Когда волна тошноты вздулась в его животе, Куин распахнул веки и посмотрел в противоположную от этого зоопарка порицания сторону. К слову о разгромленном месте. Искореженная каталка, сломанное медицинское оборудование, все эти разбитые сосуды и маслянистые черные сердца на каменном полу... как будто ураган прошелся по пещере.
Второе место, которое он разгромил. Если считать стрельбу в спальне Лейлы.
Хотя об этом бардаке он сожалел.
А о другом? Да, о нем он тоже сожалел - но не собирался отступаться от своих бескомпромиссных требований относительно ее самой и его детей.
Со стоном Куин вытянул одну ногу, затем другую. На кожаных штанах была кровь. На его говнодавах тоже. На костяшках пальцев обеих рук. Ему, наверное, потребуется медицинская помощь, но он ее не хотел...
Внезапная тишина привлекла его внимание, и он глянул в сторону ворот. Ох, потрясающе. Охренеть как замечательно.
Король стоял прямо перед этими железными решетками, выглядя совершенно взбешенным и прямо стоя в своих говнодавах. И очевидно он желал тет-а-тета вблизи: Вишес шагнул вперед и уже вставлял ключ в замок с той стороны, механизм издал лязгающий звук, сдаваясь и позволяя вратам отвориться.
Вошел лишь Роф, и затем они вдвоем оказались заперты. Было ли это для того, чтобы не дать другим братьям напасть на Куина? Или чтобы не дать ему сбежать от того, что запланировал для него Король?
Выбор, выбор.
Когда Роф подошел ближе и остановился, Куин опустил взгляд, хоть этот мужчина и был слеп.
- Ты здесь для того, чтобы изгнать меня из Братства?
Будь прокляты эти огромные крутые говнодавы, смутно подумал он. С его почти лицом-к-ботинку точки зрения они казались размером с Субару[13].
- Я реально охренеть как устал встречаться с тобой вот так, - рявкнул Роф.
- Не ты один.
- Хочешь рассказать мне, что произошло?
- Не особо.
- Позволь мне перефразировать, мудак. Ты расскажешь мне, что произошло, или я буду держать тебя здесь взаперти, пока ты не похудеешь до скелета.
- Знаешь, строгие диеты не дают долгосрочного результата.
- Дают, если добавить свинца.
Куин посмотрел на пистолет в кобуре, покоящийся под огромной левой рукой Рофа. Хоть глаза Короля были ни на что не годны, можно было поспорить, черт подери, что он способен всадить пулю куда угодно, ориентируясь лишь на слух.
- Послушай меня, - сказал Роф. - Я тебе помогу. Ты можешь опустить объяснение, почему тебе показалось хорошей идеей прийти сюда и без разрешения напасть на моего пленника. Здесь я сложу гребанные дважды два самостоятельно. Почему бы тебе не рассказать мне, как он умудрился тебя запереть здесь?
Куин потер лицо, но недолго. Движение заставило его живот взбунтоваться еще сильнее - эй, да у него еще и головная боль имеется. Может, сотрясение?
#КупиОдноВтороеВПодарок
Он прочистил горло.
- Когда Фьюри ушел, он дал мне ключ, чтобы запереть себя с Кором. И я так и поступил.
Это новый протокол. Когда Кора только взяли под стражу, охранявшие его запирались снаружи. Однако со временем они изменили эту процедуру из практических соображений - со всеми различными комплектациями смен, медицинскими проверками и поставкой лекарств. И да, возможно, они расслабились после того, как ублюдок целый месяц просто пролежал на каталке как дерьмовый объект современного искусства.
- И? - прорычал Роф.
- Я отвлекся. Так что я забыл вытащить гребаный ключ из замка.
- Ты... отвлекся. На что? Планы как разгромить тут все? - когда Король показал на разрушенные сосуды, будто мог их видеть, стало очевидно, что вонь лессеров достигла его носа. Плюс, алле, вся галерка психовала из-за беспорядка. - Какого хрена, Куин. Серьезно, ты выжил из своего гребаного ума?
- Ага, кажется, так и есть, - кратковременная вылазка. Ха-ха. - Или это был риторический вопрос, и тебе не нужен был ответ? Эй, почему бы нам не перестать обсуждать Кора, чтобы ты мог рассказать, что ты собираешься сделать с его женщиной, Лейлой.
К слову о тошноте.
В последовавшей тишине Роф скрестил руки на груди, его бицепсы так надулись, что Скала[14] на его фоне казался Карандашиком.
- Прямо сейчас я подумываю лишить родительских прав вовсе не Лейлу.
Куин резко глянул вверх и тут же вынужденно закашлялся, подавляя рвотный рефлекс, голова его загудела.
- Погоди, что? Она совершает измену, помогая и поддерживая нашего врага...
- А ты только что позволил сбежать ценному ресурсу Братства, потому что выжил из своего чертова ума. Так что давай забудем про это дерьмо с изменой. От этого твои яйца сожмутся лишь сильнее, поверь мне.
Сложновато спорить с фактами, подумал Куин. Хорошо, что его эмоции плевать хотели на логику.
- Просто скажи мне, что ты выставил ее из дома, - потребовал он. - И что мои дети останутся со мной. Мне важно лишь это.
На долю секунды Куин подумал о той бессмыслице, которую нес Кор перед тем, как ублюдок ухромал прочь. Поток дерьма о Лейле. О любви. О том, что больше не желает идти против Рофа.
Ага, как будто он в это поверит.
Король смотрел на него сквозь солнцезащитные очки.
- Что я сделаю или чего не сделаю - это не твое гребаное дело.
Погодите-ка. Была ли хоть какая-то вероятность, что...
- Ты серьезно! - Куин совершил попытку подняться, но ничего не вышло. Даже захрипев и блеванув в сторону, он продолжал говорить сквозь тошноту. - Она лишилась своих прав! Она кормила врага!
- Если он такой враг, почему Кор оставил ключ?
- Что?
Роф ткнул указательным пальцем в направлении ворот.
- Кор запер тебя, но оставил ключ. С чего бы ему делать это?
- Я не знаю, черт подери!
- Ага, и теперь мы никак не можем у него спросить, не так ли, - сорвался Роф.
Куин покачал головой.
- Он все равно наш враг. Он всегда будет нашим гребаным врагом. Плевать я хотел, что он там говорит.
Черные как смоль брови Рофа вновь скрылись за краем солнцезащитных очков.
- Так что он сказал тебе?
- Ничего. Нихрена он мне не сказал, - Куин обнажил клыки. - И не беспокойся, я верну его. Я выслежу этого мудака и...
- Черта с два ты это сделаешь. С этого момента я отстраняю тебя от службы.
- Что! - в этот раз Куин поднялся, хоть и чувствовал себя так, будто вот-вот обольет Короля блевотиной с головы до ног как на обряде экзорцизма. - Бред собачий!
- Ты слетел с гребаных катушек, и я не понесу за это ответственность. А теперь будь хорошим маленьким социопатом и заткнись нахрен, пока тебя везут лечиться.
В порыве ядерной злости на него нахлынула ослепляющая ярость, вновь отключившая мозг Куина - и когда его сознание уселось на заднее сиденье, он смутно осознавал, что его рот движется, будто он орет на Короля. Но он понятия не имел, что говорил.
- Знаешь что? - скучающим тоном оборвал его Роф. - На этом мы с тобой закончим.
Это было последним, что услышал Куин.
А последнее, что он увидел? Массивный кулак Короля, летящий в направлении его челюсти.
Вот вам и фейерверки, а затем свет выключился, никого не осталось дома, ноги ушли из-под него, и его вес боулинговым шаром полетел на пол пещеры.
Его последняя мысль, перед тем как он вырубился в полете?
Два сотрясения друг за другом творят чудеса с его психическим здоровьем. Да, как раз в таком дерьме он и нуждался.
В своей спальне в особняке Братства Лейла стояла над колыбелями, глаза ее бегали между двумя ее спящими детьми. Лица Лирик и Рэмпа были ангельскими, с пухлыми щечками, розовой гладкой кожей, опущенными темными ресничками и изогнутыми как крылья бровками. Оба они усиленно дышали, как будто в момент отдыха старательно работали над тем, чтобы вырасти больше, сильнее, умнее.
Воспроизводство рода в действии, раса Девы Летописецы продолжала сама себя. Чудо. Бессмертие для смертных.
Почувствовав позади себя чье-то присутствие, она произнесла тихим хриплым голосом.
- Тебе лучше достать свой пистолет.
- Зачем?
Она обернулась через плечо на Вишеса. Брат стоял на пороге ее комнаты, выглядя посланником судьбы. Кем он, по сути, и являлся.
- Если хочешь, чтобы я их оставила, тебе придется отправить меня в Забвение.
Неудивительно, что Роф прислал Вишеса, чтобы выставить ее. Иметь дело с Вишесом - все равно что иметь дело с айсбергом. Холодный, несговорчивый воин, не отступающий от своей цели. А остальные мужчины в доме? Особенно те, что с детьми, или Фьюри как Праймэйл, или Тор, который сам потерял женщину и ребенка? Всех этих Братьев можно было склонить в сторону от их курса, и тем самым позволить ей остаться или разрешить забрать с собой сына и дочь.
Но не Вишеса.
И в ее случае, наверное, не Тора. Он хотел убить мужчину, с которым она предала Братство.
Она посмотрела на пистолет в кобуре под рукой Ви.
- Ну?
Вишес лишь покачал головой.
- Это ни к чему. Ну же, идем.
Она повернулась к своим детям.
- Куин убил его? Кора? Он мертв?
- Фритц ждет снаружи. Нам предстоит дорога. Мы уезжаем сейчас же.
- Как будто я чемодан, который нужно перевезти, - у нее не осталось слез, ужас происходящего был столь велик, что она онемела изнутри. - Кор мертв?
Вновь заговорив, Вишес оказался прямо позади нее, его голос прошелся по ее шее, заставляя волоски приподняться от предостережения.
- Смотри на вещи разумно...
Она развернулась и прищурилась.
- Не смей говорить так, будто я неблагоразумна, раз не хочу оставлять их.
- Тогда не забывай, в каком положении находишься, - он погладил свою козлиную бородку рукой в перчатке. - В итоге ты можешь лишиться любых прав на них, независимо от их происхождения. Но если пойдешь со мной сейчас, я могу гарантировать - гарантировать - что они скоро вновь окажутся с тобой, возможно, даже на следующем закате.
Лейла обхватила себя руками.
- У тебя нет такой власти.
Его бровь, та, что с татуировками рядом, выгнулась.
- Может, у меня нет, но у них есть.
Когда он шагнул в сторону и показал на дверь, Лейла прикрыла рот ладонью. Одна за другой все женщины дома вошли в комнату, и даже в сравнении с Вишесом они образовывали свирепую группу, выстраиваясь перед ней полукругом. Даже Осень была с ними.
Заговорила Бэт, Королева, голос ее звучал тихо, чтобы не потревожить детей.
- Я поговорю с Рофом. Как только он вернется из тренировочного центра. Мы разберемся с этим. Плевать я хотела на то, что произошло между тобой и Кором - как мать матери, я забочусь лишь о тебе и детях. И мой муж выслушает мои доводы. Поверь мне.
Лейла буквально рухнула в объятия Королевы, и когда Бэт крепко ее обняла, к ним подошла Белла и погладила Лейлу по волосам.
- Мы позаботимся о них, пока тебя не будет, - сказала женщина Зеда. - Все мы. Они ни на секунду не останутся одни, так что постарайся не волноваться.
Кормия тоже шагнула вперед, бледно-зеленые глаза ее коллеги-Избранной увлажнились.
- Я останусь в этой комнате на весь день, - она указала на кровь. - Я не оставлю их.
Элена, шеллан Рива, кивнула.
- Как медсестра я заботилась о сотнях младенцев на работе. Я знаю младенцев от и до. С ними ничего не случится, я обещаю.
Остальные пробормотали что-то в знак согласия, одна из них протянула Лейле салфетку. Так она поняла, что снова плачет.
Отстранившись от Бэт, она постаралась как можно тише высморкаться. Она хотела сказать что-нибудь, хотела высказать свои страхи и благодарность...
Королева положила руки на плечи Лейлы.
- Тебя не лишат родительских прав. Не бывать этому. И я точно знаю, куда ты направляешься. Этот дом безопасен, абсолютно полностью защищен - Ви наладил охрану, а я сама занималась украшением, когда год назад Братство купило это место.
- Там безопасно, - заявил Ви. - Как в банковском хранилище. И я проведу весь день с тобой как гребаный сосед по комнате.
- Так я под стражей? - нахмурилась Лейла. - Я пленница?
Брат лишь пожал плечами.
- Ты под защитой. Вот и все.
Черта с два «вот и все», подумала она. Но ничего не могла поделать. Все это было выше ее, и она слишком хорошо знала причины, приведшие к этому.
Вернувшись к Лирик и Рэмпу, она обнаружила, что слезы катятся по щекам быстрее, чем она успевала осушать их влажным комком, в который превратилась салфетка. Воистину, когда все женщины дома пришли и вступились за нее, что-то в центре ее груди оттаяло, и эмоции вновь захлестнули ее.
Она хотела поднять обоих своих малышей, ощутить запах их сладкой кожи, прижать их к сердцу, баюкать их головки, целуя. Но сделай она что-то из этого, она бы уже никогда не сумела их оставить.
Руки ее тряслись, когда она подтянула плюшевые одеяла поближе к их подбородкам.
- Дети мои, - прошептала она. - Мамэн вернется. Я не... бросаю вас...
На этом ее прощание закончилось. Она задыхалась так сильно, что говорить стало невозможно.
Ее путь к тому, чтобы обрести два этих драгоценных благословения, начался, казалось, в прошлой жизни, когда она почувствовала в себе жажду и умоляла Куина услужить ей. Затем последовали бесконечные месяцы беременности и срочные роды.
На этом пути было столько всего невозможного, столько вызовов, которые она не могла предвидеть. Но одного она никогда не рассматривала: оставить детей на попечение других, неважно, какими бы компетентными и любящими ни были эти "другие", она не могла и помыслить о таком.
Это было слишком ужасно.
- Пойдем, - категорично сказал Вишес. - Прежде чем наступит рассвет, и все усложнится еще сильнее.
Бросив прощальный взгляд на каждого из своих детей, Лейла подобрала складки халата и вышла из спальни. Ей показалось, будто она оставила позади свое сердце и душу.
Следующим вечером на закате Куин не осознавал, что солнце полностью свалилось за западный горизонт. С одной стороны, он находился глубоко под землей в клинике тренировочного центра, так что не мог выглянуть в окно и увидеть, что гигантский пылающий шар уступил смену луне. С другой стороны, он был под тем типом лекарств, которые заставляют тебя забыть собственное имя, не говоря уж о том, который час. Но главная причина, по которой он упустил кончину дня?
Даже со всем дерьмом, происходящим в его жизни, у него была лучшая гребаная галлюцинация. За все время.
Сознательная часть его мозга - пересевшая на заднее сиденье, находившееся так далеко от руля, что с таким же успехом могло быть пристегнуто к кузову грузовика - прекрасно осознавала, что то, что ему виделось в больничной палате, абсолютно совершенно точно не могло происходить на самом деле. Но вот в чем прикол. Он был настолько под кайфом, что как и боль от операции, перенесенной шесть часов назад, события предыдущего вечера подверглись временной амнезии - а это значило, что он был особенно возбужден.
Это неудивительно. Тот факт, что он был засранцем-кобелем с огромным сексуальным влечением, доказан временем.
И эй, учитывая, как хорошо он вел себя накануне вечером, ему не нужно было разочаровывать людей еще больше.
Так что да, лежа на этой больничной койке, с проводками и трубочками, отходящими от него, будто он стал гребаным дублером Кора, Куин видел Блэя с его округлыми руками и покатой спиной, сидящего в углу на стуле цвета каши.
Ширинка мужчины была расстегнута, член торчал наружу... и кулак Блэя обхватывал эту толстую длину, вены на мускулистом предплечье набухли, пока он поглаживал себя.
- Хочешь это? - низким голосом спросил гипотетический Блэй.
Куин зашипел, прикусывая нижнюю губу - и что вы думаете, подвигав бедрами он почти не почувствовал боли в шве на боку.
- Да, черт подери, да, я хочу этого дерьма.
Ненастоящий Блэй сполз на стуле ниже, чтобы раздвинуть колени еще шире. И когда он сделал это, надетые на нем черные джинсы туго обтянули мышцы бедра, а ширинка расстегнулась до конца. И... о да, воин хорошенько трудился над собой, грудная мышца с той стороны напрягалась и расслаблялась вместе с плечом, пока он медленно и основательно себя поглаживал.
Куин тяжело сглотнул, его проколотый язык отчаянно желал этой головки, этого ствола. Он хотел компенсировать то, что вылетело из его никчемного рта в момент ярости, и секс был неплохим лекарством, вовсе неплохим.
И Не-Совсем-Здесь-Блэй собирался ему позволить.
Плывя в своем маленьком море иллюзий, Куин ощутил ложное облегчение от прощения, которого в реальной жизни не существовало. Вот только будь он проклят, учитывая его состояние на остаток его дней, Куину придется довольствоваться этим. В своей маленькой фантазии он собирался запрыгнуть на поезд Блэя и молиться, что как только действие лекарств закончится, он сумеет как-то перенести это воссоединение на реального мужчину.
- Что ты хочешь сделать со мной? - прошептал Почти-Блэй. - Куда отправится твой язык?
Так, довольно разговоров.
Резким рывком Куин перешел в сидячее положение - потому что так ты и поступаешь, когда у тебя большие планы. Он совершенно точно намеревался пересечь больничную палату, упасть на колени и широко раскрыть рот, пока не осушит Блэя досуха. И это будет лишь прелюдией к примирительному сексу, которым они будут наслаждаться следующие двенадцать-пятнадцать часов.
Так что да, черт подери, он приподнялся вертикально - но на этом его прогресс закончился. Его живот выдернул чеку из гранаты, о наличии которой Куин и не подозревал, и его внутренности выбросили эту хрень прямо в легкие, взрыв боли отшвырнул его обратно в лежи-спокойно позицию и вызвал рвотные спазмы.
И будь он проклят, этот меткий стрелок был жестоким очистителем, стершим Гипотетического Блэя с его изумительно твердым членом из этой комнаты...
Когда раздался чей-то крик, Куин прижал руку ко рту, чтобы проверить, не он ли кричал. Неа. Губы сжаты.
Куин нахмурился и посмотрел на закрытую дверь.
Что это... кто же мог так кричать? Это не мог быть Кор. Если Братство каким-то образом сумело вновь его поймать, они никогда не привели бы его сюда.
Да какая разница. Не его проблема.
Глянув налево, Куин смерил расстояние от себя до домашнего телефона на прикроватном столике. Примерно две сотни ярдов. Может, две с половиной сотни[15].
Будь он гольфистом, у него закончились бы клюшки, и он потащился бы к своему гольф-кару.
Со стоном Куин начал процесс перекатывания набок и вытягивания руки как можно дальше. Почти у цели. Ближе. Ииии... почти.
После нескольких пассажей с похлопыванием в воздухе и ласк самыми кончиками пальцев, он наконец-то ухитрился поднять старомодную трубку из ее гнезда. Даже умудрился положить ее себе на грудь, не уронив эту хрень.
Поднести ее к уху тоже было плевым делом.
Но ох, черт бы подрал этот набор номера.
Ему пришлось удалить капельницу из руки. Грязно, но необходимо - открытое отверстие в устройстве капало каким-то дерьмом прямо на пол, а его кровь сочилась оттуда, где трубка входила в сгиб его локтя. Кому какое дело. Он вытрет... когда сможет нормально стоять без тошноты.
На мгновение, уставившись на двенадцать кнопочек телефона в аккуратном маленьком квадратике, Куин не мог вспомнить цифры. Но отчаяние сделало его память куда более точной, чем она имела право быть, и он вспомнил скорее схему набора, чем последовательность цифр.
Один гудок. Два гудка. Три...
- Алло? - сказал женский голос.
Солнечный свет примерно на девяносто семь процентов ушел с неба, когда Блэй открыл дверь и вышел на новое крыльцо черного хода в доме своих родителей. Воздух был холодным, очень холодным и таким сухим, что ноздри будто забило песком.
Черт, он ненавидел декабрь. И не только потому, что иногда воцарялась такая стужа, но еще и из-за того, что пройдет еще где-то четыре месяца, прежде чем погода смягчится и тебе перестанет казаться, что перед каждым выходом наружу нужно закутываться в парку.
Зажав губами сигарету, он зажег свою золотую зажигалку от Van Cleef & Arpels - одну из сорока, подаренных ему Сэкстоном за время их отношений - и заслонил ладонью веселый оранжевый язычок пламени. Первый вдох был...
Охренеть каким ужасным.
Приступ кашля заглушил то, что должно было стать блаженным воссоединением двух старых друзей - его легких и никотина. Но он быстро восстановился и через три затяжки вернулся в норму, знакомое покалывание в голове вызвало ощущение, будто он стал легче, чем есть на самом деле, дым, опускающийся по горлу, был подобен эротичному массажу для его пищевода, каждый выдох вызывал по всему позвоночнику ощущения, напоминавшие хиропрактику[16].
Он слышал, что курение - это стимулятор. А легкое гудение во фронтальной доле его мозга положило этой идее конец. Но странно, как все в плохой привычке его успокаивало. Потенциальное расслабление начало зарождаться в то мгновение, когда он нашел старую нетронутую пачку красных Данхилл в прикроватной тумбочке в своей комнате наверху, и оно достигло кульминации в этот самый первый момент полу-спокойствия, впервые с тех пор, как он появился здесь двенадцать часов назад под предлогом проверить больную лодыжку матери.
Он постучал кончиком сигареты о хрустальную пепельницу, которую он аккуратно устроил на перилах крыльца, а затем сигарета вновь вернулась между его губ, вновь вдох, вновь выдох.
Сосредоточившись на занесенном снегом луге позади дома, Блэй жалел свою мать. Она вынуждена была оставить их настоящий семейный дом, когда лессеры напали на то место - эпизод, без которого он мог быт прожить, но именно этот случай доказал, что даже бухгалтеры вроде его отца и гражданские женщины вроде его матери могут надирать задницы, когда потребуется. Но да, оставаться там после такого было невозможно - и побродив с места на место, погостив у родственников, его родители наконец купили этот новый колониальный дом посреди ферм и обширных пустых земель.
Его мать ненавидела этот дом, хотя вся бытовая техника была новой, окна легко открывались и закрывались, и ни одна половица не скрипела. Но с другой стороны, возможно, именно это и вызвало ее неприязнь, но что поделать - и ведь это был неплохой участок. Десять акров с хорошими деревьями, отличным широким крыльцом и впервые с централизованной системой кондиционирования воздуха.
В которой, живя в северной части штата Нью-Йорк, ты не нуждаешься, за исключением последней недели июля и первой недели августа.
И в течение этих примерно четырнадцати жарких ночей ты реально радуешься наличию этой системы.
Уставившись на замерзший пруд с его усиками камыша и S-образными снежными заносами, Блэй позволил своему мозгу обдумывать все эти не проблемные вопросы относительно недвижимости, систем кондиционирования и плохих привычек, которые на самом деле были не такими уж плохими.
Видит Бог, это было чертовски проще, чем то, что не давало ему уснуть весь день.
Прибыв сюда прошлой ночью почти на рассвете, он не нашел в себе смелости рассказать родителям, что произошло. Дело в том, что когда Куин заявил, что он, Блэй, не является отцом этих двух детей, парень одновременно уничтожил все права его родителей как бабушки и дедушки. Так что да, он не собирался объяснять, почему он...
Скрип двери позади заставил его развернуться.
- Привет, мамэн, - сказал Блэй, пряча сигарету за спиной. Как будто он чертов претранс, совершающий что-то нехорошее.
И все же хорошие мальчики любили радовать своих мам, а Блэй всегда был хорошим мальчиком.
Его мамэн улыбнулась, но ее глаза скользнули по пепельнице, и да бросьте, как будто она не почувствовала запах в воздухе? И не то чтобы она когда-то говорила ему бросить, вот только она вела себя как Куин. Она не была поклонником курения, хоть и не нужно было беспокоиться о риске рака.
- Тебе звонят, - она кивнула через плечо. - В кабинете твоего отца есть телефон, если тебе хочется уединения.
- Кто звонит?
Он спросил это, чтобы выиграть немного времени, хотя было очевидно, кто звонил - но она, казалось, не возражала.
- Это Куин. Он кажется... немного не в себе.
- Готов поспорить, так и есть.
Блэй вновь перевел взгляд на пруд. Вновь закурил, потому что внезапно сделался каким-то дерганым.
- Я не хочу выглядеть любопытной, Блэй. Но я знаю, что между вами двумя что-то происходит, иначе он тоже был бы здесь. То есть, твой Куин никогда не упускает шанс поесть моей еды.
- Скажешь ему, что меня нет? - он стряхнул пепел с сигареты, хотя на кончике почти ничего не было. - Скажи, что я только что ушел. Или еще что-нибудь.
- Поздно. Я сказала, что ты всего лишь вышел на крыльцо. Извини.
- Все хорошо, - придержав пепельницу, он затушил сигарету. - Не возражаешь, если я оставлю это здесь? Я все уберу перед уходом.
- Конечно, - его мамэн шагнула в сторону и придержала дверь распахнутой. Когда он не вошел туда немедленно, она, казалось, опечалилась. - Что бы там ни было, вы справитесь. Становление молодыми родителями меняет все, но нет ничего, к чему вы не могли бы приспособиться.
Ну, очевидно, только один из нас - молодой родитель, так что...
Блэй подошел и поцеловал ее в щеку.
- Кабинет? Уверена, что папе он не понадобится?
- Он на чердаке. Думаю, упорядочивает наш багаж, как бы странно это ни звучало.
- Нет ничего странного, когда дело доходит до папы и организации. По цвету или форме?
- Сначала по форме, потому по цвету. Кто знал, что эти чудовища Самсонит[17] из семидесятых проживут так долго?
- Тараканы, Твинкис[18] и Самсонит. Вот что останется после ядерной войны.
Внутри было намного теплее, и пока он шел в отцовское рабочее пространство, его Найки скрипели по свежевыкрашенным полированным сосновым полам. Включив светильник над головой, Блэй поразился тому, сколько всего было в этом месте. Стол напротив не был вычурным, всего лишь добротная модель из Office Depot с черными ножками и медово-коричневой столешницей, на которой стоял телефон и старомодный калькулятор с горбом-рулоном белой ленты. Кресло было черным, кожаным и пухлым, а компьютер был Маком, а не ПК.
Лучше не говорить Ви, подумал Блэй, закрывая за собой дверь.
Здесь было несколько окон, все с плотными, все еще задернутыми шторами, что говорил о том, что его отец сегодня еще не садился за работу для консалтинговой фирмы, которую он основал. Удаленная работа была раем для вампиров, желавших трудиться в человеческом секторе, и идеально подходила, если ты был бухгалтером, который зарабатывал на жизнь тем, что управлял цифрами.
Усевшись за отцовский командный центр, Блэй поднял трубку и прочистил горло.
- Алло?
Раздался щелчок - его мать положила трубку на кухне, в гостиной или где там она ответила на звонок. Затем на линии остались лишь статические помехи.
- Алло? - повторил он.
Голос Куина настолько охрип, что был едва слышен.
- Привет.
Долгое молчание. Неудивительно. В тяжелые времена обычно именно Блэй стремился возобновить общение, во многом потому, что не мог вытерпеть разлуку, а Куину всегда было тяжело открывать свои «чувства». Впрочем, этот мужчина неизбежно сдавался, и они обсуждали проблему как взрослые - а потом Куин хотел часами служить ему в сексуальном плане, словно пытаясь компенсировать свои межличностные слабости.
Это был хороший план. Обычно срабатывал.
Но не сегодня. Блэй не собирался играть в эту игру.
- Так вот, я извиняюсь, - сказал Куин.
- За что? - последовавшая пауза говорила о том, что Куин думал «ты знаешь, за что». - И да, я собираюсь заставить тебя сказать это вслух.
- Я извиняюсь за то, что сказал, когда был вне себя. Насчет Лирик, Рэмпа и тебя. Мне правда очень жаль... я чувствую себя дерьмом. Я был просто охренеть как зол и не мог мыслить трезво.
- В это я верю, - Блэй провел кончиками пальцев по клавиатуре счетной машинки с ее числами в центре и символами по краям. - Ты действительно был не в себе.
- Я поверить не мог, что Лейла подвергла их опасности таким образом. Я сделался просто психом.
Теперь была очередь Блэя согласиться, подтвердить, что да, любой бы вышел из себя. И сделать это было несложно.
- Она действительно рисковала их жизнями. Верно.
- Я хочу сказать, разве ты можешь представить свою жизнь без этих двоих?
А что, да, могу. Я большую часть дня этим занимался.
Когда в горле образовался комок, Блэй кашлянул в кулак, чтобы избавиться от него.
- Нет, не могу.
- Они - самое важное, что есть в моей жизни. Эти двое и ты.
- Я знаю.
Куин выдохнул как будто с облегчением.
- Я так рад, что ты понимаешь.
- Понимаю.
- Ты всегда меня поддерживал. Всегда.
- Верно.
Последовала очередная пауза. Затем Куин спросил:
- Когда ты вернешься? Мне нужно тебя увидеть.
От этого соблазнительного тона Блэй закрыл глаза. Он точно знал, что у Куина на уме. Кризис миновал, время для секса - и эй, это была вовсе не неприятная перспектива. Но бросьте, Куин был ходячим оргазмом в говнодавах, доминирующей непреодолимой силой природы в горизонтали, он был способен заставить мужчину чувствовать себя самым желанным на земле.
- Блэй? Подожди, с твоей мамэн все хорошо? Как ее лодыжка?
- Лучше. Она хромает, но ходит. Док Джейн сказала, что еще одна-две ночи, и можно будет снять манжету. Нога хорошо заживает после падения.