Шри Ауробиндо
"Проблема Перерождения"
Web-Server for Integral Yoga
Sri Aurobindo
"The Problem of Rebirth"
СОДЕРЖАНИЕ
Часть первая
Перерождение и карма
Перерождение
Реинкарнирующая душа
Перерождение, эволюция, наследственность
Перерождение и эволюция души
Смысл перерождения
Карма
Карма и свобода
Карма, воля и следствие
Перерождение и Карма
Карма и справедливость
Часть вторая
Пути и Карма
Основание
Земной закон
Умственная природа и закон Кармы
Часть третья
Более высокие линии Кармы
Более высокие линии Истины
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ И КАРМА
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ
Теория перерождения почти так же стара, как сама мысль, и ее происхождение неизвестно. Мы можем, в зависимости от наших склонностей, принять ее как плод древнего психического опыта, все время обновляемого и подтверждающегося и потому истинного, или отвергнуть, как философскую догму и остроумный вымысел; но в любом случае эта доктрина, поскольку она, по всей видимости, почти так же стара, вероятно, будет существовать, пока человеческие существа продолжают думать.
В древние времена эта доктрина пришла в Европу под странным названием "трансмиграция", принеся с собой в западный ум юмористический образ пифагорейской Души, мигрирующей подобно перелетной птице из Божественной человеческой формы в тело морской свинки или осла. Философский смысл теории выразился в замечательном, но довольно трудно переводимом слове "метемпсихоз", что означает вселение в новое тело той же самой психической индивидуальности. Греческому языку всегда удается счастливым образом сочетать мысль и слово, и лучшего выражения найти невозможно, но, перенесенное насильственно в английскую речь, слово становится длинным и педантичным, без всякого воспоминания о тонком греческом смысле, и от него лучше отказаться. "Реинкарнация" — популярный сейчас термин, но его идея опирается на грубое или внешнее видение факта и вызывает много вопросов. Я предпочитаю "перерождение", потому что оно передает смысл свободного, нейтрального, но удовлетворительного санскритского термина "пунарджанма" — "повторное рождение" и не внушает нам ничего, кроме фундаментальной идеи, являющейся сутью и жизнью этой доктрины.
Перерождение для современного ума не более чем спекуляция или теория; оно никогда не было доказано методами современной науки и не удовлетворяло новый критический ум, сформированный научной культурой. Но и опровергнуто никогда не было, потому что современная наука ничего не знает ни о предшествующей, ни о последующей жизни человеческой Души, ничего не знает и о самой Душе, да и не может знать; ее область ограничена плотью, мозгом, нервами, эмбрионом, их формированием и развитием. Современный критицизм не владеет никакими средствами, которыми было бы возможно установить истинность или неистинность перерождения. Фактически, он, со всеми претензиями на научность исследования и точную достоверность, не очень эффективен в открытии Истины. Вне сферы сугубо физического он почти беспомощен, но хорош в собирании данных, кроме тех случаев, когда они сами выносят на поверхность свои выводы, тогда он не может быть уверен в правильности обобщений, которые так уверенно извлекает из них в одном поколении и уничтожает в следующем. У него нет также средств, чтобы с уверенностью установить истинность или неистинность сомнительного исторического утверждения: после ста лет споров, он все еще не может сказать, существовал ли Иисус Христос или нет. Как же тогда он справится с такой вещью, как перерождение, которое относится к области психологии и должно разрешиться скорее на основании психологических свидетельств, чем физических?
Аргументы, обычно приводимые сторонниками и противниками, часто достаточно пустые и, в самом лучшем случае, безусловно недостаточны, чтобы доказать или опровергнуть что-либо в мире. Например, один аргумент, с торжеством выдвигаемый противниками, состоит в том, что мы не помним наших прошлых жизней, а поэтому никаких прошлых жизней не было! Забавно видеть, как такое рассуждение серьезно предлагается теми, кто воображает, что они что-то большее чем интеллектуальные дети. Этот аргумент опирается на психологические основания, и все же он игнорирует саму природу нашей обычной или физической памяти, которая есть все, чем может воспользоваться простой человек. Много ли мы помним о нашей актуальной жизни, которой мы, вне всякого сомнения, живем в настоящий момент? Наша память обычно хороша в том, что близко; становится все более смутной или менее всеобъемлющей, когда ее предметы отходят на расстояние; еще дальше — удерживает только некоторые наиболее важные моменты и наконец ближе к началу нашей жизни становится совершенно пустой. Разве мы помним хотя бы простой факт — состояние ребенка у материнской груди? И все же, это детское состояние было, по всякой теории, кроме буддистской, частью той же жизни и принадлежало тому же индивидууму, который не может помнить его, как не может помнить свою прошлую жизнь. Однако мы требуем, чтобы эта физическая память, память животного мозга человека, а она не помнит нашего детства и забыла многое в более поздние годы, хранила то, что было до детства, до рождения, до того, как она сама сформировалась. А если она не может, мы начинаем кричать: "Ваша теория реинкарнации опровергнута!" Разумная ограниченность обычного человеческого рассуждения не может идти дальше такого рода рациональности. Очевидно, что если можно вспомнить наши прошлые жизни как факт и состояние в событиях или образах, то только путем пробуждения психической памяти, которая преодолеет границы физического и оживит впечатления иные, чем те, что запечатлены мозгом в физическом существе.
Я сомневаюсь, что, даже если бы были свидетельства физической памяти или свидетельства психического пробуждения, эта теория считалась бы доказанной лучше, чем прежде. Сейчас мы слышим о множестве таких примеров, убедительно изложенных, хотя и без применения такого механизма проверки, который придает вес результатам психического исследования. Скептик всегда может оспаривать их, как просто фикцию и воображение, пока они не поставлены на твердый фундамент свидетельства. Даже если изложенные факты подтверждены, у него есть возможность утверждать, что в действительности это не воспоминания, и человек узнал их обычными физическими средствами или они были внушены ему другими людьми и превратились в "реинкарнационное воспоминание" путем сознательного обмана, самообмана или самовнушенной галлюцинации. Даже если предположить, что свидетельства оказались слишком сильными и неопровержимыми, чтобы избавиться от них этими обычными приемами, их все же можно не принимать за доказательство перерождения, потому что ум способен найти сто теоретических объяснений для любой группы фактов. Современная мысль и наука внесли сюда достаточно сомнений, чтобы перевесить все психические теории и обобщения.
Мы знаем, например, что в феноменах, скажем, автоматического письма или общения с мертвыми остается спорным, приходит ли это извне, из бестелесного ума, или изнутри, из сублимированного сознания; действительно ли это сообщение непосредственно от умершего человека или это выход на поверхность телепатического впечатления, полученного из ума тогда еще живого человека, но оставшегося в глубине нашей сублимированной ментальности. Того же рода сомнения можно противопоставить свидетельствам реинкарнационной памяти. Можно утверждать, что они доказывают присутствие в нас таинственной способности, сознания, которое может иметь необъяснимое знание прошлых событий, но эти события принадлежат другим личностям, и приписывать их прошлым жизням нашей личности — воображение, галлюцинация или пример присвоения образов и переживаний, воспринятых, но не наших, что есть один из несомненных феноменов ментального заблуждения. Многое можно было бы доказать накоплением таких свидетельств, но не факта перерождения, во всяком случае, для скептика. Конечно, если бы они были достаточно многочисленными, подробными и убедительными, то создали бы, в конце концов, атмосферу, которая привела бы к общему признанию этой теории человечеством, как морального установления. Однако доказательство — это другое дело.
В конце концов, большая часть вещей, которые мы признаем истинными, не более, чем моральные установления. Мы все глубоко и неизменно верим, что Земля вращается вокруг своей оси, но, как показал великий французский математик, этот факт никогда не был доказан; это только теория, которая хорошо соответствует определенным наблюдениям, и не более. Кто знает, не будет ли она заменена в том или ином столетии лучшей или худшей! Все наблюдаемые астрономические феномены превосходно объяснялись теориями сфер, и еще не знаю чем, до того, как пришел Галилей со своим: "А все таки она вертится" — разрушавшим непогрешимость пап и Библии, а также существующей науки и логики. Можно быть уверенным, что в объяснении фактов гравитации могли быть изобретены замечательные теории, если бы наш интеллект не был во власти предшествующих доводов Ньютона. В этом природное и все осложняющее свойство нашего разума, потому что он начинает утверждать, не зная ничего, и вынужден сталкиваться с бесконечными возможностями, а объяснения любого заданного набора фактов, если мы точно не знаем, что стоит за ними, — бесконечны. В результате мы знаем только то, что наблюдаем, и даже это подвержено постоянному сомнению, например, что зеленое — это зеленое, а белое — это белое, т.к. оказывается, что цвет это не цвет, а нечто другое, создающее видимость цвета. Вне наблюдаемого факта мы вынуждены удовлетворяться логичным, наиболее вероятным и морально предпочтительным, по крайней мере до тех пор, пока не увидим, что в нас есть способности более высокие, чем зависимый от ощущения разум, способности, которые ожидают своего развития и могут помочь нам прийти к большей определенности. Мы не можем предложить скептику такой наибольшей вероятности или определенности относительно теории перерождения. Внешние свидетельства, имеющиеся сейчас, находятся в самом зачаточном состоянии. Пифагор был одним из величайших мудрецов, но его утверждение, что он воевал под Троей под именем Антенорида и был убит младшим сыном Атрея, — только утверждение, и идентификация им троянского щита не убедит никого, кто уже не убежден; современные свидетельства не более убедительны, чем доказательства Пифагора. При отсутствии внешнего доказательства, которое единственно убедительно для нашего материально управляемого чувственного интеллекта, мы располагаем тем аргументом сторонников реинкарнации, что их теория лучше соответствует фактам, чем любая другая из предложенных. Это заявление справедливо, но все же не ведет к какой-либо определенности. Теория перерождения вместе с теорией кармы дает нам простое, симметричное объяснение многих вещей, но и теория сфер тоже давала нам простое симметричное и красивое объяснение небесных движений. И все же мы имеем совсем другое объяснение, гораздо более сложное, более готическое и шаткое в своей симметрии — необъяснимый порядок, возникший из хаотической бесконечности — которое мы принимаем как истину. Если мы подумаем, то увидим, что это, возможно, не вся Истина, есть еще многое, не открытое нами. Поэтому простота, симметрия, красота, удовлетворительность теории реинкарнации еще не свидетельство ее Истинности.
Когда мы входим в детали, неопределенность нарастает. Перерождение причисляется, например, к феноменам гения, прирожденным способностям и множеству других психологических тайн. Но тут появляется наука со своей все объясняющей наследственностью, хотя она, как и в случае с перерождением, объясняет все только тем, кто уже верит в нее. Несомненно, возможности наследственности абсурдно преувеличены. Удалось объяснить в нашей физической организации, темпераменте, витальных особенностях многое, но не все, а попытка объяснить гений, прирожденную способность и другие психологические феномены более высокого рода — безуспешна. Но, может быть, это потому, что наука ничего не знает того, что фундаментально для нашей психологии; не более, чем примитивные астрономы знали о строении и законе звезд, чьи движения они наблюдали с достаточной точностью. Я не думаю, что даже если наука будет знать больше и лучше, она сможет объяснить эти вещи с помощью наследственности; но ученый может возразить, что он еще только в начале своих исследований, что обобщение, объяснившее так много, сможет объяснить все и что в любом случае его гипотеза в своей вооруженности проверяемыми фактами взяла лучший старт, чем теория реинкарнации.
Тем не менее, аргумент сторонника реинкарнации достаточно хорош и заслуживает уважения, хотя и не является решающим. Но есть и другой, выдвигаемый более настойчиво, который мне кажется сравнимым с противоположным аргументом об отсутствии памяти, по крайней мере, по форме, в которой он обычно выдвигается, чтобы привлечь незрелые умы. Это этический аргумент, с помощью которого пытаются оправдать отношения Бога с миром или мира с самим собой. Должно быть, как думают, моральное управление миром или, по крайней мере, существовать какая-то санкция на вознаграждение в космосе за добродетель и наказание за грех. Но на нашей сложной и хаотической Земле такой санкции не видно. Мы видим доброго человека, раздавленного несчастьями, и злого, цветущего, подобно зеленому лавру, и вовсе не погибающего жалким образом. Это невыносимо! Эта жестокая аномалия, это пятно на мудрости и справедливости Бога, почти доказательство, что Бога нет, и мы должны это исправить. Или, если Бога нет, должна быть какая-то другая санкция праведности.
Как удобно было бы, если бы могли определять доброго человека и даже количество его добра — поскольку разве Высшее не должно быть строгим и честным бухгалтером? — по количеству молока в животе, рупий в банке и разного рода удач, которые выпадают. Да, и как утешительно было бы, если бы могли показывать пальцем на злого, лишенного всего, и кричать ему: "О, ты злой человек! Потому что, если бы ты не был злым, разве ты был бы в мире, управляемом Богом или, по крайней мере, благом, таким оборванным, голодным, несчастным, преследуемым неудачами, лишенным уважения людей? Да, доказано, что ты злой, потому что в лохмотьях. Справедливость Бога восторжествовала". По счастью, Высшая Разумность мудрее и благороднее, чем человек и его ребячество, и это — невозможно. Но давайте утешимся! Оказывается, если хороший человек не имеет достаточно удачи, молока и рупий, это потому, что он негодяй, страдающий за свои преступления, но негодяй в прошлой жизни, внезапно начавший все сначала в лоне своей матери, и, если вон тот злой человек процветает и победоносно шагает по миру, то это благодаря его добродетели, в прошлой жизни он был святым, который затем внезапно обратился — не была ли для него добродетель временным тщеславием — к культу греха. Все объяснилось, и все оправдано. Мы страдаем за свои грехи в другом теле, мы получаем вознаграждение в другом теле за наши добродетели в этой жизни — и так до бесконечности. Не удивительно, что философам это не понравилось, и они предложили в качестве лекарства: избавиться от греха и от добродетели, а в качестве высшего блага — выбраться как-нибудь из мира, так удивительно управляемого. Очевидно, что такая схема вещей, взятки со стороны Небес жирными радостями для доброго и угрозы ада, вечного огня или жестоких мучений для злого, только вариация древнего духовно-материального подкупа. Идея закона мира, как, в основном, распределителя вознаграждений и наказаний, созвучна с идеей Высшего Существа, как судьи-"отца" и школьного учителя, который все время награждает леденцами добрых мальчиков и наказывает тростью непослушных учеников. Она также созвучна с варварской и несправедливой системой диких и унизительных наказаний за социальные проступки, на которых все еще основано общество. Человек все время старается создать Бога по своему образу вместо того, чтобы попытаться делать себя больше и больше образом. Божьим, и все эти идеи — отражение в нас детского, дикарского и животного, которое мы все еще не можем изменить или перерасти. Можно удивляться, что такие детские фантазии нашли себе дорогу в такие глубоко философские религии, как буддизм и индуизм, если бы не было очевидным, что люди никогда не откажут себе в удовольствии приспособить прошлый хлам к самым глубоким мыслям мудрецов.
Нет сомнения, что поскольку такие идеи были так распространены, они должны принести пользу в деле обучения человечества. Может быть, даже верно, что Высшее обращается с детской Душой соответственно ее детскости и позволяет распространять свои чувственные образы рая и ада на время, следующее за смертью физического тела. Может быть, обе эти идеи посмертия и перерождения, как поле вознаграждения и наказания, были нужны, потому что соответствовали нашей полументализированной животности. Но после определенной стадии эта система перестает быть эффективной. Люди верят в Рай и Ад, но продолжают радостно грешить, в конце концов отпущение грехов через папскую индульгенцию или священника, предсмертное раскаяние, омовение в Ганге или освященную смерть в Бенаресе — такими детскими приемами мы пытаемся избавиться от своей детскости! Наконец, ум становится взрослым и с презрением отметает всю эту младенческую чепуху. Теория перерождения, как вознаграждения или наказания, даже если она немного выше или, по крайней мере, менее грубо чувственна, оказывается неэффективной. И хорошо, что так. Потому что недопустимо, чтобы человек с его Божественной способностью, продолжал оставаться добродетельным за награду и избегал греха из страха. Для Бога лучше сильный грешник, чем эгоистический трус или мелочный барышник; в нем больше Божественности, больше способности к восхождению. Воистину хорошо сказано в Гите:
"Невозможно поверить, что система этого великого и величественного мира основана на таких мелких и ничтожных мотивах. В этих теориях есть разум? Тогда это разум детский. Этика? Тогда это не чистая этика".
Истинное основание теории перерождения — эволюция Души или, скорее, освобождение от покрова Материи и нахождение ею самой себя. Буддизм содержит эту Истину теории Кармы и освобождения от нее, но он не смог вынести ее на свет; индуизм знал ее давно, но потом утратил нужный баланс в ее выражении. Сейчас мы можем восстановить эту древнюю истину на новом языке, и это уже сделано некоторыми школами мысли, хотя старые наслоения все еще затемняют глубокую мудрость. И, если этот постепенный расцвет — Истина, то теория перерождения есть интеллектуальная необходимость, логически неизбежное следствие. Но какова цель этой эволюции? Не приспособленческая или корыстная добродетель и безгрешность, подсчитывающая мелкую монету добра в надежде на соответствующее материальное вознаграждение, а постоянный рост Божественного знания, Силы, Любви и Чистоты. Эти вещи —единственная настоящая добродетель, и эта добродетель сама себе награда. Единственная Истинная награда за труд Любви — это постоянный рост способности и блаженства любви до экстаза всеохватывающих объятий Духа и универсальной страсти; единственная Истинная награда за труд правильного Знания — это постоянный рост в бесконечном Свете; единственная награда за работу правильной Силы — это еще большая Божественная Сила, а за труд чистоты — все большее освобождение от эгоизма в ту безупречную широту, где все вещи трансформированы и гармонизированы в Божественном равновесии. Искать другой награды — значит привязывать себя к глупости и детскому невежеству, несовершенство и незрелость считать наградой.
А как быть со страданием и счастьем, неблагополучием и процветанием? Они —переживания Души в процессе ее обучения, помощь, реквизит, предметы, испытания — и благополучие, часто худшее испытание, чем страдание. В самом деле, враждебность, страдание часто можно рассматривать скорее как награду за добродетель, чем наказание за грех, поскольку оно оказывается величайшим помощником и очистителем для Души, старающейся развернуться. Смотреть на него, как на строгое решение Судьи, гнев возмущенного Правителя или даже как на механический результат злой причины, значит иметь в высшей степени поверхностный взгляд на возможное отношение Бога к Душе и на закон эволюции. А как насчет мирского процветания, богатства, потомства, внешнего наслаждения искусством, красотой власти? Хорошо, если они достигнуты без потерь для Души" доставляют удовольствие только как истечение Божественной Радости и Милости в наше материальное существование, Но давайте искать их, прежде всего для других или, скорее, для всех, а для себя — только как часть универсального состояния или средство приближения совершенства.
Душа нуждается в доказательствах перерождения не больше, чем в доказательствах своего бессмертия. Потому что наступает время, когда она становится сознательно бессмертной, осознает себя в своей вечности и неизменной сущности. А когда это происходит, все интеллектуальные сомнения за и против бессмертия Души отпадают, как пустой шум невежества вокруг самоочевидной и вечной Истины.
Эта динамическая убежденность в бессмертии, когда она приходит к нам не как интеллектуальная догма, а как факт, такой же очевидный, как физический факт нашего дыхания и мало нуждающийся в доказательствах или аргументах. Наступает время, когда Душа осознает свое вечное и изменчивое движение, осознает прошедшие века, которые создали современную организацию движения, видит, как оно подготавливалось в непрерывном прошлом, вспоминает свои состояния, обстоятельства, особые формы действия, которые стали причиной ее современной конституции, и узнает, к чему направлено ее развитие в непрерывном будущем. Это истинно динамическая убежденность в перерождении, и здесь игра сомневающегося интеллекта кончается; душевное видение и память Души заменяют все. Конечно, остается вопрос о механизме развития и законах перерождения, где интеллект, с его исследованиями и обобщениями, еще может играть какую-то роль. И здесь чем больше человек думает и переживает, тем больше кажется, что обычное, простое, изолированное представление о реинкарнации имеет сомнительную ценность. Безусловно, все гораздо сложнее; в это дело вовлечен закон с более сложным движением и более сложной гармонией возможностей Бесконечного. Но это вопрос, требующий долгого и подробного рассмотрения.
РЕИНКАРНИРУЮЩАЯ ДУША
Человеческая мысль в любом сообществе не более, чем примитивное принятие идей без их рассмотрения; это сонный часовой, который позволяет пройти через ворота всякому, кто кажется ему прилично одетым или имеет благообразную внешность, или может промямлить что-то, напоминающее знакомый пароль. Особенно это так в тонких материях, которые далеки от конкретных фактов нашей физической жизни и окружения. Даже люди, которые рассуждают в обычных делах осторожно и проницательно, считают бдительность к заблуждениям своим интеллектуальным или практическим долгом, проявляют крайнюю неосторожность, когда попадают на более высокую и трудную почву. Там, где больше всего нужна точность и тонкость мысли, они проявляют самое большое нетерпение и отвращение к работе, которая от них требуется. Люди высказывают тонкую мысль об осязаемых вещах, но думать тонко о тонком слишком большое напряжение для нашего грубого интеллекта, поэтому мы удовлетворяемся, сделав мазок Истины, подобно художнику, который бросает свою кисть на картину, когда не может добиться желаемого эффекта. Мы ошибочно принимаем получившееся пятно за совершенную форму Истины.
Поэтому неудивительно, что они удовлетворяются примитивными мыслями о таких вещах, как перерождение. Те, кто признают его, обычно берут его в готовом виде, или как чистую теорию, или как примитивную догму. Душа возрождается в новом теле — этого смутного и почти бессмысленного утверждения для них достаточно. Но что такое Душа, и что можно понимать под перерождением Души? Хорошо, это означает реинкарнацию; Душа, чем бы она ни была, вышла из одного плотского футляра и теперь входит в другой. Это звучит просто, скажем, как джин из арабской сказки, выходящий, а потом снова входящий в свою бутылку, или, может быть, как подушка, которую вытащили из одной наволочки и засовывают в другую. Или Душа формирует себе тело в лоне материи, а затем занимает его, или, скажем, снимает одну одежду из плоти и надевает другую. Но что это такое, что "оставляет" одно тело и "входит" в другое? Может быть, это другое, психическое тело и тонкая форма, которая входит в грубую телесную, может быть, древний Пуруша не больше большого пальца человека или это нечто бесформенное и неосязаемое, которое инкарнирует в том смысле, что становится осязаемой формой из костей и плоти и присоединяется к ее ощущениям?
В обычном, вульгарном представлении, рождения Души вообще нет, есть только рождение тела, заселяемого старой личностью, не изменившейся с тех пор, как она оставила прежнюю физическую форму. Это Джон Робинсон, который покинул телесную форму, которую некогда занимал, и тот же Джон Робинсон завтра или через несколько столетий реинкарнирует в новую телесную форму и возобновит ход своих земных переживаний под другим именем и в другой обстановке. Скажем, Ахилл перерождается в Александра, сына Филиппа Македонского и побеждает не Гектора, а Дария, более широкий масштаб и более значительная судьба, но это все тот же Ахилл, та же личность, родившаяся еще раз, только физические обстоятельства другие. Именно это сохранение той же личности привлекает сегодня европейский ум к теории реинкарнации. Потому что человеку, влюбленному в жизнь, трудно примириться с угасанием или растворением личности, этой ментальной, нервной и физической структуры, которую называют собой, и обещание ее выживания и нового физического появления очень привлекательно. Только одно возражение стоит на пути признания — явное отсутствие памяти. Память—это человек, говорит современный психолог, и что толку в выживании моей личности, если я не помню своего прошлого, если я не осознаю себя теперь и всегда одной и той же личностью? Какая польза? Какое удовольствие?
Древние индийские мыслители — я не говорю о популярных представлениях, которые всегда были достаточно грубыми и совсем не думали об этом деле — древние буддистские и ведантические мыслители видели все это поле с совсем другой точки зрения. Их не привлекало сохранение личности, они не называли его высоким словом "бессмертие", они видели, что личность, как она есть, постоянно меняется, и сохранение идентичной личности — нонсенс, противоречие в определении. Они видели, что непрерывность действительно есть, и пытались узнать, что определяет эту непрерывность, является ощущением идентичности, входящей в нее, иллюзией или представлением факта, Истины, и если верно последнее, в чем эта Истина. Буддист отрицал какую-либо подлинную идентичность. Нет ни сущности, ни личности, говорил он, есть только постоянно действующий поток энергии, подобный постоянному течению реки или постоянно горящему пламени. Это постоянство и создает в уме ложное ощущение идентичности. Сейчас я уже не тот человек, каким был год назад, даже минуту назад, не больше, чем вода, текущая мимо вон той пристани, та же вода, что текла мимо нее несколько секунд назад, только непрерывность течения в одном и том же русле создает ложную видимость идентичности. Очевидно, что тогда нет никакой реинкарнирующей Души, а только Карма, постоянно текущая по одному и тому же, кажущемуся непрерывным руслу. Это Карма инкарнирует, она создает форму постоянно меняющейся ментальности и физического тела, как мы можем предположить, в результат" изменяющегося набора идеи и ощущений, который Я называю самим собой. Идентичного "Я" нет, никогда не было и никогда не будет. Практически, пока это заблуждение относительно личности существует, это не играет большой роли, и я могу говорить на языке невежества, что снова родился в новом теле; на практике я должен отталкиваться от этого заблуждения. Но здесь достигнут важный момент, все есть заблуждение, и оно может прекратиться, соединение может распасться без замены новой формацией, пламя может угаснуть, канал, который называет себя рекой, высохнуть. И тогда — небытие, освобождение заблуждения от самого себя.
Ведантист приходит к другому выводу: он признает идентичность, сущность, вечную и неизменную реальность, но иную, чем личность, чем то сцепление, которое я назвал собой. В "Катха Упанишаде" этот вопрос поставлен очень многообещающим образом, вполне соответствующим предмету, которым мы занимается. Начикетас, посланный отцом в мир Смерти, так спрашивает Яму, Бога этого мира: "О человеке, который ушел вперед от нас, некоторые говорят, что он есть, а другие, что его нет — кто же прав? Где правда великого перехода?" Такова форма вопроса, и на первый взгляд кажется, что он просто поднимает проблему бессмертия в европейском смысле слова, в смысле сохранения идентичной личности. Но Начикетас спрашивает не об этом. Он уже получил в качестве второго из трех даров, предложенных ему Ямой, знание о священном Пламени, с которым человек преодолевает голод и жажду, оставляет позади страх и печаль и радуется в небесах. Бессмертие в этом смысле он принимает как само собой разумеющееся, как он и должен делать, уже находясь в том мире. Знание, котоpoгo он просит, включает в себя более глубокую и тонкую проблему, о которой Яма говорит, что даже Боги спорят о ней с древних времен и ее нелегко понять, потому что высок ее закон; что-то, кажущееся той же личностью, сохраняется, спускается в ад, восходит на небеса, возвращается на Землю в новом теле — но действительно ли это та же самая личность? Можем ли мы сказать о человеке: "Он все еще есть", или, скорее, нужно говорить: "Этого его уже нет?" Яма в своем ответе тоже не говорит о выживании после смерти, он только посвящает один или два стиха чистому описанию того постоянного перерождения, которое все серьезные мыслители считают универсально признанной Истиной. То, о чем он говорит, это Сущность, Истинный Человек, хозяин всех этих переменчивых явлений; без знания этой Сущности выживание личности — не бессмертная жизнь, а постоянный переход от смерти к смерти; только тот, кто выходит за пределы личности к Истинной Личности, становится Бессмертным. А до тех пор кажется, что человек действительно рождается снова и снова силой своего знания и действия, имя сменяет имя, форма уступает место форме, но это не бессмертие.
Так поставлен Истинный вопрос, и так по-разному отвечают на него буддист и ведантист. Происходит постоянное переформирование личности в новых телах, но эта личность — изменчивое творение силы, текущей вперед во Времени и ни на минуту не остающейся прежней, а чувство эго, заставляющее нас цепляться за жизнь тела и с готовностью верить, что это та же идея и форма, что это Джон Робинсон, родившийся вновь как Сиди Хуссейн, — творение ментальности. Ахилл не родился вновь в виде Александра, но поток силы, который создал мгновенно изменяющийся ум и тело Ахилла, в своем течении создал мгновенно меняющийся ум и тело Александра. И все же, говорит древняя Веданта, за пределами этой действующей силы есть еще что-то: ее Хозяин, который заставляет ее создавать для Него новые имена и формы; это и есть Сущность, Пуруша, Человек, Истинная Личность. Чувство эго — только ее искаженный образ, отраженный в текучем потоке воплощенной ментальности. Значит, это Сущность инкарнирует и реинкарнирует? Но сущность вечна, неизменна, не рождается и не умирает. Сущность не рождается и не существует в теле, скорее тело рождается и существует в Сущности. Потому что Сущность одна во всем, во всех телах, говорим мы, но на самом деле она заключена и не разделена на разные тела, только составляющий все эфир кажется оформленным в виде различных предметов и, в известном смысле, содержится в них. Скорее, все эти тела находятся в Сущности, но это тоже фикция пространственной концепции, эти тела только ее символы и образы, созданные ею в своем сознании. Даже то, что мы называем индивидуальной Душой, больше, чем тело, а не меньше, более тонкое, чем тело, и потому не определяемое его грубостью. После смерти Душа не покидает свою форму, а сбрасывает ее, а великая уходящая Душа может выразительно сказать об этой смерти: "Я выплюнула тело".
Что же такое то, что, как мы чувствуем, обитает в физической форме? Что извлекает Душа из тела, когда сбрасывает свою частичную оболочку, которая облекает не ее, а часть членов? Что, выходя, вызывает такую тоску, такую борьбу и боль расставания, создает ощущение насильственной разлуки? Ответ очень поможет нам. Это тонкая или психическая структура, которая привязана к физическому сердечными струнами, нитями жизненной силы, нервной энергией, которые вплетены в каждую физическую клетку. Ее извлекает Господин тела, и насильственный разрыв, быстрое или медленное развязывание жизненных нитей, выход связующей силы, вызывает страдание и трудность смерти.
Давайте изменим форму вопроса и спросим: что отражает и воспринимает изменчивую личность, если Сущность неизменна? Фактически, мы имеем неизменную Сущность, Истинную Личность, Хозяина этой все время меняющейся структуры, которая принимает разнообразные тела, но эта Истинная Сущность всегда знает себя. как стоящую выше изменения, видит и наслаждается им, но не вовлечена в него. Посредством чего она наслаждается изменениями и ощущает их как свои собственные, даже зная, что они ее не касаются? Ум и чувство эго — только подчиненные инструменты, а должна быть какая-то более сущностная форма, которую выдвигает вперед Истинный Человек, ставит впереди себя, так сказать, и позади изменений, чтобы поддерживать и отражать их, не изменяясь с ними. Эта более сущностная форма — ментальное существо или ментальная личность, о которой Упанишада говорит как о ментальном руководителе жизни и тела, маномайя прана шарира нета. Это оно поддерживает чувство эго, как функцию ума, и позволяет нам иметь твердую концепцию постоянной идентичности во Времени в противоположность вневременной идентичности Сущности.
Изменяющаяся личность не есть эта ментальная личность, она смесь разного вещества Природы, формация Практики и совсем не Пуруша. И это очень сложная, многослойная смесь: есть слой физической, слой нервной, слой ментальной, даже слой супраментальной личности, а внутри этих слоев есть свои слои. Анализ последовательности оболочек Земли — простое дело в сравнении с анализом удивительного творения, которое мы называем личностью человека. Ментальное существо, возобновляя телесную жизнь, формирует для своего нового земного существования новую личность, оно берет материал из обычного вещества материи, жизни и ума физического мира и в течение земной жизни постоянно поглощает свежий материал, выбрасывая то, что использовано, меняя свои телесные, нервные и ментальные ткани. Но это все поверхностная работа, за ней стоит фундамент прошлых перерождений, скрытых от физической памяти, чтобы не беспокоить поверхностное сознание осознанным грузом прошлого и дать ему возможность сконцентрироваться на своей непосредственной работе. И все же, прошлые переживания — фундамент личности и даже больше того. Это наш Истинный фонд, из которого мы всегда можем черпать, даже независимо от нашей поверхностной работы с нашим окружением. Эта коммерция пополняет приобретения, модифицирует фундамент для последующего существования.
Кроме того, все это тоже на поверхности. Лишь малая часть нас живет и действует в энергиях земного существования. Как за физическим универсумом есть миры, из которых наш — последний, так и внутри нас есть миры самосуществования, которые выбрасывают из себ