4. "БЕРЕГИСЬ, ГИТЛЕР! МЫИДЕМ!"
Слэптон Сэндс, Апоттери
1 апреля – 5 июня 1944
101-я и 82-я воздушно-десантные дивизии, а также 4-я пехотная дивизия были сведены в VII Корпус. VII и V Корпуса (1-я и 29-я пехотные дивизии) составляли 1-ю армию США, которой командовал генерал Омар Брэдли. Эйзенхауэр поставил перед Брэдли задачу по захвату береговых плацдармов по обеим сторонам от устья реки Дув, где французское побережье образует прямой угол. К востоку от него лежит побережье Кальвадоса, а к северу – основание полуострова Котантен. V Корпус должны был взять побережье Кальвадоса (кодовое название места высадки – "Омаха-бич"), в то время как задачей VII Корпуса было завладение основанием Котантена (кодовое название "Юта-бич"). Подразделения VII Корпуса на "Юте" образовывали правый фланг зоны высадки, протянувшейся от лежащего слева (на востоке) устья реки Орн в сторону Котантена примерно на 65-70 километров.
Эйзенхауэр должен был обеспечить вторжение с шириной фронта, позволяющей задействовать в первой волне число пехотных дивизий, достаточное, чтобы взять верх над противником, окопавшимся позади гитлеровского "Атлантического Вала". "Строя свой "Атлантический Вал", Гитлер сделал лишь одну большую ошибку", любили говорить парашютисты. "Он забыл построить над ним крышу". С одной стороны, Юта была самым легким из пяти мест высадки. На британских и канадских плацдармах ("Суорд", "Джуно" и "Голд", лежавших к востоку от "Омахи") было множество загородных домов, магазинчиков, отелей и казино, расположенных вдоль занятого немцами побережья и являющихся превосходной защитой для пулеметных гнезд. На "Омахе" возвышающийся над пляжем на 200-300 футов обрыв давал обороняющимся немцам, отрывшим систему траншей, по масштабам сравнимую с временами Первой мировой войны, возможность вести эффективный огонь по покидающим десантные суда войскам. А на "Юте" не было ни обрыва, ни зданий. Имелось лишь некоторое количество стационарных железобетонных оборонительных сооружений, в которых находились артиллерийские орудия и пулеметы. Самое крупное находилось в Ла Мадлен, прямо по центру плацдарма (укрепление получило свое наименование от находящейся неподалеку религиозной святыни, сохранившейся со времен викингов). Однако пологие склоны и небольшая высота дюн на "Юте" означала, что преодолеть их и лежащий перед ними пляж будет не так сложно, как на "Омахе".
Проблема на "Юте" заключалась в том, что находилось за ней. Позади дюн простиралась низина, используемая нормандскими фермерами для выпаса скота. Вглубь территории от пляжа шли четыре узких грунтовых дороги. Они располагались на насыпях, имеющих высоту около метра. Командующий немецкими войсками, фельдмаршал Эрвин Роммель, затопил окрестные поля, предполагая вынудить продвигающиеся вглубь живую силу и бронетехнику воспользоваться дорогами (или "дамбами", как их называли планировщики в штабе Эйзенхауэра). Роммель расположил большую часть своей артиллерии на замаскированных позициях, либо в находящихся позади района затопления укрепленных казематах и бункерах, откуда они могли вести обстрел дорог. Пехота Роммеля была готова занять оборонительные позиции на западном конце дорог, откуда могла предотвратить любое продвижение войск по ним.
Задача, которую Эйзенхауэр поставил перед 101-й, состояла в том, чтобы захватить выходы с этих дамб. Для этого предполагалось произвести десантирование в ночное время. Цели были следующими: внезапными действиями нарушить организацию немецких войск, посеять хаос, овладеть выходами с дамб и уничтожить позиции крупнокалиберной артиллерии, прежде чем немцы смогут отреагировать.
Это будет сложная, хитрая, и рискованная операция. Чтобы она имела какие-либо шансы на успех, необходимо было тренироваться. А чтобы тренировки были реалистичными, нужно было найти в Англии кусок береговой линии, похожий на "Юту".
Слэптон Сэндс в Девоншире, в юго-западной Англии был похож на "Юту". Длинный узкий пляж отделяло от остальной суши мелкое озеро с примыкающим к нему болотом. От берега к лежавшей в глубине возвышенности шло два моста. Именно поэтому тренировки, в ходе которых VII Корпус отрабатывал роль, которую должен будет сыграть в "День-Д", проходили в Слэптон Сэндс.
В конце апреля VII Корпус в полном составе участвовал в учениях под кодовым названием "Тигр". Рота Е на грузовиках выдвинулась в гостиницу, находящуюся в лежащем на побережье курортном городке Торки, где с комфортом провела ночь. На следующий день, 26 апреля, она вновь погрузилась в грузовики, чтобы ехать в окрестности Слэптон Сэндс, откуда предварительно были эвакуированы все гражданские. Расположившись в поле, рота проспала до полуночи, после чего грузовики вывезли личный состав на условную площадку приземления. После сбора рота сквозь укутывающий землю туман выдвинулась на возвышенность, лежащую в миле позади пляжа, и заняла оборонительные позиции, охраняя мост.
На рассвете писал Вебстер, "Мы увидели огромный флот десантных судов, медленно движущихся в сторону суши. Никогда до этого я не видел, чтобы в одном месте собиралось столько судов, флот вторжения был самым впечатляющим зрелищем на всем свете". Чего он не видел, так это случившейся предыдущим вечером катастрофы. В строй танкодесантных кораблей LST* и других крупных высадочных средств, перевозивших личный состав 4-й пехотной дивизии, проскользнули немецкие торпедные катера. Немцы потопили два LST и повредили несколько других. Утонуло более 900 человек. Командование союзников скрыло этот инцидент, опасаясь подорвать моральный дух войск, которым предстояло отправиться на LST во Францию (его продолжали скрывать на протяжении более чем сорока лет, очевидно, из чувства неловкости).
Вебстер, наблюдая, как солдаты 4-й пехотной приближаются со стороны пляжа и проходят через позиции роты Е, отметил, что они "потели, бранились и тяжело дышали". Он также сделал запись о том, что офицеры предупредили личный состав, что "нам нельзя писать о нашей поездке в Торки". Днем рота проделала 25-мильный марш, а затем расположилась на ночевку, разбив лагерь в лесу. Утром 28 апреля она выдвинулась на грузовиках обратно в Олдборн.
В те выходные Маларки, Чак Грант, Скип Мак и Джо Той получили увольнительную в Лондон вместе с лучшим другом Мака, Фрицем Нилэндом из Тонаванды, штат Нью-Йорк, служившем в 501-м полку. Там они встретили брата Нилэнда, Боба, который был командиром отделения в 82-й дивизии и воевал в Северной Африке и на Сицилии. Они провели вечер в пабе, слушая рассказы Боба Нилэнда о боях. Он сделал замечание, которое Маларки запомнил на всю жизнь: "Если захотите стать героями, немцы очень быстро сделают из вас таковых – но мертвых!" В поезде, идущем обратно в Олдборн, Маларки сказал Маку, что на его взгляд похоже, что Боб Нилэнд, потерял свой потенциал.
Вновь оказавшись в Олдборне, первую неделю мая рота Е провела, отрабатывая еще большее количество вводных, штурмуя артиллерийские позиции, мосты, дамбы и другие объекты. Один раз штурм последовал сразу после реального десантирования, в других случаях перелет имитировался, а "прыжок" происходил из грузовиков.
С 9 по 12 мая 101-я провела генеральную репетицию "Дня-Д" под кодовым названием "Операция Орел". В ней участвовала вся дивизия. "Изи" прибыла на тот самый аэродром, который будет использоваться в "День-Д": Апоттери. Личный состав и снаряжение грузились в те самые самолеты, с которых будет производиться реальное десантирование. Взлет, выброска и сбор производились по плану, максимально приближенному к реальному, включая должное количество времени, проведенное в полете**.
Из-за большого количества снаряжения, которым был обвешен каждый боец, вскарабкаться на борт C-47 было трудной задачей. Люди были перегружены, следуя старой как мир тенденции идущих в бой солдат пытаться подготовиться к любой мыслимой ситуации. Выданное каждому из них нижнее белье имело противохимическую пропитку. В результате оно стояло колом, воняло, вызывало зуд, препятствовало отводу тепла от тела и заставляло обливаться потом. Боевая куртка и брюки также были пропитаны. В кармане на отвороте куртки находился нож-стропорез, которым предполагалось воспользоваться, чтобы выбраться из подвесной системы при приземлении на дерево. В карманах их мешковатой формы находились ложка, бритва, носки, салфетки для чистки оружия, фонарь, карты, паек на трое суток, рацион выживания (четыре шоколадных батончика, пакетик леденцов, растворимый кофе, сахар и спички), боеприпасы, компас, две осколочных гранаты, противотанковая мина, дымовая граната, граната Гаммона (2 фунта пластифицированной взрывчатки, предназначенной для использования против танков) и сигареты, по две пачки на человека. Форму увенчивал ремень с плечевыми лямками, на который цеплялись пистолет.45 калибра (бывший штатным для офицеров и сержантов, рядовые должны были обзаводиться ими самостоятельно, и в большинстве своем так и делали), фляга с водой, лопата, аптечка и штык. Поверх этого надевалась подвесная система, основной парашют в ранце за спиной и запасной, крепящийся спереди. На левую ногу крепился противогаз, а на правую десантный нож. Поперек груди солдат набрасывал свой ранец со сменой белья, боеприпасами, и, у некоторых, тротиловыми шашками. Разобранная винтовка, пулемет или миномет располагались спереди, заткнутые по диагонали под ранец запасного парашюта, оставляя обе руки свободными, чтобы управляться со свободными концами. Поверх всего этого надевался спасательный жилет "Мэй Уэст"***. Наконец, все это увенчивал шлем.
Некоторые брали третий нож. Другие находили место для дополнительных боеприпасов. Гордон, взгромоздив на себя пулемет, решил, что теперь весит вдвое больше обычного. Едва ли не каждому требовалась помощь, чтобы попасть в C-47. Оказавшись на борту, люди были так стиснуты, что не могли пошевелиться.
Генерал Тейлор перерыл небо и землю, чтобы получить для "Операции Орел" достаточное количество C-47. Самолеты были постоянно задействованы для обеспечения логистики по всему европейскому ТВД, и командование перевозки войск было последним в списке. Был обман с оснащением. Их топливные баки не имели защиты от зенитного огня.
Постановка задачи и инструктаж для "Изи" состоялись 10-11 мая. Целью была прикрывающая пляж артиллерийская батарея. "Изи" вылетела на закате 11 мая. Самолеты прошли по состоящему из нескольких "колен" маршруту над Англией, проведя в воздухе порядка двух с половиной часов. Вскоре после полуночи рота произвела десантирование. Для "Изи" учения прошли гладко, но у других рот были проблемы. Штабная рота 2-го батальона оказалась в группе, наткнувшейся на немецкие самолеты, совершавшие налет на Лондон, и попавшей под зенитный огонь. Строй рассыпался и пилоты не смогли найти район десантирования. Восемь из девяти самолетов, в которых летела рота Н 502-го полка, произвели выброску над деревней Рэмсбери, в девяти милях от намеченной точки. Двадцать восемь самолетов вернулись на свои аэродромы с парашютистами на борту. Некоторые прыгали волей-неволей, из-под палки, что привело к многочисленным несчастным случаям. Почти 500 человек получили переломы, растяжения и другие травмы.
Единственное утешение, которое командиры десантников могли найти в этой неразберихе, состояло в том, что по традиции за плохой генеральной репетицией следует прекрасная премьера.
В последний день мая рота промаршировала к грузовикам, выстроившимся на Хунджерфорд-Роуд. Половина жителей Олдборна и почти все незамужние девушки были там, чтобы помахать им на прощание. Было много слез. Оставленные в расположении личные вещи давали некоторую надежду на то, что ребята вернутся.
Подготовка подошла к концу. Более или менее непрерывно, она длилась двадцать два месяца. Люди были столь крепки физически, насколько это возможно для созданий из плоти и крови. Даже "профессиональные боксеры" или футболисты не дотягивали до их физической формы. Они были дисциплинированы и готовы к немедленному и беспрекословному выполнению приказов. Они стали экспертами в применении своего оружия, имели хорошие навыки в использовании другого оружия своего подразделения, ознакомились с немецким оружием и могли им пользоваться. Они умели пользоваться радиосвязью, знали множество сигналов, подаваемых жестами, понимали различные дымовые сигналы. Они обладали тактическими навыками, был ли их задачей штурм батареи, блокпоста, системы траншей или холма с пулеметными позициями. Каждый человек знал обязанности командира отделения или взвода и был готов в случае необходимости принять их на себя. Они знали, как уничтожать мосты и выводить из строя артиллерийские орудия. Они могли мгновенно оборудовать оборонительную позицию. Они умели жить в поле, спать в окопах, двигаться весь день и всю ночь. Они знали и доверяли друг другу. В роте Е они завели лучших друзей, которых когда-либо имели и когда-либо будут иметь. Они были готовы умереть друг за друга и, что более важно, они были готовы убивать друг за друга.
Они были готовы. Но, разумеется, попадание в первый бой является завершающим испытанием, к которому никогда и никто не может быть готов полностью. Его ждут в течение долгих лет, готовятся заранее. Это – экзамен, вызывающий беспокойство, нетерпение, напряженность, страх неудачи, предчувствия. В этом есть что-то мистическое, подчеркиваемое тем фактом, что те, кто его выдержал, не могут выразить словами, на что это похоже и что они ощущали, за исключением того, что, чувства, которые испытываешь, когда стреляют в тебя, и ты стреляешь на поражение, исключительно сильны. Не важно, насколько трудна была подготовка, и насколько она была реалистична, никто и никогда не сможет быть полностью готовым к напряжению реальных событий.
Как бы то ни было, личный состав роты "Изи" покидал Олдборн, будучи полон уверенности в себе, но с трепетом в душе.
* Большой танкодесантный корабль LST (Landing Ship Tank) представлял собой десантное судно специальной постройки, позволяющее высаживать личный состав и технику на необорудованное побережье. Имел водоизмещение пустого 1625 т, в грузу 4080 т. Максимальную длину 100 м, ширину 15,2 м, осадку носом 1,2 м, кормой 3,0 м. В носовой части имелась аппарель для выгрузки техники (прим. перев.)
** Леонард Раппорт и Артур Нортвуд мл. "Свидание с судьбой: история 101-й воздушно-десантной дивизии" (форт Кэмпбелл, Кентукки, Ассоциация ветеранов 101-й воздушно-десантной дивизии, 1948), стр. 68-69.
*** Общепринятое прозвище первого надувного спасательного жилета, изобретенного в 1928 году Петером Маркусом и его последующих модернизаций 1930 и 1931 годов. Прозвище возникло потому, что фигура человека с надетым надутым жилетом фигура часто становилась похожей на таковую у актрисы Мэй Уэст, известную своим выдающимся бюстом. Во время Второй мировой войны жилет получил широкую популярность среди военнослужащих ВВС США и Великобритании, которые получали его как часть летного снаряжения. Члены экипажей, чьи жизни были спасены с помощью Мэй Уэст (или других индивидуальных плавсредств), имеют право на членство в клубе "Золотая рыбка" (прим. перев.)
Район сосредоточения "Изи" находился в юго-западной Англии, примерно в 10 милях от побережья и представлял собой голое поле возле взлетно-посадочной полосы в Апоттери. Рота разместилась в стандартных армейских палатках пирамидальной формы. "Наш уровень жизни существенно вырос", писал Вебстер. "Мы кормились в гостеприимной столовой, также расположенной в длинной палатке ("Хотите еще немного, ребята? Так не стесняйтесь – берите все, что хотите".), полной такой роскоши, как жареные цыплята, фруктовый салат и белый хлеб с большим количеством масла. Понимание, что нас в буквальном смысле кормят на убой, ничуть не мешало нам возвращаться за добавкой".
По району сосредоточения постоянно расхаживали военнослужащие, одетые в немецкую форму и с немецким оружием, чтобы личный состав мог ознакомиться с тем, как выглядит противник, и чем он вооружен.
2 июня была произведена постановка задач офицерам роты. Инструктаж вели бывшие офицеры роты Е, 1-й лейтенант Никсон (ставший офицером разведки 2-го батальона) и капитан Хестер (оперативный офицер батальона). Используя ящики с песком, где были смоделированы основные ориентиры, здания, дороги, дюны, и т.п., и карты, Никсон и Хестер разъяснили, что "Изи" будет выброшена рядом с Сент-Мари-дю-Мон, примерно в 10 километрах к югу от Сент-Мер-Эглиз. Их задачей будет уничтожение немецкого гарнизона в деревне и захват выхода с дамбы № 2 – дороги, проходящей чуть севернее деревни Пуппвиль. 3-му взводу была поставлена задача на подрыв линии связи, идущей вглубь территории от Ла Мадлен.
Подробность информации, предоставленной Никсоном и Хестером, а также другими офицерами разведки, ставящими задачи другим ротам, была просто потрясающей. Они раздали аэрофотоснимки зоны выброски, на которых были видны не только дороги, здания, и т.п., но даже отдельные окопы. Один из военнослужащих 506-го полка вспоминал, как его роте рассказывали, что у немецкого коменданта их объекта, Сент-Мари-дю-Мон, белая лошадь, он сожительствует с французской школьной учительницей, которая проживает в переулке, всего через два дома от позиции немецкого орудия, нацеленного на дамбу № 1. Каждый вечер, в 20.00 он выходит на прогулку со своей собакой.*
Каждый офицер должен был наизусть выучить задачу роты, до мельчайших подробностей знать как свою собственную задачу, так и задачи остальных взводов и быть в состоянии по памяти нарисовать схему всего района. Совершенно явственно вырисовывалось, что немцы полагались не столько на свои стационарные береговые укрепления, сколько на способность контратаковать. Мобильные резервные подразделения начнут наносить удары по силам 4-й пехотной дивизии там, где создастся угроза прорыва ее подразделений по дамбам. Поэтому во время постановки задач офицерам постоянно внушали, что, вне зависимости от того, где будет находиться их взвод, и сколько людей им удастся собрать, при обнаружении немецких подразделений, выдвигающихся к дамбам, они должны будут открыть по ним огонь из всего имеющегося оружия. Если в результате им удастся задержать немцев хотя бы на пять минут, этого может оказаться достаточно для обеспечения успеха высадки на Юте. Это очень эффективно подчеркивало важность каждой задачи. Уинтерс рассказывал: "У меня было такое чувство, что мы уже побывали там и сами выполнили все эти чертовы задачи. Это было наше детище".
3 июня Уинтерс и остальные командиры взводов ставили задачу личному составу, приводя своих людей в палатку, где находились макеты местности и карты, и там рассказывая им все, что они изучили ранее.
Сержанту Гварнери понадобилось сходить в уборную. Он прихватил куртку и побрел по расположению. Устроившись на месте, он запустил руку в карман и достал письмо. Оно было адресовано сержанту Мартину – Гварнери по ошибке взял куртку Мартина. Тем не менее, Гварнери прочитал письмо. Его автором была жена Мартина: они поженились в Джорджии, в 1942 году и миссис Мартин знала большинство членов роты. Она писала: "Не рассказывай Биллу (Гварнери): его брат был убит в Кассино, Италия".
"Вы не можете представить себе, какой гнев я испытал", рассказывал Гварнери впоследствии. "Я поклялся, что, когда доберусь до Нормандии, не оставлю в живых ни одного немца. Я был похож на маньяка. Отправив меня во Францию, они выпустили убийцу, дикаря".
4 июня "Изи" получила боеприпасы, каждому было выдана эквивалентная 10 долларам сумма во французских франках, только что напечатанных в Вашингтоне и комплект выживания, включающий в себя напечатанную на шелке карту Франции, крошечный медный компас и пилку по металлу. Также каждому выдали американский флаг, который нужно было нашить на правый рукав своей прыжковой куртки. Офицеры сняли со своей формы знаки различия и нарисовали на тыльной стороне касок вертикальные полосы, у сержантов полосы были горизонтальными. До всех был доведен запрос для словесного опознания – "Вспышка", пароль – "Гром" и отзыв – "Велкам". В качестве альтернативного способа опознания им также выдали маленькие металлические манки-"кликеры"**. При нажатии он издавал характерный двойной щелчок "клик-клак". На один щелчок полагалось отвечать двумя.
Тот день люди провели, чистя оружие, точа ножи, подгоняя парашюты, вновь и вновь проверяя снаряжение и куря сигарету за сигаретой. Многие из них выбрили головы или сделали стрижки в стиле "Могавк" (выбрив голову по бокам и оставив одно- двухдюймовую полоску коротких волос, идущую ото лба до затылка). В "Изи" стрижкой занимались рядовые Форрест Гат и Джозеф Либготт, беря по 15 центов с человека.
Подошедший полковник Синк поглядел на процесс стрижки, улыбнулся и сказал: "Забыл вам сказать, несколько недель назад нас официально уведомили, что немцы рассказывают французам, что во главе сил вторжения союзников буду американские парашютисты, поголовно состоящие из осужденных уголовников и психопатов, которых легко опознать – они бреют головы налысо или близко к этому".
Первый лейтенант Рэймонд Шмитц решил разрядить напряженность какой-нибудь физической активностью и предложил Уинтерсу сойтись в боксерском поединке. "Давай, Уинтерс, пошли туда, за палатки, побоксируем." "Нет, отвали". Шмитц продолжал преследовать его. Наконец тот ответил: "Ладно, давай бороться". "Черт возьми, хватит, ты доставал меня слишком долго, пошли".
Уинтерс занимался борьбой в колледже. Он мгновенно уложил Шмитца на лопатки, но приложил его слишком жестко. У Шмитца оказалось сломано два позвонка, он отправился в госпиталь и не так и не попал в Нормандию. Место командира 3-го взвода занял его заместитель, 2-й лейтенант Роберт Мэтьюс, а сержант Липтон занял второе место в цепочке командования. Весь остаток дня и вечер едва ли не до того самого момента, когда настало время надевать парашюты, за Уинтерсом таскался хвост бойцов, скалящих зубы и просящих сломать им руку или позвоночник.
Промеж людей ходил генерал Тейлор. Он говорил: "Дайте меня три дня и ночи упорного боя, а потом свободны". Это звучало неплохо. "Три дня и три ночи", думал про себя Уинтерс. "За это я могу взяться". Тейлор также сказал, что, хотел бы, чтобы как только C-47 пересекут береговую линию Франции, все встали, а если кто-либо из бойцов будет поражен зенитным огнем, он должен держаться по-мужски и оставаться на ногах. В этом приказе было больше здравого смысла, нежели пустой бравады: если самолет будет подбит, то у людей, находящиеся в готовности к прыжку с пристегнутыми карабинами будет какой-то шанс покинуть его. Взводу Маларки Тейлор сказал, что до рассвета они могут брать всех в ножи "и не брать никаких пленных".
Тем вечером, 4 июня, рота получила потрясающий ужин. Стейки, зеленый горошек, пюре, белый хлеб, мороженое и кофе – все это в неограниченных количествах. Это был первый раз, когда они ели мороженое с момента их прибытия в Англию девятью месяцами ранее. Сержант Мартин вспоминал, как им сказали: "Когда вы получите мороженое на ужин, знайте, это – тот самый вечер". Однако начался ужасный ветер, и едва личный состав приготовился выдвигаться к своим C-47, была дана команда "отставить". Эйзенхауэр отложил вторжение из-за неблагоприятной погоды.
"Изи" отправилась в большую палатку, где крутили кино. Гордон вспоминал, что это был "Мистер Счастливчик"*** с Гэри Грантом и Лэрэйн Дей. Сержанты Липтон и Элмер Мюррей (ротный сержант) решили не ходить в кино. Они провели вечер, рассуждая о проблемах, которые могут возникнуть по ходу боя, и том, как они будут их решать.
К середине дня 5 июня ветер стих, небо немного расчистилось. Кто-то нашел банки с черной и зеленой краской. Люди принялись разрисовывать лица в стиле сиу при Литл Бигхорн, нанося полосы краски на носы, щеки и лбы. Остальные брали древесный уголь и чернили им лица.
В 20.30 личный состав разобрался по корабельным группам, по восемнадцать человек в каждой, и выдвинулся к ангарам. "Не было ни песен, ни речевок", писал Вебстер. "Это было похоже на марш мертвецов". Уинтерс вспоминал, что они проходили мимо позиций британских зенитчиков, расположенных на аэродроме, "и это был первый раз, когда я видел на лицах "лайми" какие-то эмоции: у них у всех были слезы на глазах".
В ангарах каждому выпускающему было выдано по два конверта с приказами от Эйзенхауэра и напутствием от полковника Синка, которые они должны были раздать личному составу. "Сегодня вечером ночь всех ночей", писал Синк. "Да пребудет Господь с каждым из вас, доблестные солдаты", начинал Эйзенхауэр. "Солдаты, Матросы и Авиаторы Союзнических Экспедиционных войск! Вы собираетесь предпринять Великий Крестовый поход, к которому мы готовились все эти долгие месяцы. Взоры всего мира обращены на вас… Удачи! И да благословит Господь Всемогущий наше великое и благородное деяние".
В дополнение к увещеваниям выпускающие раздавали таблетки от укачивания. Неизвестно, кто придумал эти таблетки. Еще более непонятно – зачем их решили выдать, ибо укачивание редко когда являлось серьезной проблемой.
Было еще кое-что новое. От английских десантников пошла идея "ножного мешка". В эти сумки укладывались дополнительные боеприпасы, средства связи, пулеметные станки, медицинское снаряжение, взрывчатка и т.п. Они закреплялись на парашютистах с помощью расчековочного устройства и крепились к их подвесной системе с помощью уложенного в бухту 20-футового фала. Предполагалось, что после раскрытия купола боец должен был приподнять мешок, потянуть за расчековочное устройство, чтобы отцепить его от ноги, и отпустить свободно болтаться на фале. Мешок должен был приземлиться перед парашютистом. В теории боец должен был приземлиться чуть ли не прямо на него и не тратить время на поиски своего снаряжения. Это казалось разумным, но никто из американских десантников ранее не прыгал с "ножным мешком". Однако, эта идея понравилась янки и они затолкали в эти сумки все, что только можно – мины, боеприпасы, разобранные "Томпсоны", и т.п.
Люди закинули в ожидавшие их грузовики снаряжение, парашюты и "ножные мешки", вскарабкались сами и отправились к ожидавшим их самолетам.
"Оказавшись на месте", писал в своем дневнике Уинтерс, "мы принялись напяливать снаряжение. Это дело, в котором хороший выпускающий может оказать своим парням всю возможную помощь. Надеть снаряжение, подогнать так, чтобы все разместилось комфортно и безопасно, затем надеть поверх парашют – все это требует большой изобретательности, и исходя из полученных результатов можно сказать, что люди были вполне удовлетворены их работой".
Экипированные для боя, они рассаживались под крыльями своих самолетов и ждали. Нервозность нарастала. "Это тот прыжок, когда ваши проблемы начинаются после приземления", говорили они друг другу. Это был "прыжок за 10000 долларов" (жизни "джи-ай" были застрахованы на 10000 долларов). Чтобы облегчить напряжение, люди поднимались на ноги, доходили до края взлетной полосы, потом возвращались, усаживались, а пару минут спустя повторяли процесс. Джо Той вспоминал, что к их самолету подошел лейтенант Михэн и сказал парням: "Никаких пленных. Пленных не брать".
В 22.00 началась погрузка. Выпускающие подталкивали людей, каждый из которых нес по 100, а многие и по 150 фунтов, помогая подниматься по ступенькам. Один из бойцов 101-й высказался за всех 13400 человек из двух воздушно-десантных дивизий, когда, добравшись до двери своего C-47, обернулся на восток, и прокричал: "Гитлер, берегись! Мы идем"
В 23.10 C-47 начали с ревом отрываться от земли. Набрав высоту в 1000 футов, они начали кружить, формируя строй клина, состоящий из меньших клиньев, по три самолета в каждом. Когда они направились в сторону Франции, большинство людей обнаружило, что им сложно оставаться в бодрствующем состоянии. Это был побочный эффект тех таблеток. На протяжении той ночи, и весь следующий день практически все парашютисты испытывали приступы сонливости. Джо Той проспал почти весь полет: "Ни разу за всю жизнь я не был так спокоен", вспоминал он. "Боже, да я больше волновался на учебных прыжках".
В самолете Уинтерса рядовой Джо Хоган попытался было затянуть песню, но рев моторов вскоре заглушил его. В самолете Гордона, как и в большинстве других, люди были поглощены собственными мыслями или молитвами. Рядовой Уэйн Сиск из Западной Вирджинии поднял всем настроение, спросив: "Тут никто не хочет купить хорошие часы?" Это вызвало взрыв смеха и разрядило напряжение.
Уинтерс молился всю дорогу. Молился о том, чтобы пережить все это, молился, чтобы не потерпеть неудачи. "Думаю, это было на уме у каждого: как я поведу себя под огнем?"
Поскольку лейтенант Шмитц оказался в госпитале, сержант Липтон стал выпускающим в своем самолете. Пилот предоставил парашютистам выбор: они могли лететь со снятой дверью, что давало возможность дышать свежим воздухом и шанс покинуть борт, если самолет будет подбит, или дверь останется на месте, и тогда они смогут курить. Они решили снять ее, что дало Липтону возможность лежать на полу, частично высунув голову в дверной проем. Тем временем большинство людей спало или дремало вследствие таблеток от укачивания.
Когда C-47 пересекал Канал****, перед Липтоном открылся вид, какого никто никогда не видел прежде, и никогда не увидит вновь. Вид, который никогда не забудет никто из находившихся в воздухе в ту ночь: флот вторжения численностью в 6000 судов, направляющийся в сторону Нормандии.
Гордон Карсон был с лейтенантом Уэлшем. Когда самолет пересекал Канал, Уэлш сказал сидящим перед ним: "Посмотрите вниз". Они сделали это, "и повсюду, куда доставал взгляд, были кильватерные следы. Никто из нас никогда раньше не видел столько кораблей". Карсон описывал: "Было немного страшновато ощущать себя частью чего-то, бывшего настолько большим, чем ты сам".
В 01.00 6 июня самолеты прошли между островами Гернси и Джерси. В самолете, где летел Уинтерс, пилот передал ему: "Двадцать минут". Бортмеханик открыл дверь самолета. Уинтерс, сидевший первым, получил порыв свежего ветра и отличный вид на побережье. "Встать, пристегнуться", скомандовал он. Включился красный световой сигнал.
В 01.10 самолеты прошли над побережьем и вошли в гряду облаков. Это заставило строй рассыпаться. Ведущий клин продолжил идти прямо, в то время как шедшие по бокам разошлись в стороны. Тот, что был справа, отклонился в том направлении, а бывший слева – в противоположном. Это было естественной и неизбежной реакцией пилотов, боявшихся столкнуться в воздухе. Когда они вышли из полосы облаков, ширина которой составляла всего лишь милю или две, каждый пилот оказался предоставлен сам себе. Устройство, наводившее их на сигналы установленных передовыми наводчиками радиомаяков "Эврика"*****, были только у командиров звеньев. Когда строй рассыпался, никто не знал толком, когда и где включать зеленый свет. Они могли лишь предполагать. У потерявшихся, сбитых с толку и напуганных пилотов сразу же появилась еще одна причина для беспокойства. По ним открыли огонь зенитные орудия, направление на которые указывали синие, зеленые, и красные трассирующие снаряды. Это были легкие орудия калибра 20 и 40 мм. Когда они попадали в самолеты, раздавался такой звук, как будто встряхивали набитую булыжниками консервную банку. В самолете Гарри Уэлша какая-то зенитка пробила дырку прямо в том месте, где он сидел за минуту до этого.
Предполагалось, что перед тем, как включить зеленый свет, пилоты снизят скорость, однако, как выразился Гордон, "тут они оказались в самой пасти всего этого ада, у них не было совершенно никакого боевого опыта, так что они были в полнейшем ужасе. И насчет того, чтобы сбросить газ – они отчасти походили на человека, думающего ногами: они думали рукояткой газа. И они сказали себе: боже мой, здравый смысл подсказывает, что чем быстрее я выберусь отсюда, тем больше шансов, что я выживу, возможно, тем ребятам позади не повезло, но будь что будет, я сваливаю отсюда".
Так что во многих случаях они увеличивали скорость до 150 миль в час и включали зеленый свет, хотя и имели ни малейшего представления, где находятся, за исключением того, что они где-то над Нормандией.
Люди начали кричать: "Пошли, да пошли же". Они хотели убраться из этих самолетов, они никогда не могли бы и подумать, что будут так стремиться прыгнуть. Самолет Липтона подпрыгивал и раскачивался, люди орали: "Давайте валить отсюда!" Они шли всего лишь на 600 футах, трассы 40-миллиметровых снарядов подбирались все ближе и ближе. "В тот момент, когда трассера прошли возле самого хвоста самолета", вспоминал Липтон, "включился зеленый свет". Он выпрыгнул. Рядовой Джеймс Алли был вторым, а рядовой Пол Роджерс третьим. Алли сказали, что он должен бросить свой "ножной мешок" в дверь и последовать за ним в ночь. Он сделал, как ему говорили, и оказался лежащим на полу с головой и половиной торса, торчащими из самолета. Его мешок болтался в воздухе, пытаясь разорвать его пополам. Роджерс, который "был силен как бык", вышвырнул его из двери и прыгнул сразу за ним.
Лео Бойл был последним в своем потоке. Была "ужасная турбулентность", когда включился зеленый свет и люди начали выпрыгивать в ночь. Самолет встряхнуло. Бойла со всей силы приложило об пол. Самолет продолжал лететь с креном. Бойлу удалось достать до нижнего края двери, подтянуться и вывалиться из C-47.
Повсюду летали трассера. Лидирующий самолет звена №66, управляемый лейтенантом Гарольдом Кэппеллуто, был поражен сгарядами, пробившими его насквозь, выбив фонтаны искр. Мгновение или два самолет продолжал сохранять курс и скорость, а затем медленно перевернулся через правое крыло. Пилот Франк Де Флита, летевший сразу за ним, вспоминал, что "у Кэппеллуто включились посадочные огни, и казалось, что он собирался приземлиться, когда его самолет врезался в живую изгородь и взорвался". Это был самолет, на борту которого находились лейтенант Михэн, 1-й сержант Эванс и остальные члены штаба роты, включая сержанта Мюррея, который вел с Липтоном тот долгий разговор о том, как быть в разных боевых ситуациях. Ему так и не удалось испытать ни один из вариантов, которые они с Липтон пытались представить.
Ни один человек из роты "Изи" еще не вступил в бой, а она уже потеряла командира взвода Шмитца, командира роты Михэна и своего Первого сержанта.
Рядовой Род Строль был настолько перегружен, что даже не мог дотянуться до своего запасного парашюта. "Помнится, я подумал: ну, в общем, черт с ним: если он понадобится, а я не смогу его раскрыть, то все закончится очень быстро, а если не понадобится, так значит и не понадобится". Его самолет был подбит и начал падать. Когда его группа вышла, "пилот и второй пилот прыгнули следом за нами".
Джордж Лус был в самолете Уэлша. Он едва мог шевелиться, поскольку в дополнение к обычному снаряжению у него были радиостанция и запасные батареи. Он не мог взобраться в самолет, пока несколько парней из ВВС не втолкнули его туда. Оказавшись внутри, он повернулся к Уэлшу, чтобы сказать: "Лейтенант, вы поставили меня пятым в потоке, я ни за что не смогу добраться до двери". Тогда Уэлш приказал ему поменяться местами с рядовым Роем Коббом. Когда начался зенитный огонь ("настолько плотный, что по нему можно было идти", вспоминал Лус, Карсон говорил, что "мы хотели убраться оттуда, черт, там было настолько хреново, что даже невозможно себе представить"), Кобб закричал:
"Я ранен!"
"Можешь встать?" крикнул Уэлш.
"Нет, не могу".
"Отцепите его", приказал Уэлш. Майк Рэнни отцепил Кобба от троса. Рядовой Рэдер вспоминал: "Кобб был довольно зол. Так усердно готовиться в течение двух лет и оказаться не в состоянии участвовать в боевом прыжке – это было мучительно". В этот момент включился красный свет, а в следующую секунду фонарь был разбит зенитным огнем. "Мне было нечего сказать", вспоминал Уэлш, "поэтому я сказал "Пошел!" и прыгнул". Лу