- Привет, к тебе можно?
Лизабет стояла у домика на лесной полянке, освещенная рыжеватым солнышком. Оно сверкало на гладкой изумрудной и серебристой чешуе и играло в светло-зеленых глазах.
Рух улыбнулся и впустил её в дом, выдав что-то вроде вздоха облегчения.
- Привет, проходи, я как раз начал готовить ужин.
- Могу помочь, если не против.
- Буду рад. Картошка тут не грифонья, я могу не разглядеть зелёную.
Некоторое время они молча чистили картошку. Ящерка могла сказать что-то вроде «я знала, где тебя найти», или «ты в своем убежище», или даже «чем был занят?», но это не имело смысла.
Грифон ушел подальше от всех, чтобы успокоиться и подумать. Он никого не хотел видеть, но рад компании – значит переживания сильные. Торопить не имеет смысла – сам настроится и расскажет, или отвлечется от мыслей и придет в норму.
Молчал и Рух, к которому Лизабет пришла, а точнее приехала на велосипеде, через лес. Как раз тогда, когда ему нужно было разобраться в себе и других, и с кем-то поговорить. А ещё он молчал и думал, чем теперь сможет отблагодарить девушку-панголина.
Удерживая луковицу острыми когтями, чтобы не выскользнула, он нарезал ее на маленькие кубики, и скинул на сковородку.
- Лиз, почему люди делают то, что делают?
- Философский вопрос, и ты на него должен помнить ответ. Прошло всего два года с приезда Гренфеллов.
Хвост грифона взметнулся вверх.
- И не напоминай о нём. Сейчас-то Фил умеет себя вести, но раньше был просто невыносим.
- Хорошо, - Лизабет боком села на кровать, подвернув ноги и хвост, - люди делают то, что делают, потому что не умеют иначе или не знают других вариантов. А сейчас как он себя ведет?
Рух дождался, когда лук станет золотистым и скинул отваренные грибы и нарезанную ломтиками картошку, раздалось шумное шипение.
- А сейчас он знает, как себя вести, и может выбирать.
- И что же он выбирает?
Тонкие руки ловко работали деревянной лопаткой, перемешивая подрумянившиеся ломтики. Дом наполнился ароматом еды, а смотреть, как еду готовят – особое удовольствие для панголинов.
- Он выбирает то, что хочет, а иногда то, что будет лучше для него и других, хоть идет в разрез с его желаниями, я думаю.
- То есть выбирает выгоду, такую как жить в мире и не ввязываться в драку на каждом шагу, а иногда выбирает то, что ему нравится, неважно, что из этого выйдет.
Рух обернулся за солью и взял щепотку.
- В общем виде имеем пользу, потому что нравится, и потому что не знает или не умеет иначе. Три причины. Добавим сюда «заставили» или «вынужден был так сделать», Лиз?
- Никого нельзя заставить, можно только согласиться с диктуемыми условиями, Рух. Всегда есть выбор, или ты просто не умеешь его искать и делать, что относится к третьей названной тобой причине. «Заставили» - это либо ты снимаешь с себя ответственность за свои поступки и идешь экспонатом в зоопарк, либо ты соглашаешься принять неудобства во избежание других неудобств. И чем ты слабее, тем легче соглашаться.
- То есть, когда мне приставили кинжал к спине и повели заложником, у меня был выбор подчиниться или умереть? Ты называешь смерть неудобством?
- Да, и Глэнтирит, с твоих слов, помог справиться с неудобствами, причинив их другим. Помешай картошку, а то пригорит.
Грифон дернул хвостом и что-то проворчал. Ящерка подошла и обняла его за плечи, и продолжила примирительным тоном:
- Хорошо, давай примеры попроще. Почему ты зовешь меня Лизабет, хотя моё имя Полынь?
- Я так привык.
- А точнее?
- Мне так приятно, тебе так приятно, мне приятно доставлять тебе это маленькое удовольствие, как и называть Найтела Найтелом.
- То есть ты умеешь иначе, но тебе просто нравится.
- Да, ты права, Лиза. Добавь сюда привычку, это треть от неумения иначе.
- А может, ты зовешь нас так, чтобы получить наше расположение и в этом твоя выгода?
Рухгерт обернулся и посмотрел Лизабет в глаза.
- Знаешь, неподготовленного человека твой вопрос бы обидел. Хорошо, что я уже изучаю теорию взаимоотношений. Да, пожалуй, неосознанно и эта цель тоже есть, ведь мне нравится общаться с вами.
Лизабет улыбнулась и стала загибать пальцы:
- Удовольствие, выгода и незнание/неумение – вот три объяснения любому действию. Всё остальное состоит из них. Те, кто не умеет, могут научиться. Кто получает удовольствие – переключиться на другие радости. Кто получает выгоду – может поторговаться с тобой и договориться. Неисправимых нет, кроме необучаемых, наркоманов, маньяков и сумасшедших, не понимающих не только собственной пользы, но и человеческого языка. Если понял, что имеешь дело с такими – беги. У тебя не хватит умения совладать с ними. С остальными есть шанс и к ним есть подход.
Рух снял сковородку с огня и поставил на дощечку. Достал две тарелки, одна из них была с черно-желтой каймой, и положил одинаковые порции.
- За что люблю твои объяснения, так это за их практическую ценность, спасибо. Я, наверное, придумаю кучу исключений, дополнений, но вряд ли они будут противоречить общей идее. Вилку, ложку?
- Ложку.
Грифон достал из отдельного ящичка ложку с такой же предупреждающей маркировкой, а себе взял вилку.
- Приятного аппетита, Лизабет.
- Приятного, Рух. И давай за одним столом. Условности культуры моего народа могут не действовать у тебя в гостях.
- Но…
- Не бойся, - хихикнула Лизабет, - нас не заставят из-за этого жениться.