Публикуемый ниже материал – результат беседы с отставным офицером П. – участником войны в Афганистане 1979-1989. По итогам двух командировок герой данной статьи был награжден двумя орденами Красной Звезды, медалями, был несколько раз ранен, получил контузию. П., будучи офицером-разведчиком Н-ской части воздушно-десантных войск, повидал немало за время своей службы.
Во время нескольких встреч П. рассказывал автору о своей военной службе, начиная с учебы в Суворовском училище. То, что вы видите – не «классическое» интервью корреспондента и героя его репортажа. Это, скорее «цитатник» одного конкретного человека и офицера, основные вехи его жизни и службы. Тем не менее, сей «цитатник» заслуживает внимания среди читателей нашей группы. Дальнейшее повествование ведется от лица П.
Мне повезло с преподавателями – практически все были фронтовиками. Ну, конечно, не командиры полков и дивизий, все «Ваньки-взводные», но воевали на «передке», много знали и умели.
Суворовское училище… Никогда не думал, что буду там учиться. Все думал, что экзамены вступительные не сдам (учился-то через пень-колоду). А пришел когда сдавать вступительные, мне председатель приемной комиссии и говорит: «Сынок, считай ты уже суворовец. Мы ж с твоим отцом в одном окопе сидели».
***
Маргелов Василий Филиппович был главком от Бога. Помню, приезжает к нам в дивизию, его ведут в «греческий зал», а там – «поляна» накрыта, столы ломятся: водка-закуска, кабанчик с кашей приготовлен… «Батя» со свитой сели, отобедали. Перед тем как уйти Маргелов достал из кармана «четвертак» и положил на стол:
- Комдив, отблагодаришь поваров за вкусный обед.
А свита «батина» стоит и не знает, как поступить. И вот сначала один полковник достает 25 рублей, за ним другой, третий… Хорошая сумма, должен сказать, набежала. Ты думаешь солдаты-повара хоть рубль увидели? Куда там – комдив со штабом всё сам пропили.
***
В полку нашем был свинарник. Подсобное хозяйство. Хрюшек на мясо кололи. Заправляли там прапора, а свинарями были солдаты-отказники (кто прыгать отказался).
У свиноматки опорос – 4-5 поросят. А тут полгода 2-3, а то и вовсе один. Зампотыл едет разбираться на свинарник, почему, мол, такая недостача свиноголов?!
Ему предъявляют околелые тушки молочных поросят, мол, невиноватые мы, они сами дохнут. Ну, зампотыл уезжает, а поросят суют в сугроб до следующей проверки. А как опорос новый у свиней, так эти суки-свинари мясо на базар тащат продавать, а деньги с прапором делят. Такая вот арифметика.
***
Были у нас «шестьдесят шестые» на вооружении. А после двух-трех десантирований у них рассыпались петли дверей, их тогда солдаты резинками парашютными прихватывали, чтоб не отваливались. Я сам, помнится, по первости про это не знал. Дергаю, значит, дверцу у машины, а она меня по лбу - «Хрясь!».
Получили новые машины, зампотех дает команду:
- Кабины не поднимать, техникам рот снять все наборы инструментов с машин. В случае поломки вызывать техников из ремроты!
И, представляешь, долго-долго потом машины бегали, не глохли. Оно и правильно: каждый ведь солдат-шофер считает, что у него «очумелые ручки», а карбюратор на заводе неправильно отрегулирован. И начинает «химичить». Машина потом недельку-другую побегает и надо ее на профилактику гнать. А тут по «очумелым ручкам» надавали и все работало, как часы.
***
Комбат, помню, на совещании подводит итоги года:
- У нас в батальоне отличилась … рота, а конкретно … и … взвода. Есть, конечно, еще один «особый» взвод, тот где старший лейтенант П. командует. Только он ни хера им не командует, там замкомвзвода – готовый офицер…
Знал бы он сколько времени и сил мне потребовалось, чтоб сержант-срочник, мой «замок», научился делать все правильно и аккуратно. А так все правильно – плох тот офицер, кто не может наладить функционирование собственного подразделения в любых условиях.
***
Вот где бы я ни служил, везде был знаком с офицерской гауптвахтой! (смеется)
Даже, помнится, в Афгане на второе августа такое устроили, что вспоминать смешно и стыдно. Но, праздник ведь, - святое дело! Да и молоды мы тогда были…
***
На краю парка машин у нас в Афгане была небольшая куча металлолома. И как-то попалась мне на глаз медная трубка, примерно, в метр длиной. Ну, думаю, змеевик есть, надо остальное мастырить. Сварщик-солдат сварил небольшой бак из листов нержавейки, мы с офицерами все соединили, швы промазали тестом – словом, все по науке. Гнать решили на краю автопарка – там лежал здоровенный валун и удачно закрывал всю нашу химфабрику от ненужных глаз начальства. Процесс пошел: костер горит, самогон капает, прошаренный солдат «из моих» наблюдает. Вдруг, дежурный по парку «фишкует»: «Товарищ капитан, зампотех идет!» Я быстро даю команду все убрать и спрятать, бегу встречать начальство. Докладываю, что все по графику, проводим обслуживание техники. Майор странно на меня косится и спрашивает:
- А почему у вас, товарищ капитан, тут дымом пахнет?! Тут же топливо кругом, пожар может быть, а вы костры жжете.
- Никак нет, не жжем.
- Ты мне мозг не долби, показывай где костер, пока сам не нашел!
- Ищите, товарищ майор. Найдете костер – ваш будет.
Зампотех в моем сопровождении обходит все закоулки парка, пресловутую помойку; направляемся в сторону валуна, где наш аппарат действует. Ну, думаю, попили самогоночки. Заходим за валун, а там ни аппарата, ни даже следов кострища. Ну, думаю, дела – хороших разведчиков я воспитал. Провожаю зампотеха до КТП, возвращаюсь назад и охреневаю снова: костер горит, аппарат бурлит, самогон капает. Такие дела. Самогон, кстати, на пробу знатный оказался.
***
Самый страшный противник на войне – неопытный молодой солдат, считающий себя повелителем стихий. Батарею «Нон» стояла на позициях, личный состав, согласно недельному расписанию, на помывке в бане. НА позиции несколько «механов», заканчивающих обслуживание. И вот один «молодой» решил, как ему показалось, переставить машину на более удобное место. А позиция-то на склоне. Ну, завел, вывел, переставил, заглушил. Вылез из люка, закурил на радостях. А то, что горный тормоз отпущен, и включенная передача на склоне просто-напросто не удержит машину с полным БК своей тупой башкой даже и не подумал. «Нона» благополучно покатилась вниз и, набрав приличную скорость, влетела в огромный валун и у подножия горки. Между «гусянкой» и надгусеничной полкой в броне, от носа до кормы, образовалась трещина в два пальца. Машина восстановлению не подлежала.
Приехал я в Чирчик, на главную тыловую базу 40-й армии, технику списывать. Разумеется, у себя с полку мы с каждой «коробки», с каждой машины всё полезное сняли. Поэтому привёз я, как говорится, рожки да ножки с формулярами. А начальник управления БТВТ армии уперся и не принимает:
- Старлей, меня не ебёт, написано «в полной комплектации», значит предоставь полную комплектацию!
Пришлось этой крысе тыловой водкой и «чеками» комплектацию выдавать, иначе бы не видать нам новых машин.
И что интересно: там в Чирчике тыловики жили, как в раю. Модуль офицеров, рядом женский модуль – ходи не хочу. Благо было что менять на «натуру». Под навесами стояли паллеты транспортные с грузами для нужд армии, а под паллетами – банки сардин в масле, чтобы ровно было. А между прочим, я за свои две командировки в Афган, такие рыбные консервы в офицерском пайке получил всего лишь дважды, обычно клали надоевших всем бычков в томате. Вот и получается, что тем, кому жемчуг мелок, вйона – мать родна.
***
Улетаю в отпуск. Проходим таможню в Баграме. Вдруг впереди крики. Тётка-служащая пёрла с собой уйму добра из дуканов, её не пускают – мол, нельзя столько, вы спекулировать будете. А она офицеру пограничнику, без обиняков, и выдаёт:
- Да я за 2 года больше спермы выпила, чем ты, сволочь, водки!
Погранцы в хохот, мы тоже. Пропустили тётку.
***
Афганская армия была полное говно. Был такой случай. Строили афганцы довольно долго один свой блокпост. Всё по науке: окопы с ячейками и бруствером, перекрытые участки для защиты от арт-огня, бункеры, участки минирования, пулеметы на флангах, АГСы, «сапоги». Наладили радиосвязь с нашей батарей «нон», я со своей стороны рассчитал и подготовил сектора, сделал карточки огня. Пристреляли сектора стрельбы. Ну, вот, заняли афганцы пост, сидят, дрогу держат. А через трое суток их оттуда «душки» выдавили. Что за дела!? С такой позиции и выдавили. Разумеется, наш полк им помог вернут всё, как было. Собираемся в штабе на совещание, наши и их офицеры, выясняем, почему их с такой лёгкостью выбили. Начальник артиллерии полка спрашивает:
- Почему же вы не с батареей не связались, поддержку не запросили?
- Мы связывались, вызывали, ваши артиллеристы молчали.
Начарт смотрит на меня, как на новые ворота:
-Капитан, что за херня? Почему не открыли огонь?
- Товарищ подполковник, не было запроса на открыртие огня.
Ситуация, я тебе скажу, идиотская. Как ни крути, кто-то из нас, я или офицер-афганец, «заливает». Но я-то знаю, что в тот день на связь никто не выходил и огня не запрашивал! Предлагаю провести эксперимент. На следующий день выезжаем на пост, я беру «сто девятую» (афганцы тогда ещё пользовались этим старьём), настраиваю частоту, выхожу на связь:
- «Трапеция», тремя снарядами по цели «два» - «огонь»!
Из-за сопок слышны три раската с короткими интервалами, и впереди, точно в пристрелянный участок, ложатся разрыва.
Так что выясняется!? Эти обезьяны (иначе не назовёшь) вызывали нас на другой частоте, не удосужившись заглянуть в карточки огня. И как тут с такими «воинами» взаимодействовать, как воевать?
***
После ранения и госпиталя обратно «за речку» не отправили, служил в Фергане, возился с курсантами «учебки».
Идём, значит, ночью, на учебной задаче. Я, соответственно, в ядре разведгруппы. Головной передает «стоп!». Остановились, мои «курки» заняли позиции, а я от нечего делать (да и не оправился, если честно, ещё до конца после госпиталя) решил присесть. А на мне одежды – КЗС да сапоги. И в темноте, благополучно «приземляюсь» задницей … на куст верблюжьей колючки. Подпрыгнул я тогда метра на 3, не меньше. И, главное, заорать не могу, иначе какой я пример молодому поколения подам? И смех, и грех. Так-то.
***
Оно, конечно, хорошо, когда ты весь такой героический и заслуженный (смеётся), когда у тебя награды есть. Так тебя важное начальственное лицо, вместо того чтобы сразу нахуй послать с твоей просьбой, вежливо просит подождать за дверью вызова или же сперва записаться через секретаря, а потом уже приходить.