Юрий А. Запевалов
Алмазы Якутии
Записки горного инженера – 4
Текст предоставлен издательством https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=5326517
«Записки горного инженера. Книга четвертая: современная проза/Ю.А. Запевалов»: Написано пером; Санкт‑Петербург; 2013
ISBN 978‑5‑905636‑57‑8
Аннотация
Горный инженер. Более сорока лет добывал золото, платину, алмазы в экстремальных условиях Крайнего Севера и Урала. Прошел производственный путь от рабочего до директора Алмазодобывающего Горно‑обогатительного Комбината.
К своему 75‑летию написал и издал книгу о своём поколении, о своих сверстниках, о своих современниках. О том поколении людей, которые в детстве пережили большую войну, в юности – восстановление страны, в зрелом возрасте – её могущество, а в старости – её разрушение. Эта книга не выдумана. В этой книге – Правда!
Член Союза писателей России, Лауреат литературной премии им. А. П. Чехова, лауреат юбилейной медали «В честь 200‑летия со дня рождения А. С. Пушкина», лауреат литературного конкурса «Золотой диплом» имени А. М. Горького, член Щелковского районного литературного объединения «Слово».
«Небольшая, уютная гостиница «Горняк», что прямо в центре Иркутска, как раз напротив Иркутской филармонии, содрогалась от залихватских песен пьяной вдрызг компании. В гостинице гуляют бесшабашные «Бамовцы». Они проездом в Иркутске, поселились на одну ночь, походили, погуляли по городу, где‑то поужинали, немного выпили. Но молодым отпускникам, да с деньгами, им ведь только начать! Возвращаясь, зашли в магазин, «отоварились» как следует и вот, уже в том состоянии, когда и «море по‑колено», и «ничего не вижу, ничего не слышу», вернулись в гостиницу, накрыли столы прямо в коридоре и загуляли «по‑черному». «Гудят» ребята, выпускают «накопившийся пар» – от усталости, от непосильного напряжения, от круглосуточной занятости, от многомесячного воздержания. И от постоянных, безжалостных морозов…»
Юрий Запевалов
Алмазы Якутии
© Ю. А. Запевалов, 2012
© ООО «Написано пером», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Ты находился в Эдеме, в саду Божием.
Твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями: топаз и алмаз, хризолит, сапфир, изумруд. И золото.
…И все знавшие тебя изумятся о тебе.
Ты сделаешься ужасом. И не будет тебя!
(Книга пророка Иезекиля)
Небольшая, уютная гостиница «Горняк», что прямо в центре Иркутска, как раз напротив Иркутской филармонии, содрогалась от залихватских песен пьяной вдрызг компании. В гостинице гуляют бесшабашные «Бамовцы». Они проездом в Иркутске, поселились на одну ночь, походили, погуляли по городу, где‑то поужинали, немного выпили. Но молодым отпускникам, да с деньгами, им ведь только начать! Возвращаясь, зашли в магазин, «отоварились» как следует и вот, уже в том состоянии, когда и «море по‑колено», и «ничего не вижу, ничего не слышу», вернулись в гостиницу, накрыли столы прямо в коридоре и загуляли «по‑черному». «Гудят» ребята, выпускают «накопившийся пар» – от усталости, от непосильного напряжения, от круглосуточной занятости, от многомесячного воздержания. И от постоянных, безжалостных морозов.
Георгия поселили выше, на третьем этаже, в небольшом номере на двоих. Там устроено руководством гостиницы отдельное помещение, связанное со вторым этажом, где и загуляли «бамовцы», короткой, крутой лестницей. Есть там и лестничный переход, ведущий прямо на первый этаж, минуя весь этот поющий и пляшущий коридор этажа второго. Но Георгий зашёл именно в этот, «пьяный», коридор. Ему захотелось посмотреть на сегодняшний отпускной, молодой и пьяный «Север». Он‑то хорошо помнил, именно так они когда‑то, в молодости, себя, северных отпускников, именно так они тогда себя называли – «Север»! Интересно было посмотреть Георгию на сегодняшний «Север», на сегодняшних молодых северян – а чем это они от нас, тех, северян давних, от северных парней тридцатилетней давности, отличаются?
Что «бурные» – то и тогда было, настырные – так тоже самое, тут тоже ничего нет нового, нахальные – нет, не похоже. Ребята в «разгуле», но «себе на уме».
Георгий смело зашел в коридор, независимо пошёл вдоль столиков. Его остановили, окружили подвыпившие парни, затащили за стол, налили стакан вина. Георгий с ними с удовольствием выпил. Но тут же встал, засобирался уходить.
– Не буду вам мешать, ребята. Нет, нет, вы нам как раз ничем не мешаете. Гуляйте, пойте и пляшите на здоровье. Я думаю, вы это заслужили. А мы там, наверху, в своих апартаментах, по‑стариковски, отдыхаем. Тихо, степенно, трезво. Не обращайте на нас внимания.
– Ничего себе старик. Нам бы на стройку, на «БАМ», таких стариков побольше. В Москве, или, может, в Ленинграде, обитаешь?
– В Якутию работать еду. Ничего, думаю, там тоже скучать не придётся.
– Ну, Якутия – это серьёзно. Извини, дружище, не хотели мы тебя обидеть. А то приходи, посидим, поговорим. Да и песни попоём под гитару. Приходи, что ты там весь вечер «куковать» будешь! Да и товарища своего, с кем живёшь, приводи. Всё веселей с нами будет!
– Товарищ уже пожилой человек. Тоже из Якутии. С южного санатория, из отпуска возвращается. Пока до Иркутска добрался устал, говорит, зверски, выспаться хочет. Но вы не волнуйтесь. Веселитесь себе, нам это не мешает. У нас там, наверху, с вашего этажа и не слышно почти ничего. Веселитесь!
Товарищ Георгия по номеру коренной якут. Михаил Михайлович, так он назвался. Он действительно был не молод, за шестьдесят, как он сообщил Георгию. Но выглядел значительно старше. Так показалось Георгию при их встрече, при первом знакомстве. Он уже спал, когда Георгий вернулся в номер. Но проснулся, а может и не спал вовсе, а так, отдыхал в полудрёме, закрыв глаза.
– Что, веселится молодёжь? А вы что же не остались? – повернулся он к Георгию.
– Да так, не хочется что‑то. Рано мне ещё веселится.
Михаил Михайлович приподнялся в постели, опёрся широкой спиной на спинку кровати, спросил миролюбиво, с той заинтересованностью, что всегда настраивает человека на откровенность.
– Так вы, значит, к нам, в Якутию, едете. А куда, если не секрет? И что делать?
Георгий тоже, раздевшись, залез под все простыни и одеяла гостиничные, завалился в свою постель, расслабился как‑то, после встречи с молодёжью «бамовской», настроился к разговору душевному, добродушно разоткровенничался.
– Есть у вас там город Мирный. Еду в «Якуталмаз». Рудник еду строить подземный. Алмазодобывающий. Что, знаете такой город? Или, может, хотя бы слышали о нём?
– Не только знаю, а хорошо знаю. Стоит город ваш новый на древней речке Иерелях. Там и деды, и прадеды мои жили. И даже отец мой ещё жил там, на берегу реки этой. В устье реки дом у нас стоял, прямо при впадении реки Иерелях в большую речку Боотуобию. Долго там предки наши жили, не один век, однако. И все мы там Михаилы были. Здоровые, потому что, большие все были. Как медведи. Нас там так все и звали – Амаки. А русские, как пришли к нам туда, на речку нашу, как узнали, что амака это, если перевести на русский, медведь означает, так нас всех и стали звать Михаилами. А что, Михаил и Михаил. И дед Михаил, и отец Михаил, и я вот, старый уже стал, а тоже – Михаил. Ничего, нам не обидно, амаки они ведь наши амаки! А ты сам бывал в Якутии когда, раньше? Знаешь, куда едешь? Или впервые? По годам‑то поздновато, однако, по разведкам ездить?
– Бывал, Михаил Михайлович. Работал даже. На Севере, на Индигирке. В Оймяконе. Знаешь, наверное, те места?
– Как не знать. Знаю. Золото там нашли, золото моют. На золоте работал?
– На золоте. Золото добывал. Потом учиться уехал, в институт. После его окончания – на Урале работал. А сейчас вот еду строить подземный рудник. В Мирный еду. Как там, не холоднее же, наверное, чем на Индигирке?
– А ты что, морозов боишься? Раз в Оймяконе работал, не должен бы, однако, боятся холодов Якутских. Знакомы они тебе должны быть. А?
– Минус шестьдесят семь испытал я однажды на Индигирке. Точнее сказать – На Эльге. Но это всё там же. Индигирка, Эльга, Оймякон – всё это одни, и самые, говорят, на земле холодные места. Так что, конечно, знаком я с вашими Якутскими морозами. Не очень я их опасаюсь. Так спросил, вообще. Знаю, Михаил Михайлович, интересная страна ваша, Якутия. Всегда я восхищался людьми вашими. С «олонхо» многими вашими знаком был когда‑то. Могучие напевы, серьёзные.
– Ах, вот оно как, ты и с «олонхо» знаком?! Тогда тебе повезло. У нас, в семье нашей, олонхосуты славные были. И сейчас ещё читаем мы олонхо на праздниках наших, в якутских селениях. Я ведь в Сунтарах живу. Считай, сосед вам, мирнинским. А отец мой, да и я сам, знакомы мы с нашим самым главным и самым великим олонхосутом, с Платоном Ойунским! Как же, знаем, лично знакомы, встречались, не так часто, но встречались. Великий, однако, человек был, государственный человек. Вот, от него и пошло знакомство всего мира с нами, с якутами. С многочисленным народом «саха»!
– Да, история Якутии интересная. И, как я читал где‑то, ещё далеко не исследована. Вот, например, откуда вы появились на земле сегодняшней. Почему вы – то якуты, то саха? Слышал я, или даже читал где‑то, что якуты – это потомки того же Чингис Хана. Будто древнее чингизкое племя Джуров воспротивилось в чем‑то против Великого Монгола, возмутилось против него и ушло по Лене на Север, в места труднодоступные, непроходимые. Чтобы не догнал, да не наказал их Хан великий. А обличьем те джуры были белыми, «бледнолицыми» звали их даже ближние соседи, прибайкальские тунгусы! Да. Светлые, говорят, волосы были у них и голубые глаза. И они‑то, будто бы, и стали Родоначальниками «саха». А якутами, по тем сказаниям, вас опять же назвали русские. Ещё первые путешественники, покорители Сибири и Дальнего Востока. Первыми, в своём походе, они встретили тунгусов. И те поведали им, что там, далеко на Севере, живут люди племенем «яки», то есть «красивые», а русские уже, для простоты и удобства своего произношения и прозвали вас – якуты. Правда ли всё это? Раз ты, Михаил Михайлович, олонхосут, ты ведь всё это хорошо, много лучше других людей знать должен!
– Я прямо таки, Георгий, удивлён и даже восхищен, как ты много про Якутию знаешь. Специально изучал, когда готовился в Якутию ехать?
– Да нет, Михаил Михайлович, начитался я об истории вашей ещё в те времена, когда на Индигирке работал. Как‑то побывал я в Якутске. Летом. Я ведь спортом занимался, вот, на какие‑то соревнования и приехали мы в Якутск. Зашел в книжный магазин, а там, в красочном таком переплёте, стоят две толстые книги. Древние якутские эпосы и олонхо. Купил я их, да и зачитывался этими сказаниями долгими зимними вечерами, в своей комнате, в общежитии. Я тогда горным мастером работал, на Эльгинском прииске. В шахтах работал, на подземке. Зимой, после работы делать же нечего было. А гулять, по тамошним морозам особенно не погуляешь. Вот я и читал по вечерам те книги. Те эпосы якутские, да олонхо.
– Молодец, Георгий. Мне тогда легче с тобой разговаривать будет. И наши олонхо, что напою я тебе сейчас, тебе, русскому, легче понять будет. Будешь слушать? Не заснёшь от длинного напева, не заскучаешь?
– Да вы что, Михаил Михайлович! Какая скука! Мне всё это очень даже интересно. Послушать живого олонхосута, да об этом я и мечтать не смел. Что вы, Михаил Михайлович, рассказывайте свой эпос, я буду слушать, как самый примерный ученик слушает знаменитого учителя.
– Ты прав, Георгий. Легенд о происхождении якутских народов множество существует. Есть и такая, что и джуры сюда когда‑то пришли с Северного Прибайкалья. Не породнились ли они с какими‑то другими северными народами, с тунгусами, например, с эвенками? Создавая новое племя, новый народ. Некоторые наши олонхо рассказывают о жизни наших предков на обширных площадях, по всей Сибири, вплоть до Каспия! Разве не могли мы там, на этих необъятных площадях, породниться с какими‑то народами, с какими‑то неизвестными сегодня племенами? И создать новое племя, новый народ! Нет у нас никаких письменных подтверждений происхождения нашего. Не вели никаких записей, не имели мы никаких летописей в своём развитии. Только устные сказания, эпосы наши, олонхо и есть источники истории нашей. И ты знаешь, что интересно – в наших олонхо боги наши представлены как белолицые, белые. И лицом белые, и волосами. И с голубыми глазами! Они, эти белые боги, вроде бы и объединили, и даже породили всех нас, якутов. Вот послушай‑ка, что говорил в одном из своих олонхо Платон Ойунский:
На широком нижнем кругу
Восьмислойных, огненно белых небес
На вершине трёхъярусных
Светлых небес
В обители полудённых лучей
Где воздух ласково голубой
Среди озера – никогда
Не видавшего ни стужи, ни льда
На престоле, что вырублен целиком
Из молочно‑белой скалы
Нежным зноем дыша
В сединах белых, как молоко
В высокой шапке из трёх соболей
Украшенной алмазным пером
Говорят – восседает он
Говорят – управляет он
Белый Юрюнг Айыы Тойон
Вот видишь, главный управляющий бог древних курыканов, признанных предков якутов, был белым. И сидел он на вершине трехъярусных светлых небес на никогда незамерзающем озере. Значит, на вершине горы, далеко уходящей в небеса. Где это?
И ещё:
За волшебным пером
Приставлена смотреть
Прислужницей верной быть
Проворная девушка‑удаган
Белоликая дочь небес.
А джуры, действительно, по преданиям, были белоликими, светловолосыми, голубоглазыми. Так что связь какая‑то, действительно, просматривается. А дальше, послушай‑ка, ещё интереснее Старейшины трёх великих родов
Стали главарей выбирать
Неподкупных грозных судей
Для верхних и нижних племён
Равные властью судьбе –
Владыками трёх миров
На вечные времена
Избраны были – Одун Биис,
Чынгыс Хаан,
И Дыылга Тойон.
Ты понял? Чингис Хан! Значит, не исключено, что именно Чингис Хан и был одним из прародителей народа нашего. Через племена чингизов, через тех же исчезнувших, ушедших на Север джуров, или ещё как‑то. А может и от встреч, смешений кочевников, что бродили по обширным просторам теперешней Сибири. И что интересно, Георгий, есть источники, говорящие, что Чингис Хан был бел ликом! И бел волосами! И голубоглазым!
Прочту я тебе ещё один стих, тоже утверждающий, что предки наши белолицыми были:
Сабыйа Баай Хотун
Кликнула клич
Созвала гостей
Из дальних и ближних селений айыы
Где солнечные живут племена
Где прежде жила она
Двенадцать прославленных красотой
Стройных белолицых девиц
Горделиво ступающих по земле
Как стерхи – белые журавли
Откидываясь немного назад
Отозвались, явились на пир.
Вот так, Георгий, по нашим сказаниям, зарождался мой народ. Это подтверждают наши олонхо, собранные умными людьми, и сохранёнными в памяти нашей.
Вот так –
Пристанище обретя
В срединном мире земном
Размножился этот народ
Тридцать пять проворно‑резвых племён
Широко расселились по этой земле
Люди – зоркие
С лицом впереди
Чей нос продолговат.
Так возник народ
Уранхай‑саха!
Старого якута интересно было не только слушать, интересно было видеть, как он поёт свои напевные олонхо. Пел он речитативом. При этом закрывал глаза и медленно раскачивался в ритме своего пения. Выразительно работал голосом, то утихал и слова свои произносил вполголоса, то усиливал звук и доводил до громкого, а то опять затихал почти до шепота. От этого звучания олонхо не только слышалось, оно виделось! Слушатель будто видел всё, о чем рассказывал олонхосут.
– А чему удивляться, что предки якутов белолицыми были? Вы ведь, якуты, и сегодня не чёрные какие‑то, не как негры, вы ведь и сегодня белые. Ну, смуглые, конечно, ну да сколько тех смуглых народов по всей‑то России проживает!
– Да, смуглые. Но и не скажешь ведь, однако, что белолицые! Почернели немного на морозах северных. Особенно волосами почернели. Круглый год в шапках ходим. Вот и чернеют волосы наши бес света солнечного. А нам ведь, Георгий, это, однако, никак и не мешает!
– А вот ещё одно удивительное совпадение, Михаил Михайлович. В ваших преданиях, в ваших олонхо утверждается, что народ ваш, Уранхай‑саха, выковал на высокой горе Великий кузнец по имени Куэттээни. А я как‑то, читая историю жизни великого иранского учёного, философа и поэта Омара Хайяма, встретил такую притчу: в древние времена власть в Иране узурпировал царь‑дракон Заххак. Он был совращен злым духом и требовал в пищу мозги юношей. И так «изгалялся» он над иранскими юношами более тысячи лет, пока не пришёл в те земли Великий Кузнец Куаве и не освободил народ Ирана от злого Дракона. Вот, и в древнем Иране кузнец, и у вас кузнец. В Иране кузнец освобождает народ, у вас, якутов, кузнец выковывает все тридцать пять племён. Совпадение? Или в очень далёкой древности у вас с теми народами, что и сейчас живут на территории Древнего Ирана, общий корень происхождения? Ведь – неисповедимы пути господни и мы не знаем, как, по каким направлениям тысячи лет назад двигались, кочевали, разделившись по семьям, по родам, древние племена!
– Я всё больше и больше удивляюсь тебе, Георгий. Ты и про кузнеца нашего знаешь? Тогда послушай:
Если на запад отсюда пойти
Там, где склоны желтых небес
Свешивают до земли бахрому
Перистых облаков,
Где лежит изобильный край,
Окроплённый густой росой,
Словно шитый из кожи жбан
Клином‑швом восходящий вверх;
Там, где девять бурных могучих рек,
Пробиваясь средь гор и холмов,
Сливаются на просторе степном,
Где восемь ещё говорливых рек
Сбегаются шумно в одну реку,
Где семь ручьёв из семи лощин
В лиственной зелёной кайме,
Будто за руки ухватясь,
Сходятся в хоровод, –
Владыки айыы поселили там
Великого кузнеца
По имени Куэттээни
Чтобы он ковал, мастерил
Тридцати пяти племенам…
На грани трёх сопредельных стран
На кургане сверкающе‑ледяном
О железных трёх поясах,
С жерлом на вершине крутой,
Огнём подземных глубин
Полыхает горнило его.
Пронзительно резко визжат
Кривые клещи его.
Неистово скрежещет, шипит
Быстрый напильник его.
Вот такого богатыря
Говоря ему – корнем будь
Рода грозного ковачей! –
Поселили на круче горы,
В клокочущем огневом жерле,
В средоточии бедственной, горевой,
Средней серопятнистой земли.
Вот тебе наш сказ о великом кузнеце. А про аналогию с Иранским кузнецом – ничего не могу тебе сказать.
– Ну, как это ничего не можете сказать? Михаил Михайлыч! Да вы только вслушайтесь в звучание! Куаве и Куэтте. Скажите, для двух тысяч лет расхождения языков разве это большое отличие? Разве это не созвучие? Выходит, или эти народы появились из какого‑то близкого по родству гнезда, или где‑то рядом жили. Были когда‑то соседями. Вы не находите?
– Нет, Георгий, не нахожу. Слишком всё это просто. Это у вас, у русских, называется – слышал звон!..
– А хотите, я Вас ещё одной аналогией удивлю? А может и не удивлю, может Вы давно всё это знаете, да только молчите. Про совпадения эти! Не доказано! Не положено!.. Вы ведь, старики, любите жить по строгим параграфам.
– Ну‑ну, давай, удивляй. Я смотрю, тебе бы не горняком надо быть, а историком! Или писателем. Ну, давай, скажи, что там у тебя ещё на языке вертится? Чем ты хочешь удивить старого якута‑олонхосута.
– Я как‑то, и когда‑то, немного занимался историей Казачества. Ну, не так, чтобы уж очень серьёзно, не как историки, конечно, исследуют такие происхождения, но встретил я в одном древнем манускрипте рассказ о происхождении казаков. С очень интересным обоснованием. Древние историки и географы, в том числе и известный географ Страбон, называли воинственный народ, живший в ту пору в Закавказье, Хассахами, а позднее, ближе к тюркскому, Кассахами. А ещё чуть позднее древние греки стали называть их на свой манер – Касакос. И окончательно, по‑тюркски, закрепилось – Казаки. Так окрестные соседние народы называли воинственное племя «Удальцов, быстрых на подъём». По‑тюркски именно так следует понимать, или – чтобы понятнее – переводить с тюркского, простое слово Казак! В общем, сколько народов, столько и наречий, столько и произношений. Но всё же одна, интересная, объединяющая имена или названия древнего племени этого, особенность обращает на себя внимание: все эти имена читаются одинаково, что с лева на право, то и с права на лево! Вслушайтесь, Михаил Михайлович: Хасах – Касак – Казак! Прочтите эти слова «туда‑сюда»! И это совпадение не случайно. Это подтверждение существования этих древних народов. И их родства!
Так вот, сейчас будет самое интересное, Михаил Михайлович, слушайте внимательно. Оказывается, это древнее слово Хассахи означало по скифски – Белый олень! Окружные племена звали этих кассахов‑хассахов просто – Сахи! Белый олень у тех сахов был священным животным и изображался на их знамёнах. И у древних казаков символом, знаменем, был белый олень, пронзённый стрелой, и сохранился этот символ даже на их древней печати! Найденной историками и подтверждённой! Так чем же отличаются те кавказские древние Сахи от сегодняшних Якутских Сахи? Чем, Михаил Михайлович, объясните вы мне эти совпадения? Я, по‑происхождению, Казак. Так может мы с вами, с якутами, древние родственники? Ну, скажем так – в незапамятные времена какое‑то племя древнего народа Сахи, по каким‑то причинам, ну, скажем, обиженное или напуганное чем‑то или кем‑то, не обязательно даже и по каким‑то воинственным причинам, могло повлиять и какое‑то климатическое явление – перекочевало из далёкого Закавказья, через Прибайкалье, через Забайкалье, через Джуров, Монголов и Тунгусов, в Северную землю. Которая и стала со временем Якутией – Саха? Вот вам и ваши предки, жившие на больших площадях, вплоть до Каспия. Вот вам и вершина горы, далеко уходящая в небеса. Кавказские горы? А никогда не замерзающее большое озеро – Каспий? А?
В обители полудённых лучей
Где воздух ласково голубой
Среди озера – никогда
Не видавшего ни стужи, ни льда!
Ну? Не о Северном же ледовитом океане здесь говорится! И озеро… А Каспий, оно же не море, оно же действительно – озеро!
Даже совпадения с кузнецами – далеко ли от Закавказья до Ирана. В древние‑то времена! Здесь вам и Белый Юрюнг Аиыы Тойон, и белоликая дочь небес, и двенадцать прославленных красотой стройных белолицых девиц, горделиво ступающих по земле. А? Михаил Михайлович? Вы вслушайтесь‑ка в слова: Тойон и Атаман! Они же созвучны! А ваше поэтические Уран‑хай‑Саха, разве не созвучно древнему казацкому Хас‑саха? А ваш якутский посёлок Сунтары, ничем вам не напоминает название древнего закавказского поселения Сантар? Не оттуда ли родом ваши предки? А девушка‑удаган из вашего олонхо, не родственница ли она соседним с хасахами адыгеям? Девушка‑удаган, она не из девушек‑одыгей? Ну, Михаил Михайлович? Что вы молчите?
– Что я могу сказать, Георгий. Только то, что ты прав. Да‑да, ты прав, не до конца исследована история происхождения народа нашего. Есть ещё над чем поработать исследователям, историкам в Якутии. Пусть молодые теперь работают, ищут. Ладно, поздно уже, напелись, наговорились, спать надо. А то ты, чего доброго, ещё что‑нибудь вспомнишь, ещё мне сюрприз какой преподнесешь, тогда уж я точно не усну до самого утра! Ты как, поспать‑то, не возражаешь?
– Не возражаю, Михаил Михайлович, спокойной ночи!
Да, спать надо. Завтра тяжёлый день. Переезды, перелёты, новые встречи, новые знакомства. Но Георгий долго ещё не мог заснуть. Долго ещё слышались ему странные, гортанно‑музыкальные напевы старого олонхосута. Загадочный его рассказ об удивительной и, оказывается, такой поэтичной Якутии. И все совпадения да аналогии перебирал он в памяти ещё долго и подробно. Действительно, как много общего в истории происхождения древних Казаков, и древнего народа Саха! Не потому ли вот уже почти двадцать пять лет его, Георгия, постоянно тянет в эту Якутию. Что это? Зов предков?
Но напевы старого олонхосута всё же перебороли все думы, с этими напевами в ушах Георгий и заснул, уставший от сказочно‑филосовских, таких непривычно восхитительных, таких туманно‑загадочных мыслей.
«Так вот, оказывается, куда я еду!.. еду… еду…».
ИЛ‑18. Давненько не летал Георгий на самолётах. А на винтовых – на тех после Бодайбо и вообще‑то не летал ни разу.
Реактивные самолёты обслуживают теперь сибирские воздушные трассы – ТУ‑104, а теперь вот и новый самолёт запущен в эксплуатацию – ТУ‑154. И пассажиров они берут побольше, и скорость у них другая. Но в Мирный большие реактивные самолёты не летают. Взлётно‑посадочная полоса у них там, говорят, короткая. Винтовые туда летают. Вот, ИЛ‑18.
Да, далеко ушла теперь авиация, если сравнивать с теми, не такими уж и давними, пятидесятыми годами. Теперь конец семидесятых. Восьмидесятые начинаются. Много воды утекло с тех пор, как впервые летел Георгий на могучем по тем временам самолёте ИЛ‑14 в морозную Якутию. Помнится, не знал он тогда – куда летит и зачем. Теперь знает. И вызов на работу у него в кармане, и место работы ему определено, и должность обозначена. Да и с Якутией он как‑то познакомился ближе, после встречи в Иркутске с интересным олонхосутом, с Михаилом Михайловичем, давним родственником амаков.
Мерно, успокаивающе гудят двигатели тяжелого самолёта.
Четыре винтовых двигателя. Четыре пропеллера. Два слева, два справа. Внизу бесконечные поля светлых волнистых облаков, вверху синее‑синее, почти фиолетовое, небо. И яркое солнце. На земле таким ярким оно не бывает. Какое‑то особенно чистое, объёмное солнечное свечение там, наверху, над облаками. Над всеми сразу. Слепит глаза не только солнце, слепит и вот это яркое солнечное свечение – в какую сторону ни смотри, и не на солнце вовсе, а просто – в иллюминатор, всё равно жмуришься, жмуришься от этого яркого света. Глаза не выдерживают. А далеко, на затемнённом горизонте – многоцветная радуга. Вот отсюда, сверху, хорошо видно, что да, действительно – земля наша круглая!
Мирный. Столица алмазного края. Уже более двадцати лет добывают здесь качественные – и ювелирные, и технические – алмазы горняки, съехавшиеся сюда со всего огромного Советского Союза. Со всех, практически Союзных республик.
Якуты, коренные жители здешних мест, не могут, конечно, одни освоить открытые в их республике новые месторождения алмазов. Всего около двух процентов работает на горных предприятиях «Якуталмаза» коренных жителей Якутии, по данным кадровиков. Всего около двух процентов от общей численности здесь работающих. Работают здесь русские, украинцы, казахи, буряты и еще много людей других национальностей. Всем миром поднимали алмазную промышленность Якутии народы молодой, но бурно развивающейся Советской страны. Хотя самые первые алмазы – красивые, прозрачные камушки – нашли именно якуты. В незапамятные ещё времена нашли, задолго до того, как пришли сюда, на эти неизведанные, но несметно богатые якутские земли, пытливые поисковики. И не зная еще ничего ни об алмазах, ни о золоте, подтвердили безграмотные якутские оленеводы случайными своими находками прогнозы великих ученых‑геологов, утверждавших, что именно в Якутии надо искать не только золото, но и алмазы. Нашли. И вот уже более двадцати лет добывают.
Выйдя из самолёта, Георгий задохнулся на морозном воздухе. Наружный термометр показывал минус 32 градуса. В Москве, перед вылетом, было около десяти градусов тепла. Ничего себе перепад температур! Отвык, отвык Георгий от холодного воздуха, так, что и дух перехватило. Он уж и забыл о таких морозах. Хотя, минус тридцать – что это за мороз для Якутии! Так, лёгкое похолодание. Главные морозы, конечно же, еще впереди.
Георгий о них помнил. Помнил те зимние, морозы настоящие, ниже минус шестьдесят, что испытал когда‑то на Маршальском, на Эльге, на Индигирке.
В аэропорту, как водится, никто Георгия не встретил, хотя он и предупредил Подузова о своём прибытии. Но в гостинице номер для него был заказан. Устроился без лишних хлопот. Небольшая, деревянное двухэтажное здание, гостиница Объединения. Аккуратные, хоть и небольшие, но тёплые, чистенькие номера.
«Ну, вот и прибыл. Вот и устроился. Странно всё это, переезды эти, непривычно уже. Не юноша, всё же, не пацан необученный. Как‑то, по студенчески всё получается. Ничего. Как‑нибудь обживёмся. – Но откровенные мысли на новом месте всегда почему‑то приводят к тоске, к унынию. «И что ты за человек, Георгий! Ну, что тебе не работается на одном месте! Всё у тебя было – где жить, где работать, тепло было и сытно. Ну, куда ты снова попёрся! Что ты здесь потерял, кого ты здесь забыл, кому ты здесь нужен?» – с такими тяжелыми мыслями Георгий долго ворочался на чужой, гостиничной постели, на новом, незнакомом месте, долго не мог заснуть. Но усталость, дорожные хлопоты взяли всё же своё…
Утром Георгию позвонили в гостиницу – Рудаков приглашает его на встречу в 16 часов. У Георгия в запасе оказался целый свободный день. Он решил познакомиться с городом. С морозным воздухом он уже как‑то освоился, да не очень он и морозным показался Георгию на второй день – холодно, конечно, но вполне терпимо. А походишь, подышишь как следует, так и вовсе он, этот воздух, не таким уж холодным, кажется. Чистый воздух, приятный, без всяких дурных примесей.
Город Мирный, конца семидесятых, начала восьмидесятых, был хоть и молодым, возрастом чуть более двадцати лет, но уже вполне сформировавшимся городом. Построен город на склоне довольно большой по площади возвышенности, на левом берегу реки Ирелях. На вершине горы смонтирована высокая телевизионная башня. Вокруг – четырёх, пяти и девятиэтажные жилые дома. При этом всех девятиэтажек, по разным улицам, Георгий насчитал менее десяти коробок. Прямые, довольно длинные улицы и проспекты. Большая часть города – в деревянном исполнении.
Двухэтажные двенадцати и двадцатичетырёх‑квартирные дома, выстроенные по типовым проектам. Трубы отопления смонтированы поверху, а водоснабжение и канализация заведены в проходные подземные коллекторы. Все дома строятся на сваях, так, чтобы под домом было продуваемое пространство, где‑то около полутора метров высотой. Ясно, это требование вечной мерзлоты. Чтобы под фундаментами домов грунт не протаял, чтобы дома не проседали, не разрушались. В городе работал прекрасный, построенный по индивидуальному проекту Дворец культуры, как потом оказалось, по организации клубной работы – один из лучших в России. На центральной улице расположено красивое здание проектного института «Якутнипроалмаз». Из каменных зданий ещё – больница, аптека, две школы, кинотеатр «Якутск» и несколько магазинов. Весь город с севера на юг прорезает длинный Ленинградский проспект, уходящий по мосту через реку Ирелях на Ленскую трассу, основную автомагистраль, которая обеспечивает всеми видами автоперевозок не только город Мирный, но и приполярный Север – города Удачный, Айхал. Проспект пересекают несколько параллельных улиц – Советская, Ленина, Комсомольская. На западе, в двух километрах от города возвышается фабрика № 3, на востоке город вплотную примыкает к техническим постройкам карьера «Мир».
Всё это, весь город, Георгий обошел буквально за два с небольшим часа и у него ещё оставалось до встречи с Рудаковым достаточно времени, чтобы успеть пообедать.
Управление Объединения расположено в самом низу Ленинградского проспекта. Большое двухэтажное деревянное здание, в виде растянутой по ширине буквы «П». Центральный вход делил здание на две равные половины. В правом крыле, если смотреть на здание со стороны Проспекта, оба этажа занимает Управление Объединения. В левом крыле размещаются службы рудника «Мирный», здесь же несколько кабинетов занимает Объединённая Дирекция строящихся предприятий, ОДСП – Генеральный заказчик Объединения по всем видам капитального строительства.
Георгий появился в приёмной Генерального директора за пять минут до начала совещания. О нём тут же доложили. Через короткое время его пригласили в кабинет.
Зайдя в кабинет Генерального директора, Георгий, почему‑то, прежде всего, занялся его изучением. Кабинет большой, наверное, не менее пятидесяти квадратных метров. Массивный стол, на приставной тумбочке несколько телефонных аппаратов и солидный коммутатор, с множеством номерных клавишей. К основному столу примыкает длинный стол для совещаний. В противоположном углу фигурный невысокий столик, салонного типа, с прозрачной столешницей. Вокруг столика – мягкие удобные кресла. Деревянный пол застлан большим мягким ковром. На стене, за спинкой директорского кресла – мозаичный портрет В. И. Ленина. Напротив, в полстены – какой‑то якутский пейзаж. Одна продольная стена – с окнами, выходящими на управленческую площадь, образованную боковыми «крыльями» самого здания. У второй стены – книжный шкаф, над которым висит портрет А. Н. Косыгина. Ближе к столу – дверь.
Видимо, в комнату отдыха. Кроме телефонной, в кабинете никакой больше аппаратуры нет. Нет ни радио, ни телевизора.
(Георгий потом долго, с каким‑то мифическим удивлением вспоминал вот это первое и такое подробное, такое его заинтересованное знакомство с кабинетом директора. Предчувствие какое‑то, что‑ли, руководило им! Не пройдёт и пяти лет как он станет «хозяином» этого самого кабинета).
За «салонным» столиком в креслах сидели Рудаков, Серебряков – его заместитель по кадрам, Подузов – заместитель по производству, Сафонов, директор Рудника, Демьянов, секретарь парткома Рудника и кто‑то еще, кого Георгий не запомнил.
Рудаков представил Красноперова присутствующим, коротко рассказал о их встрече в Москве, и о своем предложении Красноперову приехать в город Мирный, строить Подземный рудник «Интернациональный».
– На «Интере», на строительстве подземного рудника, ещё, как говорится, «конь не валялся», там еще и проектной документации‑то в полном объёме нет. Рано, наверное, назначать туда руководителя. Давайте подумаем, где нам занять Георгия Александровича до начала работ на трубке «Интернациональная», – как бы так, между прочим, первым заговорил «кадровик» Серебряков.
– Да, Георгий Александрович, с подземным рудником у нас пока заминка вышла, проектные дела, там, документация. Что, если мы вам предложим поработать, временно, не долго, в другом месте, на другой должности? – Рудаков как‑то даже извинительно посмотрел на Красноперова.
Георгий обвёл взглядом присутствующих, посмотрел на Рудакова и улыбнулся.
– Валерий Владимирович! У вас же давно, я думаю, всё оговорено, всё решено. Давайте уж конкретно – что предлагается?
Все присутствующие тоже заулыбались, как‑то сразу расслабились, напряжение за столиком спало, почувствовали – похоже, «свой» человек!
– У нас здесь на прииске сложилась такая обстановка, что некому командовать прииском, – спокойно, не торопясь, как‑то вполголоса заговорил Сафонов. – Начальник в отпуске, а главного инженера руководство Объединения направило на другую работу. С повышением, конечн<