Жила-была девочка. Она мечтала научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Но времена были тяжёлые – то военные, то послевоенные, денег не хватало на жизнь, не то что на инструмент, да и переезды из одного города в другой, короче, не до обучения музыке.
Девочка стала девушкой, инструмента так и не было, но она любила слушать музыку по радио, особенно, когда играла скрипка...
Я не фантазирую, а рассказываю о том, что было на самом деле. Эта девушка – я сама. Но всё было так давно, что некоторые точные даты позабылись.
*
В 1960 году я выполнила свою дипломную работу в Политехническом институте, но до защиты было ещё далеко. Появилось свободное время, поэтому, прочтя объявление об открытии недорогих музыкальных курсов для взрослых, я туда сразу обратилась.
Признав, что со слухом и чувством ритма проблем нет, члены комиссии поинтересовались, какой у меня инструмент. Узнав, что никакого нет, порекомендовали купить скрипку и отдали в обучение студентке старшего курса ленинградской Консерватории Ирочке Леоновой. Она посоветовала обратиться к знакомому мастеру, который подобрал мне недорогую старую скрипку. Внутри её, на пожелтевшей наклейке с надписью латиницей, можно было разглядеть имя Амати. Не обольщаюсь, что ту скрипку изготовил сам знаменитый итальянец, но она была благородно - красива и обладала очень приятным звучанием.
Мне показалось, что мастер как-то особенно тепло ко мне отнёсся. Он говорил приветливо и обрадовался, когда я решила купить именно эту скрипку, сказав: «Она так вам подходит». По-моему, он сильно занизил цену именно для меня. Это подтвердилось в будущем, когда мне срочно понадобились деньги и пришлось продать инструмент.
Училась играть я всего четыре месяца, так как защитила диплом и начала работать целыми днями далеко от дома – времени на занятия не оставалось. Но на всю жизнь сохранила я ощущения тепла и лёгкости скрипки в моих руках, трепета струн, глубоких звучаний, воспринимаемых всем телом. Скрипка стала для меня почти живым, одушевлённым существом.
*
Однажды довелось мне попасть на концерт великого скрипача Давида Ойстраха. Внешностью мне он не приглянулся – полноват, лысоват, а девушкам это не нравится. Но вот он заиграл, и я всё, кроме музыки, забыла. И до сих пор помню, как он играл!
Несколько позже слушала я на концерте сына Давида Ойстраха – Игоря. Он был стройным, кудрявым, и этим понравился, но вот не запомнилось, как он играл.
Мне подумалось, что для исполнителя важен жизненный опыт, душевные переживания. И тогда я нафантазировала «Сказку про Скрипку», надписав: «Давиду и Игорю Ойстрахам посвящается». Хотела даже им послать рукопись, но не знала, где взять адрес.
Все персонажи сказки – одушевлённые музыкальные инструменты. Но главное действующее лицо – Скрипка. Именно её изменяет долгая жизнь, превращая из заносчивой, не знающей сострадания и любви «механической» певички в самобытного, одухотворённого, настоящего Артиста.
Позже я познакомилась с Юрием Васильевичем Духниным, который делал очень хорошие скрипки. Прочтя «Сказку» и похвалив её, он поведал мне, что, действительно, совсем новую скрипку нельзя сразу представлять на конкурс работ скрипичных мастеров. Она должна быть предварительно «обыграна» довольно долгое время, причём лучше всего, если на ней будет играть хороший скрипач.
А скрипки старых мастеров вообще бесценны.
*
Прошло много лет...
В 1981 году о «Сказке» прослышал сослуживец – молодой экономист и художник, разносторонне одарённый Сергей Григорьев. Он попросил текст и вскоре преподнёс мне в подарок нечто вроде альбома размером 24 х 19 см, в синем с золотом переплёте, на котором не было никакого названия. Серёжа как-то особенно смотрел на меня, когда я раскрыла альбом с листами из фотобумаги.
Вот это был ПОДАРОК! Я замерла от восторга, увидав, с какой фантазией, с каким мастерством была создана эта уникальная книга. Текст «Сказки» выписан от руки буквами, напоминающими ноты. Иллюстрации – в острой, типичной для Сергея графической манере – можно долго-долго рассматривать, удивляясь остроумным находкам художника в изображении очеловеченных музыкальных инструментов. Чего стоят струны-нити бахромы шали Арфы, или мундштук в виде трубки в руке Фагота! Какая неуёмная художническая фантазия! Все персонажи бесподобны и, несомненно, должны жить долго-долго.
Сергей пояснил, что Виолончели он придал портретное сходство со мной, а себя изобразил в роли Барабана. Приятно. Но, на мой взгляд, самое важное – найдено абсолютно новое, оригинальное стилевое решение, которое точно выражает замысел сказки, за что я навсегда благодарна Сергею Григорьеву.
Через некоторое время Серёжа пожаловался, что его знакомые, а через них и незнакомые, постоянно просят сделать для них такие книги. Копировальных машин в те времена ещё не существовало, поэтому приходилось заказывать фотографии и переплетать их. Это отнимало много времени. Когда тираж этого самиздата достиг восьмидесяти экземпляров, Серёжа стал всем отказывать.
Тогда я обратилась в Ленинградское отделение издательства «Детская литература» (ДЕТГИЗ) в надежде на возможность публикации. Женщина-редактор, узнав, что я не являюсь членом Союза советских писателей, даже не открыв альбом, заявила, что редакционный портфель переполнен, и оттолкнула книгу так, что та заскользила по лакированному столу, и я едва успела её подхватить. Мне стало обидно не столько даже за мою сказку, сколько за труд Сергея, и я решила пойти в издательство «Музыка».
*
Всё дальнейшее следовало бы озаглавить так: ЛЕГКО СКАЗАТЬ, ДА ТРУДНО СДЕЛАТЬ.
Даже отпроситься с работы было почти невозможно. Попасть на приём к редактору тоже нелегко. Но всё же мне удалось войти в кабинет главного редактора Ленинградского отделения издательства «Музыка».
В. Н. Гурков, отметив: «О, даже макет издания уже готов», погрузился в чтение. Затем спросил, обращалась ли я в ДЕТГИЗ. Узнав о результате, вздохнул и сказал:
– Посмотрите, на стене за моей спиной висит крупно распечатанное недавнее Постановление об упорядочении деятельности издательств. Теперь всё очень строго разграничено. К примеру, книги о сельском хозяйстве можно публиковать только в издательстве УРОЖАЙ, а книги для детей и юношества – в ДЕТГИЗЕ. Так что мы не имеем права издать вашу книгу.
– Ну, что ж, извините за беспокойство, – только и смогла я уныло пробормотать, направляясь к двери.
– Подождите, пожалуйста, – остановил меня Гурков, – мне понравилась сказка. Есть одна уловка. Дело в том, что возможность печатать ноты имеется только у двух издательств СССР: «Музыка» и «Советский композитор». Поэтому хорошо бы найти кого-то из членов Союза композиторов, который бы создал хотя бы пару небольших музыкальных иллюстраций к сказке. Лучше всего для исполнения на фортепиано, на уровне седьмого-восьмого класса музыкальных школ. Тогда мы имели бы право на издание сказки. Только автор непременно должен быть членом Союза советских композиторов.
*
Здесь уместно вспомнить известное присловье: «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается».
Поиск осложнялся тем, что я не могла оплатить работу композитора, о чём сразу же всех предупреждала. Многие усмехались, мол, никто тебе не станет бесплатно сочинять музыку, даже несколько нотных строчек. Я возражала, что для творческих личностей деньги – не главное, им важнее интересная задача.
Друзья дали мне телефон первой учительницы музыки одного композитора (С.П. Баневича). Я привезла ей сказку, получила обещание, что она будет показана композитору, но через неделю учительница передумала. Она не хотела беспокоить известного человека. Пришлось ехать и забирать книгу.
Сообщили мне другой телефон – композитора Лоры Квинт. Текст сказки, посланный письмом, понравился Лоре, но она посоветовала лучше обратиться к композитору С.П. Баневичу, возглавляющему в Союзе композиторов секцию музыки для детей и юношества. Вскоре я до него дозвонилась, но он сказал, что слишком загружен работой, поэтому не возьмётся за новую, даже если бы эта сказка была написана самим Андерсеном. Однако, он может предложить её молодым композиторам своей секции. Через неделю он сообщил телефон Геннадия Шумилова. Тот попросил меня пойти вместе в издательство, чтобы заручиться согласием редактора на издание сказки с музыкальными вставками, тогда его работу там и оплатят. Получив подтверждение, Геннадий обещал вскоре заняться музыкой к сказке, но звонка от него всё не было...
*
Прошло «всего» девять месяцев пока он позвонил. Сердце моё подпрыгнуло от радости, как оказалось, преждевременной. Он сообщил, что текст всё время лежал перед ним на столе, но руки не доходили. А сейчас к нему зашёл друг, Юрий Симакин, которому очень понравилась сказка, и он просит моего разрешения сочинить к ней музыку. Я ответила, что не возражаю, если он член Союза композиторов, а сама с горечью подумала, что за девять месяцев можно было выносить ребёнка, а теперь надо снова ждать, возможно, ещё столько же.
И тут произошло чудо – Юрий позвонил через десять дней и сообщив, что сочинил на одном дыхании одиннадцать (!) фортепьянных пьес, пригласил меня в Дом Композиторов на заседание секции, где их будут слушать и обсуждать.
27 декабря 1984 года, миновав Исаакиевский собор, я вошла в старинный дворец на улице Герцена 55. У входа в один из залов ко мне подошёл взволнованный молодой человек:
– Вы – Генриетта Львовна?
– Да. Как Вы догадались?
– Именно такой я Вас и представлял! Вы не балерина?
– К сожалению, нет, но в детстве занималась классическим балетом и мечтала быть балериной.
– А я – Юрий Симакин. Очень волнуюсь. К тому же сегодня холодно, руки замёрзли, а надо играть. Я ведь не исполнитель, боюсь, что плохо сыграю.
– Я тоже волнуюсь, но надеюсь, что всё пройдёт удачно. Успеха Вам!
Мы вошли в зал, я села в углу, поближе к двери, чувствуя себя неловко, так как была человеком со стороны. Началось прослушивание новых произведений, представленных несколькими композиторами. Присутствующие, человек двадцать, слушали, иногда тихо переговариваясь.
Симакин выступал последним, предварительно рассказав содержание сказки. Объявив первую пьесу, которую он назвал «Фанфары театра», сел к роялю и исполнил начальные такты. Тотчас же поднялись с мест несколько человек и, встав за спиной Юрия, начали смотреть в его нотную запись. Так отследили они все одиннадцать пьес.
Я была восхищена. Музыкальная фантазия пьес волшебно оживляла каждый персонаж и одухотворяла всю сказку.
*
Обсуждение произведений шло в том же порядке, как они были представлены, и протекало довольно вяло. Мало кто высказывал своё мнение, хотя, как я позже узнала, там были не только композиторы, но и музыковеды, и преподаватели музыки, и заведующий музыкальной частью театра Демени...
Все оживились, когда подошла очередь сказки. Многие заинтересованно и доброжелательно говорили о музыке, отмечая тонкую стилизацию, юмор, раздумывая о возможном бытовании сказки с музыкой в теле- и радио-композициях, театрализованных представлениях, в мультфильме... Лишь одна дама, в целом похвалив музыку, задала вопрос, почему когда Скрипка ещё плохая, то слышен Шостакович, а когда хорошая, то – почти Шопен.
Я постаралась подробно законспектировать выступления, и сейчас приведу некоторые отрывки из них.
Преподаватель музыки: В пьесах есть много интересного. Уровень подготовки в музыкальных школах сейчас вырос, и такие пьесы доступны по технике. Сказка была бы любопытна и в оркестровом варианте, но и так – музыка яркая, и для неё найдутся исполнители.
Композитор Сироткин Е. Б.: Больше всего мне понравилась сама сказка, я такой никогда не встречал – необычно чистая, светлая. И музыка прекрасно это отражает. Мне всё понравилось.
Композитор Шумилов Г. П.: Вообще-то, я должен был писать музыку к этой сказке, но мне было очень некогда, и я попросил Юру.
Сперва хочу ответить на вопрос о якобы сходстве с Шостаковичем и Шопеном. Дело в том, что яркая музыка всегда вызывает ассоциации с лучшими известными произведениями, но это всего лишь ассоциации, а не цитаты, и это случается, когда слушаешь любую прекрасную музыку. А когда музыка серая, то она не рождает никаких ассоциаций, её просто нудно и скучно слушать. А эта музыка облегчает связь с широкой массой слушателей, прививает ей музыкальную культуру в настоящем смысле этого слова. Театральность – большое достоинство музыки, особенно для детского репертуара.
Ведущий дискуссию всё время поглядывал в мою сторону и, наконец, сказал, что право слова имеют не только члены секции, и хотелось бы пригласить выступить автора сказки. Это было неожиданно, я не готовилась, но не стала отказываться.
Вот, примерно, что я сказала: Эта музыка превзошла все мои самые радужные ожидания. Она гораздо ярче литературной основы, в ней глубже раскрыты характеры, они даны в движении, в развитии.
Прощание Контрабаса, его объяснение в любви к Скрипке вызывают даже боль в сердце. Короче, музыка глубже сказки, хотя это и несколько обидно для моего авторского самолюбия. Она – прекрасна!
Я не имею отношения к исполнительству, но я – слушатель, потребитель музыки. И мне было необычайно интересно узнавать разные инструменты в звучании фортепиано. Это своего рода игра, она делает пьесы интересными для слушателей и, конечно, в первую очередь – для детей приятно и весело это узнавание.
То, что моя сказка, написанная в молодости, послужила поводом для создания такой музыки, делает меня счастливой. Благодарю!
Композитор Симакин Ю. А.: Да, этой музыке свойственна эксцентриада, как по стилю, так и по моей предрасположенности к ней. Я редко представляю свою музыку на секции, и для меня очень важно всё, что здесь говорили. Музыка эта откровенно театральная, не в смысле её предназначения для подмостков, а в смысле игры в структуру, в звуки, в тональность.
Композитор и ведущий секцию Баневич С. П.: Хочу только хвалить Симакина! Он осознанно выбрал музыкальные средства, это предмет художественной игры, воображения, эксцентриады, клоунады, проникнутой юмором.
Надо сказать, что в основу положена необыкновенно поэтичная и очень нужная сказка. В ней есть театральность, кукольность – с такими сильными страстями. Ведь у нас есть множество прекрасных литературных сказок – и Гримм, и Перро, и Андерсена, и так далее, но не было именно такой сказки – о музыкальных инструментах, для нас – музыкантов.
И музыка, и сказка – это изыск, эстетство в хорошем смысле этого слова. Найден удачный ход, приём.
Мы сегодня же дадим рекомендации для исполнения этой музыкальной сказки на фестивале «Ленинградская музыкальная весна» в концерте «Композиторы – детям».
Автору, Генриетте Львовне, большое спасибо! Благодаря ей мы имеем удовольствие от сказки и музыки.
*
Пришла весна 1985 года и с нею – 21-й фестиваль «Ленинградская музыкальная весна». Субботним днём 30 марта в Малый зал имени М.И. Глинки Ленинградской Филармонии имени Д.Д. Шостаковича кроме держателей Двенадцатого абонемента пришли композиторы, чьи новые произведения исполнялись впервые. И для музыки Симакина, и для моей сказки это тоже была премьера. Мне было чрезвычайно лестно увидеть в программке своё имя на одной странице с именем С.Я. Маршака. Вот к какому соседству привела меня фантазия!
Тогда же Юрий сделал мне ещё один великолепный подарок, вручив ноты своей музыки к сказке с такой надписью:
Дорогому Автору – Генриетте Львовне Ляховицкой от благодарного и сердечно признательного соавтора – Юрия Симакина в день первой встречи нашей «Скрипки» с концертной эстрадой!
30 марта 1985 года.
Именно так – Автор с большой буквы, а соавтор – с маленькой, хотя аплодисменты и похвалы, несомненно, относились, в первую очередь, к музыке, которую исполнил пианист Дмитрий Павлов. Замечу, что будучи Автором музыки, Юрий стал соавтором литературным, так как названия всех пьес даны им самим.
*
Вероятно вскоре после фестиваля, было разработано ПРЕДЛОЖЕНИЕ К ИЗДАНИЮ:
Предлагается к изданию оригинальное произведение ДЛЯ ЧТЕНИЯ В СОПРОВОЖДЕНИИ ФОРТЕПИАНО. Его сюжетной основой является созданная петербургской писательницей ГЕНРИЕТТОЙ ЛЯХОВИЦКОЙ «СКАЗКА ПРО СКРИПКУ», написанная в манере, свойственной европейским литературным сказкам. Драматическая история любви Контрабаса к красавице Скрипке позволила ввести в состав действующих лиц многие музыкальные инструменты: струнные, духовые, арфу и так далее. Путь в Большое Искусство, утверждает сказка, пролегает через познание Добра, Сострадания, Любви.
Композитором ЮРИЕМ СИМАКИНЫМ создан по сказке ФОРТЕПИАННЫЙ ЦИКЛ из одиннадцати пьес. Следование литературному сюжету дало возможность композитору найти яркое, неожиданное звучание разнообразных инструментов средствами одного лишь фортепиано. Однако, музыкальный материал допускает возможность свободного переложения и исполнения на тех музыкальных инструментах, которым посвящены пьесы цикла.
Литературная основа, театральность и демократизм (доступность) музыкального воплощения, разнообразие жанровых и стилевых характеристик допускают различные формы использования произведения помимо концертного академического исполнения (первое такое исполнение состоялось 30 марта 1985 года в Малом зале Ленинградской Филармонии). Так, возможны театрализованные инсценировки отдельных эпизодов, вариант самостоятельного решения сказки в форме небольшого хореографического спектакля, а также воплощение её в формах кукольного спектакля или анимационного фильма.
Вскоре Юрий Александрович известил меня, что музыка понравилась В.Н. Гуркову и он включил «Сказку» в план издания на 1988 год. Я воскликнула: «Так долго ждать!? Да я умру до тех пор!», на что Юрий мне возразил, что это, наоборот, очень даже быстро для крупного всесоюзного издательства.
Когда началась подготовка издания, меня постигло ещё одно разочарование: оказалось, что иллюстрации Григорьева найдены слишком мрачными, поэтому привлекут другого художника.
В тексте сказки мне было предложено убрать самоубийство Контрабаса. Оно тоже не подходило для обязательного жизнерадостного настроя произведений для детей и подростков. Отчасти я была с этим согласна, но мне думалось, что сказка эта – и для взрослых тоже. Пришлось вместо слов «... и разорвав все свои струны, упал и умер» написать «А Контрабас исчез. С тех пор его никто не видел».
Фантазия молодой художницы Ю.М. Беломлинской выразилась в элегантных, романтических цветных иллюстрациях к каждой пьесе. Иначе, чем у Григорьева, но музыкальные инструменты тоже одушевлены и очеловечены. Только для обложки художница нарисовала людей: скрипичный мастер показывает мальчику скрипку, видимо, рассказывая её историю.
*
В конце апреля 1988 года, к моему пятидесятилетию, было подписано в печать иллюстрированное нотное издание «Сказки про скрипку» для чтения в сопровождении фортепиано. Никакая фантазия не помогла бы мне предсказать, что сказка будет выпущена таким гигантским тиражом: двадцать тысяч экземпляров! Нотные издания, как правило, издавались числом в две-три тысячи. Но, распространив через каталог описание «Сказки», издательство получило много предварительных заказов и выпустило соответственный тираж.
И вот – нотное издание на 44 страницах размером 28,5 х 22 см.: Ю. Симакин. Текст Г. Ляховицкой. ЛЕНИНГРАД. «МУЗЫКА» 1988. Цена 55 копеек.
Держа в руках авторский экземпляр, я воскликнула, обращаясь к Юрию Симакину:
– Как же я вам признательна! Но мне нечем достойно вас отблагодарить.
– Это я должен вас благодарить за редкую удачу – публикацию целого фортепьянного цикла! – ответил он.
Оказалось, что если бы пьесы не были связаны единым литературным сюжетом, то их можно было бы издавать не чаще, чем по одной в год поочерёдно в каждом из двух музыкальных издательств, что, в лучшем случае, заняло бы одиннадцать лет. Затем следовало подать заявку на сборник пьес, доказав, что они исполняются. Таким образом, лишь лет, эдак, через тринадцать могло бы произойти желанное для композитора событие в музыке – появление нового фортепьянного цикла. После этого объяснения моё убеждение в том, что творческие люди берутся за интересное им дело, не думая о деньгах, только укрепилось. А при удаче бескорыстие вознаграждается, и не только деньгами.
*
Тогда же меня впервые в жизни «выпустили» за границу – в Болгарию. Когда я вернулась, мои друзья, заранее заказавшие «Сказку» в нотном магазине, стали мне звонить, что она уже в продаже. Я тоже оставляла заказ на десять книг, но мне открытка не пришла. Побежала в магазин. Там сказали, что такую открытку отправляли, помнят по фамилии автора текста, но если по вине почты она не доставлена, то ничем не могут помочь. Всё мгновенно раскуплено. На мои стенания вышла заведующая магазином и милостиво разрешила, в виде исключения, продать мне «из-под прилавка» пять экземпляров. Так я ощутила преимущество быть автором «дефицитного» издания.
К 55-летию друзья подарили мне хорошенькую скрипочку-четвертинку, которая всегда украшает моё жилище, согревая душу.
*
В июне 1996 я перебралась в Берлин вместе со скрипочкой и сказкой про неё.
Ещё в Петербурге были выполнены первичные переводы «Сказки» на английский и немецкий. Поэтому ею заинтересовалась актриса и режиссёр Екатерина Гусева, создавшая в Берлине в 1998 году молодёжную театральную студию «Катюша и Ко» немцев - переселенцев из России. Ею был поставлена инсценировка с использованием текста и музыки «Сказки про Скрипку». Состоялось довольно большое число представлений в разных местах, либо на русском, либо на немецком, в зависимости от состава зрительской аудитории. Инсценировка неизменно имела успех у зрителей всех возрастов, начиная со школьного, как я шутила: «от восьми до восьмидесяти восьми лет».
В 2000 году с немецкоязычной программой «Новая и старая сказки из России» студия выступила на Фестивале молодёжных театров. Старая – «Сказка о попе и работнике его Балде» А. Пушкина, а новая – моя «Сказка». В какую лестную компанию я попала!
Спектакль был удостоен 1-й премии фестиваля, об этом извещала и русская и немецкая пресса Берлина. Вот перевод отрывка из специализированного театрального журнала «Арт Шпиль» Берлина-Бранденбурга № 19, декабрь 2000-февраль 2001: «Девушки из русских немцев, только два-три года живущие в Берлине, представили очень изысканную сказочную историю по сказке Генриетты Ляховицкой о несчастной любви Контрабаса к гордячке Скрипке. То, как шесть девушек сумели пробудить к жизни все инструменты оркестра и выразить их характеры,... просто очаровательно и чудесно инсценировано».
*
В шутке о старых зрителях есть значительная доля правды. Людей старше шестидесяти в Германии почтительно называют сеньорами и стараются организовать их досуг, приглашая в своего рода клубы для сеньоров. В один из таких клубов была приглашена и я. Там узнали о моей «Сказке» и предложили провести литературно-музыкальное чтение. Нашли пианистку, распределили роли в немецкой группе; я нарисовала увеличенные изображения «очеловеченных» Скрипки и Контрабаса из книги, принесла свою скрипочку. Чтение состоялось для слушателей из клуба и ближайшего Дома для престарелых, в их числе и очень старых. Все остались довольны.
Это событие имело неожиданные последствия. На нём присутствовали несколько человек из турецкой группы – только тех немногих, кто хорошо понимает по-немецки. Они обратились с просьбой, чтобы такое же чтение обязательно было проведено для всей их группы, причём, на турецком языке. Я растерянно развела руками, мол, турецким не владею. Вскоре был найден турок, преподававший соотечественникам немецкий. Он перевёл «Сказку» с немецкого на турецкий.
Темпераментные турецкие чтицы играли вдохновенно. Успех был полный! Все участники, включая автора и переводчика, были задарены цветами. Кроме того, после «локального» успеха меня со «Сказкой» приглашали для чтений на городском уровне, например, в рамках фестиваля «Женская весна 2000», или «26-я Берлинская неделя пожилых (Сеньоренвохе)».
*
В ноябре 2008 театральная студия «Катюша и Ко» пышным представлением отметила своё десятилетие, на котором были показаны фрагменты всех постановок, включая «Скрипку». Повзрослели все «инструменты». Девушка, великолепно игравшая роль «Контрабаса», стала востребованной профессиональной актрисой, успела сняться в главной роли в фильме, показанном на центральных каналах Германии.
Да, они повзрослели, а я постарела, не сумев пока осуществить мечты о дальнейшей жизни «Сказки» в виде камерного балета, или мультфильма, или книги на пяти языках – русском, немецком, английском, турецком и музыкальном. Такие попытки предпринимались не раз, причём мне охотно помогали те, кому искренне нравилась музыкальная сказка, но современный рынок культуры и литературы живёт по законам, оставляющим мало места для романтики. И всё-таки, наивная, не по возрасту, вера в будущую жизнь этой моей фантазии не умирает...
Март 2010