinson, Blackman, & McIlvane, 2000; Devany, Hayes, & Nelson, 1986; Hayes, Fox, et al., 2001, p. 28). Более того, поведенческие свойства стимула могут изменяться в зависимости от производных отношений с другими стимулами. Например, если А для индивида – условное поощрение, и он самостоятельно выводит, что В противоположно А, тогда B скорее всего приобретёт свойства условного наказания. Этот эффект был продемонстрирован на примере множества стимульных свойств, включая свойства условного поощрения (Dymond & Barnes, 1995; Hayes, Brownstein, Devany, Kohlenberg, & Shelby, 1987; Hayes, Kohlenberg, & Hayes, 1991; Roche & Barnes, 1997), отличительные свойства (Hayes et al., 1987), обусловленные эмоциональные реакции Dougher et al., 1994), свойства вымирания (Dougher et al.) и самоопределения (Dymond & Barnes, 1994).
Производные отношения между стимулами могут порождать полезную модель для анализа речи и других сложных поведений у человека. Произвольная природа отношений между стимулами соответствует символичности или референтности языка, в котором слова и их референты обычно делят между собой лишь несколько формальных свойств (например, слово «лиса» ничем не похоже на настоящую лису), но люди часто реагируют на них так, словно они эквивалентны и разделяют между собой множество психологических характеристик (Sidman & Tailby, 1982).
Феномен возникновения сложных сетей взаимоотношений между стимулами после проведения прямого тренинга только на некоторые из этих отношений может объяснить примечательную генеративность языка (Barnes-Holmes, Hayes, Dymond, & O’Hora, 2001). В самом деле, появляется всё больше эмпирических свидетельств того, что производные стимульные отношения связаны с развитием языка. Вербальные люди с лёгкостью демонстрирует возникновение производных стимульных отношений, но люди с нарушениями вербального поведения, а также животные, не относящиеся к человекообразным, не показывают эти поведения убедительно и однозначно (Barnes, McCullagh, & Keenan, 1990; Devany et al., 1986; Dugdale & Lowe, 2000; Hayes, 1989; Sidman & Tailby, 1982). Кроме того, исследователи показали, что способность устанавливать производные стимульные отношения коррелирует с когнитивными и вербальными навыками (Barnes et al., 1990; Devany et al., 1986; O’Hora, Peláez, & Barnes-Holmes, 2005; O’Hora et al., 2008). Она возникает в раннем детстве, но развивается постепенно и примерно в то же время, что и речевые навыки (Lipkens, Hayes, & Hayes, 1993). И, наконец, производные отношения продуцируют т.н. прайминг-эффект, разность вызванных потенциалов, а также структуры нейронной активности, которые напоминают структуры, возникающие в процессе семантической обработки (Barnes-Holmes et al., 2005).
Производные стимульные отношения представляют собой проблему для поведенческих аналитиков, поскольку невозможно вывести результаты из строгой парадигмы обусловленности; поэтому отношения часто называют производными или эмерджентными. В соответствии с теорией реляционных фреймов, производные стимульные отношения представляют собой особую форму реляционного реагирования. Большая часть живых организмов, от насекомых до птиц и млекопитающих способна научиться реагировать на определённые физические свойства стимулов, например, выбирая самый яркий или самый длинный из двух стимулов (это явление обычно известно под названием «транспозиция»; обзор см. у Reese, 1968). Реляционное реагирование такого рода обладает некоторыми интересными характеристиками. Первая: стимульные отношения являются двусторонними, и все реляционные реакции это отражают. Если А каким-то образом связано с В, то и В обязательно точно так же связано с А. Когда организм выбирает стимул потому что он, например, длиннее другого, он одновременно отвергает второй стимул, поскольку он короче первого. Отношение между двумя стимулами в одном направлении (от А к В) влечёт за собой и отношение между стимулами в противоположном направлении (от В к А). В теории реляционных фреймов это свойство называется «обоюдным соответствием» (в эквивалентных отношениях это свойство часто называют «симметрией»). Вторая характеристика реляционного реагирования: отношения между стимулами могут соединяться таким образом, что возникают новые отношения. При упорядочивании трёх объектов по размеру, например, реакция на два вида стимульных отношений может выявить третий вид. Например, можно поместить арбуз слева от яблока, потому что он больше яблока, а вишню – справа от яблока, потому что она меньше яблока. Благодаря реагированию на эти два отношения между стимулами (арбуз больше яблока и вишня меньше яблока) появляется третье отношение: арбуз больше вишни. Это отношение между стимулами возникает, когда соединились два других стимула, и может быть определено без сравнения арбуза с вишней напрямую.
Способ, которым могут объединяться двусторонние стимульные отношения, порождая новые, называется «комбинаторным соответствием» (в эквивалентных отношениях это свойство часто называется «транзитивностью»). Сторонники теории реляционных фреймов утверждают, что раннее обучение речи, которое проходит большинство людей, позволяет в дальнейшем для осуществления контроля реляционного реагирования отслеживать произвольные контекстуальные и социальные сигналы, а не просто формальные свойства стимулов. Например, в присутствии контекстуального сигнала «X больше Y», человек может научиться реагировать так, будто X действительно больше Y (к примеру, показывая на Х после вопроса «Что больше?»). Более того, поскольку обоюдное соответствие – это свойство реляционного реагирования, в этом контексте скорее всего будет усилена реакция, демонстрирующая, что Y меньше Х (например, указание на Y после вопроса «Что меньше?»). Кроме того, поскольку свойством реляционного реагирования является также комбинаторное соответствие, как мы же сказали, если «Y больше Z», то можно соединить два указанных отношения и, таким образом, ответить, что Х также больше Z. Все эти отношения между X, Y и Z являются произвольными, поскольку основаны не на физических свойствах, и некоторые из них являются производными (а не наученными напрямую) благодаря характеристикам реляционного реагирования – двусторонность и комбинаторные свойства. С точки зрения теории реляционных фреймов, люди способны устанавливать производные отношения между стимулами, поскольку учатся произвольному реляционному реагированию на стимулы окружающей среды, основанному на контекстуальных сигналах.
Разные типы отношений обладают и различными моделями реагирования, а термин «реляционный фрейм» (дословно «рамка отношений») используется для описания универсальной модели произвольного реляционного реагирования, обладающей свойствами обоюдного соответствия, комбинаторного соответствия и трансформации стимульных свойств.
Контекстуальные сигналы определяют и релевантные отношения, и свойства, которые будут трансформированы в реляционный фрейм. Метафора «фрейм, рамка» используется для того, чтобы подчеркнуть идею о том, что этот тип реагирования может включать в себя любые стимулы-события, даже новые, как в рамке может находиться любая картина» (Hayes, Fox, et al., 2001, p. 34) и соответствует скиннеровскому термину «аутоклитическая рамка» (1957). Был выявлен и изучен ряд реляционных фреймов, включая фреймы согласования, противопоставления, различения, сравнения, иерархии, а также дейктические фреймы другой точки зрения (Hayes, Barnes-Holmes, & Roche, 2001). Несмотря на то, что исследователи для удобства используют существительное «реляционный фрейм», важно помнить, что реляционные рамки (и реляционные сети) описывают поведенческие репертуары, а не гипотетические или предполагаемые ментальные структуры или информационные конструкты. В частности, реляционные фреймы относятся к контролируемым контекстом ситуации моделям реляционного реагирования, которые люди приобретают благодаря последствиям (например, поощрению), которое предоставляет вербальное и социальное сообщество.
В соответствии с теорией реляционных фреймов, произвольное реляционное реагирование является основой человеческого языка и восприятия; следовательно, определение «вербального поведения» — «помещение событий в реляционный фрейм» (Hayes, Fox, et al., 2001, p. 43). Соответственно, определение «вербальных стимулов» — «стимулы, оказывающие воздействие на поведение за счёт того, что они участвуют в реляционных фреймах» (Hayes, Fox, et al., 2001, p. 44). История поведения самого организма, а не история другого организма или слушателя, является основой для появления функций вербальных стимулов. В рамках анализа теории реляционных фреймов и говорящий, и слушающий вовлечены в вербальное поведение. Говорящий – потому что продуцирует стимулы, основанные на событиях, заключённых в реляционный фрейм, а слушатель – потому что реагирует, ориентируясь на эти события.
Теория реляционных фреймов как подход к изучению вербального поведения ведёт к увеличению количества эмпирических исследований, приложений и к развитию концептуального анализа. Она служит теоретической основой для распространения вида психотерапии, известной как «терапия принятия и ответственности» (Hayes et al., 1999). Более того, выводы теории реляционных фреймов были использованы для изучения таких областей и тем, как психологическое развитие, следование правилам, логическая аргументация, методы убеждения и риторики, решение задач, социальное поведение, предрассудки и стигматизация, познание с другой точки зрения, сексуальное влечение и даже религия и духовность (см. Hayes, Barnes-Holmes, & Roche, 2001).