Проблема человека и человечества

Синергетика и прогнозы будущего

Москва УРСС 2003

 

ВВЕДЕНИЕ

Апология рацио

Sapere aude! —

имей мужество

пользо­ваться собственным умом.

И. Кант

Кажется, у Киплинга есть зловещая притча о сушеной обезьяньей лапке. Этот талисман выполняет любые желания. Так, как он их понял. Его обладатель попросил у талисмана довольно большую сумму денег, не оговорив каких-либо условий. И деньги вскоре были получены, как компенсация за гибель одного из близких.

Кто же виноват в этом? Наверное, любой ребенок, не задумыва­ясь, обвинит лапку и все могущественные потусторонние силы, сто­ящие за ней. Посоветует выбросить лапку и никогда не иметь дело ни с чем подобным.

Взрослый может увидеть причину несчастья в отсутствии мудрых людей (компетентных в проблеме экспертов), которые могли бы пре­дупредить о возможной цене принятых решений. Возможно, он посо­ветует не расставаться с лапкой, предвидя ситуации, в которых без ее помощи не обойтись.

С другой стороны, корень зла можно увидеть в темноте и неве­жестве того, кто обратился за помощью к могущественным силам, не подозревая о возможных неприятностях и существовании экспер­тов. То есть проблемы связаны с никудышней системой тамошнего образования.

Наконец, социолог или психолог может заглянуть глубже. Он будет анализировать не реализацию решения и его неприятные по­следствия, а сам процесс его принятия, шкалу ценностей лица, при­нимавшего решения, другие выходы из положения.

Отношение общества, массового сознания к научным исследовани­ям поразительно напоминает отношение ребенка к сушеной обезья­ньей лапке.

В самом деле, ученые снабдили политиков оружием, способным многократно уничтожить все живое на планете, однако не выясни­ли, как от него избавиться и что следует делать дальше. Они дали новые источники энергии и проблему уничтожения радиоактивных отходов вкупе с вполне реальной угрозой ядерного терроризма. Они подарили миру антибиотики, спасли миллионы жизней, но тем са­мым ускорили естественный отбор в мире микроорганизмов. И это привело к появлению штаммов, устойчивых ко всем созданным пре­паратам. Этот список можно продолжить. Медаль почему-то всегда имеет оборотную сторону.

На это можно реагировать по-разному. Например, решить, как выразился один журналист, что "все нужное для жизни ученые уже создали". Значит, теперь можно свертывать научные исследования, подсмеиваться над всей ученой братией и с легким сердцем считать, что "только в бизнесе — соль, остальное все — ноль".

Эта тенденция является общемировой. Вот только некоторые ве­хи. Прекращение строительства гигантского ускорителя в США — сверхпроводящего суперколлайдера, в который было вложено более двух миллиардов долларов. Свертывание большинства космических программ. Осуществление "голубой мечты" физиков — открытие высокотемпературной сверхпроводимости, прошедшее мимо массово­го сознания. Чудо не вызвало ни должного восхищения, ни заслу­женных аплодисментов. Таких ярких штрихов в складывающейся безрадостной картине много.

Но свято место пусто не бывает. На страницы газет, книг, на экра­ны телевизоров хлынули шаманы, колдуны, экстрасенсы, священни­ки всех возможных конфессий, астрологи и прорицатели. Учебник физики стало купить труднее чем руководства по "эзотерическому знанию". Вера в чудо («пусть будет все сразу и задаром») — отличи­тельная черта любого смутного времени. Голоса скептиков, убеждав­ших, что сжигание ведьм почему-то оказывается не очень эффектив­ным средством против эпидемий, почему-то всегда тонули в общем хоре. Да и как можно сомневаться, если серьезные, уважаемые люди дают краткие убедительные обещания: «Поставлю астральную защи­ту за полцены», «Приворожу», "Заряженная вода. Недорого". Тираж журнала "Знание — сила" в сравнении с былыми временами сокра­тился более чем в 100 раз, перестал издаваться блестящий журнал "В мире науки". Социологи утверждают, что у значительной части населения России деление "в столбик" вызывает трудности.

Закрывать глаза на будущие проблемы и опасности удобно, при­ятно, хотя и небезопасно. Но можно действовать иначе. Наверное, надо понять, что без "сушенной лапки" и могущественных сил, ко­торые стоят за ней, не обойтись. Экспертные оценки показывают, что отказ от "промышленного земледелия", атомной энергии и ряда опасных технологий заставит нас мерзнуть и голодать. Уменьшение транспортных и информационных потоков быстро снизит производи­тельность труда, а с ней качество жизни и ее продолжительность. Впрочем, на экспертов можно уже не ссылаться. Жестокий экспери­мент уже поставлен во многих регионах, ранее относившихся к Со­ветскому Союзу.

Можно попробовать искать выход в сфере новых технологий, про­изводственных, сельскохозяйственных, информационных, социаль­ных, в изменении императивов развития нашей цивилизации. К со­жалению, на решение многих глобальных задач отпущено немного времени. Поэтому научному сообществу, вероятно, придется занять­ся изучением структуры нашего незнания и выделением ключевых задач, решение которых помогло бы человечеству выжить. Решение большинства ключевых проблем связано, на наш взгляд, с междисциплинарными исследованиями. Эти исследования позволяют избе­гать ситуаций, в которых погоня за локальным выигрышем, пред­лагаемым специалистами в конкретной области, оборачивается гло­бальным проигрышем, за который приходится расплачиваться всем. Обратим внимание на некоторые из вставших проблем.

 

Проблема человека и человечества

 

На гамлетовский вопрос "быть или не быть?" очень хочется отве­тить: "Быть!". Но это сегодня оказывается очень непросто.

Взгляды многих специалистов, занимающихся глобальными про­блемами, на этот вопрос часто оказываются близки или совпадают. Большинство из них на первое место ставят проблему неравенства в потреблении ресурсов Земли. Вот несколько характерных оценок.

Бывший премьер-министр Норвегии Гро Харлем Брундтланд, воз­главлявшая Всемирную комиссию по окружающей среде и развитию, пишет:" Главной причиной и главным проявлением глобальных про­блем окружающей среды является бедность. Бесполезно искать пути преодоления этих проблем, если не рассматривать их в широкой пер­спективе и в связи с такими явлениями, как бедность большей части населения и социальное неравенство, как в пределах каждой отдель­ной страны, так и между странами... Всемирная комиссия по окру­жающей среде и развитию пришла к заключению, что непрерывный экономический рост, как необходимое условие для устранения мас­совой бедности, возможен лишь в рамках более справедливого ме­ждународного экономического порядка. Комиссия призвала перейти к новой эре экономического роста — такого, который бы улучшал ресурсную базу, вместо того, чтобы разрушать ее. Теперь мы знаем, что рост и развитие необязательно должны сопровождаться ухудше­нием окружающей среды, что на самом деле, благодаря росту можно создать капитал, необходимый для решения экологических проблем".

"С одной стороны, богатая часть населения (15%) потребляет бо­лее трети питательных веществ и более половины энергии, выраба­тываемой на Земле.

С другой стороны, по-видимому, четверть насе­ления Земли, по крайней мере, в определенные сезоны года, голодает. Более одной трети живет в странах, где детская смертность выше чем 1 из 10, — пишет редактор журнала "Environment У.К. Кларк [28].

"Мировая экономика требует все большего количества сырья. Но при этом происходит резкое размежевание стран по его потреблению. Так, если в США в 1991 г. на каждого человека приходилось 2613 кг нефти, то в Индии - 62 кг, Эфиопии - 14 кг, а в Заире - лишь 10 кг. Примерно так же обстоит дело и с другими видами сырья. Если бы развивающиеся страны попытались приблизиться к существующе­му в США экономическому уровню, то добычу разных видов сырья пришлось бы увеличить в 75-250 раз. А это означает, что в бли­жайшие два десятилетия природные ресурсы Земли могут быть пол­ностью исчерпаны", — утверждает директор Института социально-политических исследований РАН академик Г.В. Осипов [29].

В недавно вышедшей книге "Земля на чаше весов" вице-президент США А. Гор высказывает мнение о тупике, в который завела аме­риканское общество "рыночно-потребительская цивилизация", под­водящая сейчас всю планету к опасной черте.

Создается впечатление, что человечество в шестидесятые годы неверно прошло точку бифуркации. Оно не изменило вовремя им­перативов развития. Общие цели и стабильное будущее оказались принесены в жертву сиюминутным политическим выгодам и пред­рассудкам ушедшей эпохи.

Обратим внимание на три вехи. Восемнадцатый век — крылатая фраза Людовика:"После нас хоть потоп". Вторая веха — восьмиде­сятые годы нашего века. Слова Нобелевского лауреата, либерально-демократического классика Фридриха Августа Хайека о том, что мы не должны особенно заботиться о следующих поколениях, посколь­ку последние не могут позаботиться о нас. Самое удивительное, что многие люди действительно так думали.

И вот конец века... Озоновая дыра, перспектива глобального по­тепления, гибель огромных массивов тропических лесов. Встреча в Рио-де-Жанейро. Встревоженные ученые, разделяющие их озабочен­ность политики. Но разделяющие не настолько, чтобы договориться о чем-нибудь конкретном. Тупик "устойчивого развития".

Однако гораздо опаснее другое. Отставание нравственных импе­ративов от уровня технологии. Создатели первых подводных лодок полагали, что их оружие будет настолько страшным, что войны пре­кратятся. Но они ошиблись. Судьба Хиросимы, недавние бомбарди­ровки в центре Европы с целью "преподать урок" сербам и многие другие трагедии, как выяснилось, ничему не учат. Не меняют импе­ративов.

Но так жить уже нельзя. Мы слишком близко друг от друга. До­статочно вспомнить Чернобыль, где локальные действия привели к глобальным эффектам. Напомнить, что ранцевый ядерный боеприпас, как говорят специалисты, весит всего несколько десятков кило­граммов, и что заложников брали уже у стен Кремля. Напомнить горький урок "перестройки" в СССР — никакие проблемы не могут быть решены с помощью болтовни и демагогии. Даже на самом вы­соком уровне.

Становится ясно, что путь технологической цивилизации, по кото­рому человечество уверенно шагало последние четыре века, подошел к концу, что с такими стереотипами массового сознания нам попро­сту не выжить. Нетрудно предположить, что в XXI в. от многих привычных вещей придется отказаться, как в сфере технологии, так и в области идеологии, морали, основополагающих представлений о человеке. Возможно, XXI в. войдет в историю как начало эпохи Великого Отказа.

Мы живем в парадоксальном мире. Даже там, где путь ясен и по­нятны необходимые шаги, их вполне можно не делать. Яркий пример — проблема богатого Севера и бедного Юга. По данным Междуна­родного банка реконструкции и развития, долг развивающихся стран достиг 1 триллиона долларов, а их финансовое положение продол­жает ухудшаться. Начиная с 1984 г., суммарный приток капитала поменял направление на противоположное. По этим данным, в 1984 г. отток капитала составил 10,2 млрд. долларов, в 1985 — 22,9, в 1986 — 28,7, в 1987 — 38,1, в 1988 — 43 [30]. К сожалению, одних рекомендаций ученых недостаточно. Следует менять общественное мнение.

Встает задача представить варианты будущего, "спроектировать" его и понять, какой человек может в этом будущем жить. Вновь встает проблема "нового человека". Придется не только "возлюбить ближнего", но и "возлюбить дальнего" гораздо в большей мере, чем в предшествующие эпохи. Лучше этой задачей заняться раньше, чтобы культура, идеология, религия успели подстроиться к новому будуще­му. Чем позже человечество возьмет на себя ответственность за свою историю, тем уже будет коридор доступных ему возможностей.

Разумеется, здесь придется опираться на потенциал гуманитар­ных наук. Интересно, что среди ведущих отечественных философов и психологов довольно много людей с физическим и естественнона­учным образованием. Почему?

Вероятно, здесь две причины. Физика — замечательная наука. В ней был праздник. Мечты одних поколений исследователей не раз удавалось воплощать другим поколениям. Физика — прекрас­ная школа критического мышления. Она дает представление о том, что во множестве ситуаций можно доказывать и проверять вместо то­го, чтобы надеяться и верить. И это очень важно, где бы человек ни работал. Кроме того, физика — это огромная сокровищница знаний. Нелегко добиться, чтобы это богатство не подавляло, чтобы не было соблазна "выучить все", пренебрегая главным — решением новых задач. Но если эта "физическая школа" пройдена, то часто накапли­вается большой творческий потенциал, и появляются нестандартные подходы к весьма далеким, на первый взгляд, от точных наук про­блемам.

 

Проблема розетки

Как-то раз, в студенческие годы, один из авторов с друзьями-физтехами взял два бруска и на спор решил добыть огонь трением. Дело оказалось очень непростым. Выяснилось, что дерево можно брать далеко не любое. И без веревки и согнутой палки тут не обой­тись. Позже ему довелось видеть, как некоторые племена, обитаю­щие в Восточной Африке, изготавливают каменные рубила и обсиди­ановые бритвы. Весьма сложная и небезопасная технология. Под открытым небом, когда каждый день надо думать, что есть сего­дня, завтра, послезавтра тебе и твоему семейству, все становится еще сложнее. Но мы с легкостью нарушаем законы природы, по которым все живое управляется чувством голода и опасности.

И пока это удается делать только потому, что каждый день тра­тятся невосполнимые ресурсы — уголь, нефть, газ. Не будем дра­матизировать ситуацию и обратимся к оптимистическим оценкам [32]:

"За один год человечество сжигает огромное количество иско­паемого топлива, на производство которого природа затратила мил­лионы лет. Общее потребление энергии в мире возросло с 21 ЭДж в 1900 г. до 318 ЭДж в 1988 г. (Один эксаджоуль равен 10¹⁸ джоулей, или количеству тепла, получаемого при сжигании 27 млн. м³ сырой нефти.) Из них 38% промышленного потребления топлива приходит­ся на долю нефти, 20% приходится на долю природного газа и около 30% — на долю каменного угля, который является "грязным" топливом, добыча и сжигание которого могут наносить большой вред окружающей среде. Львиную долю остальной энергии дают атомные электростанции. Однако при современном уровне потребления, как утверждают эксперты, нефти хватит на 35 лет, а каменного угля на 206 лет. Но, если иметь в виду прогноз темпов потребления для 2030 года, когда на Земле будет жить около 10 млрд. человек, эти сроки сократятся до 29 лет [32].

Иными словами, энергетику ждут большие перемены. Требуется решение весьма сложных проблем в очень небольшие сроки.

На Физтехе в свое время объясняли, что все проблемы можно раз­делить на технические и научные. Решение технических проблем су­ществует и, вложив достаточно много денег, его можно получить. С научными проблемами все иначе. Их решение может как существо­вать, так и не существовать.

С проблемами энергетики, видимо, произошла ошибка. Их приня­ли за технические, в то время как они являются научными. Отходы атомных станций заставили вспомнить о совершенно иных временных масштабах. Некоторые из отходов будут представлять опасность на временах порядка тысячелетий. Недешево приходится платить за сегодняшнее благополучие.

Нам довелось застать времена большого оптимизма. Сначала по поводу управляемого синтеза в магнитных ловушках. Потом по по­воду лазерного термояда. Роскошные международные конференции, блеск в глазах первокурсников, которые хотели заниматься именно этим.

Прекрасные доклады, в которых убедительно доказывалось, что альтернативные источники (ветер, приливы, тепло Земли) серьезной альтернативой не являются. Потом оптимизма поубавилось, энтузи­азм пропал, а проблема осталась.

На первый взгляд, кажется, что решение проблемы существу­ет. Сейчас объем производимой и используемой на Земле энергии не превышает одной десятитысячной доли энергии, приходящей от Солнца. Создаем системы в космосе, способные поглощать намного больше энергии, решаем проблему ее транспортировки — и в розет­ках на планете по-прежнему течет переменный ток напряжением в 220 вольт.

Но весьма возможно, что мы уже с растущей скоростью удаляемся от равновесия. Если мы решим больше потреблять, то сначала надо подумать, что делать с тепловыми отходами. Прикинуть, сможем ли мы устойчиво поддерживать новый тепловой баланс Земли. Да и вообще это хорошая привычка физиков — сначала подумать, а потом сделать. Другими словами, есть еще одна неплохая задачка для всей нашей цивилизации.

Но если в розетках не будет тока, то нам придется не только добывать огонь трением и делать каменные рубила, но и вспоминать многое другое из времен неолита.

 

Альтернативная история

Наш этнос круто пикирует вниз. И это опасно. Не только для нас. В кризисные, переломные эпохи, когда цивилизации брошен "исто­рический вызов", по терминологии А. Тойнби, желательно иметь не­сколько сообществ, предлагающих разные, варианты ответа.

Отвлечемся от сиюминутных политических страстей. Сосредото­чимся на ключевых факторах. Одним из них, по мнению выдающе­гося историка Л.Н. Гумилева, являются императивы, которые раз­деляет "молчаливое большинство". Ни танки, ни славные традиции, ни свалившееся на голову богатство не помогут, если императивы не те.

По теории Л.Н. Гумилева, в своем развитии этнос проходит не­сколько стадий, на каждой из которых свои "лозунги момента".

Ро­ждение этноса — "Надо исправить мир, ибо он плох".

Подъем — "Будь тем, кем ты должен быть".

Вершина — "Будь самим собой".

Надлом — "Только не так, как было".

Переход в инерционную фазу — "Дайте же жить, гады!".

Обскурация — "Да когда же это кончит­ся!!!".

Вам это ничего не напоминает? Не правда ли, похоже на цикл, который массовое сознание прошло в России, начиная с 1985 г. Дру­гими словами, за 10 лет мы, как будто бы, из молодого этноса пре­вратились в дряхлых стариков. Но, по гумилевской схеме, это еще не конец. Падение может продолжаться.

Переход к мемориальной фазе — императив "А ведь не все еще погибло!". Мемориальная — «Вспомним, как было прекрасно».

Вырождение — "А нам ничего не надо".

Что же делать? Как вернуться ко времени надежд и больших целей, которые дают большие силы? В этом и состоит задача.

Основой классической политической экономии был принцип, ко­торый звучит в примерном переводе как, "пусть идет как идет". То­гда полагали, что "невидимая рука" рынка должна справляться со всеми проблемами безо всякого специального управления. Однако XX в. внес принципиальные коррективы. Концепция государствен­ного регулирования экономики, развитая Джоном Мейнардом Кейнсом новый курс Рузвельта, блестящая динамика советской экономи­ки в течение ряда лет показали всю серьезность идеи прогнозируемой и направляемой экономики.

Но речь идет о большем — об управлении не только экономи­кой, но и всем историческим процессом. Пожалуй, этот взгляд наи­более близок к развивавшемуся в начале века ленинскому подходу, делавшему акцент на субъективных факторах и научном прогнозе развития общества. В середине века Арнольд Тойнби, анализируя исторические судьбы различных цивилизаций, обращал внимание на точки бифуркации, где такое управление на несколько веков опреде­ляло ход развития огромных государств. Ему принадлежит и термин "альтернативная история" для нетрадиционного анализа, имеющего дело не с одной реализовавшейся траекторией цивилизации, государ­ства или этноса, а с полем возможностей [1, 4, 11, 13, 17, 20].

Однако только сейчас, в конце века, благодаря новым математи­ческим представлениям, возможностям современных компьютеров и горькому опыту многих гуманитарных дисциплин, эта идея может обрести плоть и кровь. Нельзя сбрасывать со счетов успехи теории оптимального управления и входящую в моду теорию управления динамическим хаосом.

Весьма недавно специалисты по математическому моделированию всерьез занялись анализом уникальных, необратимо развивающихся систем. Это захватывающая работа с новым поколением моделей. Здесь нужно оценивать не килограммы, метры или доллары, а воз­можности, виртуальные траектории развития общества. Чтобы осо­знанно выбирать, надо реально представлять между чем происходит выбор. Такой анализ становится особенно важен, если мы поставле­ны перед необходимостью выбирать между плохими и очень плохими вариантами.

 

Компьютерные соблазны

Как сделать сокровенное, мудрое, важное тривиальным и надоев­шим? Очень просто. Его надо все время повторять и тиражировать. Все происходит именно так, как писал поэт:"Слова у нас, до важного самого, в привычку входят, ветшают как платье...". Как сделать бле­стящее изобретение обыденным и привычным? Ну, конечно, снизить цены и начать использовать самым примитивным образом.

Именно это происходит сейчас с персональными компьютерами. Прикиньте, как часто ваши знакомые используют их не как пишущие машинки. Вероятно, получится немного.

А ведь компьютеры уже довольно сильно изменили наш мир. И не только в области вооружений, компьютерных игр, почтовых услуг или работы сберегательных касс. Вы заметили, как потускнел пре­стиж шахмат? Вопрос о доигрывании как-то сам собой отпал после того, как компьютерные программы стали выигрывать у чемпионов. Вместе с тем работа с информацией почему-то во множестве случаев не только не упростилась, но и многократно усложнилась. Новые возможности задали новые, гораздо более высокие, стандарты и со­здали "искусственные потребности". Вспомним эволюцию текстовых редакторов, происходящую по принципу "лучшее — враг хорошего", моду на "Пентиумы" и энтузиазм по поводу "Интернета". Мы плы­вем по течению, участвуя в огромном процессе, охватывающем самые разные стороны жизни, и лишь изредка останавливаемся, пытаясь осознать происходящее.

В начале машинной эры Норберт Винер предупреждал, что в обла­сти принятия решений исключительно важно отделять "человече­ское" от машинного. Следующий шаг — дискуссия о компьютерных преступлениях, бросающих вызов юридическим и моральным нор­мам "докомпьютерной" эпохи. В популярной в свое время статье "Компьютерное разрушение западной цивилизации" проводится оче­видная мысль: если подавляющее большинство работающих сможет трудиться за дисплеем, не выходя из дому, то общество может попро­сту распаться на отдельные социальные "атомы".

Кроме того, современные компьютерные сети, которыми поль­зуются супермаркеты, банки, клиники, создают идеальную основу для тотального контроля над личностью. Какая уж тут демократия, когда исчерпывающая информация о каждом может быть получена другими без его ведома.

Системы стратегической обороны в космосе. Кошмарная перспек­тива звездных войн. Понимание того, что если бы мы даже выпусти­ли джинна из бутылки, то не знали бы, о чем его попросить. Объем работы по созданию программного обеспечения здесь, как утвержда­ют некоторые эксперты, превысил бы миллионы человеко-лет.

Возникает ощущение, что мы имеем в руках сокровище, но не очень-то понимаем, как им распорядиться. И как любой очень боль­шой дар, этот дар может быть опасен. Встает естественный вопрос, как им разумно воспользоваться.

Любопытно, что большинство ключевых задач, которыми гордят­ся сотрудники Института прикладной математики Академии, были посчитаны на машине БЭСМ-6 и на еще более медленных компью­терах. Талантливая постановка задачи оказалась важнее возможностей техники. Вице-президент одной из крупнейших компаний по производству суперкомпьютеров недавно объяснял нам, что могут быть созданы машины следующих поколений, намного превосходя­щие существующие. Их не создают, потому что под них пока нет достойных задач. Задач, которые могли бы существенно продвинуть нас в решении ключевых проблем. Или улучшить жизнь людей.

Оказалось, что новые задачи придумывать очень трудно. Это ис­кусство сродни писанию книг или рисованию картин. Старые задачи, посчитанные на новой технике, обычно не дают нового качества.

Итак, встает задача классификации и анализа нашего незнания. Проблема поиска областей, где применение компьютера может су­щественно изменить нашу картину мира. И, наконец, разработка стратегии использования того дара, которым мы обладаем.