– Сегодня темой нашей беседы станет один из древнейших русских праздников – день Ивана Купалы, до наступления которого осталось чуть меньше двух недель… – продолжала вещать миловидная блондинка лет 25-ти с того же телевизионного экрана.
Только тут Сергей обратил внимание на «говорящий ящик», почувствовав, что сейчас будет нечто интересное… И он не ошибся…
Тем временем Астров продолжал:
– Прежде всего, давайте договоримся называть праздник правильно: «Чествование Купалы». Без всякого «Ивана». Стоит ли напоминать, что имя пророка Иоанна Крестителя внедрилось в название праздника незаконно, а изначально этот день был посвящен только Купале, ну, и в некоторой степени его жене Купаве и его же сестре Костроме.
– Скажите, но кто такой этот Купала?
– Для начала напомню, что сам индоевропейский корень «куп-» достаточно древний и первоначально означал «кипеть, вскипать, страстно желать». Если мы вспомним, что римский Купидон – аналог греческого Эрота, – имеет тот же корень, то получим первое определение Купалы как бога страсти, бога любви. Конечно, Купала – это и ипостась бога солнца Ярилы, недаром этот праздник отмечается в самую короткую ночь. В то же время, Купала – это также ипостась солнечного Дажьбога. Мы, русские, прямые потомки этого «дающего счастье» великого бога, сына Перуна и Роси, он рождается в декабре и в младенчестве называется Колядой, а вот летом он достигает зрелости и именуется уже Купалой. Хотя по более древним дохристианским источникам, Коляда – сын Дажьбога, а Купала и Кострома – дети бога огня Семаргла и богини ночи Купальницы.
– Игорь Александрович, а зачем наши предки сжигали соломенные чучела Ярилы и Купалы? Ведь это выглядит как святотатство – сожжение божеств, пусть только и в соломенном воплощении?
– Да, уважаемая Марина, это интересный вопрос. Но сначала уточню: все же чаще сжигают чучела Купалы и Костромы, его сестры. Тут необходимо вспомнить легенду, согласно которой в один прекрасный день на берега Ра-реки – под ней нередко имеют в виду Волгу, хотя это весьма спорно, – прилетела сладкоголосая птица Сирин, птица смерти, но обладающая женским голосом неземной красоты…
Тут Сергей не на шутку встревожился – не этот ли голос очаровал монаха Харитона и его соплеменников именно на берегу реки, пусть и не Волги? Он уже окончательно обратился в слух – Сергей был почти уверен, что из уст этого бородача-депутата получит если и не ключ к решению всех проблем, то, по меньшей мере, наводящую на верный след информацию… А Астров тем временем размеренно продолжал:
– …Эта птица пела чудесные песни, хотя внешне была невзрачна и невелика, возможно, даже уродлива: до пояса – птица, а выше пояса – девушка. Хотя, кто-то полагает, что она, напротив, была прекрасна лицом. Тот, кто слушал ее пение, а пела она только раз в году, в самую короткую ночь, забывал обо всем на свете. Очарованные ее голосом следовали за Сирин-птицей в царство Нави, то есть в загробный мир, в Пекельное царство, где властвовал Кащей Виевич. И вот однажды юные Купала и Кострома тайком убежали от матери, чтобы послушать пение…
– И случилось несчастье? – предположила корреспондент.
– Вы совершенно правы, Мариночка. Малыша Купалу птица Сирин со своей гусино-лебединой свитой унесла в царство Нави, к злополучной Бабе-Яге, а Кострома осталась грустить…
– На этом мифе основан сюжет сказки «Гуси-лебеди»? – снова вмешалась Марина.
– Разумеется. Аленушка – это Кострома, а Иванушка – Купала…
– Так вот почему праздник называется «Иван Купала»!? – радостно, чуть не подпрыгнув от собственной догадливости, проговорила девушка.
– Да, конечно и поэтому тоже, – подтвердил депутат.
– И Аленушка-Кострома отправилась на поиски братца, прошла множество испытаний, и они вернулись домой? – поспешила уточнить Марина.
– Не совсем… – хмуро оскалился краевед. – Кострома осталась с родителями, в родных пенатах. И когда подросла, то решила поиграть с судьбой. Знаете, у греков было такое слово «гибрис», означавшее «наглость, высокомерное непочтение к богам», когда человек начинает верить, что сам является полновластным хозяином своей судьбы. Помните, как Одиссей непочтительно отозвался о Посейдоне, за что и был наказан 20-летними скитаниями. Вот та же история случилась и с юной Аленушкой-Костромой…
– Интересно… – только и нашлась, что вставить, Марина.
«И мне тоже интересно», – добавил про себя Сергей.
А Астров еще более спокойно и растянуто рассказывал:
– Так вот. Шла она по бережку той самой речки, сплела себе веночек, да решила с ветром потягаться и заявляет ему, Ветру то есть, что не сможет он венок с нее сорвати… Ну, Ветер обозлился и сорвал, конечно, венок с головы Костромы и унес в реку… А тут… – и Астров мягко причмокнул, но продолжить ему не дали. Марина грустно заявила, что сейчас время для рекламы, и продолжение мы узнаем через пять минут…
Сергей использовал перерыв с толком: сначала опрокинул рюмашку коньяку, в очередной раз подметив про себя, что слишком уж часто и много он стал пить, а потом пошел покурить на балкон, подышать свежим воздухом, обильно озонированным недавней грозой… К его удивлению, небо уже совершенно очистилось, и он не мог не залюбоваться звездами…
То ли рекламная пауза длилась меньше заявленных пяти минут, то ли Сергей слишком долго любовался парящим над юго-западной окраиной горизонта Юпитером, но факт остается фактом: когда Костров вернулся в гостиную, то экранный Астров уже заканчивал историю о несчастье, постигшем брата и сестру:
– …И вот когда они поняли, что совершили страшное преступление, то им пришла очевидная для их времени мысль – покончить с собой. И тогда они пошли на берег реки и утопились. Но боги сжалились и не лишили их жизни: Кострома стала русалкой, а Купала превратился в лешего. По другой версии, которая не противоречит первой, боги превратили их в цветок Купала-да-Мавка, а по-нашему – Иван-да-Марья. В «Книге Коляды» находим такие поэтичные строки: «В ночь Купалы цветы люди будут рвать, станут петь они, станут сказывать: «Вот трава-цветок – брат с сестрою, то Купала – да с Костромою, Братец – это желтый цвет, а сестрица – синий цвет…».
– Действительно, поэтично, – подтвердила телеведущая. – Но зачем же их чучела сжигают, Игорь Александрович?
– Думаю, после сказанного легко догадаться. Ведь превратившись в темных духов, Купала и Кострома стали в некотором смысле враждебны людям, и вот очищение огнем призвано оберечь от их чар, ну, и служит предупреждающим символом, чтобы люди были осторожнее, чтобы помнили о Боге, не подпадали под власть «гибриса»…
– Скажите, Игорь Александрович, а как правильно отмечать этот важный праздник?
– Это долго рассказывать. Мы в своем кружке пытаемся восстановить древние обряды, но это не просто. Конечно, мы и песни поем, и через костер прыгаем, и веночки плетут девушки, и в ручеек играем. Приходите на нашу Ярилину гору, ныне, увы, большей частью затопленную Жуковским водохранилищем и превратившуюся в небольшой островок, и сами все увидите…
– Спасибо, обязательно приду, – улыбнулась телеведущая. – А папоротник цветет в эту ночь?
Тут пришла пора депутата-краеведа лукаво улыбаться:
– Конечно, официальная наука отрицает такую возможность. Да и я, врать не буду, не видел цветущего папоротника. Но дело не в этом, а в том, что цветок папоротника не столько реальность, сколько глубокий символ. На Руси его называли «Свети-цвет», «Жар-цвет», «Перунов цветок». По древним поверьям, он распускается с громким треском и вместо лепестков у него кроваво-красные язычки огня. Здесь мы можем провести параллель с английским святым Граалем, который представлялся мистической чашей с кровью Христа, заметьте, опять тот же красный цвет, цвет крови. Я подробно об этом писал в еженедельнике «Святогорец». В древних ведических книгах сказано, что тот, кто найдет цветок и сорвет его, будет «знать все, что есть и где лежит на земли». Традиционное толкование имеет в виду, что человек будет видеть местонахождения всех кладов. Но я думаю, что дело не в золоте, не в богатстве, а именно в ведении, в знании. И тут снова напрашивается параллель с «философским камнем» алхимиков, также дарующим полноту знания…
– И где же следует искать этот чудо-цветок? – с неподдельным интересом вопросила журналистка.
– Если бы я знал, то, наверное, уже нашел бы, – снова оскалился улыбкой Астров. – Могу только предположить, на свой страх и риск, что цветок этот существует в единственном экземпляре и искать его надо… в главном святом месте нашей планеты…
– Вы имеет в виду Иерусалим? – предположила девушка.
– Конечно, нет. Там бы его давно уже нашли. Уж скорее тогда в Гималаях или на Тибете, в мистическом пространстве легендарной Шамбалы… Но я думаю, что даже и не там, а… в подземном царстве…
– На том свете? Но как же туда попасть? Надо умереть? – дивилась Мариночка.
– Нет, конечно, умирать не надо. Искать следует на этом свете. Думаю, что этот цветок сокрыт глубоко под землей, скорее всего, среди гор, в какой-то таинственной пещере. И надеюсь, что это не Гималаи, не Тибет, а наш сосед – седовласый Урал, опорный край державы…
– И вы планируете экспедицию по поиску этого цветка? – обрадовалась девушка.
– Не в этом году. Возможно, в следующем. Здесь не надо торопиться. У нас есть предположения. Дело в том, что недавно при раскопках, недалеко от Аркаима, были обнаружены глиняные таблички с текстами на загадочном языке. Мы уже расшифровали некоторые, и из них стало приблизительно ясно, как найти эту пещеру. Могу только добавить, что она находится у подножия Святой горы. Последняя, как я неоднократно подчеркивал в своих статьях, ничем не отличается от многих гор. Это и не самая высокая, и не самая живописная гора. Потому и отыскать ее непросто. Поначалу я думал, что наша Ярилина гора она и есть, но… видимо, ошибся… Интересно, что для поиска таинственной горы необходимо ориентироваться по звездам, что очень близко к японской легенде о «звездной дороге», которая открывается лишь раз в году, именно в самую короткую ночь, с 21 на 22 июня.
– Нельзя ли поподробнее? – отозвалась Марина.
– Да я и сам плохо знаю эту легенду. Японцы верят, что на разных берегах Млечного пути стоят влюбленные мужчина и женщина, и только раз в году – ясно, когда именно, – эта река мелеет, и они могут перейти ее вброд и встретиться, чтобы потом уже не расставаться никогда.
– Красиво… – согласилась журналистка.
– Да, очень. Так вот из наших табличек вырисовывается, что у наших предков было похожее поверье, только вместо Млечного пути речь идет о «звездных вратах», которые открываются в эту ночь. Они также называются «велесовы врата», ибо их отпирает бог Велес. Это врата между миром Яви и миром Нави, и вход в них надо искать в одной из уральских пещер. А Свети-цвет находится на границе этих миров, как бы соединяет их. Впрочем, это лишь гипотеза, нуждающаяся в дополнительном исследовании и обосновании.
– Что ж, Игорь Александрович, могу лишь пожелать вам удачи в поиске этих врат…
– Спасибо, Мариночка!
– А в заключении, не могли бы вы дать совет нашим зрителям по поводу предстоящего праздника…
– Охотно. Во-первых, следует помнить, что на утро 22 июня травы приобретают повышенную целебную силу, поэтому именно в этот день разумно заготавливать лекарственные растения. Во-вторых, неплохо пройтись по утренней росе – это умножит ваше здоровье многократно, а девушки, умывшиеся такой росой, заметно похорошеют и продлят свою молодость. В-третьих, несчастно влюбленным для возбуждения у любимого ответных чувств народная молва рекомендует трижды обежать вокруг ржаного поля, обязательно в обнаженном виде и двигаясь по часовой стрелке. Ну, и в-четвертых, надлежит помнить, что в этот день активизируются черные боги, ведьмы, вурдалаки и прочая нечисть справляет свои шабаши, потому надо быть осторожным. Да, чуть не забыл, если верить Михаилу Булгакову, если Воланд действительно посещал землю, то он может и на этот раз посетить какой-либо из городов, скорее всего, это будет уже не Москва, ведь в этом году исполнятся ровно 66 лет с тех памятных событий, что описаны в «Мастере и Маргарите».
– Что ж, Игорь Александрович, мне остается только вас поблагодарить за интересную беседу и пожелать вам, всем нашим телезрителям удачи, приятного летнего отдыха и быть осторожными в преддверии такого большого и древнего праздника.
– А я, в свою очередь, хочу вас пригласить, прекрасная Марина, на наш праздник, который мы будем справлять на острове Новом Аваллоне, бывшей Ярилиной горе, и предложить вам главную роль в нашем действе – роль девы-купалы.
– Спасибо! Охотно принимаю ваше приглашение…
Передача закончилась. Сергей снова вышел на прокур, чтобы попытаться вернуться к своим мыслям, освежив их полученной из телевизора новой информацией. Нет, все это не случайно, не случайно он включил этот канал, не случайно встретился с Харитоном, не случайно судьба его толкает в загадочное и опасное Иномирье… Но как все это привести в единую картину? Может, положиться на интуицию, работающую лучше всего ночью, способную черпать из космоса нужную информацию, а пока… пока лучше просто помечтать… На юго-западе, над клешней невидимого Скорпиона все так же белым цветом светил яркий Юпитер, устроившийся в Змееносце – созвездии, незаконно исключенном из зодиака. Правее и выше горел Арктур, еще выше, на самом Западе – всем известная Большая Медведица. А с другой стороны дома, он знал это, но не видел, уже заискрился летний треугольник, там же, на востоке, продолжает мучаться прикованная к скале Андромеда-Гесиона, которая ждет не дождется своего Персея-Геракла, а посреди Андромеды махоньким туманным пятнышком светится огромная галактика, наша ближайшая соседка, медленно дрейфующая к нам на встречу… И где, где искать эти звездные врата, этот звездный мост, наводящийся между мирами лишь раз в году, в лунный день 31 июня. Мост, по которому можно вывести-спасти единственную и неповторимую принцессу Мелиссенту из Пирадора… Стоп-стоп! Какая Мелиссента? Какой Пирадор? Какое 31 июня? Он невольно вспомнил красавицу-актрису Наталью Трубникову, сыгравшую главную роль в замечательном фильме по пьесе Пристли, сыгравшую, чтобы исчезнуть навсегда с экранов, а может и… Вспомнил, сличил ее нежное невинное личико с фотографией Ольги… Нет, едва ли они похожи… Но на кого же она похожа, почему он не может вспомнить…
И какую роль во всей этой истории предстоит сыграть Светлане, про которую он внезапно забыл, а ведь у нее несчастье и ей нужна его помощь, а он боится, боится ей звонить после всего того, что у них было… Но главное – Ариадна, сестра Елена! Неужели дело только в наследстве? Вряд ли… Откуда тогда у нее сверхспособности? Кто дал ей такую власть? Давно ли, для каких целей? Когда она снова вернется и что потребует в этот раз? Нет, не верится, что дело в наследстве, похоже, она в самом деле пришла за его жизнью, а заодно и помешать ему выполнить его миссию… Но в чем она состоит??? Неужели в спасении Гесионы, в ее воскресении, возвращении в наш мир? Возможно ли такое??? И почему не звонит Клещёв, ведь он обещал навести справки о таинственной Ариадне? А Саша? Появится ли он снова? Хорошо, что хоть с бабушкой все в порядке…
Сергей припомнил прошедший уик-энд – как он радовался, увидев бабушку живой и невредимой, какое счастье было помочь ей по хозяйству – прополоть грядки, потаскать под навес свежепривезенный уголь, а потом выпить с бабулей смородиновой наливки… Значит, Елена не всесильна и не всегда ее словам можно верить, если вообще еще кому-то в этом мире можно действительно верить…
Сергей уже лежал на кровати, под теплым одеялом – после грозы посвежело и пришлось укрыться. Он действительно устал как от этого, так и от предшествующих дней, от этих мыслей, догадок, огромного потока информации, и сейчас, наконец-то, смог расслабиться – просто решил понаслаждаться, отпустив все мысли и догадки, оставив в сознании только один образ – образ Ольги… Засыпая, он старался удерживать его как можно дольше, любуясь ее дивной улыбкой, ее незамысловатой, немодельной, но очень теплой и родной красотой, обрамленной сотнями белоснежных цветов…
Глава 32. Майя
Найти нужную улицу и искомый дом Вере Сергеевне оказалось совсем не сложно: первый же прохожий – пожилой мужчина лет шестидесяти, – поведал, что пройдя полсотни метров по переулку, надо повернуть направо – там и будет улица Достоевского, ну, а дом она найдет сама – там почти на каждом строении таблички с номерами…
Калитка в искомый двор оказалась не заперта… Но Вера не спешила проходить во владения ворожеи, сначала осмотрелась… Изба как изба, ничем не выделяющаяся из общего ряда иных домов: одноэтажная, деревянная, но довольно большая, а рядом строился солидный коттедж из красного кирпича, которому не доставало лишь крыши и тогда, пожалуй, можно будет заниматься отделкой внутренних помещений.
Дверь в сени тоже оказалась открыта… Это немного насторожило Веру, но лишь немного… «Что её ждет за порогом? Ждут ли её? Поймут? Как примут?» – она не могла не задавать себе эти вопросы, но чтобы разволноваться времени не было… Вера отворила очередную дверь и оказалась на кухне. Чуть впереди, слева за проходом в гостиную, белелась объемистая русская печь, прямо – плита и умывальник, справа – стеклянный шкаф для посуды, холодильник и прямоугольник стола, укрытый пестрой клеенчатой скатертью… В общем, кухня как кухня, простенькая и довольно бедноватая, если не сказать, что убогая…
– Заходи в комнату, красавица! – донесся слева низкий женский голос с заметным цыганским акцентом…
– Здравствуйте, Майя! – Вера медленно прошла в гостиную, которая, конечно, выглядела иначе: и наряднее, и богаче, и, главное, мистично. Под потолком висел светильник с шикарным, красного цвета, матерчатым абажуром с кистями по нижнему краю, в центре – круглый стол, на котором аккуратно разложены традиционные магические предметы, включая небольшое зеркальце, подсвечник со свечой, стопку карт и даже кривой кинжал, блестящий металлом витиеватого лезвия… На левой и правой стене висели напротив друг друга два овальных зеркала, в ближних к двери углах на полочках стояло по канделябру с гнездами в виде трех когтистых птичьих лап, каждая из которых увенчивалась красной косичкообразной свечой, а в дальних располагались иконы: слева – Богоматерь с младенцем, справа – сам Спаситель, а под ними на цепочках недвижно висели две лампадки, тоже зажженные…
Мигом оценив обстановку, заметив и свежезажженные свечи, и аккуратный порядок на столе, и серьезное лицо ворожеи, Вера сразу смекнула: несомненно, её ждали… Но ведь она не договаривалась о встрече, а приехала на удачу…
– Не удивляйся, – поспешила ее успокоить хозяйка, – я знала, что ты придешь! И, как видишь, приготовилась… Проходи, садись, рассказывай…
– Но откуда? – искренно изумилась Вера Сергеевна.
– Хороша была бы ведьма, кабы не знала, кто и когда к ней пожалует! – довольно проговорила кудесница. – Садись, Вера Сергеевна! Рассказывай…
Вера послушно села за стол, резво соображая с чего бы начать…
– Фотографию мужа принесла? – уверенно спросила цыганка.
– Да, конечно…
– Давай, посмотрим, что да как…
Вера послушно вытащила из красной лакированной сумочки фотопортрет мужа, на котором тот был в форменном генеральском мундире – фотографии было не больше трех лет, и протянула карточку гадалке…
Сначала волховица долго разглядывал фото, затем быстро кинула его на центр стола, но почему-то лицом вниз, и стала раскладывать прямо поверх фотографии какой-то странный пасьянс из карт, затем второй, третий… Она делала свою работу неспешно и также неспешно комментировала:
– Вот эта дама бубен его первая… Похоже, продавщица, была старше его… Так… Ага, вот и вторая… Сделала два аборта от твоего… Кажется, уже не живет – пару лет назад умерла… Третья была учительницей, а вот эти три шестерки – ее ребятишки, ученики… Четвертая тоже работала в торговле, имела свой кабинет, наверное, директор магазина… Пятую вижу смутно… Странно… А, понятно, похоже сделала на твоего приворот… Но что-то помешало… Тоже уже не живет – авария… Шестая…
– Сколько же их? – в сердцах произнесла Вера, не выдержав такого многочисленного потока измен.
– Не так уж много, – успокоила Майя, – вместе с нынешней – всего восемь… Конечно, не считая разовых, на одну ночь…
– Ух, гад! Кобель поганый! – злобно откликнулась Вера. – Неужели все такие?
– А ты не догадывалась? – Майя подняла глаза и испытующе посмотрела прямо на Веру. – Неужто ничего не подозревала, не чувствовала?
– Ну, что-то, наверное, замечала, но не думала, что так…
– Ну, милая, не переживай, бывает много хуже! – спокойно заверила чародейка и тут же спросила: – Но тебя, конечно, интересует последняя, вот эта, – и ткнула пальцем в даму червей.
– Да, последняя, певичка, – последнее словечко Вера постаралась выговорить с наибольшим презрением, даже отвращением.
– Ладно, давай фото, посмотрим, что к чему, – предложила Майя.
Вера безропотно протянула похищенную фотографию – она была уверена, что муж не осмелится спрашивать о пропаже, а потому нагло присвоила портрет себе. Взяв его в руки, Майя снова долго разглядывала фото, потом зачем-то погрела тыльную сторону карточки, подняв высоко над пламенем свечи. Наконец, положила обе фотографии, мужа и Ольги, одна на другую, и поверх них снова стала раскладывать очередной пасьянс…
Чем дольше она этим занималась, тем озабоченнее, тем пасмурнее становилось ее молодое и красивое лицо, тем сильнее хмурились брови, резче становились движения руками…
– У них всё серьезно, дальше некуда… – начала ставить «диагноз» любовникам волховница. – Она беременна девочкой. Любит его безумно, всем сердцем. Похоже, это навсегда… М-да… Тяжелый случай…
– А он её? – тревожно спросила Вера.
– Он то? Пожалуй, что меньше… Но пока… Дальше – больше… Осенью сыграют свадьбу…
– Свадьбу? – Вера чуть не поперхнулась от злости. – Этой осенью?
– Выходит, что так, – подтвердила ворожея. – Скорее в октябре, чем в сентябре или ноябре… Наверное, на Покров…
– А я? – недоуменно спрашивала Вера, едва сдерживая слезы. – Что будет со мной?
– С тобой? – Майя вновь пристально посмотрела на гостью. – Дай-ка руку, правую.
Вера послушно повиновалась… Цыганка разглядывала ее ладонь недолго, не больше минуты, но как долго она тянулась для Веры, и чем дольше тянулась, тем мрачнее становилось лицо Майи…
– Замуж больше не выйдешь, но будешь жить долго – внуков поднимать, – вынесла свой вердикт черноволосая ведьмачка.
– Внуков?
– Ну, да, у твоего сына будет трое детей… Есть его фотка?
– Да, есть… – подтвердила Вера.
– Ну, давай-ка и его посмотрим…
И снова в руках чародейки замелькали карты и, кажется впервые за все время камлания, ее лицо стало проясняться…
– Нет, не может быть! – неожиданно воскликнула Майя.
– Что? Что-то с Сережей? – взволновалась Вера.
– Погоди-ка… – произнеся эти слова, Майя встала, подошла к шкафу и быстренько вернулась с новой колодой…
– Подержи-ка их в руках, а лучше перетасуй… – повелительно попросила цыганка.
Вера впервые держала такие карты, хотя, конечно, слышала про них и даже кое-что читала… Но одно дело читать и совсем другое – держать в руках…
– А теперь закрой глаза и представь своего сына и как можно ярче… – продолжала выдвигать новые требования ворожея.
– Ну, что, представила? – спросила она уже через пол-минуты.
– Да, представила, – подтвердила Вера.
– А теперь вытащи из колоды, но не открывая глаз, три любые карты и по очереди дай мне…
Вера снова послушно согласилась…
– Ну, а теперь открой глаза и смотри! – в голосе волховницы чувствовалось восторженное торжество.
Прямо перед глазами Веры в один ряд лежали три карты. На левой была изображена девушка в богатом облачении, сидящая на троне, в головном уборе, украшенном рогами. На средней карте красовалась рука, сжимающая устремленный вверх меч, увенчанный короной с листьями. Наконец, на правой карте также оказалась женщина, то ли гладящая, то ли взнуздывающая льва…
– И что это значит? – Вера едва понимала восторг гадалки.
– Что? Неужели не ясно??? Тут же все очевидно! – недоумевала Майя.
– И что? – Вера сердилась на собственную безграмотность в картах Таро, но она действительно едва ли понимала смысл выпавшей комбинации.
– Ладно, поясню! – смилостивилась ворожея. – Вот это, – она почему-то начала с центральной карты, – «туз победы», символизирует силу, удачу, успех в тяжелом единоборстве, иногда – всемирную славу и известность. Вот эта дамочка в рогатом шлеме Исиды – зовется «жрицей» или «первосвященницей», – выражает мудрую советчицу, но в сочетании с тузом мечей – божественную помощницу, возможно, из иного, запредельного мира… А вот эта девица со львом называется «Сила»… Тут, я думаю, комментарии излишни, хотя надо уточнить, что в ней есть два аспекта – соблазнение и подчинение… Все бы ничего, но все вместе они образуют такую гремучую смесь, что и говорить страшно… А кто твой сын?
– Сережа-то? Студент философского факультета, в Москве учится, в МГУ, – с толикой гордости за единственного отпрыска поведала Вера.
– Философ, значит? М-да… Странно, – Майя призадумалась и, кажется, не на шутку. – А по картам выходит успех на военном поприще… А вот эти две девушки – его помощницы… Одна из них едва ли не богиня, а вторая… вторая тоже не рядовая… Да, ну и чудеса…
Гадалка встала, достала сигарету и, закурив, пояснила:
– Сделаем небольшой перерыв, минут на десять – мне надо собрать энергию! А ты не куришь?
– Нет, но… раз уж ты закурила…
Майя протянула ей пачку «Мальборо», любезно поднесла зажигалку – зажигать сигареты от магических свечей она, конечно, считала святотатством…
Когда перекур успешно завершился, цыганка снова уселась за стол:
– Деньги принесла? – неожиданно спросила она.
– Да, конечно… А сколько надо? – поинтересовалась гостья.
– Двадцать! – Майя назвала только цифру.
– Двадцать тысяч? – переспросила Вера, удивившись малости затребованной суммы.
– Нет, двадцать долларов! Я рубли не беру! – пояснила Майя.
– Так мало? – снова удивилась богатая клиентка.
– Да, давай деньги и уходи! – в голосе Майи внезапно появилась неожиданная твердость.
– Как? А как же… – Вера терялась, не зная, как назвать то, за чем она приехала.
– Тебе лучше уйти, Верочка Сергеевна, и оставить всё как есть! – жестко ответила ворожея.
– Так ты отказываешь мне в помощи? – поспешила уточнить Вера.
Майя лишь согласно кивнула головой…
– Но почему? – Вера не хотела успокоиться, не спешила остановиться.
– Отпусти его. Так будет лучше. Для всех! – советовала волховница.
Ничего не сказав, Вера решила прибегнуть к последнему средству – выложила на стол деньги – тонкую пачечку стодолларовых купюр:
– Здесь три тысячи! Только помоги! Прошу тебя! – и неожиданно и для самой себя, и для Майи, бросилась на колени, обхватила слегка опешившую цыганку за талию, стала целовать ей руки…
– Я люблю его, люблю! Больше жизни люблю! Пусть он будет со мной! Оставь его мне! Помоги, помоги, прошу тебя! – упрашивала женщина, вмиг потерявшая большую часть и гордости, и достоинства.
– Если любишь – отпусти! – снова твердила цыганка. – Так будет лучше!
– Отпустить? К ней? – Вера подняла заплаканное лицо. – А я, что будет со мной? Мне же только сорок лет, а я буду внуков нянчить? Да я лучше умру! Умру, понимаешь! Прошу, помоги, сделай что-нибудь…
И Майя сломалась… Она понимала, что едва ли серьезно рискует, ведь бумеранг за пробужденное зло вернется не к ней, а к этой дуре, не понимающей, что творит. А её наказание если и заденет, то лишь по касательной, самым краешком, не глубоко и не сильно… А вот такой гонорар ей едва ли кто предложит в ближайшее время! Она бросила взгляд на тонкую пачку зеленых купюр, бездвижно лежавшую на столе! Три тысячи – солидная сумма, особенно в эпоху галопирующей рублевой инфляции и непрерывного роста цен… Кватиру в Святогорске можно купить… А ей надо дом доводить до ума – отделочные работы начинать – семья-то большая, а жить в такой хибарке очень уж тесно…
– Хорошо! Говори, чего хочешь! Но только прямо, четко и ясно! – потребовала колдунья, отодвигая от себя прилипшую Веру
– Хочу, хочу… – вставая с колен, Вера медленно собиралась с мыслями, – хочу, чтобы она забыла его, чтобы он стал ей противен, а она – ему! Только и всего!
– Двойной любовный отворот!? – риторически спросила гадалка, и, не дожидаясь ответа, скептически помотав головой, продолжила: – Это не в моих силах и… никто не сделает… если только Он! – и ворожея возвела карие колдовские очи к небу, одновременно воздев указательный палец.
– Но почему? – удивилась Вера.
– Почему? Слишком сильно она его любит, и энергия её любви настолько сильна, что нет средств её разрушить!
– А он её? – всё допытывалась гостья то ли истины, то ли правды, уже забыв, что не только задавала этот вопрос в начале сеанса, но и получила на него четкий и ясный ответ.
– Он? – Майя в который раз вгляделась в фото генерала: – Пока нет, но он в пути, его любовь растет день ото дня и скоро, очень скоро он будет грезить о ней днём и ночью, не сможет без неё ни дня…
– Гад! – чуть не крича выпалила Вера. – И что же делать?
– Пока мы можем его остановить. Я сделаю отворот на него, и он про неё забудет! Достаточно? – спокойно предложила цыганка.