Солоневич, Иван Лукьянович




 

Солоневич И.Л. русский публицист, мыслитель, исторический писатель и общественный деятель. Получил широкую известность как автор книг об СССР и теоретик монархизма(См. рис. №4).

Участвовал в Белом движении и антисоветском подполье. Бежал из концлагеря, жил в эмиграции в Финляндии, Болгарии, Германии, Аргентине и Уругвае. Издавал газету «Голос России» в Болгарии и «Наша страна» в Аргентине. Организовал «народно-монархическое» движение, пропагандировал идею самобытной русской самодержавной монархии, критикуя не только социализм, но и вообще любые попытки устройства государственной жизни России путём внедрения заимствованных извне идеологий.

Рис. №4 Солоневич И.Л. (1891-1953)

 

Биография

 

Иван Солоневич родился в селе Рудники Пружанского уезда (по другим данным, в местечке Цехановец) Гродненской губернии в белорусской семье. Матерью его была Юлия Викентьевна, в девичестве Ярушевич, отцом сельский учитель Лукьян Михайлович. Оба деда были священниками. В семье, кроме Ивана, было ещё три брата — Всеволод, Борис и Евгений. Позднее, когда Юлия Викентьевна умерла от воспаления лёгких, Лукьян Солоневич женился во второй раз, и от этого брака родились три дочери — Софья, Зинаида и Любовь. Впоследствии Л. М. Солоневич стал статистическим чиновником в Гродно, а затем журналистом, редактором газеты «Гродненские губернские ведомости», а потом издателем газеты «Северо-Западная жизнь» — крупных изданий западнорусистской направленности.

Осенью 1913 года Солоневич переехал в Петроград. Там он поступил на юридический факультет Петербургского университета, где среди его сокурсников был поэт Николай Гумилёв. Нарушив университетский устав (не испросив разрешения у ректора), этой же осенью Солоневич женился на Тамаре Владимировне Воскресенской, преподавательнице французского языка и начинающей журналистке, дочери полковника В. И. Воскресенского. Не оставлял Солоневич и занятия спортом — занимался тяжёлой атлетикой.

Учёбу в университете Солоневичу не дала завершить Первая мировая война. Как он вспоминал, многие студенты записывались добровольцами в офицерские школы, но правительство старалось не пускать студентов на войну, так как никто не предполагал, что война затянется, и их «резали» по здоровью. Солоневича не приняли из-за близорукости. 24 февраля 1915 года он стал издателем газеты «Северо-Западная жизнь», редакция которой была перемещена в Минск. В сентябре 1915 года из-за осложнения ситуации на фронте пришлось приостановить издание газеты, как оказалось, навсегда. При содействии А. М. Ренникова Иван Солоневич устроился в газету «Новое время». Кроме того, он подрабатывал внештатным судебным хроникёром в нескольких петербургских газетах. 15 октября 1915 года родился единственный сын Солоневичей — Юрий.

Иван Солоневич продолжил свою подпольную деятельность в Одессе, куда он без семьи уехал на последнем поезде под угрозой наступления красных. До начала 1920 года он редактировал газету «Сын Отечества» и пытался организовать переезд жены с сыном в Одессу, чтобы эвакуироваться вместе с белыми. Во время эвакуации Русской армии Врангеля он заболел сыпным тифом и оказался в госпитале. Уже после эвакуации врангелевцев неожиданно приехали Тамара Солоневич с Юрой. Солоневичи поселились в частном доме, Иван Лукьянович организовал артель и занялся рыбной ловлей, а его жене удалось устроиться переводчицей на Одесскую радиостанцию.

Сняв квартиру в центре Одессы, Солоневичи начали обустраиваться заново. Тамара первой получила работу, устроилась в АРА. Иван пошёл работать грузчиком, это позволяло добывать деньги и продовольствие.

Осенью 1926 года Иван Солоневич с женой и ребёнком переехал в Москву. Он был известен в спортивном мире, и ему удалось найти работу в ВЦСПС — инспектором по физкультуре и спорту. Жена устроилась переводчицей Комиссии внешних сношений при ВЦСПС. Солоневичи поселились в комнате брата Бориса, которую тот получил, работая инспектором физической подготовки Военно-Морского Флота. За свою жизнь Солоневич 4 раза побыл в Эмиграции.

Солоневич страдал анемией и запущенным раком желудка. 14 апреля 1953 года он был на средства, собранные жертвователями, помещён в Итальянский госпиталь в Монтевидео. Была произведена операция, но врачи были бессильны. Иван Лукьянович умер 24 апреля 1953 года. После отпевания, совершенного его другом отцом А. Шабашевым, тело Солоневича было захоронено на Английском кладбище Монтевидео.

 

Взгляды

 

Солоневич был сторонником самодержавной монархии (отличной от абсолютной и конституционной монархией западного образца). Этому вопросу посвящён основной труд Солоневича «Народная монархия», где он чётко разграничивает абсолютизм и самодержавие. Его становление как автора происходило под влиянием таких монархических идеологов, как Л. А. Тихомиров, М. О. Меньшиков и В. В. Розанов. Он был убеждён, что народная монархия есть единственная форма государственного устройства, подходящая для России.

Не поддерживая этнический («зоологический») национализм, Солоневич в то же время соглашался с тем, что русская национальная идея есть определяющая идея российской государственности[3,с.160].

В «Народной монархии» Солоневич подвергал критике отвлечённую идею человечества, подчёркивая, что не существует всеобъемлющих исторических законов, и в каждую эпоху для различных обществ и народов существовали свои особые («здесь и сейчас») закономерности. Каждый из человеческих народов самостоятельно творит свою судьбу в истории. Высшей исторической целью для русского народа Солоневич считал создание империи. Он полагал, что самую необычную империю в истории сотворил русский народ, и в этом заключалась всемирная роль русского народа и «вселенскость» русской идеи. Вслед за славянофилами и почвенниками Солоневич давал отрицательную оценку петровским преобразованиям, из-за которых Россия всё дальше уходила от идеала народной монархии, а под влиянием Запада элита — дворянство и затем интеллигенция — отрывались от народной почвы; а всеобщая «европеизация» обернулась трагедией для простого русского народа, потерявшего естественную связь с собственным интеллектуальным слоем, что привело в конечном итоге к падению монархии в России. Выходом Солоневич считал возврат русского народа к своим истокам посредством восстановления «народной», «социальной» монархии во всей её полноте «от царского престола до сельского схода[3,с.170-174].

Будучи «стопроцентным белорусом», Солоневич был твёрдо убеждён в единстве русского народа в трёх его ветвях — белорусской, великорусской и малорусской. В этом его можно считать продолжателем традиций «западнорусизма» — белорусского общественно-политического течения, отстаивающего общерусские идеалы.

Солоневич изучал коммунистическую идею, её качество (глава «О казанской сироте и о качестве продукции» «России в концлагере»), историческую перспективу и методы (этой теме посвящено несколько глав «России в концлагере»).

В своих статьях «Великая фальшивка февраля» и «Миф о Николае II», рассматривая причины февральских событий 1917 года, указывает на них почти за полвека до «Размышлений о февральской революции» А. И. Солженицына. В тезисах этих мыслителей есть много общего, но И. Л. Солоневич практически не критикует Государя (подобно Солженицыну в «Размышлениях о февральской революции»), а большее внимание уделяет анализу процессов, происходивших в обществе, задач, стоявших перед Царём, предательству правящего «слоя», поставившего свои интересы выше интересов России, что привело к изоляции Царя, и в конечном итоге — к красному террору[5,с.250-252].

 

Заключение

 

В судьбе России Бердяев прогнозирует мессианскую роль России в мировом историческом процессе. В духе своих апока­липтических настроений эту надежду он связывал с войной, в ходе которой Россия, пройдя через суровые испытания, обре­тет, Наконец, мужество преодолеть свой провинциализм и «веч­но бабье терпение* и выйдет на поприще международной жиз­ни, более того, собравшись с духом, сумеет реализовать свою идею на благо всего человечества. Дело в том, что по убежде­нию Бердяева, Россия еще не вошла по настоящему в жизнь ев­ропейского человечества. «Великая Россия все еще оставалась уединенной провинцией в жизни мировой и европейской, ее духовная жизнь была обособлена и замкнута». Поэтому воен­ная встряска необходима для России, чтобы она наконец обре­ла себя, очистив свою душу от «темного вина» стихийного сво­еволия и мракобесия, и стала вровень с мировыми европейскими странами. Но, главное, Бердяев надеялся что «великий раздор войны должен привести к великому соединению Востока и Запада», что «творческий дух России займет, наконец, великодержавное положение в духовном мировом концерте»

Бердяев надеялся, что мировая война выведет Россию на про­стор мировой жизни и позволит ей выполнить ее великую историческую миссию. Но для этого она должна быть культурно по-европейски преобразована. Причем такая «европеизация» совсем не означает денационализации. Напротив, как подчер­кивает Бердяев, всякому мессианскому служению должна пред­шествовать положительная национальная работа, духовное и ма­териальное очищение нации, укрепление и развитие духовных основ ее национального бытия. «Мессианизм не может быть программой, программа должна быть творчески-национальной. Мессианизм же есть эзотерическая глубина чистого, здорового и положительного национализма, есть безумный духовно-твор­ческий порыв».

К сожалению, мировая война и связанные с ней потрясения не оправдали ожиданий и надежд Бердяева. Возвращаясь после тяжелого поражения России в войне и подписания позорного Брестского мира к данной теме, он с великим прискорбием констатирует: «Русский народ не выдержал великого испытания вой­ны. Он потерял свою идею». Более того, он пал жертвой «земного, коммунистического ряда». Значит ли это, что идея России ока­залась ложью? - задается он мучительным вопросом и с надеж­дой, переходящей в уверенность, отвечает на него: «Идея Рос­сии остается истинной и после того, как народ изменил своей идее, после того, как он низко пал. Россия, как Божья мысль, осталась великой, в ней есть неистребимое онтологическое ядро»[1,с.303].

Непреходящее значение трудов Н.А.Бердяева в русской и ми­ровой философии, независимо от религиозных или арелигиозных установок ее воспреемников. Он сделал человека центральным предметом философии и поднял его на недосягаемую высоту, вскрыв в нем его природную и ду­ховную сущность. «Ибо, не объективации, - как заключает он сам, - принадлежит последнее слово, последнее слово звучит из иного порядка бытия. И мир объектный угаснет, угаснет в веч­ности, в вечности, обогащенной пережитой трагедией. Философия свободного духа и вытекающая из нее историосо­фия Бердяева трагична и эсхатологична. Но именно с ней мыс­литель связывает надежду на будущее. Причем, вопреки церков­ной догматике он связывает ее не с покаянием во грехе и индивидуальным спасением, а с обращением к миру и просвещени­ем его[1,с.308].

 

 

Список используемой литературы

 

1. Новикова Л.И. Русская философия истории: Курс лекций.- М.: ИЧП «Издательство Магистр», 1997.-328с.

2. Зеньковский В.В. История русской философии. Серия «Высшее образование».-В 2-х томах. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2004.-544с.

3. Гриненко Г.В. История философии: учебник-М.: Юрайт: Высш.образование, 2009.-689с.

4. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории: Курс лекций. - Изд. 2-е, доп.-М.: Аспект Пресс,2000.-399с.

5. Солоневич И.Л.. Из размышлений о русской революции./ Русская идея.- М.: Исскуство,1994.-340с.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-12-07 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: