Часть 1
Ангелы Уничтожения
Есть болезни, что шагают во тьме; и есть ангелы уничтожения, что парят, окутанные завесами нематериальности и необщительной сущности; те, кого мы не можем видеть, но чувствуем их силу и опускаемся под их клинком.
Джереми Тейлор, «Похоронная Проповедь».
Глава 1
Мастер
– Только кофе, пожалуйста.
Официантка вскинула подведенные брови.
– Не хотите что‑нибудь поесть? – спросила она. Ее произношение было неразборчивым, а поза выдавала разочарование.
Саймон Льюис не мог винить ее, она, вероятно, надеялась на лучшее чаевые, чем получит за одну чашку кофе. Но это не его вина, что вампиры не едят. Порой, в ресторанах, он все равно заказывал еду, просто чтобы сохранить видимость нормального поведения, но поздней ночью во вторник, когда «Веселка» почти пустовала, это казалось необязательным.
– Только кофе.
Пожав плечами, официантка забрала ламинированное меню и пошла отдавать его заказ. Саймон откинулся на жесткий пластиковый стул и огляделся. «Веселка», закусочная на углу Девятой улицы и Второй авеню, была одним из его любимых мест в Нижнем Ист‑Сайде – старая местная забегаловка, оклеенная черно‑белыми плакатами, где позволяют сидеть весь день, пока ты заказываешь кофе с тридцати минутным интервалом. У них в меню также были вегетарианские пироги и борщ, которые он когда‑то любил, но те дни остались в прошлом.
Стояла середина октября, и они уже развесили свои декорации к Хэллоуину – раскачивающийся знак с надписью «Шалость или Борщ!» и бутафорский картонный макет вампира, по имени граф Блинкула. Когда‑то Саймону и Клэри эти банальные праздничные декорации казались забавными, но теперь, граф со своими бутафорскими клыками и черным плащом не казался таким уж забавным.
Саймон выглянул в окно. Ночь была ветреной, и ветер гнал листья по Второй авеню, словно пригоршни разбросанного конфетти. По улице шла девушка, в туго подпоясанном пальто, с длинными черными волосами, которые развевались на ветру. Люди оборачивались посмотреть на нее, когда она проходила мимо. Когда‑то и Саймон также смотрел на девушек, тщетно задаваясь вопросом, куда они шли, с кем собирались встречаться. Не с парнями, вроде него, он знал это точно.
За исключением лишь этой. На входной двери закусочной зазвенел колокольчик, когда дверь открылась, и вошла Изабель Лайтвуд. Она улыбнулась, когда заметила Саймона, и подошла к нему, сняв пальто и повесив его на спинку стула, прежде чем сесть. Под пальто она была одета в то, что Клэри называла ее «типичным прикидом Изабель»: обтягивающее короткое бархатное платье, ажурные чулки и сапоги. За голенище левого сапога у нее был засунут нож, который, как Саймон знал, только он мог видеть; но при этом, все в закусочной наблюдали, как она садилась, отбрасывая свои волосы назад. Независимо от того, что на ней было надето, Изабель привлекала к себе внимание, словно фейерверк.
Прекрасная Изабель Лайтвуд. Когда Саймон познакомился с ней, он предполагал, что у нее не найдется времени для парня вроде него. Он оказался по большей части прав. Изабель нравились парни, которых не одобряли ее родители, и в ее представлении это означало обитателей сумеречного мира – феи, оборотни и вампиры. То, что они встречались вот уже месяц или два изумляло его, даже если их отношения ограничивались редкими встречами вроде этой. Хотя он не мог не задаваться вопросом – не превратись он в вампира, не преобразись его жизнь в тот момент, встречались бы они вообще?
Она заправила прядь волос за ухо, с ослепительной улыбкой.
– Неплохо выглядишь.
Саймон взглянул на свое отражение в окне закусочной. Влияние Изабель на его внешность было очевидным с тех пор, как они начали встречаться. Она заставила его избавиться от толстовок в пользу кожаных курток, а от кроссовок в пользу дизайнерских ботинок. Которые, кстати, стояли по три сотни долларов за пару. Он все еще носил свои рубашки со специфическими словами – на этой, было написано «Экзистенциалисты зря стараются» – но на его джинсах больше не было дыр на коленях и дырявых карманов. Он также отрастил волосы так, что теперь они свисали ему на глаза, закрывая лоб, но это было скорее необходимость, чем желанием Изабель.
Клэри посмеивалась над его новым образом; но также Клэри находила все касающееся интимной жизни Саймона крайне забавным. Она не могла поверить, что он встречался с Изабель с серьезными намерениями. Хотя, она также не могла поверить, что он встречался с Майей Робертс, их общей подругой, которая оказалась оборотнем, с такими же серьезными намерениями. И она действительно не могла поверить, что Саймон еще не рассказал ни одной из них о другой.
Саймон не был уверен, как это произошло. Майа любила приходить к нему домой и использовать его Xbox – у них не было своего в заброшенном полицейском участке, где обитала стая оборотней – и только на третий или четвертый раз, когда она пришла, она склонилась и поцеловала его на прощание прежде чем ушла. Ему это понравилась, а затем он позвонил Клэри, чтобы спросить, стоит ли ему рассказать об этом Изабель.
– Сначала разберись, что происходит между вами с Изабель, – сказала она. – Затем расскажи ей.
Оказалось, это был плохой совет. Прошел месяц, а он все еще не был уверен, что происходит между ним и Изабель, поэтому он ничего не сказал ей. И чем больше проходило времени, тем более неловко становилось говорить об этом. Пока ему удавалось это. Изабель и Майа не особо дружили и редко виделись друг с другом. К несчастью для него, вскоре это изменится. Мать Клэри и ее давний друг, Люк, женились через пару недель, и как Изабель так и Майя были приглашены на свадьбу. Перспектива, которую Саймон счел более ужасной, чем мысль быть преследуемым по улицам Нью‑Йорка разъяренной толпой охотников за вампирами.
– Итак, – сказала Изабель, прерывая его раздумия. – Почему здесь, а не в «Таки»? Они бы подали тебе там кровь.
Саймон вздрогнул от ее громкого голоса. Изабель никогда не отличалась утонченностью. К счастью, казалось, никто не подслушивал их, даже вернувшаяся официантка, которая с грохотом поставила чашку кофе перед Саймоном, оглядела Иззи, и ушла, не приняв ее заказ.
– Мне здесь нравится, – сказал он. – Мы с Клэри часто сюда заходили, когда она училась в Тиш. Они готовят отличный борщ и блинчики – они похожи на сладкие сырные клецки – к тому же открыты всю ночь.
Однако Изабель не обращала на него внимания. Она смотрела за его плечо.
– Что это?
Саймон проследил за ее взглядом.
– Это граф Блинкула.
– Граф Блинкула?
Саймон пожал плечами.
– Это украшение к Хэллоуину. Граф Блинкула для детей. Это вроде графа Чокулы, или графа с улицы Сезам. – Он усмехнулся над ее непонимающим взглядом. – Понимаешь ли, он учит детей, как считать.
Изабель непонимающе покачала головой.
– Есть программа, где детей учит считать вампир?
– Ты бы поняла, посмотрев ее, – пробормотал Саймон.
– Существует некая мифологическая основа для подобного толкования, – сказала Изабель, начиная читать лекцию сумеречного охотника. Некоторые легенды утверждают, что вампиры одержимы подсчетом, и если рассыпать перед ними рис, они должны отбросить все дела и пересчитать все до единого. Разумеется, правды в этом не больше, чем в истории о чесноке. И вампирам не стоит обучать детей. Вампиры ужасны.
– Спасибо тебе, – сказал Саймон. – Это шутка, Изабель. Он Граф. Он любит считать. Понимаешь. «Сколько граф сегодня съел, дети? Одно шоколадное печенье, два шоколадных печенья, три шоколадных печенья…»
Возник порыв холодного ветра, когда дверь закусочной открылась, впуская очередного посетителя. Изабель вздрогнула и натянула свой черный шелковый шарф.
– Это не реалистично.
– Что бы ты предпочла? «Сколько граф сегодня съел, дети? Один беспомощный фермер, два беспомощных фермера, три беспомощных фермера…»
– Тише. – Изабель закончила повязывать шарф вокруг шеи и склонилась вперед, положив руку на запястье Саймона. Ее большие темные глаза внезапно ожили, как они всегда оживали в тех случаях, когда она охотилась на демонов или думала об охоте на них. – Взгляни туда.
Саймон проследил за ее взглядом. Двое мужчин стояли рядом со стеклянной витриной содержащей выпечку: обильно глазированные торты, блюдо с пирожными, и рулет с кремовой начинкой. Хотя, ни один из этих мужчин не выглядел так, словно был заинтересован в еде. Оба были низкими и настолько изможденными, что их скулы выступали из бесцветных лиц точно ножи. Оба были с жидкими серыми волосами и бледно‑серыми глазами, и носили опоясанные пальто цвета сланца, которые достигали пола.
– Ну, – сказала Изабель, – Как думаешь, кто они?
Саймон искоса посмотрел на них. Они уставились в ответ, их глаза без ресниц походили на пустые впадины.
– Они напоминают злобных гномов с лужайки.
– Они порабощенные люди, – прошипела Изабель. – Они принадлежат вампиру.
– Принадлежат, как в…?
Она издала раздраженный вздох.
– Ангела ради, ты ничего не знаешь о своем виде, верно? Ты ведь даже не знаешь, как появляются вампиры?
– Ну, когда мама вампир и папа вампир любят друг друга очень сильно…
Изабель скорчила гримасу.
– Прекрасно, ты знаешь, что вампирам не нужно заниматься сексом для продолжения рода, но держу пари, что ты действительно не знаешь, как это работает.
– Знаю, – сказал Саймон. – Я вампир, потому что выпил немного крови Рафаэля прежде, чем умер. Питье крови плюс смерть равняется вампиру.
– Не совсем, – сказала Изабель. – Ты вампир, поскольку ты выпил часть крови Рафаэля, а затем был укушен другими вампирами, и потом ты умер. Ты должен быть укушен в определенный момент в ходе процесса.
– Зачем?
– Слюна вампиров обладает… свойствами. Преображающими свойствами.
– Як! – Поморщился Саймон.
– Не якай мне. У тебя самого магическая слюна. Вампиры держат при себе людей и питаются ими, когда требуется кровь – вроде передвижных автоматов с легкой закуской, – сказала Иззи с отвращением. – Можно подумать, что они постоянно будут слабеть от потери крови, но в действительности у слюны вампира есть исцеляющие свойства. Она увеличивает количество их эритроцитов, делает их сильнее и здоровее, и заставляет их жить дольше. Вот почему вампирам разрешено питаться людьми. Это действительно не причиняет им вреда. Конечно, время от времени вампир решает, что хочет больше чем закуски, что хочет порабощения – и затем он начнет кормить своих укушенных людей небольшим количеством крови вампира, просто чтобы сохранять его послушным, держать привязанным к своему мастеру. Порабощенные поклоняются своим мастерам и любят прислуживать им. Все они хотят быть рядом с ними. Как и ты, когда вернулся в Дюмон. Ты вернулся к вампиру, кровь которого пил.
– Рафаэлю, – сказал Саймон, мрачным голосом. – Позволь заметить, что я не сгораю от желания быть теперь с ним рядом.
– Нет. Это проходит, когда ты становишься полноценным вампиром. Только порабощенные поклоняются своим прародителям и не могут не повиноваться им. Разве не понимаешь? Когда ты вернулся в Дюмон, клан Рафаэля осушил тебя, и ты умер, а затем стал вампиром. Но если бы они тебя не осушили, если бы дали тебе еще больше вампирской крови, то вместо этого, ты в итоге стал бы порабощенным.
– Это все очень интересно, – сказал Саймон. – Но это не объясняет, почему они уставились на нас.
Изабель оглянулась на них.
– Они уставились на тебя. Возможно, их мастер умер, и они ищут другого вампира, чтобы владеть ими. Ты можешь завести домашних питомцев. – Усмехнулась она.
– Или, – сказал Саймон, – возможно они здесь из‑за картофельных оладий.
– Порабощенные люди не едят пищу. Они живут на смеси из крови вампира и животной крови. Это держит их в состояние анабиоза. Они не бессмертны, но стареют очень медленно.
– Печально, – сказал Саймон, разглядывая их, – не похоже, чтобы они сохраняли свой облик.
Изабель выпрямилась.
– И у них есть своя причина быть здесь. Полагаю, мы сейчас выясним, чего они хотят.
Порабощенные люди передвигались, словно были на колесах. Казалось, они не ступали, а беззвучно скользили вперед. Им потребовалось несколько секунд, чтобы пересечь закусочную; к тому времени, как они приблизились к столику Саймона, Изабель выхватила острый, похожий на стилет кинжал из‑за голенища своего сапога. Он лежал на столе, мерцая под лампами дневного света закусочной. Он был темный, серебряный, с крестами, выжженными по обеим сторонам рукоятки. Большинство отражающего вампира оружия демонстративно имело кресты, подразумевая, как считал Саймон, что большинство вампиров были христианами. Кто знал, что следование за религией меньшинства могло быть столь выгодным?
– Это достаточно близко, – произнесла Изабель, когда двое порабощенных остановились возле стола, ее пальцы были в дюймах от кинжала. – Выкладывайте, что вам двоим нужно.
– Сумеречный охотник. – Вымолвило шипящим шепотом существо слева. – Мы не знали, что вы окажетесь в этой ситуации.
Изабель вскинула изящную бровь.
– И о какой ситуации речь?
Второй порабощенный указал длинным серым пальцем на Саймона. Ноготь на его конце был пожелтевшим и острым.
– У нас есть дела со Светочем.
– Нет, нету, – сказал Саймон. – Я понятия не имею, кто вы. Никогда не видел вас прежде.
– Я мистер Уокер, – сказало первое существо. – Рядом со мной мистер Арчер. Мы служим самому влиятельному вампиру в Нью‑Йорке. Главе величайшего манхэттенского клана.
– Рафаэлю Сантьяго, – сказала Изабель. – В этом случае вы должны знать, что Саймон не является частью какого‑либо клана. Он сам себе хозяин.
Мистер Уокер слегка улыбнулся.
– Мой мастер надеялся, что эту ситуацию можно будет изменить.
Саймон переглянулся с Изабель. Она пожала плечами.
– Разве Рафаэль не говорил тебе, чтобы ты держался подальше от клана?
– Может он передумал, – предположил Саймон. – Ты же знаешь, какой он. Капризный. Непостоянный.
– Не знала. На самом деле, я не видела его с тех пор, как угрожала убить его канделябром. Хотя, он воспринял это нормально. Не вздрогнул.
– Фантастика, – пробормотал Саймон. Двое порабощенных уставились на него. Их глаза были бледно беловато‑серого оттенка, как грязный снег. – Если Рафаэль хочет позвать меня в клан, значит ему что‑то нужно от меня. Вы могли бы сказать мне, что именно.
– Мы не посвящены в планы нашего мастера, – сказал мистер Арчер надменным тоном.
– Тогда ничего не выйдет, – сказал Саймон. – Я не пойду.
– Если ты не захочешь пойти с нами, мы уполномочены применить силу, чтобы привести тебя.
Кинжал, казалось, прыгнул в руку Изабель; или, по крайней мере, только показалось, что она не двигалась, но все же она держала его. Она слегка вертела его.
– На вашем месте, я бы этого не делала.
Мистер Арчер оскалился на нее.
– С каких пор, дитя Ангелов стало телохранителем для изгоя Низших Миров? Я считал, что вы выше подобных дел, Изабель Лайтвуд.
– Я не его телохранитель, – сказала Изабель. – Я его девушка. Что дает мне право надрать вам задницы, если вы напрягаете его. Вот, как обстоят дела.
Девушка? Саймон был настолько поражен, что посмотрел на нее в изумлении, но она смотрела на двух порабощенных, ее темные глаза блестели. С одной стороны, он прежде не думал, что Изабель когда‑нибудь назовет себя его девушкой. С другой стороны, это показывало насколько странной стала его жизнь, раз это, поразило его сегодня вечером больше, чем тот факт, что его вызвали на встречу с самым могущественным вампиром Нью‑Йорка.
– У моего мастера, – сказал мистер Уокер, тем, что он, вероятно, считал успокаивающим тоном, – есть предложение к Светочу…
– Его имя Саймон. Саймон Льюис.
– Предложение к мистеру Льюису. Я могу пообещать вам, что мистер Льюис сочтет его весьма выгодным, если согласится сопровождать нас и выслушать моего мастера. Клянусь честью моего мастера, что тебе не будет причинено вреда, Светоч, и если ты пожелаешь отказаться от предложения мастера, то будешь волен сделать такой выбор.
Мой мастер, мой мастер. Мистер Уокер произносил слова со смесью благоговения и страха. Саймона слегка передернуло внутри. Как ужасно быть настолько привязанным к кому‑то еще и никогда не иметь своей собственной воли.
Изабель покачала головой; показав ртом слово «нет» Саймону. «Вероятно, она была права», – подумал он. «Изабель была превосходным сумеречным охотником. Она охотилась на демонов и нарушивших закон Нижнего Мира – вампиров изгоев, колдунов, практикующих черную магию, оборотней, что одичали и сожрали кого‑нибудь – с тех пор, как ей исполнилось двенадцать, и была вероятно лучшей, чем другие сумеречные охотники ее возраста, за исключением ее брата Джейса. А еще был Себастьян», – подумал Саймон, – «который был лучше их обоих. Но он был мертв».
– Хорошо, – сказал он. – Я пойду.
Глаза Изабель округлились.
– Саймон!
Оба порабощенных потирали свои руки, как злодеи в комиксах. Сам жест, на самом деле, не был жутким; это было в том, как они делали это одновременно и одинаково, точно были марионетками, чьи ниточки дергались в унисон.
– Превосходно, – сказал мистер Арчер.
Изабель с грохотом швырнула нож на стол и наклонилась вперед, ее блестящие, темные волосы касались поверхности стола.
– Саймон, – сказала она настойчивым шепотом. – Не будь глупцом. У тебя нет причин идти с ними. А Рафаэль псих.
– Рафаэль – мастер вампир, – сказал Саймон. – Его кровь сделала меня вампиром. Он мой… как они это называют…
– Прародитель, создатель, отец – есть миллионы имен для того, что он сделал, – растерянно сказала Изабель. – И может быть, его кровь и сделала тебя вампиром, но это не сделало тебя Светочем. – Их глаза встретились через стол. Джейс сделал тебя Светочем. Но она никогда не скажет этого вслух; было всего несколько из них, кто знал правду, всю историю того, кем был Джейс, и кем из‑за этого стал Саймон. – Ты не должен делать того, что он говорит.
– Разумеется, нет, – сказал Саймон, понизив голос. – Но если я откажусь пойти, думаешь, Рафаэль так просто сдастся? Он не сдастся. Они будут продолжать преследовать меня. – Он искоса бросил взгляд на порабощенных: они выглядели так, словно соглашались, хотя, возможно он воображал это. – Они будут следить за мной повсюду. Когда я выхожу из дома, в школе, у Клэри…
– И что? Клэри не сможет с этим справиться? – Изабель всплеснула своими руками. – Ладно. По крайнее мере, позволь мне пойти с тобой.
– Исключено, – отрезал мистер Арчер. – Это не касается сумеречных охотников. Это дела Детей Ночи.
– Я не…
– Закон дает нам право вести наши дела конфиденциально, – сухо произнес мистер Уокер. – С нашим собственным видом.
Саймон посмотрел на них.
– Дайте нам минутку, пожалуйста, – сказал он. – Я хочу поговорить с Изабель.
Наступила минута молчания. Вокруг них жизнь закусочной продолжалась. Место пребывало в ночной суматохе, будто кинотеатр на выходе из зала, и официантки спешили мимо, разнося дымящиеся блюда с едой клиентам; пары смеялись и болтали за соседними столиками; повара выкрикивали заказы друг другу за стойкой. Никто не смотрел на них или осознавал, что происходит нечто странное. Саймон уже привык к гламуру, но порой он не мог избавиться от ощущения, когда был с Изабель, что он был пойман в ловушку позади невидимой стеклянной стены, отрезанный от остальной части человечества и ежедневной суеты.
– Очень хорошо, – сказал мистер Уокер, отходя назад. – Но мой мастер не любит ждать.
Они отступили к двери, по‑видимому, не замечая порывов холодного воздуха всякий раз, когда кто‑то входил или выходил, и стояли там как статуи. Саймон повернулся к Изабель.
– Все в порядке, – сказал он. – Они не причинят мне вреда. Они не могут причинить мне вред. Рафаэль знает все об… – Он неловко указал на свой лоб. – Этом.
Изабель потянулась через стол и убрала назад его волосы. Ее прикосновение было скорее беспристрастным, чем нежным. Она нахмурилась. Саймон достаточно насмотрелся на метку в зеркале, чтобы хорошо знать, на что она похожа. Словно кто‑то взял тонкую кисть и нарисовал незамысловатый узор на его лбу, чуть выше и между глаз. Форма ее, казалось, иногда изменялась, как движущиеся образы в облаках, но она всегда была четкой и черной, и как‑то опасно выглядящей, словно предупредительный знак, неразборчиво написанный на другом языке.
– Это действительно… работает? – прошептала она.
– Рафаэль считает, что работает, – сказал Саймон. – И у меня нет причин думать иначе. – Он схватил ее запястье и отстранил от своего лица. – Я буду в порядке, Изабель.
Она вздохнула.
– Каждая частичка моего опыта говорит, что это не очень хорошая мысль.
Саймон сжал ее пальцы.
– Да ладно. Тебе ведь любопытно, чего хочет Рафаэль, разве нет?
Изабель погладила его руку и откинулась на спинку стула.
– Расскажешь мне об этом, когда вернешься. Сразу же позвони мне.
– Позвоню. – Саймон поднялся, застегивая свою куртку. – И сделай мне одолжение, хорошо? Точнее, два одолжения.
Она посмотрела на него со сдержанным весельем.
– Какие?
– Клэри сказала, что будет тренироваться сегодня в Институте. Если встретишь ее, не говори ей, куда я пошел. Она будет напрасно волноваться.
Изабель закатила глаза.
– Ладно, хорошо. Второе одолжение?
Саймон наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Попробуй борщ, перед уходом. Он изумительный.
Мистер Уокер и мистер Арчер были не особо разговорчивыми спутниками. Они молча вели Саймона по улицам Нижнего Ист‑Сайда, держась на несколько шагов впереди, с их странной скользящей походкой. Было уже поздно, но городские тротуары были заполнены людьми – возвращающихся с вечерней смены, спешащих домой с обеда, опустив головы, и подняв воротник от сильного холодного ветра. У собора Святого Марка, вдоль тротуара были расставлены карточные столы, продающие все, от носков до дешевых карандашные набросков Нью‑Йорка и дымящегося ладана из сандалового дерева. Листья громко шуршали по тротуару, как высушенные кости. Воздух пах смесью выхлопных газов и сандалового дерева, а под этим скрывался запах людей – кожи и крови.
Желудок Саймона свело. Он старался держать достаточный запас бутылок с кровью животных в своей комнате – у него был маленький холодильник у стенки его шкафа, где его мать не могла их увидеть – чтобы справляться со своим голодом. Кровь была отвратительная. Он думал, что привыкнет к ней, даже начнет хотеть ее, но хотя она избавляла его от голодных мучений, в этом не было ничего похожего на удовольствие, которое он испытывал, когда наслаждался шоколадом или вегетарианским буррито, или кофейным мороженым. Она все еще оставалась кровью.
Но быть голодным было хуже. Быть голодным означало, что он мог чувствовать запах, который не хотел – соль на коже, перезрелый, сладковатый аромат крови, источающийся из пор незнакомцев. Это заставило его почувствовать себя голодным, скрюченным и вообще, крайне паршиво. Сгорбившись, он засунул свои кулаки в карманы куртки и постарался дышать через рот.
Они повернули направо на Третью Авеню и остановились перед рестораном, вывеска на котором гласила «Монастырское кафе. Сад открыт круглый год». Саймон прищурился, глядя на вывеску.
– Что мы здесь делаем?
– Это место встречи, которое выбрал наш мастер. – Тон мистера Уокера был мягким.
– Ха. – Саймон был озадачен. – Я считал, что стиль Рафаэля немного иной, ну знаете, назначить встречу на крыше неосвященного собора, или внизу, в каком‑нибудь склепе, полном костей. Он никогда не казался мне тем, кто любит модные рестораны.
Оба порабощенных уставились на него.
– Какая‑то проблема, Светоч? – спросил, наконец, мистер Арчер.
Саймон ощутил смутное желание выругаться.
– Нет. Проблем нет.
Интерьер ресторана был мрачным, с покрытым мрамором баром, расположенным вдоль стены. Ни обслуга, ни официанты не подошли к ним, пока они пробирались через комнату к двери в задней части, и через дверь в сад.
У многих нью‑йоркских ресторанов были террасы в саду; некоторые были еще открыты в это время года. Эта была во дворе между несколькими зданиями. Стены были покрыты росписью, с мельчайшими деталями изображающими итальянские сады, полные цветов. Деревья, их листья окрашенные осенью в золотистый и красновато‑коричневый оттенок, были увешаны гирляндами белых фонариков, а инфракрасные лампы расставленные между столами, испускали красноватое свечение. Небольшой фонтан музыкально плескался в центре двора.
Только один столик был занят, и не Рафаэлем. Стройная женщина в широкополой шляпе сидела за столом у стены. Когда Саймон в недоумении посмотрел на нее, она подняла руку и махнула ему. Он обернулся и посмотрел назад; там, разумеется, никого не было. Уокер и Арчер снова двинулись; ошеломленный, Саймон последовал за ними, пока они пересекали дворик и остановились в нескольких шагах от того места, где сидела женщина.
Уокер низко поклонился.
– Мастер, – сказал он.
Женщина улыбнулась.
– Уокер, – сказала она. – И Арчер. Очень хорошо. Спасибо, что привели Саймона ко мне.
– Секундочку. – Саймон перевел взгляд от женщины к двум порабощенным и обратно. – Ты не Рафаэль.
– Боже мой, нет. – Женщина сняла свою шляпу. Огромное количество серебристо светлых волос, блестящих в свете рождественских огней, рассыпались по ее плечам. Ее лицо было гладким, белым, и овальным, очень красивым, подчеркивающее ее огромные бледно‑зеленые глаза. Она носила длинные черные перчатки, черную шелковую блузку и юбку‑карандаш, черный шарф был повязан вокруг ее горла. Невозможно было определить ее возраст – или по крайне мере, тот возраст, что она имела, когда была обращена в вампира. – Я Камилла Белкорт. Рада познакомиться с тобой.
Он протянула руку в черной перчатке.
– Мне сказали, что я встречаюсь здесь с Рафаэлем Сантьяго, – сказал он, не двинувшись, чтобы пожать ее. – Вы работаете на него?
Камилла Белкорт засмеялась, точно журчащий фонтан.
– Разумеется, нет! Хотя некогда, он работал на меня.
И тут Саймон вспомнил. Я думал, что главой вампиров был кто‑то другой, сказал он Рафаэлю однажды в Идрисе, казалось, миновала уже вечность с тех пор. Камилла еще не вернулась к нам, был ответ Рафаэля. Я руковожу вместо нее.
– Вы глава вампиров, – сказал Саймон. – Манхэттенского клана. – Он повернулся к порабощенным.
– Вы обманули меня. Вы сказали мне, что я встречу Рафаэля.
– Я сказал, что ты встретишь нашего мастера, – сказал мистер Уокер. Его глаза были огромные и пустые, настолько пустые, что Саймон задался вопросом, могли ли они вообще ввести его в заблуждение, или они были просто запрограммированы как роботы говорить все, что их хозяин велел им сказать, и не знали отклонений от сценария. – И он здесь.
– Совершенно верно. – Камилла сверкнула ослепительной улыбкой в сторону своих порабощенных. – Пожалуйста, оставьте нас, Уокер, Арчер. Мне нужно поговорить с Саймоном наедине. Было что‑то в том, как она произнесла это – оба их имени и слово «наедине» – это походило на скрытую нежность.
Порабощенные поклонились и удалились. Когда мистер Арчер повернулся, чтобы уйти, Саймон увидел отметину на его горле, обширный синяк, выглядевший столь темным, словно грим, с двумя темными пятнами на нем. Темные пятна были проколами, окруженными сухой, рваной плотью. Саймон почувствовал легкую дрожь пробежавшую сквозь него.
– Прошу, – сказала Камилла и похлопала по месту рядом с ней. – Садись. Хочешь немного вина?
Саймон сел, неудобно устроившись на краю жесткого металлического стула.
– Я вообще‑то не пью.
– Конечно, – сказала она, сочувствующе. – Ты пока неоперившийся юнец, верно? Не переживай особо. Со временем ты научишься потреблять вино и другие напитки. Некоторые из старейших наших рода могут потреблять человеческую пищу с минимальными пагубными последствиями.
Минимальными пагубными последствиями? Саймону не нравилось, как это звучало.
– Это займет много времени? – спросил он, многозначительно глядя вниз на свой мобильник, который сказал ему, что время уже за 22–30. – Я должен вернуться домой.
Камилла отглотнула своего вина.
– Должен? А зачем?
Поскольку моя мама дожидается для меня. Ладно, не существовало причины, по которой этой женщине нужно знать это.
– Вы прервали мое свидание, – сказал он. – Мне было просто интересно, что было настолько важным.
– Все еще живешь со своей матерью, верно? – сказала она, поставив свой бокал. – Не правда ли, довольно странно, что такой могучий вампир, как ты отказывается покинуть дом, чтобы присоединиться к клану?
– Так, вы прервали мое свидание, чтобы высмеять меня за то, что я все еще живу со своими родителями? Не могли бы вы сделать это ночью, когда у меня нет свидания? Это большинство ночей, на случай, если вам любопытно.
– Я не высмеиваю тебя, Саймон. Она провела языком по нижней губе, словно дегустировала вино, которое только что пила. – Я хочу знать, почему ты не стал частью клана Рафаэля. Который является также и твоим кланом, не так ли?