III. ФИЛОСОФИЯ
Теоретический минимум
1. Обыденные и обывательские взгляды на философию.
2. Происхождение философии в Древнем мире.
3. Основные этапы исторического самоопределения философской мысли.
3. Объект и предмет изучения философии, её дисциплинарный состав (структура философского знания).
4. Особенности философского знания и мышления.
5. Философия и медицина: эволюция и принципы отношений на Востоке и на Западе. Место медицины в системе наук и практик.
Литература
Введение в философию. Учебное пособие для высших учебных заведений / Отв. ред. И.Т. Фролов. 3-е изд., перераб., доп. М., 2003 (Введение. «Что такое философия») ***.
Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. 3-е изд., перераб., доп. М., 2006 (Гл. 3–4).
Ермакова Е.Е. Философия. Учебник для технических вузов. М., 2004 (Гл. 1 «Философия как она есть»; гл. 6 «Философия перед зеркалом») *.
Марков Б.В. Философия. Учебник для вузов. Cтандарт третьего поколения. СПб., 2012 (Гл. 2. «Онтология, гносеология, аксиология»).
Поупкин Р., Стролл А. Что такое философия? // Философия. Вводный курс / Пер. с англ. М.– СПб., 1997.
Спиркин А.Г. Философия. 3-е изд., пераб., доп. М., 2011 («Вводное слово: 1. О предмете философии и её месте в системе научного знания; 2. Философия и мировоззрение»).
Хрусталёв Ю.М. Общий курс философии. Учебник для студентов медицинских и фармацевтических вузов. В 2-х тт. Т. 1. М., 2003 (Гл. 1–2) **.
Тейчман Дж., Эванс К. Философия. Руководство для начинающих / Пер с англ. М., 1997 («Введение. Что такое философия?»).
Гурина М. Философия. Учебное пособие для выпускных классов лицеев, для поступающих в высшие школы и студентов первого цикла высшего образования / Пер. с франц. М., 1998 (Гл. 4. «Что такое философия?»).
Краткий философский словарь / Под ред. А.П. Алексеева. 2-е изд. М., 2012.
Щавелёв С.П. Практическое познание. Философско-методологические очерки. Воронеж, 1994 (Гл. 2. § 4 «Мудрость и глупость, хитрость и остроумие с точки зрения гносеологии»; § 5 «Динамика сомнения и убеждения при творческом действовании»).
Адо П. Духовные упражнения и античная философия / Пер. с франц. СПб., 2005.
Адо П. Философия как способ жить. Беседы с Жанни Карлие и Арнольдом Дэвидсоном / Пер. с франц. СПб., 2005.
Бердяева Л. Профессия: жена философа. М., 2002.
Брэдшоу Д. Аристотель на Востоке и на Западе. Метафизика и разделение христианского мира / Пер. с англ. М., 2012.
Вера и знание. Соотношение понятий в классической немецкой философии / Под ред. Д.И. Разеева. СПб., 2008.
Гуссейнов А.А. Философия — мысль и поступок. Статьи, доклады, лекции, интервью. СПб., 2012.
Декомб В. Современная французская философия / Пер. с франц.. М., 2000.
Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с франц. М., 1998.
Доброхотов А. Введение в философию. Рабочая тетрадь. М., 1995.
Ильин И.А. Философия как духовное делание // Сочинения в двух томах. Т. 2. Религиозная философия. М., 1994.
Каган М.С. Философия как мировоззрение // Вопросы философии. 1997. № 9.
Киссель М.А. Метафизика в век науки. Опыт Р. Дж. Коллингвуда. М., 2002.
Лефевр В. Рефлексия / Пер. с франц. М., 2003.
Лосев А.Ф. Дерзание духа. М., 1988.
Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М., 1990.
Марсель Г. Трагическая мудрость философии / Пер. с франц. М., 1995.
Метафизика. Век XXI. Альманах. Вып. 3. Наука, философия и религия / Под ред. Ю.С. Владимирова. М., 2010.
О преподавании философии (материалы «круглого стола») // Вопросы филосо-фии. 1997. № 9.
Ойзерман Т.И. Амбивалентность философии. М., 2011.
Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? / Пер. с исп. М., 1991.
Потёмкин А.В. О специфике философского знания. Ростов-на-Дону, 1973.
Сагатовский В.Н. Вселенная философа. М., 1972.
Тростников В. Вера и разум. Европейская философия и ее вклад в познание истины. М., 2010.
Философия в диалоге культур. Материалы Всемирного дня философии. М., 2010.
Хайдеггер М. Что такое философия? / Пер. с нем. // Вестник МГУ. Серия 7. «Философия». 1995. № 2–3.
Хайдеггер М. Что такое метафизика / Пер. с нем.. М., 2007 («Философские технологии»).
Хайдеггер М. Лекции по метафизике / Пер. с нем. М., 2010.
Хэнкинсон Дж. Философия. Притворись её знатоком / Пер. с англ. СПб., 2001.
Ясперс К. Введение в философию / Пер. с нем. М., 1995.
Дёрнер К. Хороший врач. Учебник основной позиции врача / Пер с нем. М., 2006 (I. 2. «Медицина как философия; 3. Основная позиция врача с философской точки зрения») **.
Тематика рефератов
Мифология как предфилософия (на материале олимпийской или другой мифологической традиции).
Происхождение философии в Древнем мире: предпосылки и традиции.
Культура эллинов — матрица нового миропонимания.
Личность философа и характер его учения (на примере Сократа, И. Канта, Ф. Ницше, другом).
Мудрость и глупость, хитрость и остроумие — лики житейского философствования.
Философия и наука: общее и особенное.
Философия и религия: варианты взаимодействия.
Философия и искусство: пути коэволюции.
Философские идеи в классической литературе (Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, другие авторы).
Философская поэзия: возможности жанра.
Философия и медицина: взаимовлияние в прошлом и настоящем.
Философские взгляды знаменитых врачей прошлого.
Позитивистская версия философии.
Задачи философии экзистенциализма.
Философская герменевтика.
Феноменология как философия.
Философия под натиском постмодерна.
Разные подходы к преподаванию философии (англо-саксонская, континентальная, отечественная традиции).
Текстологический практикум
Диалог Платона «Пир»
1. Древняя Греция — колыбель европейской культуры. Предпосылки «греческого чуда».
2. Сократ — образец античного философствования (личность и судьба, ученики и противники, диалектика спора).
3. Действующие лица и темы диалога «Пир».
4. Жизненная позиция философа и стиль его мышления в изображении Платона (диалог, ирония, определение понятий, «знание о незнании», «демон» Сократа).
Источник и литература
Пир // Платон. Избранные диалоги / Пер. с древнегреч. СПб., 2011.
Платон. Соч. в трех томах / Пер. с древнегреч. Т. II. М., 1970.
Платон. Диалоги / Пер. с древнегреч. М., 2011.
Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А. Платон. Аристотель. М., 1993.
Асмус В.Ф. Античная философия. М., 1976.
Богомолов А.С. Античная философия. М., 1976.
Кессиди Ф.Х. Сократ. М., 1979.
Лиссарг Ф. Вино в потоке образов. Эстетика древнегреческого пира / Пер. с франц. М., 2008.
Нерсесянц В.С. Сократ. М., 1977.
Суриков И.Е. Сократ. М., 2011 (ЖЗЛ. Вып. 1318).
Конспект
Термин «философия»,как большинство названий других областей знания, многозначен. Тем более типично именно для него расхождение повседневного, расширительного значения слова и его же научного, строгого смысла. Ведь «философией» в житейском обиходе, журналистике, литературе часто называется не совсем то или совсем не то, что представляет собой философия как учебный предмет, особая наука и область духовной культуры. Причём эти внефилософские значения философии возникают не на пустом месте, но, как правило, причудливо отражают отдельные этапы её собственной истории, достоинства и недостатки разных философских учений.
Обыденная молва, художественная литература, публицистика допускают примерно следующие — явно расширительные или, напротив, зауженные трактовки слова «философия». Перечислим их по мере удаления смысла этого слова от его научного понятия. Итак, одним и тем же словом «философия» нередко называется:
· любая общая теория, либо основной принцип какой-то области знания или деятельности; суммарная, стратегическая направленность некоего произведения или предприятия (сравните: «философия медицины» в смысле общих представлений о здоровье, болезни и стратегиях врачевания; «философия рынка» как сознательная «игра» производителей и потребителей товаров и услуг по законам их стоимости и конкуренции; даже «философия спорта» — подходы к игре, исповедуемые тем или иным тренером, его командой; многое тому подобное);
· глубокомысленное, серьёзное отношение к жизни; обстоятельное обсуждение сложных вопросов теории и практики; углублённый анализ любой проблемы или самоанализ личности; твёрдое убеждение, выношенное суждение (возьмите: «философская поэзия» — Фёдора Ивановича Тютчева или, допустим, Николая Алексеевича Заболоцкого, то есть поэтов, проникающих в глубины человеческой души и тайны мироздания; «философский роман» — Томаса Манна, Германа Гессе или, скажем, Марселя Пруста, т.е. писателей, создающих величественные саги о судьбах целых поколений; и т.д.);
· стойкое противостояние ударам судьбы; безразличие к переменам образа жизни, бедствиям и лишениям; терпимость к окружающим людям, понимание их особенностей, интересов; в общем — сложившаяся жизненная позиция (вспомним выражение: «относиться к жизни философски»; например, наш биатлонист Сергей Чепиков в споре за бронзовую медаль на Олимпиаде в Альбервиле проиграл финну 0,9 секунды, а на Туринской олимпиаде — норвежцу 0,8 секунды; после чего в интервью ему был задан вопрос: «Правда ли, что президент Союза биатлонистов России запретил вам читать перед стартом?; Чепиков ответил: «Запретил давать интервью и читать философов. Но философия это такая штука, которую нельзя запретить…»). В зависимости от обстоятельств, философское отношение к жизни может оцениваться отрицательно — как предосудительное малодушие, эгоизм и безразличие к окружающим («смотреть на мир сквозь розовые очки», «махнуть на всё рукой», согласно рецептам доктора из сказки Е.Л. Шварца «Тень»), либо положительно, даже восторженно — как образец душевной стойкости, мужества.
· скрытое от большинства, потаённое от непосвящённых знание; тайная мудрость немногих избранных (как искомый средневековыми алхимиками «философский камень» (для превращения разных веществ в золото) или обучение «философии» по ходу приключенческого сюжета достаточно тупых литературных или видеогероев вроде Конана-варвара, Волкодава и тому подобных);
· беспочвенное, оторванное от жизни рассуждения, заумные разговоры на отвлечённые темы; ложное мудрствование вместо необходимого дела; опасное для веры и власти вольнодумство (сравним сентенцию Фамусова из «Горя от ума»: «Пофилософствуй — ум вскружится...» или же расхожее осуждение — «разводить философию»; и прочее в этом духе);
· нечто вовсе непонятное для самог о ́ говорящего, загадочное для слушателя.
Юмористическим образчиком этого последнего словоупотребления может служить анекдот о двух приятелях, которые пили пиво (из американского учебника по философии Ричарда Поупкина и Аврума Стролла). Один из них поднял кружку на свет, тщательно рассмотрел содержимое, после чего заметил:
— Жизнь — словно кружка пива…
Его товарищ внимательно рассмотрел кружку, повернулся к другу и спросил:
— А почему это жизнь похожа на кружку?
— Почём я знаю, — ответил тот, — я не философ.
Таким образом, не всегда философией является то, что ею называется. И наоборот, философия порой находится там, где она не упоминается по имени. Однако при любом употреблении этого слова остаётся впечатление о чём-то внушительном, углублённом, обобщённом. Это впечатление отражает реальную роль философии в истории культуры.
Круг философских тем и проблем, вчём-то меняясь от эпохи к эпохе, тем не менее, сохраняет удивительную преемственность от древности до наших дней. А именно, философия занимается такими проблемами, как:
· существование природы и сущность её сфер;
· устройство общества; справедливость среди людей;
· познание реальности;
· мораль и нравственность; добро и зло;
· красота в искусстве и жизни,
· счастье человека;
· целый ряд тому подобных.
Как видно, всё это проблемы общего, предельного и запредельного характера. Ни одна из них не сводится к частным случаям, отдельным примерам (хотя ими более или менее ярко иллюстрируется). Для обсуждения философских вопросов требуется абстрактное, т.е. отвлечённое от всех и всяческих частностей, синтезирующее главные выводы мышление.
В любом мало-мальски цивилизованном обществе люди время от времени, так или иначе обсуждают указанные только что — философские вопросы. Хотя бы одно это подтверждает необходимость и своеобразие философии как одной из полноправных областей духовной культуры человечества — наряду с религией, наукой, искусством. Философия нужна почти всем людям, только в разной степени. Точнее говоря, самые разные люди рано или поздно сталкиваются с достаточно философическими вопросами и как-то пытаются на них отвечать. Интеллектуальная элита любого общества делает это на профессиональной основе, опираясь на достижения мировой философской мысли, специализированные формы культуры. Средние слои того же общества ограничиваются на этот счёт заповедями здравого смысла и перлами фольклора. Даже «отбракованные» тем же обществом убогие и деградировавшие личности — пролетарии, люмпены, маргиналы исповедуют собственную немудрящую «философию», как правило, нигилистической окраски.
Одно из ярких воплощений такой тематики представляет собой фильм англо-американского режиссера Терри Джильяма «Король-Рыбак». Выходец из США, этот художник начинал как мультипликатор и актёр в сюрреалистической группе «Монти Питон». Его герои — прирождённые, идейные борцы с однообразием повседневности, с наступлением скуки на человеческие души. Главный герой рассматриваемого фильма Джек Люкас — преуспевающий деятель шоу-бизнеса, популярный ведущий радиопрограммы (его играет Робин Уильямс). Он на взлёте своей карьеры; его приглашают и на телевидение, предлагают там вести авторскую программу. Из накатанной колеи самовлюбленного героя («Голос нации!», а будет «Лицо нации!») выбивает несчастный случай с одним из слушателей — некий маньяк после диалога в открытом эфире с модным ведущим («Остановим сытых и благопристойных!») берётся за оружие и расстреливает первых встречных посетителей бара. Хотя официальных претензий никто Джеку не предъявляет, у него просыпается совесть, наступает депрессия, он уходит с работы, пьянствует. Его новая сожительница, владелица видеомагазина (актриса М. Руэлл), несмотря на всю свою итальянскую экспансивность, не в силах вытащить его из невроза, быстро переходящего в психоз. На грани самоубийства беднягу останавливает случайная встреча с сумасшедшим бродягой по кличке Пэрри (знаменитый актёр Джеф Бриджесс). Тот неожиданно выручает Джека при столкновении с хулиганами в парке. Так Джек попадает в странный мир тронутого умом бедняги и его нищенского окружения, которое на задворках Нью-Йорка разыгрывает, кто как может, сюжеты литературного сказания о короле Артуре и рыцарях круглого стола. Разумеется, что и новоявленный «король-рыбак» Перри мечтает обрести свой Грааль. Этому мешает страшенный Красный рыцарь, наподобие всадников Апокалипсиса время от времени преследующий по улицам мегаполиса воспалённое воображение умалишённого. Джек, как может, утешает бедного умом бродягу, подыгрывает ему. Хотя живописные лохмотья и вызывающие поступки новоявленных рыцарей нелепы, их игра подчёркивает общечеловеческую и вечную суть происходящего на экране: в кельтском эпосе Амфорт, Король-Рыбак, страдает, потеряв любимую и вместе с ней цель в жизни; сэр Парсифаль, желающий помочь другу, излечить его от страдания, должен для этого добыть заветную чашу — Грааль.
Странный интерес Джека к психически больному обитателю «дна» находит своё объяснение: то бывший профессор филологии, чью невесту в его же присутствии застрелил тот самый радиоманьяк, после чего учёный и помешался. Идефикс самого Джека становится вернуть Пэрри к нормальной жизни. Ради этого он проходит несколько этапов. Денежные подачки впрок не идут — Перри тут же отдаёт их другому сумасшедшему, бывшему брокеру (пародия на обезличивание наших доходов банковскими счетами). Тогда Джек устраивает знакомство подопечного с девушкой-аутисткой (дебютантка в кино Аманда Пламмер — неподражаемая игра на грани убогости и красоты), в которую тот влюбился (пародия безответности наших самых заветных чувств). Однако ни деньги, ни женщина — земные блага и соблазны — не в силах вернуть гармонию в надломленную ими же в прошлом душу. Перри после очередной драки с хулиганами оказывается в коме. Что же спасёт его? Джек вспоминает пафосный монолог уходящего в вечность друга о Граале — его теперешней мечте. То плача от жалости к бедняге-приятелю, то матерясь от сознания собственного алогизма, Джек с риском для жизни забирается на верхотуру замка миллионера и похищает эту самую «чашу Грааля — символ Божьей милости» (в действительности спортивный кубок с надписью «Ланни Кармайклу, Рождество 1932»), приносит чашу в больницу, вкладывает в руки Перри. «Не надпись важна. Важна человечность. Сердце», замечает сентиментальный поляк Анджей Сапковский. Сознание возвращается к профессору Генри Сагану. С ролью рыцаря Перри, Короля-рыбака, он под конец фильма начинает прощаться, возвращаясь в личность профессора Генри Сагана.
Как видно, сытая повседневность способна до невыносимости обременить чем-то уязвлённую душу. Вроде бы вполне нормальный, но пустотелый как гнилой орех быт отравляет и когда-то любимую работу, и домашний отдых. Потому кто-то бежит на дно жизни. Пусть страдает тело бродяги, зато его пришибленная душа согрета огоньком порванных векселей неподъёмного жизненного долга, обессмысленной работы, невозможного в одиночку праздника, механизированного ритуала. Редкие маргиналы получают возможность и находят в себе силы вернуться в некогда счастливые будни «большой жизни», к ответственности за близких и своё собственное призвание творца жизни и работы (из которых может и не выйти-то ничего путного!).
Так вот и герои Т. Джилльяма в финале фильма о «Короле-Рыбаке», вроде бы возвратившиеся к дневным заботам семьи и профессии, тёплой летней ночью снова и всерьёз валяют дурака — раздевшись донага, лежат на лужайке Центрального нью-йоркского парка и созерцают звёздное небо... Джек-Парсифаль предлагает силой воли разогнать тучи на этом небе, а Перри-Генри его урезонивает («это просто ветер...»). Сдружившись и проверив дружбу на смертельный излом, они как бы обменялись психологическими характеристиками. А их общая цель Грааль — на то и Грааль, чтобы искать его без конца («Женщины ведут дом, чтобы рыцари могли искать Грааль, вырезая целые деревни...», говаривал профессор Саган, пока был настоящим сумасшедшим). Положение в обществе не меняет стратегической задачи романтиков. Это их жизненная философия.
Другие фильмы Джильяма на разные лады развивают эту художественную философию («Бразилия», «Мюнхаузен», «Братья Гримм», «Воображариум доктора Парнассуса»).
О политике и свободе, грехе и каре за него, судьбе и будущем, своём народе и инородцах, любви и женской красоте, мужской преданности и слабости, на многие другие столь же всеохватные и фундаментальные темы время от времени рассуждают и во дворцах, и в хижинах, и во всех прочих зонах межличностной коммуникации (среди которых и рестораны, и пивные, и кофейни, и бары, и бани, и российские кухни и гаражи, вагоны и кабины транспорта, и все прочие места отдыха от рабочей или бытовой рутины).
Можно подумать, что философствование сродни праздной болтовне, которая, в конечном счете, ничего не даёт ни уму, ни сердцу. Как отмечалось в самом начале этой лекции, встречается и такого рода «философия». Умещается она где-то в диапазоне между откровенной демагогией и небесполезной логопсихотерапией. Житейская философия, конечно, отли-чается от профессиональной, но чем-то они сродни — если не масштабом и глубиной обобщений, то ценой, которой оплачиваются выводы. В эту цену входят «нервы», страсть, душевная боль и похожие переживания. Как, например, у героев романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго», которые «разговаривали уже давно, несколько битых часов, как разговаривают одни только русские люди в России, как в особенности разговаривали те устрашённые и тосковавшие и те бешеные и исступлённые, какими были тогда в ней все люди». Актёр и священник Иван Охлобыстин назвал это «синдромом русского нерасставания».
Но словам предшествуют мысли и чувства. Практически у любого мало-мальски вменяемого человека время от времени наступают свои «три минуты молчания», как их назвал писатель Георгий Владимов по аналогии с тем сектором судовых часов, когда радистам всех кораблей в море положено слушать, не прозвучит ли откуда-нибудь сигнал SOS. Так вот и герой одноименного романа, простой моряк Сеня Шалай под занавес трудной экспедиции опускается на стул в портовом буфете, чтобы «кое о чём подумать. Потому что мы вечером встретимся в «Арктике» и там, конечно, будем под банкой, и всё опять пойдёт своим чередом. А хорошо бы всё-таки понять — для чего мы живём, зачем ходим в море. И про этих шотландцев — почему мы пошли их спасать, а себя не спасали? И о том, что будет со мной в дальнейшем… Если бы у каждого из нас было бы хоть три минуты на дню — помолчать, послушать… Разве это так много — всего три минуты! Но так понемногу и делаешься человеком» (Г.Н. Владимов. «Три минуты молчания»).
Как видно, думать и говорить философски — в природе человека. Среди мотивов жизненного поведения людей выделяются:
· биологические потребности (жизнеобеспечения, безопасности индивида, продолжения рода);
· социальные (успеха деятельности в сферах труда и быта, престижа в различных группах, статуса в обществе);
· духовные (познания и понимания окружающего мира и самого себя; оценки и переживания истины, красоты, добра; заблуждения, безобразия, зла).
Философия находится в обратной пропорции к перечисленным группам потребностей людского бытия. Духовные потребности прямо удовлетворяются с её большей или меньшей помощью, а биологические и социальные так или иначе испытывают на себе её влияние. Пытаясь разобраться в самом себе и в природе вещей, человек извечно и неизбежно философствует. Часто не отдавая себе в этом отчёта — любуясь природой, подводя итоги своего труда, планируя будущее, восхищаясь и негодуя, убеждаясь и споря при общении с ближними. Философия в широком смысле этого слова выражает пытливость мысли, её склонность к обобщениям; примат ума над чувствами. Отсутствие продуманных взглядов на жизнь и способности к творческому сомнению оставляет в душе место для худших предубеждений века, всегда в чём-то ограниченной среды, превратного воспитания. Рационалистическая и гуманная философия — противоядие в отношении обывательской или экстремистской псевдофилософии.
Происхождение философии связано с приходом цивилизации на смену дикости и варварству в истории человечества. Само слово «философия» дословно переводится с древнегреческого («phileo» — «люблю» + «sophia» — «мудрость») как «любовь к мудрости», «любомудрие». Согласно достоверной легенде, это выражение придумал Пифагор. Он имел в виду, что подлинная мудрость доступна только бессмертным богам, а слабый (по сравнению с природными стихиями), ограниченный человек способен лишь стремиться к ней, самозабвенно искать её всю жизнь. «Ибо преждевременно было бы философию называть «мудростью», а упражняющегося в ней «мудрецом», как если бы он изострил уже свой дух до предела…» (Диоген Лаэртский. «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов»).
Кроме Древней Греции, философия примерно в то же время, то есть около 2,5 тысяч лет назад появляется и на Востоке — в Индии и Китае.
На полуострове Индостан к тому времени расселились так называемые арийцы. Священные книги этих племён — Веды (на санскрите «знание»; сравним славянские слова «ведать», «разведывать»), созданные более 3,5 тысяч лет назад, были в VIII–V веках до новой эры дополнены такими религиозными текстами, как Упанишады (от санскритских слова «сидеть рядом» (с учителем), т.е. доступные только немногим посвящённым в их тайную мудрость). Вся дальнейшая индийская философия развивает темы Упанишад — о единстве всего сущего (Брахман — первоначало, из которого развивается всё существующее), циклически вечно повторяющемся мировом процессе (отсюда идея реинкарнации — переселения душ в соответствии с личной кармой); внутренней сущности индивида (Атман), в которой отражается весь космос. Для религиозно окрашенной индуистской мысли характерна практика аскетизма (вроде известной йоги), позволяющая отдельным лицам вырваться из круговорота перерождений (сансары) и приобрести высшее знание.
В Древнем Китае философия возникает в двух вариантах, которые существуют и сохраняют идейное влияние до сего дня. Во-первых, это учение о законе и пути — Дао, основоположником которого считается легендарный мудрец Лао Дзы.
Во-вторых, китайская мысли испытала не меньшее влияние идей Конфуция (европеизированное имя Кун Цзы).
Прочие очаги первых цивилизаций дали миру массу приоритетных достижений. До сих пор поражают воображение храмы-зиккураты, клинописные таблички и эпос о Гильгамеше шумеров; египетские иероглифы, пирамиды и мумии; алфавит и мореходство финикийцев; выросшие среди джунглей города майя, ацтеков, инков и других народов доколумбовой Америки. Но философии все эти страны и народы не знали. А в Индии и Китае философия так и не отделилась от религии. Образ жизни и менталитет там долго не востребовали светскую мудрость. Принципиально новое сознание, совсем другой стиль мышления продемонстрировали эллины. Именно с Древней Греции VI–V вв. до новой эры начинается европейская мысль, которая и породила западную цивилизацию. Все её достижения — от теоремы Пифагора до современного компьютера, от книгопечатания до атомной бомбы, от знания реальной анатомии человека до вакцины от смертельных болезней, и так далее, и тому подобное — порождены в конечном счёте некоторыми особенностями греческого мышления (которое подхватили и развили следующие в истории западные народы).
Историки долго обсуждали причины так называемого «греческого чуда» — почему вдруг среди «океана варварства» появился такой «духовный остров», как Эллада. Должно быть, на северном побережье Средиземноморья воинственные, мобильные и любознательные арийцы вовремя попали в исключительно благоприятные для духовного творчества природные и социально-политические условия.
Эллинам не сиделось на месте. Но кочевниками, как многие восточные народы, они не стали. Каменистые приморские долины северного Средиземноморья не могли обеспечить продовольствием и прочими ресурсами всё растущее население греческих городов-государств полисов. Началась периодическая и широкая колонизация — островов, малоазийских и черноморских побережий. Основанные там греками колонии клонировали устройство своих метрополий. Галсовое мореходство обеспечивало надёжную связь колонистов с исторической родиной. На новых землях греки узнали много нового. Сопоставляя идеи вавилонских магов, индийских йогов, египетских жрецов, представителей многих других этносов, эллины закономерно начали сомневаться в истинности одного-единственного миропонимания.
Не случайно первые классики европейской философии Платон и Аристотель полагали началом философии интеллектуальное чувство удивления — тому, что большинству людей кажется простым и обычным, либо слишком уж сложным и бесполезным. Любознательность и скептицизм, осторожное сомнение — вот первые импульсы западного склада ума.
На Востоке массы подданных трепетали перед фараоном, царём, раджой, ханом. Среди пустынь или джунглей без деспотической воли земного бога было не выжить. Боги Востока предстают в звериных обличьях — они воплощают подавление человека природой. Териоморфная (чудовищная) мифология отражает представление о мире как непостижимом для человека; таким, чьи проявления не могут быть переведены на людской язык. А у греков боги очень похожи на людей, только могущественных. Антропоморфная мифология Олимпа характеризует новое понимание универсума как в принципе понятного человеку, «говорящего» на человеческом языке, а следовательно вполне познаваемого нами.
Среди греков тоже попадались тираны, но их соотечественники относились к ним весьма критически. Смертная казнь у них почти всегда заменялась изгнанием. Через горный перевал или морской пролив лежал родственный полис. Полисы Эллады могли объединяться против общего врага, могли конкурировать в торговле или на спортивных аренах. Так родилась демократия — разделение власти и управления между всеми гражданами полиса. Каждого дееспособного мужчину могли избрать в состав правящего совета, в судьи; в случае войны полис выставлял вооружённое ополчение тех же самых граждан. Подкупить народное собрание мудрено. Пришлось развить логику и риторику — доказывать правоту своего предложения аргументами, понятными всем; опровергать точку зрения оппонента также доводами, а не силой оружия. Так родилось доказательство истины как магистральный путь познания.
Состязательный характер эллинов получил воплощение в спорте — добровольном соревновании атлетов. Олимпийские и другие игры востребовали идеал гармонично развитой личности — физически сильной, морально стойкой, хитроумной, чтобы перехитрить соперников. Античные статуи сохраняют значение эталона мужской и женской фигуры. Ярким проявлением эллинского образа жизни стала так называемая средиземноморская диета: оливки и масло из них, козий сыр, виноградное вино. Эти продукты до сих пор признаются кардиологами наиболее профилактическими.
Ощутив качественное превосходство перед варварами, эллины законно гордились своими преимуществами в мысли и жизни. Отсюда, должно быть, произошло открытие теоретического знания — умозрительного, проникающего гораздо глубже пёстрого потока повседневной психики, где господствует вечный калейдоскоп ярких и обманчивых образов-картинок, сиюминутных желаний. За этой мутной пеленой греки уловили наличие неких постоянных и вечных элементов — принципов, законов. Первоэлементам природного космоса соответствуют общие понятия нашего ума — идеи, категории, умозаключения. Открытие стабильных структур бытия и познания сопровождалось и закреплялось широким распространением алфавитной письменности, которой учили всех граждан полиса (а не только служителей культа, как в Египте, или императора, как в Китае — сложным иероглифам).
Таким образом, греческая культура впервые в мировой истории представила знание как доказательное, умозрительное, основанное на проверке любых данных (творческим сомнением), а мир как сущностно познаваемый. Эти духовные достижения воплотила в себе античная философия.
«Как устроен космос? Что есть истина? Добро или зло правит миром? Как добиться справедливости в общественных делах? Что ждёт нас после смерти? Объективна ли красота или она есть дело личного вкуса? В чём заключается счастье жизни?» Эти и похожие по своей смысложизненности, судьбоносности вопросы с тех античных пор специально трактуются философами, у которых слушатели и читатели ищут на них более или менее правдоподобных ответов, идейной пищи для собственных размышлений. Так что в узком, собственном смысле термин «философия» означает особую отрасль знания — о самых общих и принципиальных вопросах. Теоретическое рассмотрение таких вопросов обычно переходит в духовную практику самопознания личности и общества.
Мыслители разных времён и народов афористично формулировали главные вопросы человеческого бытия, ответы на которые издавна и до сих пор ищут философы и просто философствующие люди. Едва ли не ёмче всех это удалось Иммануилу Канту:
«Что я могу знать?
Что я должен делать?
На что я могу надеяться?
Что есть человек?»
В конечном счёте, подлинные философы своим образом жизни, стилем мышления и творчеством оригинальных и глубоких идей, теорий, гипотез выражают меру цивилизованности общества, душу народа, интеллект нации. Так, среди прочих знаменитостей политики, искусства, науки, Элладу, например, олицетворяют Демокрит, Сократ, Платон и Аристотель; древний Рим — сенатор Марк Туллий Цицерон и император Марк Аврелий; Германию — профессоры Иммануил Кант и Георг Вильгельм Фридрих Гегель, Артур Шопенгауэр и Людвиг Фейербах, Мартин Хайдеггер и Карл Ясперс; Францию — вольнодумцы Вольтер, Дени Дидро, Жан-Жак Руссо, Блез Паскаль, Рене Декарт, Анри Бергсон, Альбер Камю и Жан-Поль Сартр; Англию — мыслители Френсис Бекон, Томас Гоббс, Джон Локк, Дэвид Юм, Джордж Беркли, Робин Дж. Коллингвуд и Бертран Рассел; США — отшельник Генри Дэвид Торо и прагматист Вильям Джемс; Россию — Владимир Соловьёв и Николай Бердяев, Василий Розанов и Павел Флоренский, Иван Ильин и Сергей Булгаков. Гражданами мира, властителями дум целых континентов на долгие века стали Эразм Роттердамский и Бенедикт Спиноза, Фридрих Ницше и Сёрен Кьеркегор, Людвиг Витгенштейн и Зигмунд Фрейд, Фёдор Достоевский и Лев Толстой. Знакомство с работами этих и многих других (не обязательно всех сразу) великих мыслителей человечества всегда входило, входит и будет входить в систему высшего образования и, что главнее, самообразования интеллектуальной части любого общества. В этом смысле — своих первоисточников, вершинных достижений философия, надо признать, вовсе не демократична, а скорее эзотерична, потому что обращается к достаточно узкому кругу людей, желающих и способных в какой-то степени ею заниматься.
В чём же заключается специфика философии, не позволяющая заместить её никакой другой наукой или отраслью духовности вообще? Надо сразу сказать, что любая философия лишь отчасти научна в смысле объективизированного знания о некоем предмете, вне и независимо от человека находящемся и отражаемого научным знанием с помощью системы фактов и понятий, принципов и законов. Научность философии видна скорее в форме её высказываний, аргументов, выводов, чем в их содержании, всегда достаточно неожиданном, авторском, субъективном.
С другой стороны, философия сродни практике как процессу применения знания обратно к наличной действительности ради её покорения и вообще освоения человеком. Опять-таки, в лице философии перед нами не совсем то, что вся остальная практика, но, прежде всего, работа человека над самим собой, уяснение им своего места в мире, своего отношения к действительности, оценка собственной деятельности. Примерно такого рода духовную практику самопознания представляет собой философия.
Житейскими, всем нам знакомыми ипостасями философии выступают такие характеристики личности, как мудрость и глупость, хитрость и остроумие. Вот что пишет о них Фазиль Искандер: «Я часто замечал, что люди глупые и одновременно лживые нередко проявляют умную находчивость. В чём секрет? Я думаю так. Привычка ко лжи и необходимость постоянно выворачиваться из лживой ситуации натренировали их мозг в сторону необыкновенной подвижности умственных сил. Хотя у глупого человека этих сил мало, но, умея мгновенно собрать их в единую точку, он добивается на этой точке преимущества. Пока его умный оппонент соображает, что к чему, лжец вывернулся и ушёл. Он хороший полководец своих малых умственных сил.
... Ум — это когда мы самым лучшим образом разрешаем ту или иную жизненную задачу. Мудрость обязательно сопрягает разрешение данной жизненной задачи с другими жизненными задачами, находящимися с этой задачей в обозримой связи. Поэтому мудрость часто пренебрегает самым лучшим решением данно