Тысяча благодарностей моей бете Morane. за неоценимую помощь в работе над заключительными главами!
Стояла теплая августовская ночь. Гроза заливала землю холодным дождем, озаряя черное небо белыми вспышками молний. От глухих раскатов грома стекла в маленьких оконцах дома в Тупике Прядильщиков жалобно задребезжали. Впрочем, стекла не разобьются. Снейп любил наблюдать за буйством сил природы и не ставил специальных охранных чар на дом. Занавески на кухне были раздвинуты, окна открыты настежь. Мужчина чувствовал богатый, насыщенный запах влажной земли из сада, настолько сильный и свежий, что его не мог перебить даже чеснок, который волшебник в этот момент нарезал.
В половине девятого вечера кто-то настойчиво постучал в дверь. Мастер зелий понял: посетитель не желает долго мокнуть под дождем. Положив нож и головку чеснока на разделочную доску, Северус взял ложку и неторопливо помешал соус, кипевший в кастрюльке на небольшом огне.
Еще один удар. Ремус, конечно, терпеливый человек, но стоило признать - дождь лил как из ведра, а посему профессор пошел открывать.
– Люпин, – громко заявил Снейп, поднося ложку ко рту и слизывая каплю, готовую упасть на пол, – ты пришел слишком рано. Это, несомненно…
Он замер на середине предложения, увидев, кто стоит на его пороге.
Это был не Люпин. Не оборотень. Даже не мужчина.
– Добрый вечер, – произнесла Гермиона Грейнджер, убирая с лица мокрые пряди волос.
Снейп безмолвно стоял и смотрел на девушку. Машинально вытер губы тыльной стороной ладони и с удивлением обнаружил в руке деревянную ложку – оказывается, он пошел открывать дверь с ней.
– Я была здесь неподалеку, – продолжала Гермиона, обхватив руками дрожащее от холода тело, – вот подумала: загляну, поздороваюсь. Но если это не самое подходящее время…
Внезапно Снейп сообразил, что стоит в теплой прихожей, а молодая ведьма находится снаружи, под проливным дождем.
– Входите, – отрезал он, – пока вода не залила комнату.
******************
Гермиона проследовала за ним в гостиную, оставляя после себя влажные следы на полу.
Маг жестом предложил ей присесть и направился к камину.
Короткая беседа с оборотнем по каминной сети – и предстоящий ужин отменен. Да, все в порядке, он поговорит с Ремусом позже.
– Спокойной ночи! – нетерпеливо произнес Снейп, разрывая связь, и, наконец, поднялся с колен, чтобы вернуться к своей гостье.
Гермиона. В его доме. После трех долгих лет, в течение которых почти удавалось не вспоминать о ней слишком часто. После того как она покинула школу и страну. После всего того времени, когда Северус уже начал надеяться, что сможет смириться с мыслью: ей никогда не стать частью его жизни.
Ее волосы стали длиннее, не такие кудрявые как в былые дни, а все из-за дождя. Глаза казались более темными, чем раньше, может из-за тусклого света мерцающих свечей или вспышек молний, танцующих за окном? Девушка казалась очень бледной и была необычайно тиха. Нерешительно проследовала за ним на кухню.
Большие карие глаза буравили спину Северуса – он чувствовал ее взгляд, и сердце болезненно сжималось. Сцепив зубы, подумал: невероятно, как одна-единственная ночь страсти может так усложнить жизнь.
Пора помешать соус. По крайней мере, это отвлечет его ненадолго, пусть ужин с оборотнем и отменен.
Одна ночь вынужденной страсти, тихо поправил себя маг, не забывай об этом.
До той ночи Гермиона была его студенткой. Умной, жадной до знаний, трудолюбивой, доброжелательной по отношению к нему. Снейп наслаждался ее обществом.
После той ночи она превратилась в женщину, о которой столько мечтал, кого так страстно желал и знал, что никогда не добьется. Он пытался вырвать ее из своего сердца, забыть – абсолютно бесполезные попытки. О том, как он тосковал без Гермионы, Северусу красноречиво сейчас напоминало его сердце.
Маг не знал, почему она вдруг заявилась к нему и что ей нужно, но искренне надеялся: мисс Грейнджер не станет обвинять его в случившемся три года назад. Память о той ночи была особенно дорога, и профессору не хотелось, чтобы Гермиона уничтожила и растоптала его воспоминания.
Снейп отошел от плиты и повернулся к сидевшей молча девушке. Окинув ее внимательным взглядом, нахмурился. Она выглядела значительно старше своих лет, была такой худой, замерзшей и несчастной. Промокнув до нитки, дрожала от холода.
– Мерлин, девочка, ты забыла, что ведьма? – зарычал маг и взмахом палочки высушил ее одежду. Еще один взмах – и волосы перестали быть влажными. Они окружили ее голову пушистым и мягким ореолом, словно шапки одуванчика, которые Сев в детстве так любил сдувать.
Ты пялишься на нее, мысленно пнул себя Снейп. Насупившись, отвернулся к кастрюлям и сковородкам, стоявшим на плите, и через плечо бросил:
– Поскольку вы испортили мои планы на сегодняшний вечер, будет справедливо, если вы присоединитесь ко мне за ужином. Садитесь за стол и наливайте вино.
И стоило так грубить? – еще раз мысленно пнул себя Снейп. Конечно, это необходимо. Во-первых, Гермиона, наверняка, ожидала подобного приема с его стороны. Вторая причина была еще более проста: стоило девушке появиться, как Северус вновь почувствовал свою уязвимость перед ней. Не важно, почему ведьма пришла в его дом – нельзя показать, насколько он счастлив ее видеть. Может быть, три года назад, до того как он прогнал ее из своих покоев, девочка любила его? Конечно, сейчас Гермиона уж точно не испытывает подобных чувств, и перспектива получить еще один удар в сердце совершенно не радовала Снейпа, поэтому он видел лишь один выход из ситуации: вести себя отстраненно и грубо. После ужина она уйдет, а ему останется только мечтать о ней. Решено.
Готовя соус для салата, Северус продолжал краем глаза наблюдать за ведьмой: вот она сняла плащ, положила на одно из кресел возле стола. Поскольку девушка не переставала дрожать, маг закрыл окно; на улице все еще бушевала стихия, холодный ветер врывался в кухню.
Гермиона молча села за стол, налила вино в бокалы, внимательно наблюдая за каждым движением мужчины из-под массы густых завитков, закрывавших ее лицо. Это возбуждало и нервировало Северуса, но он старался не показывать своих чувств. В конце концов, в классе за ним постоянно следят десятки пар глаз, с чего вдруг переживать из-за одного взгляда?
Спустя минут пятнадцать он сервировал ужин. За все это время Гермиона не произнесла ни звука и дважды наливала в свой бокал вино. Сейчас ведьма сидела, не шевелясь, перед пустой тарелкой, так что Северус сам наполнил ее, не прекращая буравить девушку взглядом, пока она не откусила кусочек.
Первое блюдо Гермиона ела не спеша, однако вскоре стала поглощать пищу с жадностью, запивая большим количеством вина. Две порции мяса, салат и десерт – похоже, девушка изрядно проголодалась.
– Вы очень похудели, – заявил Северус после того, как ведьма вычистила тарелку небольшим кусочком хлеба, испеченного им лично. Удивительно, но мужчина испытал радость от того, что гостье понравилась его стряпня.
– Что случилось? Банковские дела идут плохо?
Ее голова дернулась, и Гермиона поставила на стол бокал, который только поднесла к губам.
Северус обратил внимание на темные круги, появившиеся вокруг ее глаз, как будто она не спала много ночей подряд, и необычную бледность, которой и в помине не было три года назад. Да и весила девушка, судя по всему, очень мало, несмотря на тонкую кость и врожденную хрупкость.
– Откуда вам известно, что я работаю на Гринготс? – спокойно спросила Гермиона.
Ее голос тоже изменился. Стал более низким, хриплым, звучал так, словно она вообще мало разговаривала, что было само по себе сомнительно, учитывая ее болтливость, порой сводившую всех с ума – постоянные разговоры, постоянные вопросы.
Но, раз она только что задала ему вопрос, придется отвечать:
– Слежу за вашей карьерой. Хоть и надеялся, что вы займетесь зельеварением, но не удивился, когда узнал, что вы, выбрав арифмантику, работаете консультантом в итальянском филиале Гринготса. Полагаю, вам должны платить достаточно, чтобы позволить себе купить хорошую еду или приличную одежду, – Северус кивнул в сторону ее поношенной блузы.
– Меня не волнует одежда, – ответила Гермиона, делая большой глоток вина.
– Ну а питание тоже?
Девушка вздохнула.
– Я была в Венеции на прошлой неделе. Отпуск, – она произнесла это таким тоном, словно значение ее слов было для Северуса вполне очевидным фактом. И, когда он не ответил, продолжила: – Я встретила там молодого человека. Красивый итальянец. Не так высок, как вы, но темноволосый, темноглазый. Как всегда. Его глаза светлее ваших – другой оттенок горького черного шоколада. Мы поужинали. Погуляли. Он сказал мне, что я очень красива и что он любит меня, – голос девушки дрожал.
Снейпа прошиб холодный пот, в желудке внезапно появился огромный раскаленный камень. Ему не хотелось знать, что было дальше. Но прежде чем Северус успел прикусить язык, у него вырвалось:
– И что случилось?
Когда Гермиона вновь взглянула на профессора, ее глаза казались пустыми и безжизненными. Все такие же карие, красивые, но в них не было ни капли радости.
– Я его трахнула, – отрезала ведьма. – Это было отвратительно. Ненавижу. Мне пришлось симулировать оргазм. Я стонала, кричала, а потом, когда он лежал рядом и курил, и... и у него был такой взгляд… – на сей раз она задрожала от отвращения, а не от холода. – Он выглядел таким самодовольным, что мне захотелось уйти, и тогда он заявил, что вновь заставит меня кричать от страсти через пару минут. Можно подумать, этот идиот способен на такое. Можно подумать, у него получилось сделать это в первый раз! – она залпом осушила бокал.
Снейп взял бутылку и, не спрашивая, вновь наполнил его.
– Тебе его тоже не получить, – глядя в окно на сплошную стену дождя, Гермиона пробормотала что-то, но профессор не смог разобрать, что именно.
Северус осторожно оперся о спинку стула. Все происходящее казалось таким ирреальным, непонятным. Он действительно не знал, что делать с этой молодой и несчастной женщиной, внезапно появившейся в его доме, чтобы поведать о вещах, которые обычно доверяют только близким подругам, но не ему, только не ему. Поэтому сейчас и не мог сказать ничего вразумительного.
– Почему вы прогнали меня? – спросила Гермиона, на этот раз громче, и склонила голову, словно страшась услышать ответ. – Я возненавидела Шармбатон, их профессора зельеварения, и она отплатила мне той же монетой. Я бросила проект, над которым мы с вами работали. Я пропустила ваши уроки. Я тосковала без вас.
Внезапная вспышка и раскат грома дали Снейпу пару мгновений, чтобы подобрать правильный ответ и придать голосу необходимую холодность. И когда он ответил, голос зазвучал именно так, как он хотел:
– Я должен был сделать выбор. И мой выбор заключался в том, чтобы отправить вас как можно дальше, чтобы вы были вне пределов моей досягаемости.
Словно и не услышав его ответ, Гермиона продолжила:
– Она была такая милая, такая с виду добрая, но лживая, я возненавидела ее. Вы были противным, жестоким, иногда озлобленным, но вы никогда не были несправедливы. По крайней мере, не на последнем курсе. Вы были честны и прямы в вашей похвале, равно как и в вашем гневе.
– Гермиона, – произнес Снейп, и ведьма запустила в него бокалом. Стекло пролетело в дюйме от головы мужчины. Глаза девушки горели огнем ненависти.
– Как вы смеете… – зашипела она.
– Что…
– Как вы смеете обращаться ко мне по имени, после всего того, что сделали со мной?
Северус с самого начала догадывался – все идет именно к этому вопросу. Он понял это в тот момент, когда увидел Гермиону на своем пороге, и испугался. Поднявшись из-за стола, волшебник начал убирать пустые тарелки, чувствуя, как карие глаза неотрывно следят за ним.
– Ответьте мне! Именно поэтому я пришла сегодня – получить ответы от вас, профессор!
Снейп содрогнулся, услышав такое обращение. Не потому, что не привык – каждый студент и даже некоторые из коллег называли его так. Но это слово, сорвавшееся с ее уст, жгло душу каленым железом, звучало оскорбительно и презрительно, и Гермиона это знала.
Вполне понятно, Северус больше не мог скрываться от ее обвиняющего взгляда. Ему удавалось делать это на протяжении трех лет. Теперь Гермиона загнала его в угол. Положив тарелки в раковину, он повернулся к молодой женщине.
– Я приношу свои извинения, – начал Северус, в любой момент ожидая еще большей вспышки ненависти, – не за то, что отправил вас в Шармбатон. Это было необходимо. За ту ночь. За все, что заставил вас сделать. Я бы извинился три года назад, но тогда я понял, что не могу находиться рядом с вами слишком долго. Я боялся, что вы коснетесь меня, я… я бы…
Он замолчал как раз вовремя. Северус не мог ей сказать, что в тот вечер, когда девушка пришла к нему справиться о здоровье, он был близок к тому, чтобы вновь затащить ее в постель. Вместо этого он спокойным голосом продолжил:
– Вы подобрались очень близко ко мне… слишком близко. Поэтому я организовал ваш переход в Шармбатон и выгнал из своей комнаты. Я действовал так только в ваших интересах.
Глаза Гермионы сузились.
– Ах, какие благородные помыслы! И вы серьезно полагали, что действовали мне во благо? Замечательно, но почему же вы не поинтересовались моим мнением на сей счет? Я бы сказала вам, что не желаю переходить в Шармбатон. Я не хотела бросать ваши уроки зелий, проект, над которым мы работали. Я хотела остаться в Хогвартсе! С вами!
– Я знаю, – спокойно ответил Снейп. – Вы любили меня больше, чем должны были. Я не мог этого допустить. Я был вашим преподавателем и затащил вас в постель. Чувства, которые, как вы считали, испытываете ко мне, были лишь последствием той ночи!
– Ночи, когда вы трахали меня, – холодно произнесла Гермиона.
Отличный удар. На секунду стало очень больно, но Северус сумел взять себя в руки.
– Верно, – прошипел он в ответ, – в ночь, когда я трахал вас. Против вашего желания, если помните. Надо мной властвовало зелье, которое ваши дружки подлили мне в чай. Я никогда бы не прикоснулся к вам, и вам это известно. Но вы... вы проявили заботу обо мне. Заживляющие чары, чай, бутерброды, письмо. Когда я понял, что вы собирались совершить самую большую ошибку в своей жизни – влюбиться в меня, я рассказал Альбусу ровно столько, чтобы не скомпрометировать вас. Я не мог позволить этим чувствам развиваться дальше. Они были ненастоящие, рожденные из вашей верности, гриффиндорской храбрости и… – Северус сделал глубокий вдох, – и сексуального удовольствия. Поэтому я и отослал вас из Хогвартса.
Гермиона побледнела при этих словах и, заикаясь, выдавила:
– Вы… вы знали, что я любила вас… и, тем не менее… так со мной поступили?
– Конечно, – не раздумывая, ответил Снейп и едва не поперхнулся, сообразив, как неправильно она могла истолковать его фразу. Для Гермионы это значило, что ее забота и внимание были неприятны ему, не желательны. А ведь все было совсем не так. После стольких лет одиночества, проведенных оплакивая Лили, той ночью он влюбился в девчонку просто так, легко, сам того не желая. Влюбился в ее нежность, храбрость, в ее улыбку – в мисс Грейнджер, свою студентку. Невозможно, недопустимо, ирреально. И, конечно, он никогда бы не признался ей.
Кивнув головой, Гермиона взяла со стула свое пальто и надела его. Высоко задрав подбородок, гордо направилась к дверям, и Северус последовал за нею, чтобы снять охранные чары. Рука девушки замерла, коснувшись ручки двери, и Гермиона произнесла:
– Благодарю за то, что открыли правду: мое общество было вам неприятно, вы даже прикоснуться ко мне боялись. Теперь, когда я знаю, что от одного лишь моего присутствия вы испытывали отвращение, мне будет легче вырвать вас из сердца и забыть. По крайней мере, я не стану себя тешить глупыми надеждами.
Один шаг – и она ступила в дождь. Ветер с грохотом захлопнул дверь, и Гермиона ушла.
Снейп уставился на деревянную поверхность, осмысливая только что услышанное. Что она сказала? Она… что?
Два шага – и он едва не сорвал дверь с петель. Северус боялся, что за порогом обнаружит только ветер, ливень и непроглядный мрак, но нет, Гермиона, промокшая до нитки, еще стояла спиной к нему. Ее плечи тряслись, и даже сквозь раскаты грома мужчина слышал ее глухие рыдания
Маг вышел на улицу, под проливной дождь, закрыв за собою дверь. В доме будет тепло и сухо. А в саду, где они едва могли разглядеть лица друг друга, можно было поговорить, не повторяя больше все те глупости.
– Гермиона, – прошептал Северус и положил руки на плечи девушки. Он чувствовал ее напряженные мышцы, чувствовал, как она попыталась сбросить его ладони. Впрочем, ведьма особо и не сопротивлялась.
– Я не мог позволить тебе испытывать ко мне хоть какие-то чувства, – произнес Снейп, зарываясь лицом в мокрые волосы девушки, вспоминая, как ее дыхание когда-то опаляло его голую кожу, – ты была так молода и невинна. Ты такой осталась. У тебя впереди целая жизнь, карьера, будущее. Я никогда не презирал тебя, напротив, безумно желал… со мной… в моей спальне. Слышать твой смех, видеть тебя, сидевшую рядом, словно так оно и должно быть, было прекрасно. Но если бы я позволил тебе остаться в моем классе, разрешил работать со мной дальше, если бы не отослал из Хогвартса, я бы заставил тебя тем самым бросить все ради человека… человека с жуткой репутацией, на двадцать лет старше, которого многие все еще боятся и ненавидят. Рисковать всем ради меня? Я не мог этого допустить.
Резким движением Гермиона сбросила его руки со своих плеч.
– Ты возненавидел меня, когда я оказалась в твоей спальне, в твоей постели. Ты возненавидел меня за то, что нуждался в моей помощи!
С силой Снейп развернул девушку лицом к себе, но она упорно отводила взгляд в сторону.
– Я изнасиловал тебя, Гермиона! А ты возомнила себе, будто я никогда не догадаюсь, что ты любишь меня, заботишься обо мне. Я увидел это в твоих глазах, прочитал в письме. Ты желала большего! Ты думала, что хочешь меня! Я не мог этого допустить. Я не должен был позволить …
– …влюбиться в тебя? – с горечью добавила девушка. – Не смеши меня. Та ночь, проведенная в твоей постели, стала спусковым механизмом. Кажется, до вас все еще не дошло, профессор? Я полюбила тебя раньше, задолго до той ночи, еще перед днем Святого Валентина. Именно поэтому я и подарила тебе розу. Это случилось, пока мы работали в твоей лаборатории, ты не рычал на меня, обучая, был терпелив и дружелюбен. Тогда я поняла, что у тебя есть чувство юмора, увидела, что ты тоже можешь уставать, как обычный человек, я замечала, как время от времени ты улыбался, – Гермиона приблизилась на шаг к нему, и глаза ее засверкали от гнева, – так что все, что ты потом сделал, оказалось бесполезным. Ты только причинил мне боль. То, что ты сотворил со мной, после того как я оставила твою проклятую постель, чудовищно и мерзко. Я просила, я сама просила тебя спать со мной. И я никогда, ни одной минуты не считала это изнасилованием. Это так, информация к размышлению, на тот случай, если вы не в курсе, профессор.
Большинство людей, знавших его, поклялись бы, что профессор Снейп, ужасная летучая мышь подземелий Хогвартса, никогда не имел сердца. Но тогда почему ему сейчас так больно?
– Пожалуйста, не называй меня так, – прошептал Северус.
Отвратительное слово, которым она имела обыкновение обращаться к нему в прошлом, все еще эхом отдавалось в ушах.
Гермиона фыркнула и нетерпеливым жестом отбросила мокрые пряди волос с измученного лица. Ее янтарные глаза сейчас казались темными от гнева и печали.
– Как мне не называть тебя? Профессор? Ах да, припоминаю, ты запретил мне так к тебе обращаться. Возможно, ты прав. В конце концов, я больше не твоя студентка. Как же мне тебя тогда называть? Господин Снейп? Я все время себя спрашивала себя, с того самого дня, когда ты захлопнул дверь перед моим носом, как мне к тебе обращаться. Кстати, я видела тебя пару раз издалека после всего случившегося. А может, мне стоит обращаться к тебе по имени? Так, как я называла тебя, будучи в твоей постели?
Каждое слово девушки сочилось ядом. Фразы, подобно острому клинку, оставляли глубокие раны в его сердце.
Северус отпустил ее плечи, но остался стоять перед ведьмой.
– Я не могу слышать, как ты называешь меня «профессор», – признался он, – не после той ночи, не после того, как ты называла меня…
– Северус, – мягко сказала Гермиона и с силой ударила его по лицу. – Ты проклятый мерзкий ублюдок, профессор. Я любила тебя, тупой, жестокий идиот! И все еще люблю! И ты не имел никакого права решать за меня! Ты не имел никакого права выгонять меня, красть мою любовь, и, конечно же, не имеешь никакого права, твою мать, прямо сейчас заявлять мне, что моя любовь была лишь обманом! Ты паршивый, никчемный, глупый, высокомерный, самовлюбленный… мудак!
Ошеломленный этой внезапной вспышкой, Северус машинально сделал шаг назад, пытаясь подобрать слова для достойного ответа, однако потерпел полную неудачу.
– А теперь, профессор, вы можете забрать это у меня? Любовь, которую я все еще испытываю к вам? – выкрикнула Гермиона и подтолкнула его, заставляя отступить еще на шаг. Она была намного сильнее, чем казалось на первый взгляд, и Снейп едва не поскользнулся на влажной траве.
– Ты можешь забрать все те чувства, что я испытываю к тебе? Можешь сделать так, чтобы я не чувствовала себя, словно умираю, когда тебя нет рядом? Нет? Думаю, нет! Ты все время в моих мечтах, в моих мыслях, и это меня убивает. Твои глаза, руки, твоя горячая кожа, голос и твой проклятый член. Это не кажется тебе странным? Я чувствую себя так, словно привязана к тебе, я…я…
Внезапно Гермиона замолчала. Казалось, дикая мысль озарила ее, и рот девушки приоткрылся.
– Гермиона? – спросил Снейп, встревоженный ее реакцией. – Что с тобой?
– Скажи мне, что это зелье, – прошептала она и, вцепившись в его мокрую рубашку, развернула, подталкивая в сторону дерева. Ведьма трясла мага так, как иногда взрослый трясет нашкодившего ребенка. Ее грудь вздымалась, волосы повисли мокрыми прядями, одежда и обувь промокли насквозь, впрочем, так же, как и вся одежда Северуса.
Гермиона приблизила свое лицо к лицу мужчины.
– Скажи мне, что и меня коснулось это проклятое возбуждающее зелье. Скажи мне…да или нет…ты потел той ночью, а через твой пот оно впиталось в мою кровь?! Да, зелье попало на мою кожу, а в комбинации вместе с кровью получился такой результат! Пожалуйста, скажи мне, что во всем виновато проклятое зелье, и ты можешь избавить меня от этого кошмара! Пожалуйста!!!
Тишину нарушал лишь шум дождя. Каждая капля смывала остатки надежды, и Северус печально покачал головой.
– Все, что ты чувствуешь – твои эмоции, твоя любовь… не из-за зелья, – произнес Снейп. – Зелье не может воздействовать на человека, который его не принимал. Мне очень жаль, но это так. Мне жаль, но я не в силах тебе помочь. Я не хотел причинять боль. Только надеялся защитить. Я никогда не хотел, чтобы ты страдала. Именно по этой причине отослал тебя так далеко. Единственное, что я мог сделать, чтобы спасти тебя и дать шанс для новой жизни.
Мокрой ладонью Гермиона вытерла лицо, но дождь продолжал заливать все вокруг.
– Великолепно, – устало пробормотала она, – проще, когда знаешь, что нет ни единого шанса избавиться от этого. Пыталась, три года, пыталась. Не получилось.
Инстинктивно, а может, и потому, что вокруг было так успокаивающе темно, Северус протянул руку и погладил ее мокрую от слез и дождя щеку:
– Почему ты пришла сегодня? – спросил он. – Почему сегодня? Почему не год, не два назад, не после окончания школы?
Гермиона пожала плечами, отступая подальше от него, и холодная дрожь пробежала по спине мужчины. Он не понимал, как ему почти удалось заставить себя забыть, сколько эта женщина для него значит.
– А с какой радости? – выплюнула Гермиона. – Ты не хотел меня. Захлопнул дверь перед моим носом, и я решила – не стоит тратить силы, на коленях ползти к тебе, умолять хоть о капле внимания.
Северус стиснул зубы, услышав признание ведьмы. Да, за последние годы она научилась тонкому искусству причинения боли.
– Я надеялась, что смогу избавиться от любви к тебе, – с трудом произнесла Гермиона, – думала, чувства вскоре исчезнут. К сожалению, оказалась неправа. С кем бы я ни спала, это всегда был черноволосый, темноглазый мужчина. Как правило, старше меня. На прошлой неделе в Венеции я превратила одного типа в жабу только за то, что он попробовал меня поцеловать. И тогда поняла – мне необходимо приехать сюда и попробовать вырвать тебя из моих мыслей, из моего бедного, израненного сердца.
Почти три года потребовалось Северусу, чтобы заново возвести вокруг себя разрушенные стены. И слова Гермионы опять повергли их в прах в один миг, словно они были возведены из бумаги, а не из камня. Несколько мгновений Северус взвешивал все варианты и, наконец, понял: терять больше нечего. Поэтому и спросил:
– Ты спала с ним. Так почему же прокляла за поцелуй?
Девушка изогнула бровь.
– Я никогда и никому не позволяю меня целовать. Ты не целовал меня той ночью. Я не та девушка, которая любит целоваться – все кто ни пытался, поняли это.
Мерлин мой, в отчаянии подумал Снейп. Есть что-то еще, что я разрушил?
– Я не поцеловал тебя только потому, что это была единственная вещь, которую я мог тебе оставить, – прошептал Северус, – я лишил тебя девственности, втянул в ситуацию, в которую никого и никогда не вовлекал. Я хотел, чтобы ты смогла поцеловать того, кого полюбишь, не вспоминая обо мне и о той ночи.
Гермиона размышляла над его словами, устремив взгляд в темноту сада. Дождь лил как из ведра. Она стояла всего в нескольких шагах от Северуса, но ему казалось, что сейчас она безумно далека от него, что она не здесь, а где-нибудь в Венеции.
Ведьма обернулась и приблизилась к Снейпу. Гнев и ненависть были написаны на ее лице. Она схватила Северуса за воротник его черной рубашки.
– Я так мечтала поцеловать тебя той ночью, но не посмела, – заявила Гермиона и дернула ткань на себя, оторвав первую пуговицу, – ты был беззащитен и уязвим, во всем зависел от меня. Ты был не такой, как обычно, и я не хотела насильно требовать что-то настолько личное. Глупо, правда? Я трахала тебя всеми доступными способами, но посчитала поцелуй слишком интимным, чтобы разделить его с тобой!
Ветер холодил кожу Северуса, а пальцы девушки обжигали. Он дрожал и не мог запретить ей получить то, чего она желала.
– Ты – единственный мужчина, которого я хотела поцеловать. И ты – единственный, кто даже не попытался этого сделать, – зашипела ведьма. Еще одна пуговица с треском отскочила, упав в доходящую почти до лодыжек траву. Снейп смотрел на молодую женщину с изумлением. Ее руки оказались достаточно сильными, хотя справиться с обычной рубашкой несложно. Третья и четвертая пуговицы оторвались, и вот его грудь практически обнажена. Гермиона прижала горячую ладонь к телу мужчины, слушая бешеный ритм его сердца.
– Скажи мне… скажи, что тоже хотел меня тогда поцеловать? – требовала она, добиваясь правды, – ты хотел меня в постели? Или ты просто использовал меня из-за того проклятого зелья только потому, что у тебя не было иного выбора?
Ему стоит солгать? Растоптать девочку еще несколькими словами, убить ту любовь, которую она все еще по непонятным причинам испытывала к нему? Это так легко сделать. Если он солжет сейчас Гермионе, она уйдет навсегда, и его жизнь опять войдет в привычную колею. Разве не об этом он мечтал все те годы, пока был шпионом Дамблдора – тихая, мирная жизнь без всяких осложнений? Если солжет сейчас – похоронит себя заживо. Вновь причинит ей боль. В прошлый раз он думал, что так будет лучше для нее.
Если скажет ей что-нибудь, кроме правды, то станет настоящим чудовищем, впрочем, большинство людей до сих пор считают его таковым.
– Да, – ответил Северус, и его голос был еле слышен сквозь шум дождя и раскаты грома. – Мне хотелось поцеловать тебя. Я едва не сошел с ума, когда увидел, как ты стоишь у моего камина. Зелье циркулировало в моей крови, не давая нормально соображать. Я готов был убить кого угодно, но не прикоснулся бы ни к кому кроме тебя. Только ты, ты... из всех женщин… ты представить себе не можешь, что это значило для меня, что ты пришла ко мне добровольно... сама.
Гермиона впилась ногтями в бледную влажную кожу его груди.
– Тогда почему? Почему ты мне не сказал? – закричала она. – Почему позволил думать, что не хочешь меня? Зачем причинил мне столько боли?
Ее ногти оставляли следы на его теле, но Северусу было все равно.
– Я не догадывался, что ты любила меня, – как тяжело произнести эти слова. Если бы тогда он знал правду, то, скорее всего, поступил бы иначе. Но он не знал. Не мог даже допустить подобную возможность. – Я думал, твои чувства – результат одной ночи, и их можно уничтожить, прежде чем они перерастут во что-то более сильное, серьезное. Я только хотел, чтобы ты была счастлива с человеком, которого выберешь сама, а не с тем, кто тебя вынудил…
Удивительно нежно Гермиона обвила его шею руками и рассмеялась. В ее смехе не было ни капли веселья.
– Во-первых, ты действительно считаешь, что я пришла к тебе, не испытывая никаких чувств? Если бы Хагрид или профессор Флитвик выпили то зелье, я бы просто сообщила об этом профессору Дамблдору. Но это был ты, и я хотела… я надеялась, что… – в голосе Гермионы появилась дрожь. Северус чувствовал, как мокрая ткань ее блузки прилипла к его голой коже, дыхание молодой ведьмы обжигало. Поднявшись на цыпочки, Гермиона кончиком языка слизнула несколько капель влаги, катящихся по его шее. – Подонок. Ненавижу тебя, – прошептала она на ухо профессору и бедром подтолкнула мужчину, оттесняя назад. Северус дернулся, зацепился за корень, скрытый в густой траве. Схватив девушку за талию, сумел выровняться и удержаться от падения на землю.
Гермиона вцепилась в него еще крепче. Ее эмоции передались Северусу, вызывая опасение: ведьма была настроена весьма агрессивно. Ее руки покинули шею мужчины, спустились вниз, к поясу брюк, к бедрам, остановившись на его заднице. В тот же момент ведьма молниеносно обвила своей ногой его ноги и, потянув на себя, резко оттолкнула. Легкий, но в то же время очень эффективный способ заставить кого-то упасть. Снейп, естественно, потерял равновесие и плюхнулся на спину. Резкий выдох вырвался из его груди, и Гермиона тут же приземлилась на мужчину сверху. Ее колено врезалось между ног мастера зелий, и он застонал от боли, когда молодая женщина сжала рукой его мошонку.
Ее губы почти коснулись губ Северуса, и она произнесла:
– Я думала, что приду сюда, чтобы сказать тебе, что ты сволочь и никогда и ничего не значил для меня. Я хотела сделать тебе больно, заставить страдать, мучиться. И я добилась своего. Я все высказала тебе. Но этого недостаточно.
Гермиона носом подтолкнула его подбородок выше и укусила мага за горло. Ее пальцы скользнули по лицу Северуса и запутались в черных волосах.
Снейп лежал на влажной траве под проливным дождем, промокший до нитки, и спрашивал себя, почему этим вечером все пошло так неправильно. Он не видел выражение лица Гермионы, было слишком темно – почти полночь, запах вина ударил ему в нос, и он слышал дрожь в ее голосе. Она была не очень пьяной, но и абсолютно трезвой ведьму нельзя было назвать.
– Пожалуйста, прекрати, – взмолился Северус, когда девушка стала покрывать поцелуями его шею и обвила руками его талию, – ты слишком много выпила… давай пойдем в дом…
– Этого недостаточно, – твердила ведьма, словно не слыша, – я сама решу, чего хочу больше.
Резким движением она схватила его за горло, еще сильнее прижимая Снейпа к земле.
– Думаю, я пришла сюда, чтобы получить то, что мне принадлежит. Давай посмотрим, сможешь ли ты заставить мне опять кричать от страсти. Давай проверим, сумеешь ли ты сделать то, что не удавалось никому до сих пор – заставить меня кончить? И тогда я оставлю тебя, как ты оставил меня. Надеюсь, тебе будет так же больно.
– Герм…
– Не смей обращаться ко мне по имени, профессор! – закричала Гермиона сквозь раскаты грома и придвинулась совсем близко к нему, словно намереваясь поцеловать. Вместо этого она чмокнула мужчину в щеку, и ее издевательский поцелуй заставил Северуса поежиться. Ведьма хотела отомстить, это было очевидно. Мастер зелий не знал, сможет ли он это выдержать.
А разве не заслужил он любое наказание, которое девчонка считала справедливым?
Он лежал и дрожал, наполовину голый, на холодной мокрой земле. Росчерки молнии короткими вспышками озаряли небо. Дождь немного поутих. Тяжелые капли барабанили по его лицу, и Северус понял, что не может держать глаза открытыми.
Гермиона обхватила руками его шею. Переместившись, оседлала, словно жеребца, двигая попкой по его бедрам, удобно устроилась верхом. Помимо его воли член мгновенно ожил. У Северуса давно не было женщины, и все движения ведьмы тотчас напомнили о потребностях собственного тела.
– Хочешь, чтобы я ушла? – спросила Гермиона, чувствуя возбуждение мужчины.
– Нет. – Что еще можно было ей ответить? Не хотелось, чтобы она вела себя подобным образом, но и вновь терять ее Северус не желал.
В темноте ведьма провела пальцами по его губам.
– Хорошо. Потому что ты мой, и я возьму тебя. И мне плевать, есть ли у тебя кто-то еще.
Гермиона разорвала свою блузку и отбросила ее в сторону. Молниеносно вскочила на ноги и в один миг избавилась от джинсов. Он стояла голая под дождем – дикое, жестокое существо с безумным огнем глазах и жаждой в голосе.
– Я хочу тебя. Сейчас. Здесь. Я ждала слишком долго. Ты мой, и я возьму то, что принадлежит мне.
Спустя секунду она расстегнула его брюки, и Северус ничего не сделал, чтобы воспрепятствовать, чтобы воспрепятствовать ей. Не сумев разорвать мокрую ткань, молодая женщина одним движением руки просто заставила брюки исчезнуть.
Подобно стихии бушевавшей на улице, Гермиона с остервенением набросилась на него. Ее губы, зубы, язык не целовали, а кусали, абсолютно голое тело мужчины. Все, что оставалось сделать Снейпу – это позволить ей творить то, что она задумала. Он способен был грубо оттолкнуть девушку. Но не хотел. Точнее, просто не мог так поступить. Однажды Северус уже оттолкнул ее, весьма успешно, и это почти сломало ей жизнь. Больше он не допустит подобного и не повторит ту ошибку.
Его член окаменел; не было смысла отрицать – он желал ее. Однако то, что творила Гермиона, не доставляло мужчине ни капли удовольствия. Это был отчаянный, грязный трах. Она словно обезумела от жажды, и ей было наплевать на всех и вся. Ее рот побывал везде, кроме его губ, руки не пропустили ни одного участка его тела. Гермиона дышала им, испытывала его. Проводила языком по груди, животу, по члену мужчины.
Устроившись сверху, ввела его пенис в свое лоно, насаживаясь на твердую плоть.
Она беспощадно трахала Северуса, добиваясь удовольствия только для себя, и если он думал, что Гермиона быстро с ним закончит, то явно ошибался. Ведьма использовала мага для собственного наслаждения, располагала его руки там, где хотела, впивалась ногтями в плечи мужчины, выплескивала свою жажду, желание и свое горе в диком крике, сливавшемся с раскатами грома и шумом дождя, немилосердно посылаемого с небес.
Снейп мог только попытаться удовлетворить ярость волшебницы, пока его тело использовали, как используют сексуальную игрушку.
Ее глаза устало закрылись, когда она кончила. Слезы на измученном лице девушки смешались с дождем. Казалось, Гермиона возненавидела его еще больше, чем в начале.
Она ни разу не произнесла его имя.
И не поцеловала. И Северус был этому рад.
*********************
Ей не потребовалось слишком много времени, чтобы насытиться – но Северус не смог кончить вместе с ней. Дождь все еще продолжался, когда ведьма вдруг внезапно остановилась. Молча Гермиона восседала верхом на мужчине, его твердый член покоился внутри ее тела, и она взглянула на Северуса так, словно только очнулась от страшного сна. Снейп чувствовал, как влага, заливает его тело. В маленьких царапинах, оставленных ногтями девушки, ощущалось небольшое жжение.
Горячие слезы вперемешку с дождевыми каплями падали ему на грудь, как маленькое жгучее напоминание о том, насколько несчастной была эта молодая женщина, когда появилась на его пороге.
– Что я наделала? – с ужасом пробормотала Гермиона, прижимая