Глава 22
Хмурым осенним днем на цементную платформу станции Шейдисайд сошел с западного поезда молодой человек. Это был парень лет восемнадцати, привлекательной внешности, с каштановыми волосами, живыми карими глазами и дружелюбным открытым лицом.
Он быстро окинул взглядом центральную улицу селения. Шейдисайд казался приятным процветающим местечком с низкими кирпичными строениями и пышными деревьями. Затем парень поискал глазами какой-нибудь экипаж и громко крикнул:
— Извозчик! Извозчик!
Сразу же подъехала коляска, запряженная парой коней. Кучер, пожилой мужчина в синей кепке, с седыми волосами и бакенбардами, спрыгнул, чтобы помочь пассажиру погрузить чемоданы.
— Ничего, я и сам справлюсь, — сказал парень. — У меня всего одна сумка.
— Откуда же вы приехали? — спросил извозчик, оглядывая его с любопытством.
— Из Бостона, — ответил парень, — меня зовут Даниель. Даниель Фиар. Я решил навестить дедушку с бабушкой.
Глаза извозчика сузились от удивления:
— Вы сказали, Даниель Фиар? И вы приехали к Саймону и Анжелике Фиар?
— Да, это мои дедушка и бабушка. Но я их никогда не видел, — ответил парень. Он положил свою сумку на багажную полку позади экипажа.
Одна из лошадей рванулась, и коляска закачалась на рессорах.
— Меня зовут Мак-Гайр, — представился извозчик, приподнимая кепку. — Я ездил по Шейдисайду, когда вас и на свете не было. Но вы первый пассажир, который едет к Фиарам.
— Странно, — пробормотал Даниель с недоумением.
— В самом деле странно, — отозвался Мак-Гайр, качая головой. — Их дом стоял темным и закрытым с тех пор, как погибли две их дочери. Было это, кажется, лет тридцать пять назад.
— Дочери Саймона? — спросил Даниель удивленно. — То есть у меня были тети?
Извозчик кивнул.
— А кто будет твой отец?
— Джозеф Фиар, — ответил парень.
— Ах да, Джозеф, — произнес Мак-Гайр, почесывая макушку кепкой. — Я его прекрасно помню. Прелестный мальчишка. Кажется, они отправили его учиться через пару лет после... хм... после трагедии, случившейся с двумя девушками. С тех пор он не возвращался домой.
— Да. Мы сейчас живем в Бостоне, — сказал Даниель. — И никто из нас не приезжал в Шейдисайд. Мой отец — очень тихий человек, и очень скрытный. Он не рассказывает о своей семье многого. Я и не слышал о том, что у меня есть дедушка с бабушкой, пока не пришло известие о том, что дедушке исполняется семьдесят пять
— Значит, Саймону Фиару семьдесят пять, — произнес Мак-Гайр и поскреб подбородок.
— Да, — ответил. Даниель. — Дедушка прислал письмо, в котором просил меня приехать. И вот… я здесь.
Старый извозчик пробормотал что-то едва слышно. Потом повернулся, громко откашлялся и направился, к своему месту. Даниель видел, как МакТайр закрыл дверцу, залез на облучок и взял поводья.
.Парень стал смотреть сквозь пыльное окошко на проплывавшую мимо местность. Сперва потянулся центр селения с лавками и конторами, затем его сменили низенькие жилые домики, потом — поля и фермы, а дальше тропинка заплутала по лесу. Низко нависшее небо делало пейзаж сумрачным и неприветливым.
Наконец Даниель услышал, как Мак-Гайр сказал: «Тпру!», и экипаж тут же затормозил В окошке появились высокие медные ворота, тускло блестевшие.
— Вот мы и приехали, сынок, — сказал Мак-Гайр.— Усадьба Фиаров..
Даниель открыл дверцу "и выглянул наружу.
— Нельзя ли проехать в ворота?
Старик долго молчал. Потом неохотно ответил:
— Дальше этого места я не заезжаю. Немногие желают приблизиться к дому Саймона Фиара.
Парень выбрался из коляски и вытащил свою сумку. Потом протянул две монетки извозчику, который обернулся назад, избегая смотреть в сторону усадьбы.
— Удачи, сынок, — коротко попрощался Мак-Гайр, стегнул лошадей, и экипаж умчался.
Даниель распахнул тяжелую створку ворот и пошел к дому подлинной и грязной дороге.
— Ой! — странные очертания дома, рисовавшиеся на фоне угольно-серого неба, заставили его вскрикнуть.
Газон зарос высокими сорняками. Кусты и жилая изгородь были в полном беспорядке. Посреди пустой клумбы валялся спиленный ствол.
Дом, возвышавшийся угрюмой неприступной крепостью, окружала плотная стена деревьев. Все окна были закрыты ставнями. Пока Даниель шел по дороге, он так и не заметил в усадьбе ни огонька.
«Так; вот, где рос отец! — подумал парень потрясенно. — Какое ужасное, пугающее место. Не удивительно, что папа никогда не рассказывал о своем детстве».
Даниель подошёл к дверям по опавшим коричневым листьям и взялся за медное кольцо. Стук разнесся эхом по всему дому.
Парень подождал, прислушиваясь. Затем снова постучал.
Наконец тяжелая дверь открылась со скрипом.
В щель просунула голову седая старуха и посмотрела на парня с недоверием. На ней было черное платье и потрепанный белый передник. Один глаз у нее был остекленевшим, тено-серого цвета. Другой смотрел настороженно.
Старуха пробормотала что-то себе под нос, так что Даниель не расслышал.
— Прошу прощения? — переспросил он, наклоняясь к ней.
— Держись подальше! — проскрипела старуха. — Держись отсюда подальше!
Глава 23
Удивленный парень пристально посмотрел на старуху.
— Я — Даниель Фиар, — сказал он наконец. — Надеюсь, мой дедушка меня примет.
Старуха вздохнула, но ничего не ответила. Она долго смотрела на него своим единственным здоровым глазом, затем поманила внутрь костлявым крючковатым пальцем.
— Я — миссис Мак-Кензи, экономка, — представилась она, отступая по длинному коридору и опираясь на белую палку. — Я экономка, горничная, камердинер и дворецкий, — добавила старуха с некоторой горечью. — Единственная, кто здесь остался из прислуги.
Даниель шел за нею молча, не выпуская из рук своей сумки. Проходя по длинному темному коридору, он пытался заглянуть во все комнаты. Они выглядели пустыми и заброшенными. Мебель была затянута тряпками.
— Отец не говорил мне, что дом настолько велик, — сказал парень, и его голос разнесся эхом по пустым комнатам.
— Ваш отец уехал... — ответила миссис Мак-Кензи загадочно.
Дальше они шли по темному унылому дому молча. Единственным звуком было только хлопанье подошв Даниеля по потертому ковру и негромкий стук палки старой экономки.
Парень заметил, что в угловой комнате и кип и» коридора горит свет.
— Ваша родня там, — сказала миссис Мак-Кензи, указывая пальцем, Она повернулась, и оставив парня в одиночестве, скрылась за углом. Только доносился мерный стук ее палки.
«Эта старуха ненормальная? — подумал Даниель.— Или просто нелюдимая?
Сделав глубокий вдох, он приблизился к дверям комнаты. Он увидел яркий огонь, пылавший в широком камине. Сняв плащ, Даниель вошел в комнату.
Сперва он разглядел бабушку. Анжелика сидела далеко от огня в кресле, обитом пурпурным бархатом. На ней было элегантное черное платье с белым воротничком.
Она улыбнулась приближающемуся внуку, но не встала. При этом ее тонкая морщинистая кожа натянулась так, что лицо стало похожим на ухмыляющийся череп. Белые, как снег, волосы спадали ей за спину.
— Бабушка Анжелика, — произнес Даниель с легким поклоном. Он потянулся к ее руке, но та не шевелилась.
— Положи в камин новое полено, мальчик, — приказала Анжелика,
— Прошу прощения? — парень слегка растерялся от такого приветствия.
— Не возражай. Делай, что я сказала, — ответила старуха, холодно указывая гладкой белой рукой в сторону камина. — Положи еще одно полено.
Даниель пожал плечами, потом поспешил к камину, чтобы выполнить просьбу. В стоявшей там деревянной корзине дров не оказалось, тогда он кинул в огонь несколько щепок. Потом, вытерев руки, вернулся обратно.
— Я так рад видеть тебя, — сказал он, мило улыбаясь.
— Ты можешь идти, — ответила Анжелика резко. Прежде, чем Даниель успел возразить, она завопила: — Ты не слышал? Уходи! Уходи! Уходи!
Парень глядел на бабушку, не зная, что сказать или сделать.
—Не обращай на нее внимания, — раздался откуда-то из-за спины высокий голос.
Даниель повернулся и увидел старика, развалившегося в деревянном инвалидном кресле. Его ноги прикрывало тонкое коричневое одеяло. В неверном свете огня его лицо казалось желтым и болезненным. Он глядел на внука своими темными глазами, напоминавшими крошечные пуговки, сквозь квадратные очки.
— Дедушка! — воскликнул Даниель.
Саймон Фиар подъехал прямо к нему, вращая большие деревянные колеса обеими руками.
— Не обращай внимания на Анжелику. Она свихнулась! Стала глупой как пробка! — И он захихикал, будто сказал что-то ужасно остроумное.
Даниель обернулся к бабушке, не отрывавшей взгляда от огня.
— Дедушка Саймон, я рад вас видеть, — произнес парень, вновь поворачиваясь к старику.
Тот протянул ему гладкую, покрытую пятнами пятерню. Они пожали друг другу руки. Даниель. чуть не вскрикнул — дедушкина ладонь была совсем холодной!
— Значит, ты сын Джозефа, — пробормотал Саймон, все еще сжимая руку Даниеля. Темные глаза смотрели на парня из-за квадратных очков, детально изучая его лицо.
— Да-да. Я вижу в тебе Джозефа, — сказал старик через несколько секунд, потом откашлялся и наконец разжал свои холодные пальцы.
— Папа велел передать, что любит вас, — сказал Даниель негромко.
— Любит? Как это — любит? — вскинулась Анжелика. — Что это за любовь, хотелось бы знать?!
— Джозеф никогда нас не любил, — произнес Саймон мрачно, вытирая слюнявые губы тыльной стороной ладони.
— Прошу прощения? — удивился Даниель.
— Мой сын Джозеф совсем бросил нас. Я пытался внушить ему, что Фиары должны держаться вместе. Стоять друг за друга и вместе прятаться от наших врагов. Но Джозеф так меня и не послушал.
Казалось, что свет в его глазах меркнет. Он склонил голову. Даниель подумал было, что дедушка заснул.
— Подбрось еще дровишек, — приказала Анжелика нетерпеливо. — Пожалуйста, еще одно полено! Почему мы должны вечно мерзнуть?
— Дрова кончились, — ответил парень бабушке.
Холодная ладонь схватила его за запястье. Саймон сжал его руку с неожиданной силой.
— Я же говорил — не обращай на нее внимания! — прошипел он.
Даниель попытался освободиться. Казалось, что холод старческого тела передается и ему.
— Дедушка...
— Тебе не спрятаться от родной крови! — объявил Саймон во весь голос, глядя на внука снизу вверх и еще крепче сжимая свои ледяные пальцы. — Я говорил это Джозефу еще в детстве. Ты не сможешь спрятаться ни от своей семьи, ни от своей судьбы.
— Да, дедушка... — ответил Даниель, как можно вежливее.
— Его братья Роберт и Брендон остались, — продолжал Саймон. — Но теперь их тоже здесь нет.
— Я никогда не встречался с дядями, — ответил парень тихо.
— И вот ты приехал, Даниель, — произнес старик, улыбаясь ему какой-то пугающей улыбкой, от которой у Даниеля мороз пробежал по коже. — Теперь ты здесь и займешься моим делом.
— Твоим делом? — парень с трудом сглотнул. — Я приехал поздравить тебя с днем рождения, дедушка. Я...
Саймон пропустил эти слова мимо ушей, Он просунул руки за воротник, пытаясь снять что-то с шеи. Наконец усилия увенчались успехом. С новой жуткой улыбкой старик протянул Даниелю какой-то предмет.
Парень подошел к камину, чтобы получше разглядеть дедушкин подарок. К его изумлению, это было серебряное украшение. На металлическом кружке виднелись три когтя, словно на птичьей лапе. Между ними были разбросаны голубые камешки, ярко сверкавшие у огня.
«Какой необычный подарок», — подумал Даниель. Он перевернул медальон. На оборотной стороне была выгравирована латинская надпись: «Dominatio per malum».
— Что означают эти слова, дедушка? — спросил Даниель, разглядывая странный предмет.
— «Сила посредством зла», — провозгласил Саймон и от громкого крика закашлялся.
Парень изучал серебряный кружок, вертя в руках.
— Надень его, — велел старик. — И никогда не снимай. Он принадлежал семье Фиаров еще тогда, когда наши предки жили в Старом Свете.
Даниель осторожно опустил серебряную цепь себе на шею.
Потом заправил медальон под рубашку. И как только теплый металл коснулся груди, парень почувствовал жар огня, и всю комнату окутали языки пламени!
Глава 24
Даниель увидел прямо перед собой огонь. Яркие языки поднимались высоко в темное небо. Но видение продолжалось всего секунду или две.
Он успел разглядеть в огне молодую девушку красивую блондинку, извивающуюся в агонии.
Наваждение исчезло. Девушка в языках пламени тут же пропала.
Но медальон на груди парня все еще был теплым.
Саймон понимающе улыбнулся внуку.
Даниель понял, что странный медальон с трехпалой лапой обладает некой силой, и ощутил одновременно страх и любопытство.
За спиной у него раздался стук палки. Обернувшись, парень увидел миссис Мак-Кензи, входящую в комнату с недовольным выражением лица и опирающуюся на палку.
— Я пришла, чтобы показать молодому джентльмену его комнату, — объявила она холодно, глядя на Саймона одним глазом.
Старик не ответил и прикрыл глаза.
— Подбрось еще дровишек, мальчик, — приказала Анжелика. — Я замерзаю, совсем замерзаю!
Миссис Мак-Кензи не обратила внимания на слова хозяйки. Даниель с легким недоумением поднял свою сумку и пошел со старой экономкой осматривать комнату.
Старуха вела его по мрачному извилистому коридору, стуча по истончившемуся ковру палкой. Наконец они добрались по скрипучей лестнице до большой спальни, расположенной на втором этаже.
Даниель прошел в комнату. Здесь было холодно. Крохотный огонек в камине давал лишь самую малость тепла. Миссис Мак-Кензи подошла к окну и отодвинула ставни, давая свету проникнуть в помещение. Но стекла оказались покрыты копотью.
Пропустив мимо ушей беспомощный вздох парня, экономка поспешила вон из комнаты, выставляя палку перед собой.
Даниель присел на кровать, пожимая плечами.
— Зачем только я сюда приперся? — произнес он громко.
Грустно качая головой, он достал из кармана часы и посмотрел на циферблат. Время близилось к обеду. А день рождения Саймона будет отмечаться только в конце недели.
«Чем я стану здесь заниматься? Как убить столько времени?»
Глядя на маленький бесполезный огонек, Даниель ругал себя за то, что отправился в эту поездку.
Обедал Даниель в одиночестве и в молчании. Ни Саймон, ни Анжелика так и не появились. Миссис Мак-Кензи прислуживала молодому господину, сидевшему во главе пустого длинного стола. Аппетита не было, но парень заставил себя поесть.
На следующий день Даниель отправился в Щейдисайд.и обошел всю деревню, радуясь, что удалось вырваться из гнетущей атмосферы, царившей в имении Фиаров.
Сельская площадь показалась ему симпатичной и приятной. Все прохожие ему улыбались, Даниель старался выглядеть дружелюбным и тоже улыбался в ответ.
На краю площади толпа сельчан обступила автомобиль, один из тех «безлошадных экипажей», что только начали входить в моду. Парень тоже остановился, чтобы посмотреть на него. Это 6ыла непривычная конструкция из стекла и крашеного металла, стоявшая на четырех колесах.
Краснолицый мужчина в длинных перчатках крутил ручку, торчащую спереди, пытаясь завести мотор. Но, несмотря на подбадривающие крики толпы, автомобиль никак не хотел оживать.
Усмехаясь про себя, Даниель отошел в сторону. Он вдруг почувствовал страшную жажду. Наверное, в этом были виноваты пыльные проселочные улицы.
Краем глаза парень заметил небольшую лапку с белым фасадом и направился туда, думая о стаканчике чего-нибудь холодного.
Стоило только открыть дверь, как в нос ударил кофейный аромат. Пройдя мимо деревянных бочек и пеньковых мешков с сахаром и специями, Даниель остановился у стойки.
Молодая девушка, одетая в желтую блузку с высоким воротничком и темно-бордовую юбку, стояла к нему спиной. Она возилась с какими-то жестяными коробками, расставленными у' стены.
Даниель нетерпеливо откашлялся. Девушка повернулась и улыбнулась, несколько удивленная тем, что кто-то зашел сюда.
И парень понял, что влюбился.
«Это самая красивая девчонка из тех, что я встречал», — подумал Даниель, чувствуя, как кружится голова.
Она была примерно одного с ним возраста. Ее длинные темные волосы спадали на плечи, а молочно-белая кожа и зеленые глаза ярко блестели в падавших через окно солнечных лучах.
Ее улыбка, самая замечательная из виденных Даниелем, растаяла.
— Вы ко мне? — спросила девушка. Голос оказался более низким, более грудным, чем ожидал парень.
— Да,— ответил он. На большее его не хватило.
«Я потерял дар речи. Потерял дар речи, — подумал Даниель. — Может быть, я приехал в Шейдисайд совсем не зря».
Он вдруг понял, что девушка смотрит на него озабоченно. Ее прекрасные глаза полезли на лоб.
Парень моргнул, чувствуя, что его качает.
— Вам нехорошо? — спросила девушка, облокачиваясь о стойку.
— Я...я... Извините, — только и сумел проговорить Даниель. — Я хочу пить. Очень...
— Вам налить кофе? Или, может быть, яблочного сидра? — предложила она, снова улыбаясь. — Он очень освежает.
Даниель с трудом расстегнул ворот рубашки, почувствовав внезапную слабость.
— Да. Спасибо. Сидр — это чудесно.
— Что ж, ладно. Я и не знала, что он настолько чудесен, — ответила девушка сухо.
Подобрав подол, она обошла стойку и нацедила маленькую кружечку сидра из стоящей у входа бочки.
«Ее походка столь грациозна, — подумал парень, следя за ней взглядом. — Словно сама поэзия». И тут же пожалел, что совсем не помнит стихов.
Девушка протянула посетителю кружку сидра. Парень сделал глоток.
— Замечательно! — он облизал губы. Затем поднял взгляд и понял, что теперь девушка его разглядывает.
Она застенчиво отвела глаза.
— Вы новичок в этих краях?
— Совершенно верно. Не могли бы вы мне посоветовать, что здесь можно посмотреть?
— Посмотреть? В Шейдисайде? — она расхохоталась.
Парень засмеялся за компанию. Ему очень понравилось, как вздрагивает девичий подбородок. И тем более, понравился ее низкий, бархатистый смех.
— Вообще-то, бывают гораздо худшие места, — возразил Даниель.
— Извините, — она задумчиво сузила свои зеленые глаза. — Но здесь действительно нет ничего интересного. Разве что усадьба Фиаров.
Она внимательно посмотрела на парня. Тот решил прикинуться посторонним.
— Усадьба Фиаров? А что в ней интересного?
Выражение лица девушки стало серьезным. Она понизила голос до шепота:
— Это очень мрачное место. О нем ходит масса ужасных слухов. Я даже не знаю, правдивы они или нет. Говорят, что на Фиарах лежит страшное проклятие и дом тоже проклят. А еще говорят, что всякий, кто войдет туда...
— В каждой местности есть такие дома, — заметил Даниель, качая головой. «А ведь дедушкина усадьба действительно выглядит проклятым местом, — подумал он. — Интересно, почему о ней ходят подобные слухи?»
— Я в этом доме никогда не бывала' а только видела его издалека, — произнесла девушка, пожимая плечами.
— У меня к вам просьба, — сказал Даниель. Вы не могли бы показать мне деревню и ее окрестности?
Она моргнула. Застенчивая улыбка проступила на полных девичьих губах.
— С чего бы это, сэр? Я даже имени вашего не знаю.
— Даниель, — произнес он торопливо. Он хотел было назвать и фамилию, но вовремя остановился. Сообразил, что ей пока что ни к чему знать о его родстве с Фиарами.
— Даниель? Красивое имя, — ответила она; и ее глаза засветились. — Так звали мою собаку.
Они вместе рассмеялись.
— А могу я узнать ваше имя? — спросил парень.
— Нора, — ответила девушка. На ее бледном лице проступили розовые пятна. — Нора Гуди.
Глава 25
— Скорее! Кто-то идет сюда! — прошептала Нора. Она схватила Даниеля за руку и потянула его с дороги под сень деревьев.
Парень засмеялся,
—Да ведь это всего лишь кролик! Смотри, — указал он на крупного бурого зверька, пробежавшего по ковру из сухих листьев, видневшемуся на краю леса,
Нора тоже захохотала и уткнулась лбом в рукав Даниеля»
«Мне нравится ее смех, — подумал парень, — И вообще, мне все в ней нравится».
Они шли вдоль реки рука об руку, и Даниель не мог поверить, что их знакомство продолжается всего пять дней. Ему никогда прежде не доводилось испытывать ничего подобного.
Каждый вечер, к концу рабочего дня, парень ждал Нору на углу, возле лавки, принадлежавшей ее отцу. Затем они, стараясь, чтобы люди не увидели их вместе, поднимались по Парковой улице к реке, которая текла через лес, примыкавший к деревне с севера.
Парень с девушкой сидели бок о бок, опершись о ствол поваленного дерева и наблюдали за тем, как солнце опускается за речной берег. Они тихо разговаривали, стараясь узнать побольше друг о друге или болтая о том, что придет в голову.
Даниель объяснил Норе, что приехал к дедушке с бабушкой. Но он так и не отважился признаться, что это были Саймон и Анжелика Фиар.
— А твоя родня знает, где ты проводишь вечера? — спросила Нора. Ее длинные темные волосы сверкали в лучах солнца, пробивавшихся сквозь листву.
— Вряд ли им интересно в моем обществе, ответил парень. — Они целыми днями не выходят из комнаты. Если я прихожу к ним, мы почти не разговариваем. Наверное, им просто нечего сказать.
— Как странно, — протянула Нора задумчиво.
— Бабушка живет в своем собственном мире, — продолжал Даниель с грустью. — Я даже не уверен, признала ли она во мне внука. А дедушка... Он целыми днями сидит в инвалидном кресле у огня и что-то бормочет в полусне.
— Тебе, наверное, так одиноко, — заметила Нора, сжимая его руку.
— Но только не с тобой, — ответил Даниель бодро.
Девушка улыбнулась ему, и в ее зеленых глазах заиграло солнце. Парень понял, что Нора тоже очень одинока.
Он уже знал, что она потеряла мать совсем рано. Она была единственным ребенком в семье. И все дни проводила на работе. А жили они с отцом в небольшой комнате позади лавки.
— Больше всего я мечтаю в один прекрасный день вырваться отсюда, — сказала девушка Даниелю. — Уехать в город с широкими мощеными улицами и домами высокими, словно деревья. В город, заполненный незнакомыми людьми.
Когда солнце уже почти закатилось, Даниэль собрал всю свою храбрость, притянул Нору к себе и поцеловал.
Он ожидал, что та будет сопротивляться. Но она ответила ему так страстно, что парень понял — она влюблена в него не меньше, чем он в нее.
«Я должен признаться ей, что я Фиар, — подумал Даниель, обнимая ее покрепче и вновь целуя. — Но вдруг она испугается? Что, если она верит всем этим слухам о моей семье? Но оттолкнет ли ее это признание?»
И парень решил повременить с признанием. Он очень боялся потерять Нору.
Даниель провожал девушку домой, держа за руку, и думал о том, что она все-таки должна узнать правду. Но прежде чем он выложит подруге все, нужно выяснить, действительно ли на его семье лежит проклятие и насколько правдивы ходящие по деревне сплетни.
«И если я узнаю, что все это вранье, если узнаю, что все это — дурацкие байки, я с чистым сердцем скажу Норе, что я Фиар», — решил Даниель.
Они попрощались на окраине деревни. Парию так не хотелось отпускать теплую девичью ладонь. Глаза спутницы светились счастьем. Попрощавшись, она повернулась и побежала к своему дому, а темные шелковистые волосы развевались у нее за спиной.
Нора вошла в темную лавку, мысленно напевая, Ее сердце колотилось, а на губах все еще оставался вкус поцелуя. С радостными мыслями о Даниеле девушка стала подниматься по узкой лестнице в каморку, где она жила вместе с отцом.
Вдруг Нора вскрикнула от неожиданности — отец поджидал ее на верхних ступенях, и лицо его не выражало ничего хорошего.
Джеймс Гуди был невысоким жилистым человеком с длинными блестящими волосами, коротким носом и густыми.угольными усами. Обычно он вел себя спокойно и уравновешенно. Но стоило ему рассердиться» он взрывался от ярости и терял над собой всякий контроль. Нора очень боялась его в такие минуты.
Она остановилась на середине лестницы, глядя в сердитое отцовское лицо.
— Где тебя носило? — спросил Джеймс, с трудом сохраняя спокойные интонации.
—. Просто гуляла, — ответила девушка спокойно. Отец сверкнул глазами и заскрипел зубами. Он спустился по лестнице и встал за спиной у дочери, подталкивая ее к комнате.
— Просто гуляла с кем? — спросил отец, сложив руки на груди.
— С другом, — ответила Нора, поеживаясь.
— Он не друг? — процедил Джеймс Гуди сквозь зубы. — Этот парень, с которым ты повадилась ходить, никакой не друг. Это Фиар!
Девушка вскрикнула и опустилась на черный стул, стоявший возле очага.
— Он не говорил мне об этом, папа.
— Ну еще бы! — произнес мистер Гуди. — Он знает, что ни одна нормальная девушка из этой деревни не станет встречаться с Фиаром!
— Но папа? — ее душу терзали сомнения. «Почему Даниель не был с ней честен? Может быть, боялся?»
— Он Фиар, —• прервал отец, скрежеща зубами. Он стоял перед дочерью, уперев руки в бока. — Не смей больше встречаться с Фиаром! Ты же знаешь историю этой проклятой семьи. И все в Шейдисайде знают.
— Меня это не волнует! — воскликнула Нора. — Все это чушь собачья!
— Чушь собачья? — переспросил Джеймс Гуди. — Чушь собачья? То, что Саймон Фиар убил своих дочерей, которым было столько же, сколько тебе? Слышишь, убил!
— Папа, но ведь это было так давно! — возразила Нора. — И никто не знает, что произошло на самом деле.
— Тела двух девушек нашли в лесу без костей! — воскликнул отец. — Нашли только кожу, а кости пропали! Пропали!
— Ты же знаешь, что это просто сплетни, — ответила девушка. — Даже малые дети им уже не верят.
— Может быть и так. Но жена Саймона Анжелика — безумная. Она занималась черной магией. В окрестностях усадьбы Фиаров пропадали люди. Это Анжелика приносила человеческие жертвы. Они...
— Папа, перестань! Это все старые сплетни и слухи! Как ты можешь верить в такие невероятные россказни?
Джеймс глухо заворчал, зачесал свои гладкие черные волосы назад обеими руками и грозно посмотрел на дочь.
— Да, я им верю, — сказал он дрожащим голосом. — Я верю во все это. Вот почему я не могу позволить тебе дальше встречаться с внуком Фиаров, Нора.
— Нет! — воскликнула девушка с диким взглядом, вскакивая на ноги. — Я люблю Даниеля, папа! Я люблю его! И ты не сможешь запретить мне видеться с ним!
— Послушай меня, Нора, — прервал ее отец Его черные усы заходили от злости, а гладкое лицо побагровело. — Слушай меня! Ради твоего же блага ты не должна с ним больше видеться! Я запрещаю!
— Нет! — вскрикнула Нора. Злость отца передалась и ей. — Нет! Нет! Нет!
Глаза Джеймса Гуди недобро сузились. Он выговаривал слова медленно, сквозь сжатые зубы:
— Значит, Нора, у меня не остается выбора...
Глава 26
В эту ночь Даниель дождался, пока дом погрузится во тьму и тишь. Затем, взяв свечу, спустился в библиотеку Саймона. Ему не терпелось выяснить правду об истории своего рода.
Высоко подняв свечу, парень увидел, что все стены от пола до потолка покрыты книжными полками. Старые тома пахли пылью и плесенью.
Даниель прошел вдоль полок, скрипя половицами. К его изумлению, первый шкаф оказался наполнен трудами по черной магии, тайным искусствам, астрологии и гаданию, а также странными научными журналами.
«Для чего дед собирал книги на подобную тему? — подумал парень, обводя полки свечой. — Неужели бабку все это интересовало с практической точки зрения?»
Он разглядывал ряды книг еще минут двадцать, но так и не обнаружил ничего интересного, ничего, что могло бы пролить свет на историю семьи.
Наконец, Даниелю захотелось есть и пить, поэтому он отправился со свечой на кухню. При каждом его шаге старый дом скрипел и кряхтел и темноте. «Как будто, он хочет прогнать меня прочь», — подумал парень, холодея.
Стакан воды утолил жажду Даниеля. Потом, держа свечу перед собой,:он направился к буфету, стоявшему на противоположном конце кухни.
— Где же эти имбирные пирожные, что были сегодня к обеду? — прошептал парень себе под нос.
Он услышал мягкие крадущиеся шаги. Наверное, это кошка охотилась за мышами.
Парень осветил полки с кувшинами и оловянной посудой, но не нашел и следа пирожных.
И тут неожиданно, ему бросилось в глаза кое-что, скрывавшееся за буфетными полками. В неровном свете свечи Даниель разглядел трещину, пересекавшую всю стену.
Заинтригованный парень нажал на часть стены возле трещины посильнее и она отъехала назад. «Потайная дверь!» — сообразил он.
С замирающим от волнения сердцем он открыл дверь пошире и прошмыгнул внутрь. Даниэль оказался в узкой комнате с низким потолком. Подняв свечу над головой, он увидел на полу две подушки, покрытые плесенью, свернутые одеяла и куклу.
«Как странно», — подумал парень. Платьице куклы было покрыто пылью, а круглые голубые глаза смотрели прямо на гостя.
«Чья же это игрушка? — задумался Даниель, сажая ее на подушку. — Кто пользовался потайной комнатой?» Судя по толстенной пыли и плесени здесь никого не было уже много лет.
Он поддал ногой одеяло, и в воздух поднялся столб пыли. Носок ботинка стукнулся обо что-то твердое. «Как странно. Как странно», — продолжал повторять про себя Даниель.
Он отбросил одеяло и опустил свечу, В круге гнета оказалась большая книга в потемневшем переплете. Пролистав ее, парень понял, что это старая Библия,
Корешок переплета давно треснул. Излохмаченные страницы местами сгнили.
«Похоже, что эта Библия передавалась в нашей семье из поколения в поколение, — понял Даниель. — Но почему же теперь она спрятана под одеялом в потайной комнате?»
Присев на пыльный пол, он принялся свободной рукой перелистывать страницы. И в конце книги нашел то, что искал — историю семьи.
Истлевшие и потемневшие листки были написаны от руки его предками. Глаза Даниеля жадно хватали имена и даты жизни.
Сперва он увидел надпись «1692» и прочел имена «Мэттью и Бенджамин Файер. Уикхем, колония Массачусетс».
«Наша фамилия с тех пор изменилась, — подумал нарень. — Интересно, кто и когда ее поменял?»
Его глаза быстро побежали по страницам, изучая сведения об остальных Фанерах. «Как много ранних смертей, — заметил Даниель, сузив глаза и поднеся свечу поближе, чтобы разобрать даты. — Столько смертей, и лишь две-три из них — в старости».
Все так же держа старый том, он осторожно перевернул страницу, продолжая бегать глазами по записям. И вдруг свеча мигнула.
«Странно, — подумал парень. — В таком помещении не может быть сквозняков».
Свеча вновь мигнула.
Неужели кто-то вошел в комнату?
Даниель хотел обернуться, но тут чья-то холодная рука зажала ему рот.
Глава 27
Даниель попробовал закричать, но рука сжала рот еще сильнее.
— Ш-ш-ш-ш. H^ звука, — прошептал чей-то голос.
Холодная ладонь убралась. Обернувшись, Даниель увидел миссис Мак-Кензи, глядящую на него сверху вниз. В ee больном глазу отражалось пламя свечи. Она как~то странно улыбнулась.
— Интересуетесь семейной историей? — прошептала она, указывая взглядом на Библию, упавшую на пол. — Для этого не нужны книги, молодой господин. Я расскажу вам все.
— Ч-что это за комната? Почему родовая Библия спрятана здесь? — выдавил Даниель, поднимаясь на нетвердые ноги.
— Я решила, что так будет безопасней, — отвечала старая экономка- — Это потайная комната. Твои тети, бедные дочери Саймона — Ханна и Джулия отдыхали здесь, прячась от посторонних глаз и разговаривая шепотом. Они думали, что я не знаю об этой комнате, но я знала.
— Как... как они умерли? — спросил Даниэль.
Старуха поднесла палец к губам.
— Их настигло семейное проклятие Фиаров.
— Так значит, моя семья проклята? — вскрикнул парень. Его голос дрожал от ужаса.
— Пошли со мной, — прошептала миссис Мак-Кензи. — Я все вам расскажу.
И он поплелся за нею по темному извилистому коридору к ее комнате. Оказавшись в этой темной каморке, старуха указала ему своей палкой на кресло с высокой спинкой и прошептала:
— Садитесь, Я поведаю вам историю Фиаров. Даже больше, чем вам хотелось бы знать.
— Наша семья в самом деле проклята? — снова спросил Даниель, осторожно опускаясь в кресле и не отрывая взгляда от старухи и свечи. — Все эти сплетни — правда?
Миссис Мак-Кензи кивнула, опираясь на палку.
— Проклятие пало на самых первых представителей вашего рода в Новом Свете — Бенджамина и Мэттью Файеров.
— Я видел эти имена в Библии, — заметил Даниель.
— Они были очень вероломными и амбициозными людьми. Они не останавливались перед предательством, — продолжала старуха, качая головой.
— А проклятие? Почему оно на них пало?
— Они сожгли на костре молодую девушку, — объяснила миссис Мак-Кензи, постукивая палкой по ковру в такт словам. — Они сожгли безвинную молодую девушку. И ее безутешный отец наложил проклятие на весь ваш род.
— С тех пор, — продолжала старуха, — два семейства мстили друг другу. Десятилетие:за десятилетием, поколение за поколением, обе семьи использовали в этой борьбе злые силы. Они запугивали, обманывали и убивали друг друга.
И она стала рассказывать ему историю бесконечной мести и предательств, Даниель слушал с замиранием сердца. Каркающий голос старухи рисовал в его воображении ужасные сцены.
— А мой дедушка? — спросил наконец парень, потрясенный всей этой историей.
—- Саймон Фиар решил, что в его силах избавиться от; проклятия и для этого стоит только изменить фамилию. Но оно по-прежнему следовало за ним. И настигло его. Из-за этого его юные дочери погибли ужасной смертью.
Свеча дрогнула в руке Даниеля, и он поставил ее на подлокотник кресла.
—Джозеф, твой отец, видел смерть своей сестры Ханны. И тогда он понял, что надо убираться из этого дома, из этой деревни. Его старший брат Роберт не захотел уезжать. Он умер от странной лихорадки, и многие говорили, что на него наслала чары невестка, Сара Фиар. А средний брат, Брендов, со своим сыном Беном ушел в лес и не вернулся. Проклятие,
— Проклятие двух семей действует и по сей день,— закончила старуха, качая головой.
.—-А та, другая семья — какую фамилию она носит?
Старуха задумалась. Потом откашлялась и постучала палкой.
— Миссис Мак-Кензи, пожалуйста, скажите мне, — попросил Даниель. — Как фамилия того семейства, что прокляло мое?
— Их фамилия — Гуди, — ответила экономка.
Парень вскрикнул.
— Гуди? Не может быть, — прошептал он потрясенно. — Миссис Мак-Кензи, я влюбился в Гуди! В Нору Гуди! Она никак не может принадлежать к семье, творящей зло!
— Она Гуди, — ответила старуха жестко, глядя прямо на Даниеля.
— Нет! — воскликнул парень, вскакивая на ноги. — Нет! Я не могу в это поверить! Нора добрая и мягкая. Она не причастна к злу. Я уверен, что она не подозревает о проклятии.
— Может быть, и не подозревает, — ответила миссис Мак-Кензи, опираясь на палку. — Может быть, вы с нею и положите конец проклятию.
— Положим конец проклятию? — спросил Даниель взволнованно. — Положим конец проклятию? Но как?
— Если кто-нибудь из Фиаров и Гуди поженятся... — начала старуха задумчиво.
— Да! — голос парня прорезал пыльный, застоявшийся воздух. — Да! Спасибо, миссис Мак-Кензи! Вот что я сделаю! Я сниму проклятие навсегда!
Утро тянулось невероятно медленно, и Даниель не находил себе места. Он ходил по комнате, то и дело вытаскивая из кармана часы, ожидая наступления того времени, когда Нора обычно заканчивала работу.
Внизу вовсю шли приготовления к празднованию дня рождения Саймона. Торжество намечалось на вечер. Саймон и Анжелика не выходили из своих комнат. Но к воротам тянулась вереница телег и экипажей, подвозивших продукты, напитки и цветы.
В четвертом часу Даниель спустился вниз и отправился в деревню. Путь был неблизким — по <