Томпсон-Блейн сел и повернул румпель. Швербот, подхваченный ветром, накренился. Пора возвращаться в яхт-клуб, затем домой ужинать, затем…
Узкий кожаный кнут хлестнул по спине.
– Ну ты, за работу!
Пиггот-Блейн удвоил усилия, взмахивая киркой и ударяя ею по пыльному дорожному полотну. Охранник стоял рядом, с ружьем в левой руке и кнутом в правой. Длинный узкий ремень змеился в пыли. Пигготу-Блейну были знакомы каждая морщина, каждая пора на глупом худом лице охранника, этот унылый маленький сжатый рот, этот прищур выцветших глаз – короче говоря, с лицом охранника он был знаком, как со своим собственным.
«Ну погоди, падаль, – подумал он. – Придет твое время. Погоди немного».
Охранник пошел дальше, вдоль цепи заключенных, работавших под белым солнцем Миссисипи. Пиггот-Блейн попробовал сплюнуть, но во рту пересохло. «Так вы говорите о современном мире, – думал он. – Об огромных космических кораблях, автоматизированных фермах, счастливой прекрасной потусторонней жизни? Думаете, это все? Тогда спросите, как строят дороги в графстве Куиллег, на севере штата Миссисипи. Вам не скажут, разумеется, поэтому вы сами приезжайте и увидите. Потому что здесь настоящий мир!»
– Ты готов, Отис? – прошептал Арни, работавший впереди. – Ты готов?
– Я-то готов, – прошептал в ответ Пиггот-Блейн, стискивая сильными пальцами пластмассовую рукоятку кирки. – Я давно готов, Арни.
– Тогда начинаем через секунду. Следи за Джеффом.
Волосатая грудь Пиггота-Блейна ходила ходуном. Он отбросил со лба длинные каштановые волосы и взглянул на Джеффа, прикованного к цепи через пять человек от него. Пиггот-Блейн с нетерпением ждал сигнала; его плечи, обожженные солнцем, нестерпимо болели. На лодыжках виднелись шрамы от кандалов, а на спине – старые рубцы от ударов кнутом. Нестерпимая жажда горела у него внутри, но ее нельзя было утолить ковшом воды, ничто не могло утолить эту безумную жажду, из-за которой он и попал сюда, после того как разгромил единственный кабак в Гейнсвилле и прикончил этого вонючего старого индейца.
Джефф взмахнул рукой. Скованная цепью шеренга заключенных рванулась вперед. Пиггот-Блейн прыгнул на охранника с худым лицом и замахнулся киркой. Тот уронил кнут и попытался поднять ружье.
– Ах ты падаль! – взревел Пиггот-Блейн, и острие кирки вонзилось охраннику в лоб.
– Хватайте ключи!
Пиггот-Блейн сорвал связку ключей с пояса мертвеца. Он услышал звук ружейного выстрела и крик боли, тревожно обернулся…
Рамирес-Блейн вел свой вертолет над плоской техасской равниной в сторону Эль-Пасо. Серьезный молодой человек, он был поглощен работой и старался выжать из старой машины все, чтобы успеть добраться до Эль-Пасо до закрытия магазина скобяных изделий Джонсона.
Он осторожно вел норовистый старый вертолет, сосредоточившись на управлении машиной и показаниях высотомера и компаса, что, впрочем, не мешало ему думать о танцах в Гуаногуато на следующей неделе и ценах на кожу в Сьюдад-Хуаресе.
Равнина, испещренная зелеными и желтыми пятнами, проносилась внизу. Он взглянул на часы, затем на индикатор скорости.
«Да, – подумал Рамирес-Блейн, – пожалуй, я успею в Эль-Пасо до закрытия магазина! Я даже успею…»
Тайлер-Блейн вытер рукавом пот и подобрал куском кукурузного хлеба остатки жирного соуса с тарелки. Он рыгнул, отодвинулся со стулом от кухонного стола и встал. С демонстративной небрежностью Тайлер-Блейн взял из кладовой потрескавшуюся миску и наполнил ее кусками свинины и овощами, положил сверху большой кусок кукурузного хлеба.
– Эд, что ты делаешь? – спросила жена.
Он взглянул на нее. Женщина была худой, лохматой и выглядела старше своих лет. Не ответив на вопрос, он отвернулся.
– Эд, скажи мне! Эд!
Тайлер-Блейн раздраженно взглянул на жену, чувствуя, что от пронзительного, беспокойного голоса заныла старая язва желудка. «У нее самый визгливый голос во всей Калифорнии, – подумал он, – и меня угораздило жениться на ней». Пронзительный голос, острый нос, острые локти и коленки, плоская, как стиральная доска, да к тому же неродеха. Ноги лишь для того, чтобы поддерживать тело, а не для того, чтобы искать между ними хотя бы секундную радость. Живот, чтобы набивать его едой, а не для ласки. Из всех девушек Калифорнии он выбрал самую невзрачную – еще бы, ведь он такой дурак, так и дядя Рэйф всегда говорил о нем.
– Куда ты понес миску с едой? – спросила она.
– Собаку покормить. – Тайлер-Блейн направился к двери.
– Но ведь у нас нет собаки! Эд, не делай этого, не надо сегодня!
– А я сделаю, – бросил он, довольный, что разозлил ее.
– Прошу тебя, не сегодня. Пусть убирается куда-нибудь в другое место. Послушай меня, Эд! Не дай Бог, в городе узнают.
– Солнце уже село, – сказал Тайлер-Блейн, остановившись у двери с миской в руке.
– За нами могут следить, – взмолилась она. – Эд, если в городе узнают об этом, тебя линчуют, ты ведь знаешь.
– Когда на меня накинут петлю, может, ты покажешься привлекательной, – заметил Тайлер-Блейн, открывая дверь.
– Ты делаешь это, только чтобы насолить мне! – крикнула женщина.
Он закрыл за собой дверь. Во дворе почти стемнело. Тайлер-Блейн стоял рядом с пустым курятником, озираясь по сторонам. Единственный дом поблизости принадлежал Флэннаганам, а они никогда не лезли в чужие дела. Он подождал, убедился, что вокруг не шныряют городские мальчишки, и пошел вперед, осторожно неся миску с едой.
Остановившись на опушке чахлого леса, он поставил миску на землю.
– Все в порядке, – тихо произнес он. – Выходи, дядя Рэйф.
Из леса на четвереньках выполз мужчина. У него было свинцово-бледное лицо, бескровные губы, бессмысленный неподвижный взгляд, а черты лица выглядели грубыми и незавершенными, словно железо перед закалкой или необожженная глина. На шее гноился длинный порез. Он с трудом волочил правую ногу, которую ему сломали горожане.
– Спасибо, парень, – пробормотал Рэйф – дядя-зомби.
Зомби быстро опустошил миску. Когда он закончил есть, Тайлер-Блейн спросил:
– Как ты себя чувствуешь, дядя Рэйф?
– Дело идет к концу. Это старое тело вот-вот загнется. Еще пара дней, может быть, неделя, и ты освободишься от меня.
– Пока ты жив, дядя Рэйф, я буду заботиться о тебе, – сказал Тайлер-Блейн. – Мне совестно, что я не могу взять тебя в дом.
– Нет, – покачал головой зомби, – они узнают. Это опасно. Как поживает твоя тощая жена?
– Как всегда, злится, – вздохнул Тайлер-Блейн.
– Я предупреждал тебя, парень, еще десять лет назад предупреждал, чтобы ты не женился на этой девке. – Зомби издал звук, напоминающий смех. – Предупреждал, правда?
– Совершенно верно, дядя Рэйф. Ты был единственным здравым человеком. Жаль, что я не послушал тебя.
– Да, жаль. Ну ладно, я полезу назад.
– Скажи, дядя, ты уверен? – В голосе Тайлера-Блейна звучало беспокойство.
– Совершенно уверен.
– И ты тоже умрешь?
– Обязательно, парень. И попаду в пороговую зону, не беспокойся. А когда окажусь там, то сдержу слово. Можешь не сомневаться.
– Я так тебе благодарен, дядя Рэйф.
– Не стоит. Я человек слова. Я стану преследовать ее, если только Господь примет меня на Порог потусторонней жизни. Сначала я возьмусь за врача, так мне удружившего. А затем сведу с ума ее. Я буду преследовать ее, да так, чтобы она без оглядки побежит от тебя через всю Калифорнию.
– Спасибо, дядя Рэйф.
Зомби хихикнул и уполз обратно в чахлый лес. Тайлер-Блейн невольно вздрогнул, взял пустую миску и побрел назад к покосившемуся дому…
Маринер-Блейн поправила бретельку купальника, обтягивавшего стройное юное тело, закинула на спину баллон с воздухом, взяла маску акваланга и направилась к шлюзу.
– Дженис!
– Да, мама? – Она обернулась и спокойно поглядела на мать.
– Куда ты, дорогая?
– Хочу поплавать, мама. Охота взглянуть на новые сады на двенадцатом уровне.
– А ты случайно не собираешься встретиться с Томом Льюином?
Неужели мать догадалась? Маринер-Блейн поправила черные волосы и ответила:
– Нет, конечно.
– Ну хорошо, – ответила мать, усмехнувшись. Она не верила дочери. – Постарайся вернуться домой пораньше, дорогая. Ты ведь знаешь, как отец беспокоится, когда ты опаздываешь.
Девушка быстро поцеловала мать в щеку и поспешила к шлюзу. Знает, но не останавливает ее! С другой стороны, почему она должна вмешиваться в дела дочери? В конце концов, ей уже семнадцать лет, она достаточно взрослая и может делать все, что ей нравится. Сейчас дети растут быстрее, чем их родители в свое время, хотя родители почему-то этого не понимают. Они хотят лишь одного – сидеть и думать, как бы расширить свои владения хоть на несколько акров. Развлечение для них – послушать классическую музыку, бип-боп и рок-н-ролл, ну, может, еще музыку из кинофильмов и поговорить о том, насколько выразительнее и свободнее были их предки. А иногда начинают перелистывать толстые альбомы по искусству с цветными комиксами двадцатого века и жаловаться на утрату искусства сатиры. А самое большое событие для них – это поездка в галерею, где они подолгу стоят и с благоговением смотрят на коллекцию обложек «Сэтердей ивнинг пост» времен Великого Периода. На нее весь этот интеллектуальный бред наводил невыразимую тоску. Пропади пропадом это искусство – ей нравятся сенсорные записи.
Маринер-Блейн поправила маску и дыхательный клапан, надела на ноги ласты и повернула воздушный кран. Через несколько секунд шлюз наполнился водой. Девушка с нетерпением ждала, пока давление внутри шлюза сравняется с наружным. Наконец дверца шлюза автоматически открылась, и она стрелой поплыла вперед.
Подводная ферма ее отца находилась на глубине сотни футов, рядом с гигантской массой основания Гавайских островов. Быстрыми, мощными гребками девушка стала погружаться, уходя в зеленую глубину. Том ждет ее у коралловых пещер.
Маринер-Блейн погружалась все глубже, вокруг становилось все темнее. Она включила электрический фонарь на голове и крепче сжала губами респиратор. Может быть, правда, что скоро обитатели подводных ферм смогут отращивать себе жабры? Так говорил их преподаватель в школе, и не исключено, что это случится уже на ее веку. Интересно, как она будет выглядеть с жабрами? Загадочная, наверное, стройная и удивительная повелительница рыбьего царства.
Но если жабры не будут красивыми, их всегда можно прикрыть длинными волосами.
В желтом свете лампы девушка увидела впереди коралловые пещеры, красно-розовый лабиринт с уютными герметичными ответвлениями, где их никто не потревожит. И тут она увидела Тома.
Внезапно девушку охватило смятение. Вдруг у нее будет ребенок? Том уверял ее, что все будет в порядке, но ведь ему только девятнадцать. Правильно ли она поступает? Они часто говорили об этом, и она удивила Тома своей откровенностью. Но одно дело – говорить, и совсем другое – действовать. Что подумает о ней Том, если она скажет ему «нет»? Может быть, ей удастся отшутиться, сделать вид, что просто дразнила его?
Длинное золотистое тело Тома плыло вместе с ней к пещерам. Он сделал рукой приветственный жест. Фантастически окрашенная рыба с большим плавником проплыла мимо, за ней – маленькая акула.
Что же ей делать? Пещеры уже совсем близко, уже видны темные входы. Том улыбнулся ей, и девушка почувствовала, как тает ее сердце…
Элгин-Блейн вздрогнул и сел, подумав, что задремал. Закутавшись в одеяло, он сидел в шезлонге на палубе небольшой моторной шхуны. Суденышко качалось на волнах, море было неспокойно, над головой сияло яркое солнце, и теплый пассат уносил вдаль дым от дизеля.
– Вам уже лучше, мистер Элгин?
Элгин-Блейн посмотрел на невысокого бородатого мужчину в фуражке капитана.
– Прекрасно, просто прекрасно, – ответил он.
– Мы уже почти на месте, – сообщил ему капитан.
Элгин-Блейн кивнул, стараясь понять, что с ним происходит. Он напряг память и вспомнил, что раньше был ростом ниже среднего, с могучими мышцами, широкими грудью и плечами, с несколько коротковатыми для такого богатырского тела ногами, широкими мозолистыми ладонями. На плече виднелся старый извилистый шрам, память о несчастном случае на охоте…
Элгин и Блейн слились в одного человека.
Тут он понял, что наконец вернулся в свое тело. Его имя – Блейн, а Элгин – псевдоним, под которым, по-видимому, он путешествовал.
Долгий путь закончен! Его сознание и тело снова едины!
– Нам сказали, сэр, что вы больны, – сказал капитан. – Но вы так долго были в коматозном состоянии…
– Теперь я чувствую себя хорошо, – ответил Блейн. – Мы далеко от Маркизских островов?
– Нет. Остров Нукухива всего в нескольких часах хода.
Капитан вернулся в рулевую рубку. А Блейн думал о тех, с кем его свела судьба и в чьем сознании он недолго жил.
Он с уважением вспомнил решительного и независимого старика Дайерсена, бредущего к своему коттеджу; надеялся, что молодой Сэнди Томпсон вернется на Марс; испытывал чувство жалости к исковерканному жизнью убийце Пигготу; радовался встрече с серьезным и искренним Хуаном Рамиресом: жалел и одновременно презирал коварного и слабого духом Эда Тайлера; желал счастья прелестной Дженис Маринер.
Все они навсегда остались в его памяти. И плохим, и хорошим он желал самого наилучшего. Теперь они стали его семьей. Далекими родственниками, двоюродными братьями и сестрами, которых он больше никогда не встретит, племянниками и племянницами, о чьей судьбе он будет думать.
Как и во всех семьях, в ней было не без урода, но это его семья, и он всегда будет их помнить.
– Нукухива на горизонте! – раздался возглас капитана.
Блейн поднял голову и увидел на краю горизонта крошечную черную точку, над которой висели белые кучевые облака. Он энергично потер лоб, решив больше не думать о своей приемной семье. Сейчас следует заняться реальными проблемами. Скоро он окажется в своем новом доме, и нужно серьезно подумать, что делать дальше.
Глава 31
Моторная шхуна медленно вошла в залив Таиохаэ. Капитан, уроженец здешних мест, гордящийся этим, рассказал Блейну кое-что о его новом доме.
Он объяснил, что Маркизы состоят из двух групп гористых островов, далеко отстоящих друг от друга. Когда-то архипелаг назывался Каннибаловыми островами, и местные жители прославились тем, что захватывали торговые суда и вырезали экипажи шхун, прибывавших поохотиться за «черными дроздами». В 1842 году острова перешли в руки Франции, которая предоставила им автономию в 1993-м. Нукухива является самым крупным островом, здесь находится столица архипелага. Его самый высокий горный пик – Теметиу – достигает четырех тысяч футов. В портовом городе Таиохаэ проживает около пяти тысяч человек. В общем, сказал капитан, это спокойное место, привольное и беззаботное, что-то вроде тихой заводи среди островов южных морей, где всегда кипит жизнь. Именно здесь находится последнее пристанище нетронутой Полинезии двадцатого века.
Блейн кивнул, мало что поняв из лекции капитана. Гораздо большее впечатление на него произвел вид огромной темной горы впереди, покрытой кружевами серебристых водопадов, и звуки океанского прибоя, грохочущего у гранитного берега.
Он решил, что здесь ему понравится.
Скоро шхуна пришвартовалась к городскому пирсу, и Блейн сошел на берег, чтобы познакомиться с городом Таиохаэ.
Он обнаружил супермаркет и три кинотеатра, ряды одноэтажных домов, множество пальм, несколько небольших магазинов с витринами из зеркального стекла, бесчисленные бары, десятки автомобилей, заправочную станцию и светофор на перекрестке. По тротуарам сновали люди в пестрых рубашках и белых выглаженных брюках. Все носили темные солнечные очки.
«И это последнее пристанище нетронутой Полинезии двадцатого века? – подумал Блейн. – Да ведь это флоридский город, перенесенный на острова южных морей!»
Но что еще можно ожидать от 2110 года? Древняя Полинезия мертва, как добрая старая Англия или Франция эпохи Бурбонов. К тому же он вспомнил, что Флорида в двадцатом веке была весьма привлекательным местом.
Он прошел по Мэйн-стрит и увидел объявление на стене. Оно гласило, что почтмейстер Альфред Грей назначен представителем корпорации «Потусторонняя жизнь, инк.» в группе Маркизских островов. А немного дальше стояло небольшое черное здание с вывеской: «Публичные кабины для самоубийц».
«Да, – язвительно подумал Блейн, – современная цивилизация проникла даже сюда! Глядишь, скоро здесь появится и Духовный коммутатор. И что тогда будет с нами?»
Пройдя весь город, Блейн повернул назад, и тут к нему поспешно подошел коренастый краснолицый мужчина.
– Вы мистер Элгин? Мистер Томас Элгин?
– Да, это я, – с некоторой опаской ответил Блейн.
– Ужасно не повезло, что я не успел встретить вас в порту, – произнес извиняющимся тоном краснолицый мужчина, вытирая мокрый лоб большим платком. – Разумеется, это не оправдание. Просто оплошность с моей стороны. Неторопливость, царящая на этих островах. Неизбежное явление. Да, я забыл представиться. Дэвис, хозяин местной верфи. Добро пожаловать в Таиохаэ, мистер Элгин.
– Спасибо, мистер Дэвис.
– Что вы, наоборот. Это я должен благодарить вас за то, что вы откликнулись на мое объявление. Мне давно нужен главный проектировщик. Откровенно говоря, я не рассчитывал привлечь на работу специалиста вашей квалификации.
– Гм-м, – промычал Блейн, удивленный и обрадованный поразительной тщательностью подготовки, проведенной Орком.
– Сейчас трудно найти человека, хорошо знакомого с методами конструирования яхт, применявшихся в двадцатом веке, – печально произнес Дэвис. – Забытое искусство. Вы уже успели осмотреть остров?
– Бегло, – ответил Блейн.
– Вы готовы остаться у нас? – В голосе Дэвиса звучало беспокойство. – Вы не представляете, как трудно найти хорошего конструктора, готового переехать в такое забытое Богом место, как этот город. Едва специалист приезжает, как тут же начинает думать о том, чтобы перебраться в большой процветающий город вроде Папеэте или Апиа. Я понимаю, конечно, что там лучше платят, да и развлечений больше. Но и у Таиохаэ есть свое очарование.
– Я устал от больших городов, – улыбнулся Блейн. – Вряд ли мне захочется перебраться еще куда-нибудь, мистер Дэвис.
– Отлично, просто отлично! – обрадованно воскликнул Дэвис. – Можете несколько дней не приходить на работу, мистер Элгин. Отдохните, осмотритесь. Знаете, это последнее пристанище примитивной Полинезии. Вот ключи от вашего дома. Он находится на Теметиу-роуд, номер один. Идите прямо вон туда, вверх по склону. Хотите, я провожу вас?
– Не беспокойтесь, я не заблужусь. Очень вам благодарен, мистер Дэвис.
– Еще раз благодарю вас, мистер Элгин. Загляну к вам завтра, когда вы устроитесь. Вам, наверное, захочется познакомиться с местными жителями. Между прочим, в четверг жена мэра устраивает вечеринку. Или в пятницу? Я узнаю и сообщу вам.
Они пожали друг другу руки, и Блейн пошел вверх по Теметиу-роуд, к своему новому дому.
Это оказалось небольшое, только что покрашенное бунгало. Из его окон открывалась фантастическая панорама трех южных заливов Нукухивы. Несколько минут Блейн восхищенно любовался видом, затем толкнул дверь. Она оказалась незапертой, и он вошел.
– Наконец-то!
Блейн не поверил глазам.
– Мэри!
Она была такой же стройной, прелестной и сдержанной, как раньше. Однако чувствовалось, что она нервничает. Мэри говорила без остановки и все время смотрела в сторону.
– Я решила, что будет лучше, если все проблемы уладить на месте, – сказала она. – Вот уже два дня живу здесь и жду тебя. Ты уже встретил мистера Дэвиса, правда? Он мне понравился, такой приятный мужчина.
– Мэри…
– Я сказала ему, что я – твоя невеста, – продолжала девушка. – Надеюсь, ты не возражаешь, Том. Ведь нужно было придумать какую-то причину, чтобы поселиться здесь. Мне пришлось сказать, что я приехала пораньше и хочу сделать для тебя сюрприз. Мистер Дэвис был счастлив, разумеется, ему так хочется, чтобы его главный проектировщик остался здесь навсегда. Ты не сердишься, Том? В крайнем случае можно сказать, что мы не подходим друг другу и…
Блей обнял ее.
– А мне вот кажется, что мы отлично подходим друг другу, – сказал он. – Я люблю тебя, Мэри.
– О Том, Том, я так люблю тебя! – Она страстно прижалась к нему на мгновение и тут же сделала шаг назад. – Нужно побыстрее назначить свадьбу, если ты не возражаешь. Они здесь такие старомодные, так часто бывает в маленьких городках. Совсем как в двадцатом веке. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Думаю, что понимаю.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Глава 32
Мэри настояла на том, чтобы до свадьбы ей остаться жить в отеле «Южные моря». Блейн предложил провести ее скромно, в присутствии лишь мирового судьи, однако Мэри удивила его: ей хотелось настоящей свадьбы, причем такой, которой никогда не видели в Таиохаэ. Праздник состоялся в воскресенье в доме мэра.
Мистер Дэвис разрешил Блейну воспользоваться небольшой яхтой, принадлежащей верфи. Ранним утром счастливая пара отправилась в свадебное путешествие на Таити.
Все это казалось Блейну счастливым и мимолетным сном. Они плыли по морю, словно вырезанному из нефрита, и смотрели на огромную желтую луну, пересеченную вантами яхты и запутавшуюся в растяжках. Солнце встало из длинного черного облака, достигло зенита и закатилось, превратив море в сверкающую медную чашу. Яхта бросила якорь в лагуне Папеэте, и они увидели горы Муреа, пылающие в лучах заката, более фантастические, чем лунные пики. И Блейн вспомнил тот день в Чесапикском заливе, когда он мечтал о Раиатеа, горах Муреа и свежих пассатах…
Целый континент и океан отделяли тогда его от Таити, не говоря уже о других препятствиях. Но это было в другом веке.
Они отправились на Муреа, на лошадях поднялись по горному склону и набрали белых цветов. Затем вернулись на яхту, стоявшую на якоре под сенью горы, и поплыли к островам Туамоту.
Наконец они вернулись в Таиохаэ. Мэри занялась домашним хозяйством, а Блейн начал работать на верфи.
Первые недели их не покидало беспокойство. Они просматривали нью-йоркские газеты и гадали, что предпримет дальше «Рекс». Однако о корпорации ничего не было слышно, и они решили, что опасность миновала. И все-таки с чувством огромного облегчения два месяца спустя они прочли, что охота за Блейном прекращена.
Обязанности Блейна на верфи были интересными и разнообразными. Местные катера и кечи с трудом дотягивали до верфи с погнутыми и треснувшими винтами; с обшивкой, продранной коралловым рифом; с парусами, сорванными внезапным шквалом. Кроме того, приходилось обслуживать подводные средства передвижения и суда, принадлежащие окрестным владельцам морских ферм, пользовавшимся Таиохаэ как базой снабжения. Наконец, нужно было строить новые шлюпки, а иногда и шхуны.
Все практические вопросы Блейн решал квалифицированно и быстро. Время шло, и он начал писать рекламные релизы о верфи и помещать их в «Курьере южных морей». В результате работы стало больше, увеличился объем деловой корреспонденции, и возникла необходимость в расширении контактов между верфью, где работал Блейн, и маленькими верфями, которым передавалась часть заказов. Блейн взял все это на себя, включая рекламу.
Его деятельность в качестве главного проектировщика начала приобретать прямо-таки сверхъестественное сходство с работой на предыдущих должностях, где он служил младшим конструктором яхт. Но это уже перестало его беспокоить. Теперь ему казалось, что природа предназначила для него роль младшего конструктора, ни больше и ни меньше. Такой уж была его судьба, и он покорился.
Жизнь Блейна катилась по ровной проторенной колее. Он проводил время на верфи и в белом бунгало, субботними вечерами смотрел кино и микрофильмы «Санди таймс», совершал непродолжительные поездки на подводные фермы и другие острова Маркизского архипелага, бывал на вечеринках в доме мэра, играл в покер в яхт-клубе, ходил на яхте по Комптроллер Бей и купался при лунном свете на пляже Темуоа. Блейну начало казаться, что его жизнь приобрела окончательную и устойчивую форму.
Но почти через четыре месяца после приезда в Таиохаэ все снова изменилось.
Однажды утром Блейн проснулся, позавтракал, поцеловал жену и пошел на верфь. Там стоял широкий кеч с круглым днищем, прибывший с Туамоту. Капитан судна не рассчитал и попытался прошмыгнуть в узкий проход под парусами. В результате приливное течение повалило кеч на обрызганный пеной гранитный камень, прежде чем команда успела завести двигатель. Нужно было выправить шесть шпангоутов и заменить несколько досок в обшивке. Работу удастся сделать, по-видимому, за неделю.
Блейн осматривал кеч, когда к нему подошел мистер Дэвис.
– Послушай, Том, – сказал он, – только что тебя искал какой-то мужчина. Ты не видел его?
– Нет, – ответил Блейн. – А кто он?
– Приехал с материка. – Дэвис нахмурился. – Только что с парохода. Я сказал ему, что ты еще не пришел, и он ответил, что зайдет к тебе домой.
– Как он выглядел? – спросил Блейн, чувствуя, как по спине бежит струйка холодного пота.
Дэвис нахмурился еще больше.
– В этом-то и самое странное. Примерно твоего роста, худой и загорелый. С бородой и бакенбардами. Теперь такое редко встречается. Да – от него сильно пахло лосьоном.
– Действительно странно, – согласился Блейн.
– Очень странно. Готов поклясться, что борода была накладной.
– Вот как?
– Да, она выглядела фальшивой. И все остальное тоже выглядело фальшивым. К тому же он сильно хромал.
– Он не назвал себя?
– Его зовут Смит. Том, ты куда?
– Мне нужно срочно зайти домой, – ответил Блейн. – Я все объясню тебе потом.
Он поспешно вышел из ворот верфи. Смит вспомнил, должно быть, кто он такой и что связывает его с Блейном. И как обещал, зомби приехал рассказать об этом.
Глава 33
Как только он сообщил Мэри о приезде Смита, она тут же подошла к шкафу, достала чемоданы, отнесла в спальню и принялась поспешно укладывать вещи.
– Что ты делаешь? – удивился Блейн.
– Собираю вещи.
– Это я вижу. Но почему?
– Потому что мы уезжаем отсюда.
– О чем ты говоришь? Мы здесь живем!
– Больше не живем, – сказала она. – И не будем, из-за этого проклятого Смита. Он приносит несчастье, Том.
– Не сомневаюсь в этом, – кивнул Блейн. – Но это не основание для бегства. Перестань возиться с чемоданами и послушай меня! Что он может мне сделать?
– Мы не останемся, чтобы это выяснить.
Мэри кидала вещи в чемодан, пока Блейн не схватил ее за руки.
– Успокойся, – сказал он. – Я не собираюсь убегать от Смита.
– Но ведь это единственный разумный выход, – возразила Мэри. – Это наше несчастье, но ведь он долго не протянет. Еще несколько месяцев, может быть, даже недель, и он умрет. Он уже давно должен был умереть, этот отвратительный зомби! Давай уедем, Том!
– Ты с ума сошла! – сказал Блейн. – Чего бы он от нас ни хотел, я с ним справлюсь.
– Ты и раньше так говорил.
– Но сейчас положение изменилось.
– Оно снова изменилось! Том, давай попросим у мистера Дэвиса его яхту, он поймет нас. И мы могли бы отправиться…
– Нет! Разрази меня гром, я не буду убегать от Смита! Может быть, ты забыла, что он спас мне жизнь?
– Но почему он ее спас? – всхлипнула она. – Том, я предупреждаю тебя! Ты не должен с ним встречаться, если он действительно все вспомнил!
– Погоди, – медленно произнес Блейн. – Тебе что-то известно? Что-то, чего не знаю я?
Она мгновенно успокоилась.
– Конечно нет.
– Мэри, ты говоришь правду?
– Да, милый. Но я боюсь Смита. Пожалуйста, Том, уступи мне на этот раз. Давай уедем.
– Я ни шагу отсюда не сделаю, – решительно сказал Блейн. – Здесь мой дом – и точка.
Мэри села. Она выглядела измученной.
– Ну хорошо, милый. Поступай, как считаешь нужным.
– Так-то лучше, – отозвался Блейн. – Не беспокойся, все будет хорошо.
– Да, конечно.
Блейн убрал в шкаф чемоданы и снова повесил одежду. Затем он сел и стал ждать. Внешне он казался спокойным, однако его не оставляли воспоминания о том, как он спустился в подземелье, прошел через богато украшенные резные двери с египетскими иероглифами и китайскими идеограммами на них, оказался в огромном помещении с мраморными колоннами – Дворце смерти, посреди которого на возвышении стоял бронзовый гроб, инкрустированный золотом. И услышал пронзительный голос Рейли, доносящийся из серебристого тумана: «Есть вещи, которых вы не видите, Блейн, зато я вижу их очень хорошо. Ваше пребывания на Земле будет непродолжительным. Вас предадут те, кому вы верите, а те, кого вы ненавидите, одержат победу. Вы умрете, Блейн, но не через несколько лет, а очень скоро, гораздо раньше, чем вы думаете. Вас предадут, и вы умрете от собственной руки, покончите с собой!»
Этот безумный старик! Блейн вздрогнул и посмотрел на Мэри. Она сидела, опустив глаза, ожидая, что будет дальше. И он тоже ждал.
Через некоторое время послышался негромкий стук в дверь.
– Входите, – сказал Блейн тому, кто стоял у входа.
Глава 34
Блейн сразу узнал Смита, несмотря на накладную бороду, бакенбарды и темный крем, создающий впечатление загара. Зомби, хромая, вошел в дом, и вместе с ним проник едва ощутимый дух тления, который не мог перебить даже резкий запах лосьона.