Среди народных рассказов о змеях-рептилиях существуют такие, содержание которых воспринимается настолько "реальным" и достоверным, что кажется: они не имеют мифологической основы, а своему созданию обязаны народным наблюдениям за свойствами и повадками этих пресмыкающихся. Однако погружение в материал показывает, что порой даже самые, казалось бы, правдоподобные повествования о змеях не только основаны на мифологических представлениях, но и фольклорны по своей сути, т. к. имеют круг устойчивых сюжетов и мотивов, приобретших в процессе своей исторической жизни (эволюции) различные версии и варианты. К таким можно отнести повествования, объединяющиеся в тематический цикл под условным названием "Змея внутри человека".
Представления о том, что рептилия может заползти во внутренности человека и находиться там определенное время, характерны для всех славян. В восточнославянской фольклористике первое упоминание об этом принадлежит М.Д. Чулкову. В его "АБЕВЕГЕ русских суеверий" читаем: "…Уверяют, что сии гады входят человеку во внутренность. Ежели спящему на поле когда грезилось, что он пил весьма студеную воду, если ему тошнится по утрам, ежели мерещится, что у него в животе ворочается, то никто уже не смеет сомневаться, что у него в желудке обитает змея. Такого поят парным и наговоренным коровьим молоком, смешанным с конопляным маслом, столько, сколько желудок его вместить может, потом привязывают его за ноги в жарко натопленной бане к потолку и держат до тех пор, пока не вырвет из него… с которою рвотою, по уверению их, и змея выходит" [8, с. 201-202]. Распространенные во времена М.Д. Чулкова верования эти продолжают жить и в настоящее время. В экспедициях последних лет практически каждый наш собеседник хоть что-то да слышал о змее, заползающей в рот.
Записанные в Прииртышье, а также выявленные в публикациях ХIХ-ХХ вв. тексты позволяют выделить пять сюжетных форм данной тематической группы, представленных разным количеством версий и вариантов. Первую назовем "Вычищение" больного". Она имеет две версии. При, казалось бы, совсем незначительном расхождении в сюжетном действии версии эти демонстрируют значительную разницу в семантике образа змеи. Первая связана с ужом и народной верой в ту благую роль, которую он может играть в человеческой судьбе:
- Уж (другая змея) заползает в рот уснувшему на поле больному человеку (чахоточному). Свидетель (кто-либо из родственников) видит, как через некоторое время он выползает весь в гное. Вычищается об траву (или обмывается в водоеме) и вновь заползает в рот спящему. Так повторяется три раза. После этого змея уползает. [Человек, проснувшись, говорит, что видел во сне, как пил холодный квас (воду, пиво).] * После этого он поправляется.
В материалах, которыми мы располагаем, версия имеет восемь вариантов: публикации 1910 г. [9] и 1996 г. [1], а также шесть прииртышских текстов [7]. В публикации 1996 года и в записях фольклорного архива ОмГПУ персонаж - не уж (гадюка, горлянка, просто змея), но это явно результат позднего бытования формы. Упоминание о сюжете находим и у Заварицкого (1915 г.): "… Есть даже легенда про ужа, как он спас чахоточного хозяина сада" [3, с. 87]. В этой версии змея заползает в человека только для того, чтобы избавить его от недуга. Ей принадлежит активная роль в повествовании: сделав благое дело, она уползает. Люди (свидетели происходящего) пассивны.
Во второй версии змея вычищает больное нутро человека с целью подготовить себе там место. Поэтому свидетели здесь активны: они не пускают змею в третий раз (убивают ее или будят спящего больного). Версия эта – более поздняя по сравнению с первой, змея в ней враждебна по отношению к человеку. В прииртышских записях, содержащих варианты этой версии, рептилия названа "горлянкой", "гладышем", "гадюкой", просто тоненькой серой змейкой и проч.
Второй сюжет получил название "Выманивание змеи":
- Человек засыпает на поле (в лесу, в лесу, у воды). Ему в рот заползает змея. Кто-то оказывается свидетелем этого происшествия (свекор, свекровь, муж, знающий человек и проч.). [Когда пострадавший просыпается, то говорит, что видел во сне, как пил холодный квас (воду)] Свидетель применяет какое-либо выманивающее средство (поит пострадавшего наговоренным коровьим молоком, смешанным с конопляным маслом; укладывает [в жарко натопленной бане] и рядом ставит миску с парным молоком; кормит соленым и не дает пить, а затем укладывает и ставит рядом миску с водой; кормит соленым и дает запить конским потом; укладывает и ставит рядом зеркало и проч.) Пострадавший засыпает, змея выползает (через рот). [Ее убивают]. (Или змея выходит с рвотой).
Эта форма более распространена, о чем свидетельствует большое количество ее версий. В нашем указателе их десять. В них по-разному осмысливается поведение второстепенных персонажей (присутствие или отсутствие свидетеля); обстоятельства попадания змеи внутрь (например, вводится любовная коллизия в одной из версий: соперница дает проглотить девушке змею в "луковом пере"). Новая версия может возникнуть в результате устойчивости "выманивающих" действий (пострадавшего поят конским потом в жарко натопленной бане – 12 вариантов; или змею выманивают на ягодной поляне – 4 варианта) и проч.
Интересно, что благая роль ужа сохраняется и в этом случае. Но уже не на сюжетном уровне, а на уровне поверий. Так тот же М.Д. Чулков писал: "В сенокос и другую страдную пору, когда люди имеют свой отдых посреди поля или в лесах, ищут всегда таких мест, где водятся ужи. Тут же спят безопасны от вредных змей, которыя к сонным приходят и в оплошности вползают в рот человеку; ибо уж таких змей отгоняет прочь и не отходит от человека, а иногда, вползши на грудь, лежит до тех пор, пока человек проснется" [8, с. 302]. О том же – у Заварицкого: "По преданию стариков, уж всегда защищает человека от змей. Если на дворе или в саду пришлось тебе лечь отдыхать, то уж тебя караулит. И если змея будет подползать к тебе, то уж с ней сделает такую схватку – беда! Если же уж не победит змею, то он разбудит человека, и с помощью человека победа будет на ужовой стороне…" [3, с. 87]. Вполне возможно, что существовала (или существует) сюжетная форма, основанная на этом поверье. Но подобными записями мы не располагаем.
Третий сюжет является контаминацией первого и второго: змея вычищает место, но после ее все равно приходится выманивать (4 варианта, версий нет).
Четвертый сюжет мы назвали "Мнимая беременность". В его трех версиях по-разному рассказывается о том, как женщина (девушка), внутри которой была змея, считалась беременной и как она от этой напасти избавилась. Сюжет явно поздний, Интересно, что именно в нем появляется мотив помещения извлеченной змеи в банку или бутылку со спиртом (спиртование).
И, наконец, пятая версия названа нами "Неудачная попытка":
- Человек засыпает на поле (это его усыпляет змея). Змея заползает ему на грудь, намереваясь через открытый рот проникнуть внутрь. [Человек видит во сне, что или хочет пить, и ему подносят воду; или пьет теплую воду]. Свидетели будят спящего (или человек сам вовремя просыпается). Змея уползает (6 вариантов, версий нет).
Такие рассказы настолько правдоподобны, что поначалу и мы поместили их в своей рабочей картотеке в раздел "реальные случаи". Однако тип сюжета, в котором человек сразу же избирает "правильное" (по определению Б.П. Кербелите [4]) поведение и не вступает в контакт с мифическим существом, в быличках достаточно традиционен.. Он встречается, например, среди сюжетов о мифическом любовнике [5: Б.YII.4. "Не привадила"], а также в других тематических группах.
Основание считать рассказы о змее, заползающей внутрь человека, мифологическими дают мотивы, лежащие в их основе. Мы уже говорили о благой роли ужа по отношению к человеку, что, несомненно, восходит к представлениям о змее-покровителе. К мифологическим относится и мотив напускания змеей сна (перед тем, как ей вползти или, наоборот, выползти). Мотив напускания сна в фольклоре часто связывается именно с образом змея (не случайно, что герой-змееборец перед битвой со змеем часто засыпает богатырским сном [6: 300 А]. В этот же ряд поставим мотивы выманивания змеи парным молоком, конским потом, ее боязнь волосяного "ужища" (сплетенного из конского волоса) и проч.
В быличках о змее, заползающей в рот, есть и мотивы, не имеющие мифологического характера, но хорошо показывающие традиционность, устойчивость их сюжетных ходов: например, сообщение пострадавшего том, что во сне он пил холодный квас, особая роль знающих, опытных людей (свекра, знахарки) и проч.
Об общеславянском характере рассматриваемых сюжетов свидетельствует то, что подобные формы встречаются и у других славянских народов. Вот, например, одна из болгарских мифологических песен из сборника С. Бессонова 1855 года [2, с. 3-5] с сюжетом близким к форме о "выманивании". Мотив наказания за грех змеею, ощущающийся в этой песне, характерен и для некоторых наших быличек о змее-горлянке: **
Разболяла са Мила,
Че лежала деветь мяхца.
Майка не е питала: "Зашто лежишь?"
А Мила майки си думаше:
"Миленка моя майно-ле!
Да станешь, мале, духовникъ,
Да си гряхове прикау ю.
Знаешь ли, мале, помнишь ли,
Като ходиме на ниву да жьнеме
На светого Ианю.
Не бяше, мале, съсъ добро,
Нъ бяше съсъ силу.
Жьнули до пладня,
Сяднули малко хлябя да ядутъ.
И легнули да си поспятъ.
Азъ легнухъ въ кршводу
Въ кршводу студену.
Въ уста ми влязло едно зъме.
Какъ зъмя та огладняе,
Твъддя ма сръце боли, пряпасва.
Зато не можу да стану".
Милинъ-та майка говоряше:
"Майка е много знаимици,
Ште стори да направи много билки,
Да та майка уздрави".
Че варила много билки:
За деветь години деветь билки.
Даде на Милу билки да пие.
Какъ си Мила билки пила,
Че си зъмуя-та избълвала,
Че са родили деветь мяхца,
Деветь мяхца деветь зъмуя-та,
Че ги Мила изъбълвала.
ПРИМЕЧАНИЯ
* В [ ] заключены сюжетные элементы, которые могут опускаться в тех или иных вариантах.
** При приведении публикации В. Бессонова к норме современной орфографии были сделаны слудующие замены:
- е, - а, - я, - е, - я (а), - у, - ю.
ЛИТЕРАТУРА
1. Власова М.Н. Былички Новгородской области о змеях и закликухах// Экспедиционные открытия последних лет. СПб., 1996.
2. Бессонов С. Сборник болгарских песен// Временник Московского общества истории и древностей. Кн. 22. М., 1855.
3. Заварицкий Г.К. Из легенд и поверий Саратовского Поволжья о змеях// Этнографическое обозрение. 1915, № 3-4.
4. Кербелите Б.П. Историческое развитие структур и семантики сказок. Вильнюс, 1991.
5. Козлова Н.К. Восточнославянские былички о змее и змеях. Мифический любовник. Указатель сюжетов и тексты. Омск. 2000.
6. Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка/ Сост. Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков. Л., 1979.
7. Фольклорный архив ОмГПУ.
8. Чулков М.Д. АБЕВЕГА русских суеверий. СПб., 1874.
9. Эртель А. Самарская деревня// Этнографическое обозрение. 1910. № 3-4.