нуть. При этом образующееся пустое пространство, если оно не занимает всей ширины внутренней ауры, прижимается к телу, напоминая неестественно расширившийся эфирный двойник, тогда как оставшаяся часть внутренней ауры может сохранить свою полосчатость или стать зернистой. Но даже в таких случаях внешняя аура никогда не вторгается на территорию внутренней, хотя в результате болезни сама может оказаться локально аффектированной. Внутреннюю ауру около любой части тела можно подавить искусственными средствами, в результате чего на ее месте образуется пустое пространство. Этого можно достичь с помощью электричества или химических веществ (см. с. 114 и 133).
Внешняя аура, напротив, похожа на туман и лишена четкой внешней границы (ее внутренний край определяется внешней границей внутренней ауры). Структура внутренней ауры, напоминающая частокол, а также феномены, связанные с появлением лучей, служат дополнительными свидетельствами в пользу того, что за феноменом ауры стоит более чем одна сила. Если бы это было не так, контур внешней ауры скорее всего тоже был бы волнистым из-за постоянной активности прилегающих к нему областей, а сама внешняя аура принимала бы какое-то участие в образовании аурических лучей.
Наконец, внешняя аура женщин вокруг туловища, начиная с переходного возраста, увеличивается в размере, однако ничего подобного в отношении внутренней ауры не наблюдается.
Все эти факты приводят нас к выводу о том, что существуют как минимум две силы, одна из которых порождает внутреннюю ауру и может называться внутренней ауриче-ской силой {англ. inner auric force, или, сокращенно, IAF), другая же отвечает за внешнюю ауру и может называться внешней аурической силой {англ. outer auric force, или, сокращенно, OAF). Даже если окажется, что на самом деле они являются двумя проявлениями единой силы, для наших практических целей, наверное, будет лучше рассматривать их как две различные силы.
IAF, по-видимому, действует в очень ограниченной области, и распределение ее силовых линий хорошо заметно.
Часть тумана, в которой эти линии проявляются, получила название внутренней ауры. Простирается ли область действия этой силы и дальше за границу полосчатой части ауры, пока неизвестно. Если ответ отрицательный, разделение аурических сил на две категории естественно, если нет — введено эмпирически. Распределение IAF вокруг тела довольно равномерно, но ширина внутренней ауры по бокам от туловища говорит о том, что здесь она, должно быть, немного сильнее, чем около конечностей. В то же время протяженность этой силы непостоянна, поскольку в ауре часто наблюдаются ее удлинения в форме нестабильных лучей, местоположение которых то и дело меняется[34]. Они пересекают внешнюю ауру, но при этом никак не влияют на нее за пределами своих контуров. Каждое локальное нарушение в теле человека сильно воздействует на IAF, поэтому внутренняя аура проявляет себя как исключительно чувствительная сигнальная система, обнаруживающая нарушение даже тех тканей, которые находятся глубоко под поверхностью тела. Кроме того, эта сила до некоторой степени подвластна сознательному контролю человека, причем ее активность легче усилить, чем подавить.
OAF, безусловно, действует на более широком пространстве, но ее силовые линии визуально себя никак не проявляют. Одним из наблюдаемых следствий ее существования и является аурический туман, диапазон размеров,
форм и текстур которого превосходит аналогичные свойства внутренней ауры и внешнюю границу которого почти невозможно определить точно. Иногда внешняя аура простирается на довольно значительное расстояние, особенно если она завершается ультравнешней аурой или когда она расширяется после диссипации электрического заряда, предварительно сообщенного телу. По сравнению с внутренней аурой внешний туман значительно хуже поддается контролю со стороны сознания. По существу, он наблюдался только в описанных экспериментах с женщиной, находящейся под гипнозом, и в нескольких случаях, когда с помощью сознательных усилий участникам опытов удавалось более или менее успешно изменить цвет своей ауры. Но даже в этих случаях изменения всегда начинались и лучше всего наблюдались в границах внутренней ауры.
Болезни общего характера или локальные нарушения воздействуют на аурические силы и через них на обе ауры, изменяя их внешний вид, хотя и по-разному. При локальных болезнях внутренняя аура в прилегающей области часто теряет полосчатость, трансформируясь в более плотную и менее прозрачную массу другого оттенка или даже цвета. В других случаях полосчатость не теряется, но становится более грубой и совсем не похожей на текстуру, создаваемую изящными линиями здоровой внутренней ауры. Наконец, бывает и так, что в какой-то области внутренней ауры вместо тумана наблюдается совершенно пустое пространство. Если болезнь затрагивает значительную область тела, внутренняя аура с одной стороны иногда может стать уже, чем с другой. Сужение внутренней ауры всегда сопровождается некоторыми изменениями ее текстуры, а также другими слабовыраженными изменениями, о которых будет говориться дальше. На внешней ауре болезнь отражается не так сильно, как на внутренней. Иногда могут измениться ее цвет, текстура или яркость, но чаще всего меняется ширина — внешняя аура сжимается, но никогда не исчезает полностью, если, конечно, не применяются искусственные воздействия. Патологические нарушения, затрагивающие большие участки тела, или болезни нервной системы могут вызывать обширные изменения внешней ауры, которые при
соответствующих условиях становятся важными диагностическими маркерами. Внешняя аура может сжиматься даже тогда, когда внутренняя сохраняет свою ширину. Обратная ситуация не наблюдается никогда, поскольку сжатие внутренней ауры неизбежно влечет за собой сжатие внешней[35].
Автору не раз задавали вопрос о возможной электрической или магнитной природе ауры. Хотя поначалу он и сам верил в электромагнитную природу обсуждаемого в книге феномена, отвечая, он всегда был предельно осторожен и в отсутствие строгих доказательств старался называть связанные с ним силы аурическими. Такое название не содержит явных указаний на природу этих сил и никак не уточняет принцип их действия. Однако как только были сделаны первые попытки идентифицировать аурические силы с электричеством или магнетизмом, возникли определенные трудности.
Рассмотрим сначала случай магнетизма. Как говорилось ранее, туман около магнита обладает полярностью, которую легко обнаружить, расположив два подковообразных магнита в одной плоскости недалеко друг от друга. Вращая один из них, наблюдатель заметит, что туман между магнитами становится ярче тогда, когда сближаются их разноименные полюса, и, наоборот, ослабляется при сближении одноименных. В то же время никаких признаков магнитной полярности ни у одной из аур эксперименты не обнаружили. На внешнюю ауру магнит вообще не влияет. Что касается внутренней, то разные полюса магнита воздействуют на нее совершенно одинаково, не проявляя при этом никаких признаков отталкивания или подавления. Этого уже достаточно, чтобы проиллюстрировать явное различие между аурическими и магнитными силами.
Если бы аура обладала электромагнитной природой, в ней должны были бы наблюдаться локальные или общие возмущения, связанные с количеством и распределением
поверхностного электричества. Прежде уже говорилось, что этого на самом деле не наблюдается — никакой зависимости между аурой человека и естественным поверхностным зарядом на его теле найти не удалось. Кроме того, при искусственном сообщении телу заряда производимые им эффекты от полярности электричества почти не зависят.
Высказывалась догадка и о связи ауры с радиоактивностью. С точки зрения автора, радиоактивная природа ауры очень маловероятна (по сути, почти невероятна), но чтобы ни у кого из читателей впоследствии не возникало мыслей о том, что одну из возможных гипотез мы прозевали, скажем несколько слов и о ней.
Радиоактивность в небольшой степени присуща любой материи, и было бы странным, если бы человеческое тело стояло в этом отношении особняком. Для сравнения ауры человека с туманом, окружающим радиоактивное тело, в качестве последнего лучше использовать субстанцию, радиоактивность которой выражена в значительной степени. Для этого вполне подходят соли урана.
Туман около кристалла нитрата урана не похож на магнитный туман, поскольку лишен равномерности и состоит из лучей, идущих от поверхности кристалла к внешней границе тумана. Лучей больше всего там, где туман шире. До некоторой степени он похож на внутреннюю ауру, которая, кроме того, притягивает радиоактивный туман и, наоборот, притягивается им. На этом их сходство, по-видимому, и заканчивается. Радиоактивность связана с распадом атомов и проявляется в заметной степени лишь у элементов с наиболее высокими атомными весами, которые если и присутствуют в теле человека, то только в мизерных количествах. Железо (Fe, 55,9 а.е.м.) является самым тяжелым из элементов, в изобилии содержащихся в человеческом теле. Однако в обьиных условиях железо не обладает интересующим нас свойством. Следовательно, объяснить ауру явлением радиоактивности элементов, входящих в состав тела, не удается. Стоящие перед этой гипотезой трудности станут почти непреодолимыми, если мы вспомним, что при жизни аура в определенной степени подвластна сознательному контролю, а после смерти совершенно исчезает.
Независимо от природы аурических сил можно с уверенностью утверждать, что порождаемые ими феномены теснейшим образом связаны с центральной нервной системой и зависят от ее активности, о чем свидетельствуют следующие факты.
1. Электрическая кисть вызывает немедленное увеличение ауры при перемещении вдоль позвоночника, но не производит никакого эффекта при аналогичном перемещении вдоль передней осевой линии тела (см. с. 124). Причина очевидна: спинной мозг и выходящие из него крупные нервные каналы находятся ближе к спине и именно отсюда могут быть легче всего стимулированы; около передней поверхности туловища больших нервных центров просто нет. Подобное воздействие на ауру наблюдается и при поднесении кисти ко лбу.
2. Следствием серьезных нервных болезней, таких как эпилепсия, истерия, гемиплегия, является изменение формы и размера ауры, которое при необратимом поражении сохраняется всю жизнь. Однако при выздоровлении пациентов, страдающих временными нервными расстройствами, такими как ишиас, опоясывающий лишай и т.п., аура постепенно возвращается к нормальному виду.
3. Все формы нарушения умственных способностей неизменно сопровождаются уменьшением размеров и яркости ауры. У слабоумных она всегда узкая. Эти факты подтверждают точку зрения, согласно которой высшие мозговые центры теснейшим образом связаны с излучением аурической силы.
4. При обмороке аура сильно тускнеет и уменьшается в размерах. Вероятно, это связано с временным нервным истощением.
Характер человека, или совокупность его умственных и физических способностей, как уже отмечалось, оказывает на ауру огромное влияние — влияние, пропорциональное главным образом умственным способностям. Причем влияние это проявляется не только в объеме ауры, но и в ее качестве, что хорошо видно на примере грубозернистых, серых аур инертных и глупых людей. Тесную связь между центральной нервной системой и аурой следует глубоко
изучать и дальше — лучшее понимание ее природы может дать ключи для решения многих проблем.
Сколько вопросов еще ждет своего ответа! Чем определяется наблюдаемая форма нормальной ауры, в чем причина отличия женской ауры от мужской, отчего на фоне полос дополнительного цвета появляются светлые и темные пятна, какова природа полосчатости внутренней ауры и изменений, связанных с грануляцией и т.д. В настоящее время автор не может дать читателю ничего большего, чем простое описание сделанных им наблюдений.
Наверное, именно в этом месте лучше всего ответить на часто задаваемый вопрос о существовании ауры вокруг мертвого тела. Хотя автор всегда испытывал отвращение к изучению трупов, несколько подобных случаев в его практике все-таки было. Ни в одном из них он не заметил даже намеков на ауру. Следует заметить, что в каждом из этих случаев смерть наступила за несколько часов до обследования. Момент ухода человеческого существа всегда воспринимался автором как нечто священное, несовместимое с экспериментами, хотя сам по себе он очень интересен.
Исчезновения ауры у живого человека можно ожидать лишь в результате опытов, связанных с гипнотическими состояниями, а уменьшение ее яркости оказывается следствием нездоровья человека.
Глава VI
Дополнительные цвета
Вскоре после открытия ауры один мой приятель обратил внимание на то обстоятельство, что если долгое время пристально смотреть на свет, а затем перевести взгляд на пространство, прилегающее к телу человека, цвета фантома[36] по обе стороны от него нередко будут различаться. Убедившись в реальности этого необычного феномена, автор предположил, что он может оказаться полезным в диагностических целях, но для проверки этой гипотезы нужны были систематические исследования. Эксперименты начались с пристального смотрения на свет газовой лампы. Понимая, что столь грубый образ действий едва ли приведет к удовлетворительным результатам, автор надеялся через выявление его недостатков найти лучшие условия. Оказалось, что возникавший после длительного смотрения на лампу фантом имел сложную структуру: его центральная часть была окрашена одним цветом, а периферия — совершенно другим. Неудобство работы с двумя и более цветами тотчас стало очевидным. Помимо него проявилась и другая, непреодолимая, трудность, связанная с постоянным изменением цветов фантома, возникающим при малейших движениях глаз в ходе сравнения с двух сторон от тела. Стало ясно, что в таких условиях получить достоверные результаты невозможно и какой-либо пользы от феномена можно
ожидать только при работе с монохромными послеобразами. Выполнив множество экспериментов, автор убедился, что для их получения вполне подходят полоски цветной бумаги, хотя впоследствии они, как правило, заменялись прозрачными цветными экранами, описание которых будет дано дальше.
Эта глава посвящена феномену влияния ауры на дополнительные цвета — явлению столь необычному, что трудно себе представить что-либо более удивительное. Под влиянием ауры одноцветный фантом меняется, его цвет способен приобрести более светлый или, наоборот, более темный тон, а при определенных условиях может измениться и сам оттенок. Безусловно, природа феномена в целом очень сложна и запутанна, но самые полезные замеченные закономерности все же будут описаны. Некоторые приводимые далее предположения могут казаться натянутыми или даже неверными, тем не менее за недостатком лучших гипотез они тоже проговариваются. Учитывая, что тема главы теснейшим образом связана с цветовым зрением, уместно будет сделать несколько предварительных замечаний.
Общепринятая теория постулирует существование в глазе трех групп цветочувствительных нервов. Видимый нами белый свет есть результат одинаковой стимуляции рецепторов всех трех групп или, если говорить точнее, результат их стимуляции в той же пропорции, как при воздействии на глаз солнечного света. Ослабление или полное прекращение стимуляции какой-либо группы вызывает появление цветовых ощущений, которые, таким образом, являются результатом возбуждения одной, двух или всех трех групп цветочувствительных рецепторов в разных пропорциях. Обычно при одновременном возбуждении нескольких групп сила их стимуляции бывает различной.
За годы работы автор пришел к выводу, что у каждого из нас первичные цвета индивидуальны, поэтому каждый видит один и тот же окрашенный предмет по-своему, хотя — по причине одинакового воспитания — и называет его цвет так же, как другие люди. Пусть, к примеру, наблюдатели А. и Б. смотрят на предмет, цвет которого обычно называется определенным оттенком желтого. У наблюда-
теля А. он может возбуждать только одну группу цветочув-ствительных нервов и будет для него чисто желтым. В то же время у наблюдателя Б., помимо желтых, в небольшой степени могут возбуждаться и синие рецепторы — этот же цвет будет восприниматься им как зеленовато-желтый. Но так как оба наблюдателя с детства приучены называть этот цвет определенным оттенком желтого, то и дают ему одно и то же название независимо от субъективных ощущений. Между тем, если бы А. посмотрел на него глазами Б., то обозначил бы этот цвет иначе. Каждый из них по-своему прав. Отсюда следует, что любой человек, скорее всего, ощущает характер цветов не так, как его сосед[37]. Углубляться в этот вопрос дальше нет необходимости; отметим лишь, что первичными цветами автора в настоящий момент являются красный, желтый и синий, хотя тридцать лет назад синие диски были для него фиолетово-синими. Более глубоких знаний о цветовом зрении нам тоже не потребуется — для объяснения действия дополнительных цветов сказанного вполне достаточно.
Даже не прибегая к теории, можно заметить, что, когда одна группа цветочувствительных нервов до предела истощается, наблюдатель с неизбежностью поражается временной цветовой слепотой, соответствующей этой группе. Если утомлены красные рецепторы, он будет слеп к красному, сохраняя при этом способность различать цвета, его не содержащие. Остальные цвета он тоже будет видеть, но так, как будто красный из них удален. Пурпурный, к примеру, станет для него более или менее синим. Вследствие такой искусственной цветовой слепоты глаза, очевидно, становятся сверхчувствительными ко множеству цветов и оттенков, которые не содержат красного, поскольку красный забивает
тончайшие нюансы оттенков других цветов. Описываемые далее эксперименты, неоднократно проводившиеся с разными людьми, доказывают справедливость этих замечаний.
Запомним, как выглядит на белом экране световое пятно от волшебного фонаря[38], луч которого окрашен карминовым цветом. Если наблюдатель предварительно посмотрит минуту-другую на дневной свет через красное или синее стекло, он увидит это пятно соответственно более синим или более красным, хотя, возможно, и не таким ярким. Подобного эффекта можно достичь и путем длительного смотрения на синюю или желтую полоску бумаги[39], после чего наблюдатель временно становится практически невосприимчивым соответственно к синему или желтому цвету. Если бы можно было на время парализовать работу сразу двух групп цветовых нервов, зрение наблюдателя стало бы полностью монохроматическим. В настоящем исследовании нужды в столь крайних мерах не возникает, кроме того, практика показывает, что добиться абсолютной красной, синей или желтой слепоты этим методом невозможно. Тем не менее замечание о том, что глаза становятся аномально чувствительными к определенным цветовым оттенкам, остается справедливым. Можно предположить, что именно цветовая гиперчувствительность глаз позволяет им воспринимать излучение ауры, которое, возможно, имеет ультрафиолетовую природу и в обычных условиях невидимо, и что эта гиперчувствительность служит одним из объяснений того факта, что на фоне ауры в пределах полос дополнительного цвета наблюдаются разноокрашенные пятна.
Во время болезни, как будет описано, аура нередко содержит больше желтого цвета, чем при здоровом состоянии пациента. Этот цвет особенно сгущается вблизи локальных нарушений. Обычно эти сгущения видны как желтые пятна
на фоне синей полосы дополнительного цвета. Причина феномена может заключаться в следующем: когда глаза пресыщаются первичным желтым цветом бумажной полосы и появляется послеобраз — синяя полоса дополнительного цвета, способность желтых рецепторов глаза передавать в мозг сигналы от обычного желтого света сильно ослабляется; в то же время их способность реагировать на более коротковолновый «ультрафиолетовый желтый» сохраняется неизменной. Влияние «ультрафиолетового желтого» на желтые рецепторы, возможно, даже усиливается благодаря отсутствию подавляющего действия желтых лучей видимого солнечного спектра, которые в нормальных условиях воспринимаются гораздо лучше. Очень возможно, что еще одним фактором, способствующим восприятию аурических цветов (хотя его важность не следует переоценивать), является то, что тело в целом окрашивается полосой дополнительного цвета, создавая тем самым лучший контраст для желтого или других цветов, которые могут локально присутствовать в ауре.
Всем известно, что если некоторое время пристально рассматривать цветной предмет, а затем перевести взгляд на потолок или на белый экран, то там появится фантомное изображение предмета, имеющее ту же форму, однако другой цвет. При условии одинаковой предварительной стимуляции этот вторичный цвет всегда будет иметь один и тот же оттенок, который зависит от первичного цвета и называется дополнительным к нему. Например, после рассматривания желтого предмета его фантомный образ окажется синим, причем точный оттенок цвета будет зависеть от оттенка желтого и до некоторой степени от индивидуальных особенностей наблюдателя.
Каждый раз после того, как исследователь задержит взгляд на желтом предмете достаточно долгое время (зависящее от яркости света, пристальности взгляда и т.д.), в первое мгновение после этого он всегда будет видеть послеобраз одного и того же синего цвета. Однако постепенно его цвет начнет светлеть; при этом чаще всего к нему будет примешиваться красный, придавая послеобразу пурпурную или сливовую окраску. В таких случаях красный оттенок на
самом деле присутствует в дополнительном цвете изначально, просто в первое мгновение насыщенный синий его подавляет.
Если же послеобраз сразу выглядит сливовым или пурпурным, это значит, что глаза наблюдателя были недостаточно утомлены первичным желтым цветом или что в комнате больше белого света, чем обычно. Полезно представлять себе, каким изменениям со временем может подвергаться тот или иной дополнительный цвет фантома, но существенно измениться он, конечно, не может. Спустя небольшое время фантом полностью исчезнет, но затем обязательно проявится еще раз, опять изменив оттенок. Этим вторичным изменением, как правило, можно пренебречь, поскольку работа с дополнительным цветом редко затягивается до его наступления. И все же иногда вторичные изменения могут оказаться полезными, что иллюстрируется следующим примером.
По окончании обследования одной женщины с помощью дополнительных цветов, когда цветовая слепота уже исчезла, автор, разговаривая с пациенткой уже при обычном дневном свете, заметил на ее теле новый послеобраз, а в центре появившейся полосы увидел желтое пятнышко размером с шиллинг (в верхней части левой груди, приблизительно в 2 дюймах от грудины). Во время исследования оно каким-то образом осталось незамеченным. Как только цветная полоса пропала, пятнышко стало невидимым, но когда полоса дополнительного цвета вновь была обычным образом инициирована, оно снова проявилось, причем очень отчетливо. Этот неожиданный эффект так и остался уникальным.
Другой самоочевидный вывод заключается в том, что, если в качестве фона используется цвет, отличный от белого, дополнительные цвета не всегда проявляются в своих истинных оттенках, но так, как будто они смешаны с оттенком фона.
Поскольку дополнительные цвета имеют чисто субъективную природу, будем именовать их названиями наиболее близких к ним пигментов — этой точности для нас будет вполне достаточно. После многочисленных экспериментов с
цветами, называемыми обычно первичными, автор пришел к выводу, что они не дают таких хороших результатов, как смешанные. В результате испытаний следующие цвета были отобраны как наиболее полезные:
(дополнительный цвет)
гуммигут берлинская лазурь
антверпенская синь [40] гуммигут
карминовый изумрудная зелен
изумрудная зелень карминовый
Каждому исследователю лучше выбрать наиболее подходящие для себя цвета экспериментальным путем.
В повседневной работе можно использовать полоски цветной бумаги длиной 3 дюйма и шириной 3/4 дюйма с черной точкой посередине, наклеенные на черную доску. Опыт показывает, что это максимальный полезный размер, поскольку более длинные цветные полосы на краях уже не дают идеального дополнительного цвета. Расположив пациента в нескольких футах перед собой и посмотрев достаточно долго на одну из цветных полос, ориентированную горизонтально, наблюдатель получит в распоряжение полосу дополнительного цвета, которую сможет проецировать на тело пациента. Она шире туловища, поэтому ее концы будут выходить за его границу с обеих сторон, позволяя наблюдателю сравнивать их цвет между собой, а также с центральной частью полосы, проецируемой на тело.
Зимой или в туманную погоду, особенно в Лондоне, индуцировать дополнительный цвет с помощью бумажных полос бывает очень трудно. В этих условиях провести полное обследование не удается, поскольку необходимое для него время непомерно растягивается и осмотр оказывается чрезмерно утомительным как для исследователя, так и для пациента. Чтобы обойти эту трудность, был придуман аппарат, позволяющий работать как при дневном освещении, так, в случае необходимости, и при свете газовой лампы. Он состоит из цилиндрической маски длиной примерно 6 и шириной 5 дюймов, одна сторона которой соответству-
ет форме лица, а на другой размещается вращающаяся цилиндрическая насадка с длинной щелью шириною в 3/4 дюйма. Щель, таким образом, можно по желанию разворачивать либо горизонтально, либо вертикально относительно глаз. За щелью крепится пластина из матового стекла, а за ней — прозрачный экран, который может быть либо ячейкой, заполненной жидкостью, либо куском окрашенного стекла. Изнутри маску следует зачернить или обшить черным бархатом, а на матовом стекле сделать небольшую метку, служащую тем же целям, что и точка на цветной бумаге. Расстояние между глазами и экраном должно соответствовать эмметропическому зрению; дальнозорким и близоруким потребуются очки для чтения. Аппарат автора, к примеру, имеет дополнительную подвижную перегородку с линзами такого же фокусного расстояния, что и в его очках[41].
При работе аппарат нужно поднести как можно ближе к лицу и, удерживая в таком положении, смотреть на свет, зафиксировав взгляд на точке на матовом стекле. Достаточно всего нескольких секунд, чтобы в поле зрения появилась такая же полоса дополнительного цвета, как при использовании цветной бумаги. Работа с аппаратом требует чуть большей сноровки, поскольку в зависимости от уровня освещенности наблюдатель должен уметь правильно подобрать насыщенность цвета экрана.
Подготовившись к обследованию, пациенту следует встать перед белым фоном напротив света таким образом, чтобы его тело было освещено равномерно со всех сторон. Если теней за спиной избежать не удается, нужно постараться сделать так, чтобы они были примерно одинаковы с обеих сторон. Лучше, если света в комнате будет больше, чем при обычном изучении ауры, однако одну штору почти всегда приходится частично или полностью опустить. Когда все готово, наблюдатель должен посмотреть на небо через прозрачный цветной экран в маске или зафиксировать взгляд
на одной из цветных бумажных полос, удерживая внимание на точке 20-30 секунд в зависимости от ее освещенности. Работа с цветными полосками требует яркого света, поэтому, чтобы хорошо осветить бумагу, приходится отдергивать штору.
Затем, повернувшись к пациенту, наблюдатель должен зафиксировать взгляд на некоторой заранее выбранной точке осевой линии его тела. Если полоса основного цвета рассматривалась горизонтально, наблюдатель увидит полосу, окрашенную в дополнительный цвет, которая будет пересекать тело поперек и выходить за его границы на белый фон с обеих сторон. Таким образом, наблюдатель сможет видеть вариации оттенков цвета в каждой ее части. Оттенки краев, выходящих за границы туловища, можно сравнить между собой (но, конечно, не с оттенком центральной части полосы, попадающей на тело).
Несмотря на простоту, описанный метод требует некоторой практики. Совершенное овладение его деталями (незначительными, если говорить о них в отдельности) намного ускорит работу и сделает ее более комфортной. Во-первых, смотреть на полосу первичного цвета нужно, строго зафиксировав взгляд на одной избранной точке и удерживая ее точно в фокусе все время, без перерывов. Нарушение этого условия приведет к тому, что граница полосы дополнительного цвета размоется, а для ее появления понадобится больше времени. Здесь нужна некоторая тренировка воли, но со временем это условие будет выполняться почти автоматически. Во-вторых, новичку часто бывает трудно удержать взгляд на выбранной точке тела пациента из-за склонности полосы дополнительного цвета к блужданию (часто она вообще выпадает из поля зрения), увлекающему за собой глаза, что радикально нарушает весь замысел эксперимента. Когда удержание взгляда на одной точке войдет в привычку, полоса дополнительного цвета станет почти неподвижной, а при любых малых смещениях она будет тут же сама собой возвращаться на место. Учитывая, что ловкость приобретается путем упражнений, прежде чем приступать к работе с человеком, стоит потренировать глаза на каком-нибудь неодушевленном предмете.
В дальнейшем, если не оговорено противное, в качестве рабочей будет использоваться синяя полоса дополнительного цвета, индуцируемая желтой бумажной полосой. Также вместо слов «дополнительный цвет» будем для краткости писать с.с.[42], а через р.с.[43] условимся обозначать первичный цвет бумажной полосы.