Когда Гермиона проснулась, солнце светило ей прямо в глаза. В течение нескольких блаженных, спокойных секунд она не могла сообразить, где находится и что случилось. Может быть, она в своем гостиничном номере в Венеции – ей слышался шум вапоретто,* проплывавшего по каналу Гранде, крики чаек. Пребывая в полусонном состоянии, она знала, что скоро пойдет в библиотеку – замечательное место, где так тихо и безопасно. Никаких осмотров достопримечательностей, никаких людей, никаких мужчин особенно. Только книги. Молчаливые, родные книги, без рук, без глаз, без голоса, они никогда не станут приглашать ее на чашечку кофе.
Гермиона сонно улыбнулась, мечтая о Венецианской библиотеке.
Пошевелившись, почувствовала руку, лежавшую под ее головой. Это оказалась чья-то чужая рука, ибо ее собственные были сложены у груди. Открыв глаза, девушка недоверчиво взглянула на кисть незнакомца и замерла.
– Нет, – в ужасе прошептала она, – о, нет, нет, нет, я никогда не засыпала ни с одним из них. Никогда! Я всегда уходила, я не... я... один трах, а потом я ухожу!
Ей хотелось кричать от обиды, но она сдержалась, чтобы, не дай Мерлин, не разбудить того, кто лежал за ее спиной.
Ей надо собраться. Сейчас. Она должна уйти, перед тем как парень проснется и вновь захочет попытать с ней счастья или вдруг попробует ее поцеловать. Она не выдержит, не допустит поцелуев, а ее случайные партнеры никогда этого не понимали.
Случайно ее взгляд упал на мужскую руку, на которой покоилась ее голова.
И глаза едва не вылезли из орбит.
Невозможно!
Легко, словно перышком, она дотронулась до внутренней стороны запястья. Она знала эту руку лучше, чем свою собственную. Однажды ночью она изучала эту руку, целовала кончики пальцев, возбуждала и ласкала мужчину, которому принадлежала эта рука, просто поглаживая его ладонь. Это была рука Северуса – сильная, с тонкими пальцами в пятнышках от зелий – и если это была его рука, возможно, она соединена с его телом, а следовательно, это Снейп лежит за ее спиной, и Гермиона прижимается попкой к его бедрам.
– Я прижимаюсь к... к Северусу, – еле слышно прошептала девушка, – и я голая. И... и он голый тоже!
О, Боги! Мерлин! Что я наделала? Девушка запаниковала, не осмеливаясь озвучить такие мысли.
К сожалению, в этот момент события прошлой ночи обрушились на нее, и паника только усилилась. Конечно, волшебница должна сейчас же уйти. Немедленно. Не только потому, что неожиданно появилась на его пороге после трех лет отсутствия, или из-за того, что вчера вечером ужинала и даже не смотрела в его сторону. И не потому, что накричала на него, оскорбила, ударила. Она должна уйти, в первую очередь, потому, что изнасиловала его. И хоть Северус заслужил все эти мучения, он не достоин, чтобы его использовали как дешевую шлюху с Дрянной Аллеи.
Именно потому, что вчера вечером в какой-то момент Гермиона проговорилась и призналась Северусу в том, что любит его.
– Если ты кого-нибудь любишь, ты не относишься к нему, как к дерьму, – раздался ее шепот в комнате, залитой солнечным светом, – а я так и сделала. Как я могла... как же я... могла поступить так глупо и жестоко?
Ну, если быть честной с самой собой, то Гермиона знала причину. Слишком сильно она изменилась за последние годы, и не все изменения носили положительный характер.
Почему я пришла сюда, после стольких лет? – думала ведьма, прижавшись носом к локтю мужчины и вдыхая его слабый, теплый, сонный аромат, так хорошо ей запомнившийся.
– Потому что, черт подери, я люблю его! Проклятье!
От Северуса пахло дождем и землей, но она чувствовала и тот только ему свойственный запах, который невозможно описать словами и никогда не забыть. Гермиона любила этот аромат, и едва не задохнулась, потому что в горле вдруг образовался комок. Больше ей не доведется насладиться его запахом, не после того, что натворила прошлым вечером.
Но почему, ради всего святого, она чувствовала себя так легко, несмотря на отвращение к себе, зарождавшееся внутри? Лишь свет и свобода, и нет больше места для ненависти. Казалось, вчерашняя гроза смыла с ее души все прошедшие годы, весь гнев, ожесточение, горечь, оставив ее вновь чистой и невинной.
Смешно. В прошлый раз все испортил Северус. Сейчас подобной сомнительной чести удостоилась она. Великолепно.
Гермиона осторожно повернулась, стараясь увеличить расстояние между их телами. Рука Северуса все еще покоилась на ее талии, но девушка сумела осторожно отстраниться, не разбудив его. Извиваясь, она переместила плечи, отодвинуть бедра подальше от него. Гермиона приподнялась и, наконец, села, и тут ее пристальный взгляд упал на лицо Снейпа, такое открытое и спокойное во сне.
Поток эмоций захлестнул ее.
Северус лежал на боку, одна рука покоилась теперь на простыне, другая – возле головы. Пуховое одеяло соскользнуло к талии, открывая торс мужчины. Он дышал размеренно и глубоко. Его длинные иссиня-черные волосы рассыпались по подушке, несколько прядок упало на лоб. На плечах и груди виднелись вчерашние следы от ногтей. Тоска. Сумасшедшая, давящая, невыносимая тоска смешивалась с острой болью, облегчением и печалью. Прилив эмоций сдавливал грудь, и Гермиона готова была разрыдаться. Опять. Разве вчера она недостаточно наплакалась?
Радость и счастье. За прошедшие годы ей почти не довелось испытать этих чувств, она хранила их где-то в глубине своего сердца. И то, что сейчас они вырвались наружу, дарило ей надежду, что она не была полностью эмоционально уничтожена. В то же время эти чувства пугали Гермиону. Необходимо уйти, уехать, прежде чем Северус проснется, как и в прошлый раз.
Но так хотелось его поцеловать. Так хотелось вновь его обнять.
– Надо было думать об этом девочка, – пробормотала ведьма, себе под нос, – надо было целовать, а не унижать, тогда у тебя был бы шанс.
Осторожно, стараясь не коснуться кожи мужчины, Гермиона пальчиком отодвинула прядки волос с его лица. Северус улыбался во сне счастливой улыбкой. Девушка улыбнулась так же искренне. Она тосковала без него, напрасно искала его черты в каждом мужчине, с которым спала, и ни разу за три года ее попытки не увенчались успехом. Она искала того, кто смог бы заставить ее улыбнуться, так, как это делал Северус, а находила только бессмысленный секс.
Единственная причина, по которой Гермиона решила посетить профессора, заключалась в желании порвать с одержимостью им, ах да, и, конечно, присутствовала острая необходимость высказать ему кое-что. Волшебница не собиралась нападать на Северуса, не планировала толкать на землю, рвать одежду и трахать его, словно он мальчик по вызову. Несомненно, как только Снейп проснется, тотчас выкинет ее вон. Разве нет?
Но… ведь именно так она думала вчера, а вместо этого маг принес ее в свою постель.
Гермиона обхватила себя руками и взглянула на спящего мужчину. В его волосах торчало несколько травинок. На полу остались грязные следы, на бледной коже виднелись ранки от укусов, оставленных ею вчера. Она даже довольно грубо схватила его, намереваясь причинить боль, но, тем не менее, он всю ночь держал ее в своих объятиях.
Надо уходить.
– Если бы три года назад я осталась, может, сейчас все было бы иначе, – прошептала Гермиона. – Уйду сейчас – никогда не узнаю, если он… – голос оборвался.
Вчера вечером Северус сказал, что желал только защитить ее. Он принял решение за них – неправильное решение, в этом нет сомнений – не из-за жестокости, не потому, что не любил ее. Он захлопнул дверь перед ее носом, считая, что так будет лучше для нее.
А она за это назвала его сволочью.
Проклятье.
Она проснулась в его объятиях. За последние три года ей ни разу не спалось так хорошо. Северус предупредил, чтобы она не уходила.
«Нет, не предупредил, а попросил. Он принес меня сюда, в свою спальню, в свою постель. Держал меня в объятиях, как и тогда, три года назад».
Люди считали ее умной ведьмой. Если это так, то и действовать надо соответственно. Пора признаться самой себе: Северус явно не желал, чтобы она оставила его.
Запутавшись еще больше, с надеждой, загоревшейся в сердце, Гермиона нервно сглотнула и заставила себя отвести взгляд от человека, который не покидал ее мечты в течение нескольких лет. Она рассматривала белые стены комнаты, светлый деревянный пол, низкий скошенный потолок под самой крышей и маленькое окошко, через которое светило солнце.
И вдруг на подоконнике, в хрустальной вазе, Гермиона увидела розу, пылающую в солнечном свете апельсиновыми и желтыми оттенками. Глаза девушки изумленно расширились, когда она заметила ее: ведьма с абсолютной уверенностью поняла – теперь она не сможет уехать. Прежде необходимо все выяснить с Северусом. Они должны поговорить. Наконец-то.
Ее лицо озарила радостная улыбка. Именно эта роза и стала главной причиной, по которой Гермиона тогда осталась с профессором. И сейчас присутствие цветка вновь может заставить ее остаться.
Роза на подоконнике была тем самым цветком, подаренным Гермионой профессору в день Святого Валентина в ее последний год обучения в Хогвартсе. Эта роза стояла на его столе в подземельях в ту ночь, когда мальчики подлили ему зелье в чай. Роза, которую волшебница выбрала в оранжерее своего отца как подарок для учителя. И тот факт, что он до сих пор так бережно хранил цветок, здесь, в своей спальне, привел ее в трепет. Это все, что ей нужно было знать.
И словно тысячи мотыльков вдруг запорхали вокруг девушки, вскружив голову, заставив сердце биться сильнее. Закусив губу, Гермиона еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь вновь сможет почувствовать себя такой счастливой, легкой, такой восхитительно безумной.
Однако существовала еще проблема поцелуя, которым они так и не обменялись.
Ладно.
Глубоко вздохнув, Гермиона решила подождать, пока Северус проснется. Сейчас ей оставалось только наблюдать за его сном.
Он повернулся, и девушка понадеялась на скорое пробуждение мага. Во сне он выглядел так молодо, и ей вспомнилось, как она задержалась в спальне, после того как их ночь закончилась. Тогда она едва не осталась в его постели. Гермиона улыбнулась, думая, что вот теперь, наконец, она спала с ним в его кровати.
– Идиотка, – выдохнула она. – Идиотка, почему я не воспользовалась такой возможностью в тот раз? Наверное, Северус бы разозлился, но вряд ли смог бы легко от меня избавиться. Не тогда, когда я лежала голой в его объятиях.
Снейп застонал, и она нахмурилась. С его лица исчезла улыбка, вытесненная, очевидно, неприятным сном. В этот же миг он заметался, вжимая голову глубже в подушку. Дыхание участилось, профессор вытянул руку. Длинные пальцы шевелились, словно пытаясь поймать что-то. Или кого-то.
С губ мужчины сорвался еще один стон.
– Нет, – шептал он, умоляя, – не надо!
Гермиона потянула одеяло на себя и закуталась в него, наблюдая за беспокойным сном Снейпа – страшно было видеть мастера зелий таким уязвимым и потерянным, и ведьме стало холодно и одиноко. Сновидение начиналось, как приятная мечта, но превратилось во что-то плохое, противное. Ее собственные сны тоже были отвратительны, и Гермиона всегда радовалась их окончанию. Значит, нужно разбудить Северуса. Она нерешительно потянулась, намереваясь коснуться его, но в этот момент рука, так тщательно кого-то искавшая, бессильно упала на простыни, плечи мужчины опустились, и из его груди вырвался длинный измученный вздох.
********************
Боже, как я ненавижу этот сон, думал Северус Снейп, находясь на пороге между грезой и явью. Он терпеть его мог, и неважно, как часто ему снилось подобное. Довольно нелепо расстраиваться из-за такой ничтожной вещи, как сон, который давненько его не посещал, но, тем не менее, медленно и верно уничтожал.
Во сне он мечтал о ней. О его девочке, о Гермионе. Это и сном-то можно назвать с натяжкой, просто картинка, которую его глупое подсознание неоднократно рисовало, прежде чем он просыпался. И все-таки это было хуже многочисленных снов о Темном Лорде, постоянно снившихся ему в то время, когда он был Пожирателем Смерти.
Этот сон всегда начинался хорошо: Гермиона лежала в его объятиях, прильнув к нему, прижимаясь своим теплым, мягким телом к его туловищу. Северус чувствовал, как ее сумасшедшие волосы щекочут его щеку, слышал равномерное дыхание, ощущал смешанные ароматы их страстной ночи. Это всегда заставляло его улыбаться. Но стоило только попытаться притянуть девушку ближе, как Гермиона таяла, превращаясь в пыль. Холод сковывал его сердце, замедляя ритм, едва Северус понимал, что женщина в его руках – всего лишь фантом и вновь исчезнет прямо у него на глазах.
Мечта превращалась в кошмар. Северус тянулся к волшебнице, желая остановить ее, просил, умолял не бросать его, пытался поймать за руку. Бесполезно. Как всегда, бесполезно. Затем он невольно просыпался, открывал глаза и видел кровать, в которой всегда был один.
Сейчас он кожей чувствовал горячие простыни под собой. Солнечный свет бил прямо в лицо. Северус почти проснулся и глубоко вздохнул от боли. Как он ненавидел этот сон. Словно в калейдоскопе, ему показывали то, что он потерял, точнее, то, чем никогда не обладал.
Страдая от потери и одиночества, Снейп открыл глаза, чтобы встретить новый день.
На мгновение – а такое иногда случалось – из-за яркого солнечного света он видел только размытое пятно. Немного подвинувшись, Северус повернул голову и провел рукой по лицу, словно прогоняя последние воспоминания о своей мечте. Потянув плечи, пытаясь размять затекшие мышцы, напрягшиеся за то время, пока он тщетно старался удержать свои пустые надежды, волшебник схватил одеяло, чтобы укрыть себя получше. Он дрожал.
Так всегда случается, когда спишь голышом, подумал он и секунду спустя словно окаменел.
Он никогда не спал голым. Это напоминало ему об одной ночи, о вечере, когда он проснулся обнаженным. Тот день стал катастрофой. Не стоит о нем вспоминать.
Что ж, пора вставать и провести остаток летних каникул с пользой. Кажется, вчера вечером он не помыл посуду, после того как Ремус ушел.
Ремус. Хммм, Ремус вчера не приходил. Мастер зелий отменил ужин, потому что на его пороге появился …
– Доброе утро.
Снейп, чью попытку вспомнить события прошлой ночи так не вовремя оборвали, буквально взлетел на постели и, не успев освободить ноги, запутавшиеся в одеяле, пару мгновений отчаянно старался избавиться от него, но, не удержав равновесия, свалился с кровати прямо на пол, приземлившись на пятую точку.
– Что… – начал было Снейп, но тут его глаза окончательно раскрылись, и он ошеломленно уставился на молодую ведьму, сидевшую на его кровати, такую же голую, как и он, едва прикрытую краем одеяла.
Гермиона смотрела на него сверху вниз, и на ее личике отражалась целая гамма чувств: смесь веселья, тоски, позора и вины. А потом она улыбнулась. Очевидно, увидеть голого мастера зелий, сидящего на полу с взъерошенными после сна волосами, с открытым от удивления ртом, было действительно забавным зрелищем.
– Тебя здесь нет! – обвиняюще воскликнул Снейп, нетерпеливым жестом отбрасывая пряди с лица.
Ведьма покраснела.
– Мне очень жаль, но я здесь. Вы принесли меня в постель вчера ночью. Вы… ну…вы запретили мне уходить. Так что я осталась.
На этот раз, впервые, пожалуй, за всю свою жизнь, Северус не пробовал сдержать улыбку. Сидя голышом на прохладном полу своей спальни, после того как свалился с собственной постели, после того как вновь видел тот ужасный сон, он мог только улыбаться этой девочке, этой женщине, этой потрясающей ведьме, которая сейчас сверху смотрела на него. Северус не мог поверить в то, что она действительно здесь, тогда он вспомнил, что вчера у него и правда был ночной посетитель.
Она.
– Ты назвала меня сволочью, – заявил он наконец, поднимаясь с пола. Полностью обнаженный, мужчина стоял возле кровати, впиваясь в ведьму взглядом.
Гермиона гордо вздернула подбородок.
– Назвала, потому что вы и есть сволочь.
– Хммм… в общем, ты права, – согласился маг, присаживаясь рядом с девушкой.
Они ужинали вместе. А потом она плакала. Тогда они были в саду под дождем, во время бури.
И там Гермиона изнасиловала его, просто так, закрыв глаза, стиснув зубы, с определенными намерениями, без капли нежности, почти зверски.
Северус помнил ее слезы, извинения. Он отнес ее в постель, баюкал в своих объятиях. Конечно, он мечтал о ней, потому что боялся, что утром она исчезнет. Но Гермиона осталась. Сейчас она сидит на его кровати, и, возможно, ему удастся не испортить все на этот раз.
Северус повернулся к девушке вполоборота.
– Сволочь. Да, боюсь, бессмысленно это отрицать, – произнес он, – но если данное обстоятельство тебя особо не беспокоит, может, ты согласишься позавтракать со мной и поговорить…
Гермиона нерешительно высвободила ноги из одеяла и подтянула их к себе, обхватив колени руками. Она задумчиво смотрела на мужчину. Потом еще более нерешительно протянула руку и коснулась его губ, обводя контур пальчиком. От ее легкого прикосновения уголок рта Северуса изогнулся.
– Вот она, – пробормотала девушка, – эта улыбка… я искала эту улыбку по всей земле. Ты должен был меня предупредить, что я не найду ее нигде, только здесь, в твоей кровати.
Северус улыбнулся еще шире.
– Где же еще? – спросил он. – Ты единственная, кто смог меня заставить улыбнуться.
Быстрым движением он сбросил одеяла, простыни и подушки на пол, пока не осталось ничего – только обнаженная девушка, которую он так безжалостно отверг три года назад. Коснуться ее щеки, погладить и склониться, чтобы поцеловать, казалось в этот момент жизненно необходимым.
За мгновение до того, как их губы соприкоснулись, Северус остановился.
– Ты действительно хочешь этого? – прошептал он, своим опаляя дыханием. – Этот поцелуй? Меня?
В ответ она обвила его руками, привлекая к себе как можно ближе, едва касаясь его рта своим.
– Больше всего на свете, – в ответ прошептала ведьма и осторожно его поцеловала.
Она сжала мужчину в объятиях, руки Северуса обхватили ее стройную талию.
Очень осторожно, мягко маг языком раздвинул губы девушки, и Гермиона приветствовала его с наслаждением и жаждой, такой же сильной, что съедала душу волшебника все эти годы. Руки ведьмы напряглись, его пальцы зарылись в ее растрепанные волосы, перебирая локоны, прижимая к себе еще крепче.
Один лишь поцелуй, простой обыкновенный поцелуй – и прошлая ночь была забыта, канули в лету прошедшие годы. Ее гнев растаял, ее горе исчезло, стена отчуждения, возведенная вокруг его сердца, пала от этой ласки. Одиночество, из-за которого они оба страдали, ушло, пока их языки танцевали вместе, пока они пили дыхание друг друга. Один лишь поцелуй, нежное прикосновение кожи к коже, но Северус и Гермиона знали – это было началом, а не концом.
Девушка потянула его за собой на матрас, и Снейп последовал за ней, все еще целуя, все еще дыша ею, наслаждаясь.
Не отрываясь от любимой ни на миг, Северус скользнул в ее тело. Его твердый член коснулся бедер Гермионы, отыскивая лоно, уже влажное и горячее, с нетерпением ожидающее вторжения.
Ведьма крепко прижимала мужчину к себе – одна рука обвилась вокруг шеи Северуса, другая сжимала его задницу. Резким движением Гермиона на секунду отодвинулась от него, чтобы раздвинуть ноги пошире, ее рука нашла его член и направила к сладостной цели.
Северус взял ее одним нежным толчком, едва коснулся ее горячего тела. Ожидание, прелюдия – сейчас эти понятия были неуместны для них, потому что все, чего они оба желали – наслаждаться друг другом, чувствовать, стать одним целым.
Гермиона обхватила ногами талию мужчины, когда он медленно начал двигаться. Спустя бесконечность Северус оторвался от ее губ и взглянул ей прямо в глаза.
– Есть кое-что, в чем я давно хотел тебе признаться, – выдохнул он, двигая бедрами, погружаясь в ее тело, каждым толчком приводя их обоих к наслаждению.
– И что же это? – бормотала она, не отрывая глаз от лица любимого, изгибаясь, чтобы встретить его нежные толчки.
– Я хотел сказать тебе еще тогда… хотел сказать…
– Да?
– … что ты затронула мое сердце и душу…
– Я?
– Конечно! И я хотел, чтобы ты осталась со мной, – Северус ускорил темп и почувствовал, как ее тело выгнулось еще больше, прижимаясь к нему плотнее. Стоны наслаждения срывались с губ, мысли путались, и невозможно было произнести что-то вразумительное. Но Северус должен был сказать.
– Я хотел… – прохрипел он и подвел руку под ягодицу девушки, прижимая ее крепче к своему паху, – чтобы ты была там со мной, когда я проснулся. Я… наслаждался… наслаждался той ночью больше… чем я…. Боги, Гермиона, ну неужели я действительно должен сказать тебе прямо сейчас, что люблю тебя?
– Сейчас самый подходящий момент, Северус, – ответила ведьма и требовательно захватила его губы.
Она с жадностью целовала его, украв слова с его уст. Крепче сжав ногами бедра мужчины, дала понять, что хочет изменить их положение. Северус быстро перекатился на спину и потянул ее с собой так, чтобы Гермиона оказалась сверху.
Ее руки ласкали грудь Снейпа, его ладони гладили бедра девушки, пальцы впивались в упругие ягодицы. Невыносимо медленно, вращая бедрами, колдунья насаживалась на его твердый член, заставляя мужчину закрыть глаза от удовольствия и изнывать от наслаждения.
Ведьма громко стонала, нежно поглаживая пальцами плечи мастера зелий, пока Северус шептал ей нежности. Почувствовав, как стенки влагалища напряженно сжимаются вокруг его члена и волны удовольствия захлестывают их тела, Снейп выкрикнул ее имя, изливая семя в ее горячее влажное тело. Кончив одновременно с ним, Гермиона прижалась к мужчине, все еще вздрагивая от вспышки яростного наслаждения, к которому она привела их обоих, и обхватила ладонями лицо любимого. Она смотрела на него огромными янтарными глазами, его обмякший член выскользнул из ее тела.
– Северус, – прошептала она, – Северус…
И поцеловала его снова.
********************
Потребовалось время, чтобы отдышаться и немного успокоиться. Солнце все еще озаряло спальню, однако дело близилось к полудню; Северус повернулся на бок и, подпирая голову рукой, смотрел на лежавшую рядом девушку. Он нежно убрал прядки волос с ее лица, обвел контур губ, провел по щекам, по переносице. Затем его пальцы скользнули ниже, к горлу, на мгновение коснулись тонкой ниточки пульса, и наконец спустились к пупку, осторожно вырисовывая небольшие круги.
– Доброе утро, – произнес Снейп и рассмеялся, услышав, как живот Гермионы ответил низким урчанием.
– Мы пропустили завтрак, – застенчиво ответила девушка, понятия не имея, как вести себя дальше в сложившейся ситуации. Осторожно положила руку на грудь Северуса. Она только что трахалась… Нет. Отвратительное слово, совершенно не подходящее. Это на протяжении трех прошлых лет трахалась, вчера вечером трахалась – только что они занимались любовью, и Гермиона затаила дыхание, понимая разницу между тем, что значит достигнуть вершин блаженства вместе, или оставить неудовлетворенным твоего партнера, или не получить наслаждения самой.
Биение сердца под ладонью девушки отвлекало от грустных размышлений, и когда Северус положил свою теплую руку ей на живот, сердце Гермионы сделало кульбит.
– Завтрак для леди, – прошептал Снейп и, склонившись, поцеловал ее в щеку, – или обед, или ужин. Все, что ты пожелаешь, но сначала я приму душ и оденусь, если позволишь.
Гермиона улыбнулась и удобно откинулась на подушку.
– Завтрак, обед и ужин – нам о многом надо поговорить. Не хочу тебя пугать, но я не покину этот дом, пока отпуск не закончится, а это случится через две недели. Я хочу быть уверена, что смогу возвращаться всякий раз, как захочу. Ты не посмеешь отослать меня снова, я тебе это обещаю. Лучше превращу тебя в жабу и помещу в аквариум у себя на столе.
– Я слышу серьезную угрозу в твоем голосе, – сухо ответил Северус. – Если ты когда-нибудь попробуешь уйти и не предупредишь меня, что вернешься, я навечно прикую тебя цепью к кровати.
– Договорились, – улыбнулась Гермиона. – Теперь, раз мы пришли к полному взаимопониманию, иди и прими душ. Можешь даже одеться, – поддразнивала она, – но только в том случае, если я останусь в кровати и буду наблюдать за этим. Мне всегда было интересно посмотреть на то, как ты одеваешься.
Она была вознаграждена редким зрелищем: мастер зелий покраснел. Северус быстро встал и направился в ванную, плотно притворив за собой дверь под переливы ее смеха, пока шум воды не заглушил все звуки из спальни.
*******************
Северусу не потребовалось много времени, чтобы привести себя в порядок: чары, использованные вчера, позаботились об этом – но он очень любил ощущение горячей воды, расслабляющей мускулы. Заметив в стоке травинки, он понял, что заклинания не совершенны. Плевать на чары, думал маг, ополаскивая волосы. Напевая незатейливую мелодию, он вышел из душа, вытерся полотенцем и надел трусы. Северус был абсолютно уверен: если он вернется в спальню голым, то вопрос о завтраке придется отложить на неопределенное время. Усмехнувшись, подумал: С другой стороны, весьма заманчивая идея.
Боже мой, он чувствовал себя великолепно. Изумительно, если уж быть откровенным. И не потому, что Гермиона была здесь, с ним, в его доме, в его постели, а потому, что знал: она будет здесь и завтра, и послезавтра, и на следующей неделе, и в следующем месяце. Они и так потратили три года впустую. Он потратил три года впустую, а его девочка страдала все это время. Пришла пора быть вместе, а не порознь.
Снейп открыл дверь в спальню.
Гермиона все еще лежала в постели, наблюдая за каждым его шагом, пока он шел к шкафу. Это удивительным образом возбудило Северуса, она ведь предупредила его, что хочет наблюдать за тем, как он одевается. Быстрее, чем обычно, он выбрал свою любимую рубашку и надел ее, услышав изумленный вздох со стороны кровати. Северус встревоженно обернулся.
Гермиона сидела, натянув одеяло почти до подбородка. Ее глаза округлились, и она смотрела на него так, словно перед ней возник призрак.
– Но, но… – девушка запнулась и указала на него рукой.
Не зная, как реагировать, Северус попробовал выяснить причину ее удивления. Он проследил за пристальным взглядом Гермионы – все ее внимание сосредоточилось на его груди. Ах, вот оно что.
Легкая улыбка изогнула его губы. Очень медленно и поучительно он произнес:
– Это рубашка. Ее функция заключается в том, чтобы прикрыть мое туловище. Она сделана из полотна и при необходимости согреет меня. Еще вопросы?
Гермиона слабо пискнула в ответ:
– Но она не черная.
– Нет. Она серая. Точнее, светло-серая. А разве ты не в курсе, что кроме черного есть и другие оттенки?
Повернувшись к шкафу, Северус извлек пару брюк и специально развернул их.
Гермиона схватилась за сердце и едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.
– Джинсы?! – задыхаясь, воскликнула она, – синие потертые джинсы, ты носишь синие джинсы? Ты не тот Северус Снейп, которого я знала раньше! Скажи мне что-нибудь, что знаем только мы двое, иначе я буду думать, что передо мной незнакомец под многосущным зельем, и прокляну тебя!
Северус застегнул ширинку, чувствуя изумленный взгляд, следивший за каждым его движением, и молча подошел к кровати, ступая босыми ногами по полу. Он обдумывал, что же ей сказать.
– Трудная задачка, – размышляя вслух, произнес он. – У нас не так много общих воспоминаний. Разве что… ах, да. Я, конечно, один из немногих, кто знает об этом. Скажи мне, Гермиона, как в настоящее время поживают Поттер и Уизли? Они общаются друг с другом после их… столкновения… в комнате по требованию?
Восхищенно расхохотавшись, Гермиона потянулась и взяла Снейпа за руку, предлагая сесть рядом с ней.
– Общаются, – ответила она, вытирая слезы из уголков глаз, – но они почти полгода со мной не разговаривали. В общем-то, я не особо переживала, потому что постоянно разрывалась между Францией и Англией. В конце концов, они пришли к мнению, что наша дружба важнее того зелья, и мы помирились.
– Рад это слышать, – ответил Снейп, сам удивляясь такому факту. Он знал, что эта троица была очень близка, и понимал, как тяжело потерять друга.
Гермиона поцеловала его в щеку.
– Вообще-то они время от времени встречаются в какой-нибудь маленькой гостинице в сельской глуши и проводят ночь вместе, – ее голос звучал обыденно.
Резко обернувшись к девушке, Снейп едва не свернул шею, его глаза вылезали из орбит.
– Они…
– …решили, что зелье подсказало им очевидный факт: они действительно очень похожи друг на друга, – закончила предложение Гермиона. – Они оба женаты, но ни Джинни, ни Лаванда не против, когда парни время от времени проводят денек наедине.
– Просто великолепно, – пробормотал Снейп. – Я не ожидал такого поворота.
– Прекрасно, я вот тоже никогда не ожидала увидеть тебя в маггловской одежде, – пошутила Гермиона, очарованная видом Снейпа в джинсах и рубашке. Да, она много лет подряд считала, что он спал в своем сюртуке и мантии, и только сейчас поняла, что существовала еще его частная жизнь, о которой она раньше не задумывалась: его внешность, поступки, отношения, когда он не находился в Хогвартсе.
Девушка провела пальчиком по шву на рукаве рубашки.
– Ты выглядишь классно в этой рубашке, хоть она и не черная.
– Да ладно, – ответил Северус, все еще удивленный ее реакцией, – ты правда полагала, что и вне школы я буду постоянно ходить в тех одеяниях? Ты даже не представляешь, насколько они неудобные.
Он сидел на кровати и с обожанием следил за игрой солнечных бликов на ее обнаженной коже.
– Ну, конечно, я допускала, что дома ты не будешь в них разгуливать. Но думала, вся твоя домашняя одежда тоже будет черной. Вчера ты был в черном, и на тебе не было джинсов, – проворчала девушка и положила ладонь на колено Северуса. – Ты был весь в черном, как и всегда.
Ее рука обжигала кожу через ткань брюк. Если Северус не будет осторожен, то ему не придется носить одежду еще долго.
– Вчера вечером я ждал Ремуса. У него случился бы инфаркт, застань он меня в таком виде.
Гермиона усмехнулась и провела пальцами по черным волосам любимого, как обычно, скрывавшим половину его лица.
– Могу себе представить его реакцию, – согласилась она, – от одной только мысли о том, что в твоем шкафу есть не только черные вещи, он бы чувствовал себя так же глупо, как и я сейчас.
И тут неприятная догадка промелькнула в голове девушки:
– Ээ…Северус, – сказала она, – я знаю, я сказала тебе, что мне наплевать, есть ли у тебя кто-то… но… если есть…
Он чуть усмехнулся.
– Нет.
Гермиона с облегчением улыбнулась.
– Почему нет? – с нажимом произнесла девушка, – не сомневаюсь, есть женщины, которые тобой интересуются. Я знаю, что ты был связан со мной, но…
– В настоящее время, – бросил в ответ Северус, улыбаясь еще шире, – я все еще связан с тобой. До сих пор. Я никогда не пытался создать зелье, способное изменить эти эффекты. Да и зачем? Я не хотел никого другого.
Гермиона смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, и Северус расхохотался. Она, похоже, не ожидала такого признания.
– Знал бы я, что таким образом тебя можно заставить замолчать, сделал бы это много лет назад.
Наконец вспомнив о том, что им пора бы уже и перекусить, Северус встал и направился к двери. Ее рука схватила его запястье, удерживая на месте.
– Подожди секунду, – сказала Гермиона, вновь усаживая Снейпа на кровать.
Она внимательно смотрела на него, словно раздумывая над какой-то внезапной мыслью, поразившей ее.
Ведьма наклонилась вперед и легонько подула на его кожу там, где плечо соединялось с шеей, а затем сделала глубокий вдох, надеясь уловить запах. Он изменился, теперь к нему добавились ароматы мыла и лосьона для бритья, но он все еще был уникален.
– Я люблю твой запах, – пробормотала Гермиона, – знаешь, я думала об этом еще на последнем курсе. Ты никогда не пах зельями, хоть и занимался ими из года в год. От тебя всегда пахло… хорошо. И ты исправил свои зубы. Я никогда об этом даже не задумывалась, но теперь… все эти перемены, твоя новая одежда… просто поразительно, насколько ты изменился. Как… почему? Почему ты был таким противным так долго?
Северус обхватил лицо девушки бледными ладонями и повернул ее голову к себе, глядя ей прямо в глаза.
– Я слышал, тебя считали самой умной ведьмой столетия, – произнес он, размышляя, – но, очевидно, это только слухи. Какая жалость.
– Да ладно, – отрезала Гермиона, но в ее глазах заплясали шаловливые искорки, вызванные этой загадкой и ощущением, что она вот-вот лопнет от счастья, – ты хочешь сказать, что в школе твоя внешность была только маскировкой?
– Я немного впечатлен, – проворчал Снейп, – вероятно, ты все-таки чуть-чуть умна. Теперь скажи мне, почему я выглядел настолько отвратительно, насколько это было возможно? Что я получил бы, став уродливым, страшным и ужасным? От того, что я был сальным мерзавцем?
– Не могу себе представить, зачем ты это делал, – честно призналась Гермиона. – Все, что я знаю: ты очень изменился после гибели Волдеморта.
Северус встал и подошел к столику, взял кожаный шнурок. Собрав волосы на затылке в хвостик, он перевязал их и открыл дверь, намереваясь уже точно пойти готовить завтрак.
– Чьи глаза бы задержались дольше, чем необходимо, на человеке, имеющем отвратительный вид и пропахшем кислотой? – спросил он через плечо. – Люди избегали меня – мои коллеги, Пожиратели Смерти, мои студенты. Особенно мои студенты. Дети слишком любопытны, как тебе известно. А ты была самой любопытной из всех. Пока Темный Лорд был жив, я делал все возможное, чтобы никому не захотелось быть со мной рядом дольше обычного. Самое главное, чтобы никому не хотелось. Я сделал все, чтобы люди воспринимали меня как человека, который не заботится о личной гигиене, выглядит так, будто никогда в жизни не видел зубную щетку или бутылку шампуня, от которого даже можно чем-нибудь заразиться. Маленькие усилия – большие результаты. Я мог оставаться незамеченным и делать то, что должен. Сам Темный Лорд в это верил – он дорожил мной, но не хотел, чтобы я находился рядом. И я был в безопасности, а главное, мои тайны были в безопасности. Поверь, это нелегко. Но теперь все закончилось, и я могу чистить зубы всякий раз, когда захочу. И тебе, кстати, стоит принять душ, вон трава прилипла к груди.
Одарив ее вредной ухмылкой, Северус отправился на кухню.
*********************
Насвистывая, Снейп спускался по лестнице, обдумывая, что приготовить на завтрак. Точнее на обед. Хммм. Может сосиски… или яйца… Он так задумался, что почти сделал последний шаг, когда, наконец, заметил двух мужчин, расположившихся на кухне. Они направили на него волшебные палочки, и очень хорошо, что Северус был полностью погружен в свои мысли, иначе инстинктивно уже выхватил бы свою. Он вполне мог шарахнуть их Ступефаем, если не хуже. В последнее мгновение, едва не брякнувшись с собственной лестницы, он успел удержаться на ногах и приблизился к незваным гостям.
– Лучше оставайтесь там, где стоите, иначе я свяжу вас, – приятным голосом произнес Ремус, хотя в его глазах не было ни капли веселья. – Как вы думаете, Альбус, многосущное зелье или империо?
Альбус Дамблдор, директор школы Хогвартс, серьезно смотрел на высокого стройного мужчину, стоящего перед ним. Голубые глаза старого мага в один миг заметили и босые ноги, и джинсы, и светло-серую рубашку, и улыбку, сиявшую на лице незнакомца. Ну конечно, это не может быть Снейп – его мастер зелий никогда не улыбался.
Дамблдор взмахнул палочкой и пробормотал:
– Фините инкантатем.
Ничего не произошло. Дамблдор нахмурился.
Снейп скрестил руки на груди, с трудом сдерживая желание проклясть старого волшебника. Нахмурив брови, он уставился на визитеров.
– А теперь объясните, что вы делаете на моей кухне, – прорычал он, – и в моем доме?
– Нет, это не империо. Мое заклинание освободило бы его, – вздохнул Дамблдор, – судя по всему, многосущное зелье.
Он направил палочку на босого мужчину.
– Кто вы такой, и где Северус Снейп? – произнес директор обманчиво спокойным голосом.
– Альбус, вы что, ненормальный? Черт возьми, о чем вы говорите? – рявкнул Снейп, теряя остатки спокойствия. – Это мой дом, моя кухня, мои стулья, на которых вы разместили свои идиотские задницы. И я хочу есть. Сейчас помою посуду и вышвырну вас вон из моего дома.
Мужчина попытался сделать шаг, но две палочки