Иван Логинов получил на заводе зарплату. Не очень высокий, но плотного телосложения сорока четырёхлетний мужчина, с не бритой щетиной и кудрявыми волосами с проседью на висках. Он только что отошёл от кассы, по привычке пересчитывая денежные купюры, оглянувшись на выстроившуюся очередь рабочих, которые так и судачили, как ему Логинову повезло, деньги получать пришёл раньше всех. Люди недобро косились в сторону простодушного мужика, застенчивого и необщительного.
В том, что Иван пришёл за деньгами чуть пораньше остальных, на самом деле не было ничего необычного. Просто цеховой мастер увидев, что Логинов немного в этот день не в себе, словно предчувствовал что-то не хорошее, отпустил своего подчинённого за пол-часа до окончания работы.
- Что-то ты сегодня бледный какой-то, - сказал Валерий Николаевич подойдя к сверловочному станку, где работал Иван. - Не заболел ли?
- Да сердечко что-то прихватывает, - ответил Логинов.
- Тогда пойди ополоснись в душе, получи деньги и дуй домой. Если почувствуешь себя хуже, сам знаешь что делать.
Мастер ушёл по своим делам, а сверловщик бросив последнюю заготовку в железный ящик, выключил станок, подмёл за собой мусор маленьким венечком и направился в раздевалку. Сердце щемило сильнее и можно было пока не поздно добраться до медпункта, где работала дежурный фельдшер. Но Иван привык заглушать сердечные боли другим способом. Достав из своего шкафа початую бутылку "столичной", отвинтил пробку и отпил из горлышка. Внутри потеплело и как будто полегчало. Мужчина разделся и открыл дверь заводской душевой кабинки...
Охранник на проходной прищурившись, долго разглядывал пропуск. Начальнику охраны уже позвонили из восьмого цеха электромоторного завода что отпустили сверловщика Логинова по уважительной причине чуть пораньше.
- Ладно, иди. - пропустил Ивана пожилой контролёр.
Дома Логинова ждали жена и сын-подросток Митька. Но Ивану домой не хотелось. Супружеские отношения были не плохими, Ирина достаточно уделяла мужу внимание, но сегодня Логинов домой не спешил. Снова защемило в груди и Ваня оказался в очереди ближайшего штучного отдела.
Пьяницы толпились за "бормотухой", норовили сбить с ног, а Логинову нужна была бутылка "белого". Впереди очереди завязалась потасовка, началась давка, продавцы за прилавком еле успевали отпускать товар. Через некоторое время Иван очутился в душном помещении штучного отдела, мужчины и женщины давили друг-друга в тесной толпе. Матерная ругань, угрозы, бешеные крики и свист, всё перемешалось воедино. Так начиналась горбачёвская перестройка.
- Бутылку "московской" и пачку "беломора". - уставшим голосом произнёс Иван, наконец протиснувшись к окну прилавка.
Не менее уставшая пожилая продавец быстро сосчитала сдачу и протянула Логинову бутылку водки с пачкой папирос. Юркий, маленький алкаш хотел выхватить у Логинова бутылку прямо из руки, но тот увернулся, выскользнул из толпы и сбежал по ступенькам магазина вниз на улицу. Пропойца малого роста зло сплюнул с досады.
Куча алкоголиков продолжала давиться дальше, а Иван направился к бакалее, взять что-нибудь на закуску. Можно было конечно зайти в кафе, которое было неподалёку, но распивать спиртное там было стрёмно. Поэтому Логинов купив в бакалее бутерброды, отправился в скверик у дома культуры. Эх, жаль, стаканчика нет...
Логинов не любил соображать на троих и даже на двоих. Дома ему составляла компанию жена Ирина, но это обычно от случая к случаю. С товарищами по работе он не выпивал, будучи сам по себе, сыскал недобрую славу. Однако работая на заводе он своё дело знал и придраться было не к чему. Поэтому его и не трогали. С соседями по дому Иван общался неохотно, в соседских компаниях пить тоже не любил.
Присев в сквере на скамеечке, Ваня достал из внутреннего кармана куртки бутылку, откупорил её и медленно втянул в себя горькую, жгучую жидкость. Немного пожевав бутерброд с полукопчёной, не свежей колбаской, мужчина достал из бокового кармана папиросы.
Сентябрьский ветер сдувал с деревьев листья, на улице стало темнеть, в сквере зажглись фонари возле фонтана. Иван молча сидел, покуривая "беломор".
- Батя, батя... Что же вы так с мамкой рано ушли?..- грустно думал он.
Иван Георгиевич родился в разгар второй мировой войны, прямо в партизанском лесу. Беременная двадцатитрёхлетняя Ксения с немногими жителями села успела убежать в партизанский лес накануне расправы карательного отряда фрицев. Они оккупировали всю территорию Смоленской области, не смотря на отчаянное сопротивление советских войск. Заняли также село, где жила Ксюша с отцом, матерью и старыми дедом с бабкой. Незадолго до появления немцев Ксения вышла замуж за односельчанина Георгия, красивого и кудрявого парня. Он ждал повестки на фронт, но неожиданно нагрянули фрицы и Георгий, обняв на прощание молодую жену, с десятком таких же хлопцев, убежал в лес, в партизанский отряд. Оставшееся недобитое кулачьё, втайне ненавидящее Советскую Власть примкнули к фрицам, нанявшись в полицаи. Они угождали им как могли, выдавая сведения семей, у кого дети ушли в партизанские леса, но немецкие офицеры,поразмыслив, решили пока никого не трогать. Месяц в селе было относительно спокойно, солдаты отдыхали, офицеры развлекались с сельскими молодыми женщинами. У тех были дети, все они хотели жить и есть, поэтому уступали себя в интимных отношениях врагу. Фашисты вместе с полицаями озверели после того, как один пожилой житель не попавший на фронт из-за возраста зарубил двух немцев. Убил просто так, из-за неприязни, не подумав, что подставляет под удар всё село. Мужика убивали жестоко, полицаи вовсю выслуживаясь перед немецкими солдатами просто забили его насмерть. Родители Ксении, словно почуяв беду, собрали ей узелок с продуктами. Ночью, когда немцы перепились и уснули,потихоньку выпроводили девушку из дома. Ушли вместе с ней ещё человек пятнадцать из соседних домов. Остальные не успели. Они до последнего надеялись, что партизаны не оставят их и спасут. Но бойцы опоздали.
Утром, протрезвевшие фрицы построили всех оставшихся жителей, женщин, стариков и детей. Немецкий офицер через переводчика велел огласить старосте список проживающих в селе. Увидев, что людей не хватает, староста доложил немецкому командованию, кого нет из сельчан. Быстро был сформирован отряд карателей из тех же полицаев, сами же немцы за такую грязную работу не взялись. Всех жителей фашистские прихвостни загоняли в большой сарай, наглухо заперев двери. Обложили деревянную постройку охапками соломы и подожгли. Люди исходили страшными криками и плачем, кто-то пытался выбежать из горящего сарая, но был тут же сражён автоматной очередью. Погибли в огне все родственники Ксении.
Вечером, когда партизанский отряд подошёл к селу, чтобы попытаться спасти оставшихся там жителей, в живых из них никого не осталось. Ушли и фрицы с полицаями, поджигая один дом за другим. Напоследок пристрелили и старосту - одним предателем меньше.
Георгий подошёл к нервно разминающему "козью ножку" командиру отряда. Махорка в кисете заканчивалась, а курить хотелось всё больше и больше.
- Чего тебе Логинов? - угрюмо произнёс 45-ти летний седой мужчина, с грустными серыми глазами.
- Там всё село сгорело, пока ты сука решал идти на штурм или не идти. - Георгий злился, совсем забыв с кем разговаривает. - Люди сгорели заживо!!! Понимаешь, ты... Он не успел договорить, командир перебил его.
- Отставить Логинов! Ты как разговариваешь?
- Иди ты на хрен капитан! Понял?! Я сам тебя сейчас по закону военного времени...- он схватил трофейный немецкий автомат.
- Не горячись Егор, патроны побереги. - услышал он голос за спиной пожилой односельчанки. - О жене подумай, ей вот-вот рожать.
- Я тебя сам сейчас по закону военного времени! - закипел в ярости капитан Петраков.
- Да прекратите вы наконец! - женщина встала между разъярёнными словно быками двумя партизанами. - О выживших думать надо, погибших уже не вернёшь.
Это была сельский фельдшер Зинаида Михайловна Чугунова. Теперь она стала военным медиком. Ей было за 60, но как человек старой закалки, была строгой и выносливой. Муж Зинаиды Михайловны умер до войны, единственный сын погиб ещё в финскую. Но у Чугуновой было призвание не только лечить больных, спасать им жизни. Перенеся не одно горе на себе, стойкая и мужественная женщина помогла многим людям. Вот и сейчас не осталась в стороне, разнимая двух бойцов, один из которых люто возненавидел другого.
Капитан Петраков, возглавляющий партизанский отряд попал в окружение, чудом спасся. Едва не угодив в плен к фрицам, он уполз в лес раненый, где встретился с уцелевшей ротой солдат. Бойцы подобрали тяжело раненого капитана, уже не надеясь, что тот выживет. Но Сергей Васильевич, сын знахаря-травника справился с настигающей его опасностью. Теряя то и дело сознание, но едва приходя в себя он говорил знающему одному престарелому солдату какие травы нужно заварить, в каких смачивать бинты для перевязок. Раны удалось продизенфецировать с помощью свежих травяных настоек на спирту, который в небольшом количестве имелся у каждого бойца. Однако часть осколков оставались в теле капитана, которые вызывали невыносимые боли. Петраков глушил боль спиртом, разбавленным в воде из лесного ручья или пил болеутоляющие травы. Удалось зайти в несколько деревень, которые немцы обошли стороной. Так отряд пополнился ещё добровольцами, не зависимо от возраста, все кто могли владеть оружием. Старики и подростки жившие в тех деревнях, прихватили с собой охотничьи ружья, поскольку оружия в отряде не хватало. Женщины снабдили бойцов испечённым в русских печках хлебом, салом и другими продуктами. Гитлеровцы смоленские леса прочёсывать не решались, боялись затонуть в болотах. Поэтому всячески пытались выманить партизан из леса поджигая жителей посёлков, деревень и сёл.
Когда пришёл в отряд Георгий с десятком парней из родного села, ему сразу не понравилась нерешительность командира. Он был слишком молод и горяч. Но капитан берёг каждого солдата, хотя очень переживал в душе, что не смог помочь вовремя погибших сельчан от рук палачей-полицаев, вовсю выслуживающихся перед немецкими офицерами.
Сергей Васильевич молча сидел опустив голову перед пожилой женщиной в очках и белом халате, испытывая чувство вины не только перед ней, но и перед всеми, кто находился в отряде. Петраков сам готов был застрелиться на месте, но кто тогда за него будет командовать отрядом? Логинов ещё зелёный, да через чур горячий. Капитан понял, пусть не сразу, что тоже погорячился.
- Простите меня, Зинаида Михайловна. - тихо сказал Сергей Васильевич.
- Бог простит. - ответила Чугунова. - нужны медикаменты, одними травами не вылечить нуждавшихся. жена Георгия вот-вот родит.
- Постараемся решить эту проблему, - ответил Петраков.
- Георгий, у тебя сын родился! - донёсся из землянки весёлый голос фельдшера Чугуновой.
Логинов, не веря своим ушам со всех ног метнулся к жене.
- Эй, пока нельзя сюда! - сердито проворчала Зинаида Михайловна.
В землянке заплакал младенец. Ксения уже знала, что назовут его Иваном. Молока у молодой женщины хватало, чтобы прокормить малыша.
Не смотря на запрет фельдшера к землянке уже бежала целая толпа бойцов и уцелевших односельчан. Ну разве было можно удержать столько любопытствующих?! Ребёнок родился в лесу! На пелёнки было порезано тонкое покрывало, которое успел кто-то унести из села. На подгузники порезали простынь. Ксюше давали двойной паёк, как кормящей матери. Однако долго задерживаться на одном месте не пришлось. Ещё несколько отступивших частей советских воинов присоединились к отряду. Вскоре командир дал приказ всем спасённым женщинам с детьми эвакуироваться в тыл, а отряду продолжать идти воевать с фрицами.
Поезд без того забитый ранеными и эвакуированными подходил на станцию, чтобы забрать ещё людей. Женщин, детей и стариков сопровождала из леса группа бойцов во главе с Георгием Логиновым.
Ксюша стояла с мальчиком на руках и прощалась с мужем. Паровоз громко гудел, заглушая детский плач. Долго составу поезда стоять было нельзя, на станцию вот - вот придут немцы.
- Ксюша, береги мне сына! - сказал наконец Георгий, целовавший маленького Ваню и обнимавший молодую жену. - Сама берегись тоже. Мы обязательно встретимся, не горюй!
он махнул им на прощанье рукой, Ксении с мальчиком помогли забраться в вагон.паровоз снова загудел, состав тронулся, набирая скорость.
бойцы быстро уходили к лесу, обратно в свой отряд. война была в самом разгаре...
Ксения с маленьким Ваней на руках добрались до Коврова, где жила её дальняя родственница - двоюродная тётка Полина Львовна Исаева. Маленькая, пожилая женщина, в роговых очках, со строгим выражением лица неласково встретила свою племянницу, да ещё с малышом на руках. Исаева привыкла жить одна, в своё удовольствие, частный домик в пять окон был выстроен её покойным мужем, погибшим в первые дни войны, детей у них не было. Полина работала табельщицей на Дегтярёвском оружейном заводе, собиралась выйти на пенсию, а тут не прошенные гости пожаловали...
Исаева долго разглядывала молодую девушку с её сыном, стоя в дверях, не вникая в подробности жестом пригласила в дом.
- Меня мало волнуют твои трудности, - заговорила очкастая пигалица, - Мне вот-вот на пенсию. Я хочу свою старость дожить спокойно, а вы будете мне только мешать.
- Тётя Поля, ты единственная из родственников, кто у меня остался! Я тебя умоляю! Не гони нас! Нам некуда больше идти! - Ксюша вдруг разрыдалась, заплакал и маленький Ваня.
На улице было сыро и холодно, осеннее военное время. Хорошо ещё поезд не попал под бомбёжки врага и обстрелы из танков. Добирались долго, а теперь эта ещё недобрая старуха не хочет помогать в беде... Дальние родственники, уже не родня... Что с них спросишь?
- Ладно, живи пока, - смягчилась вдруг Полина Львовна. - Но свои проблемы решай сама, на меня не перекладывай!
Тётка пошла в свою маленькую кухоньку и стала есть в одно рыло приготовленный ужин, даже не подумав поделиться со своими родственниками. Ксюше она отвела такую же маленькую спальную комнату. Ваня плакал от голода, но есть было нечего.
- Иди истопи печь! - крикнула из кухни Полина.
- Я с ребёнком сижу. - ответила ей Ксения.
- А меня не волнует! приехала, так соизволь помогать!
Кое-как укачав Ивана, Ксения вышла на улицу, вернувшись с вязанкой дров. Печь топить она умела, так как выросла в селе. Но в душе была обида, Нет в Полине Львовне доброго сердца, только чёрствость, грубость и эгоизм. За что только покойный муж её любил и терпел???
Ксения в этот момент не думала, что когда-то она эту обиду забудет.
Прошло несколько месяцев. Ксения устроилась на военный завод, где её ждал тяжёлый, изнурительный труд по 14-16 часов в сутки. Исаева наоборот благополучно дотянула до пенсии и теперь сидела дома, неожиданно раздобрев, получая приличные деньги. Уставшая молодая женщина приходила домой, где её встречала подвыпившая тётка, весело играя с маленьким Ваней.
- Садись Ксюша, - ворковала Полина, - выпей со мной, а то ты устала, еле на ногах... Она достала из погреба очередную бутылку крепкого, горячительного напитка.
Распивать спиртное с лицемерной родственницей Ксении не хотелось, к тому же утром рано вставать, снова тяжёлая, изматывающая работа, а послать подальше тоже было нельзя - выгонит. "Скорей бы кончилась война! - думала молодая мама, вернётся муж, построит дом, заживём по-новой, детишек ему ещё нарожаю!"
Ей хотелось побыстрей лечь в постель с этой мечтой, крепко заснуть, чтобы увидеть приятные сны.
- Слушай, тебя долго ещё звать? - перешла на грубый тон захмелевшая тётка, - ты меня что не уважаешь?
- Тётя Поля, мне спать надо, завтра на работу.позвольте мне перекусить и я лягу.
- Чего? - заорала вдруг пигалица раскрасневшись. - А кто с мальчишкой своим будет сидеть? Я что ли? Не можешь со мной стопку пропустить, другую, а я должна с ним сидеть, да ещё кормить вас обоих! Фигушки вам! На, вот, выкуси! - не унималась бестия, показывая кукиш перед лицом уставшей племянницы.
Полина разошлась не на шутку, Ксюша взяла плачущего от испуга Ваню на руки. Она с ненавистью посмотрела на пьяную и разгневанную дальнюю родственницу и ушла в спальню.
Прижав к себе мальчика, Ксения долго плакала и не могла уснуть в холодной ночи...
Отряд капитана Петракова попал во вражескую засаду, их окружили власовцы, воевавшие на стороне немцев. Среди партизан оказался предатель, низкорослый рыжеволосый, прыщавый парень, односельчанин Георгия. Звали его Пашка Ремизов. Незадолго как пришли фрицы, он гулял на свадьбе у Логинова, пел пьяным голосом матерные частушки под гармошку, не по-детски завидуя ровеснику. Рыжий карлик, как его дразнили в детстве никому в селе из девушек не нравился. Он был злым, замкнутым, очень завистливым. Только когда выпьет - становился похожим на человека. Неожиданно вдруг повеселеет, прикинется добреньким, чуток расположит к себе собеседника.
Георгию он тоже был поперёк души, но покойный отец Ксюши настоял, чтобы Пашку пригласили на свадьбу, как-никак всё же свой, из одного села...
Вот и сидел рыжий недоросль, растягивая мехи гармошки, пьяно выкрикивая похабные куплеты, завидуя чужому счастью. В отряде Ремизов воевать не умел, но и трусом себя не показывал. Палил во все стороны из ружья, думая что попадёт в противника. Однажды попал, случайно застрелив власовца. Ему припомнили конечно, выудив случайно на привале как крупную рыбу из кустов, когда тот пошёл оправиться.
Долго пытать неокрепшего воина врагам не пришлось. Павел дорожил своей жизнью, рассказав не приятелям все передвижения своих партизан. Завязалась долгая перестрелка, было много убитых и раненых с обоих сторон.
Сергей Васильевич умирая от ран, всё же передал командование отрядом Георгию Логинову.
- Прости меня Егор, - сказал он напоследок бойцу. - Не помни на меня зла, ты выведешь наш отряд, я в тебя верю.
- Сергей Васильевич! - тихо ответил Логинов, еле сдерживая слёзы - Не умирайте! Слышите! Вы нам ещё нужны!
- Это приказ!.. - прохрипел напоследок капитан и умер на руках молодого солдата. Георгий вынул сапёрную лопату, которую каждый боец нёс собой.
Молодой командир успешно выполнил свой долг перед павшими в отряде бойцами и капитаном Петраковым. Он довоевалдо конца войны, получая одну за другой правительственные награды в виде орденов и медалей. Но после войны к родным так и не доехал. По пути его напоили вином, Егор с кем-то повздорил и подрался. Когда подъехала милиция, пьяный Георгий Логинов оказал сопротивление и оскорбил власть. Приговор суда 10 лет лагерей без права переписки. Пашка Ремизов тоже каким-то чудом выжил, долго скрывался под чужими документами, избежав разоблачения вернулся в свои края. Никто не мог подумать, глядя на маленького бравого солдафона, что это предатель, спасавший собственную шкуру. Он так и не женился, пропивая всю свою военную пенсию, которой его щедро наградило государство.
Ксения продолжала свою тяжёлую работу, за это получив комнату в коммунальной квартире. Полина окончательно спилась от одиночества, так и оставшись вредной и злой. Ваню помогали растить добрые соседи по коммуналке, молодая бездетная семья фронтовика-инвалида Валерия и его жены Зинаиды Игнатовых. Ксюша с Зиной работали на одном заводе, но в разных цехах, Валера сидел дома и нянчился с мальчиком. Молодой человек, передвигаясь на протезах, умудрялся играть с малышом, показывал ему свои награды, лепил из чёрного хлеба маленьких солдатиков, которых они с Ваней по очереди съедали. Всегда добродушный он возился с ребёнком как со своим, ласково и заботливо одаривая его очередным сюрпризом в виде медальончика-шоколадки, принесённой женой по случаю какого-нибудь праздника, самодельных игрушек, слепленных из хлеба или сладкого теста. В третьей комнате жил одинокий старик, не приветливый, ко всему равнодушный и злющий. Он молча выходил из комнаты, шаркая босыми ногами, небритый, обросший длинными седыми волосами на голове, с рыхлым лицом и орлиным носом. Глаза были пустые, серого цвета, ничего не выражающие. Таким видом он лишь пугал ребёнка и тот прижимался к дяде Валере, который никогда не даст никому в обиду.
- Ничего, сынок, не бойся, - тихо говорил Игнатов мальчику, - Дедушка старый, он зла не причинит.
Старик всё слышал, но молчал, раскуривая в кухне цигарку с вонючей махоркой, громко кашляя, издавая внутренние свистящие хрипы из лёгких.
- Вы бы папаша тут не курили, - просяще говорил молодой инвалид, - не видите, тут ребёнок!
- Поговори мне ещё щенок! - прошипел угрожающе старик, в очередной раз затянувшись выпустив густой дым. Он бросил непогашенный окурок в мусорное ведро, даже не подумав затушить его. Валера тяжело передвигаясь еле успел погасить недокуренную козью ножку.
- Вот ирод старый! - проговорил он вслед удаляющемуся в комнату деду, - только и следи за ним! Весь дом сожжёт! От горького дыма закашлялся и маленький Ваня. Валера как можно скорее вынес мальчика из кухни, открыв окно проветривать.
До войны Валерий Игнатов работал учителем начальных классов, обучая детей почти по всем предметам. Он хорошо пел,аккомпанируя на аккордеоне или гитаре. Молодой учитель закончил высшеепедагогическоеобразование в годы первой пятилетки СССР и музыкальную школу. Он прекрасно умел обращаться с детьми, находя подход к каждому. Умел также производить впечатление у родителей учащихся ответственного и хорошего педагога. В летние каникулы молодой учитель уезжал в пионерский лагерь,где был замечательным пионервожатым, а также прекрасным организатором во всех лагерных мероприятиях. Для своих подопечных он Валерий Васильевич, добродушный, внимательный, не равнодушный к чужому несчастью. Ведь в то время были сталинские репрессии, но Игнатьев никогда не клеймил своих учеников, чьи мать или отец оказались врагами народа.
- Помните дети,- говорил молодой,русоволосый учитель с добрыми голубыми глазами своим подопечным, - никто из вас за своих родителей не отвечает. Никогда не тычьте в кого-то,мол это дочь или сын врага народа. Потому что это может случиться в любой вашей семье. Ученики молча слушали своего преподавателя,который был во многом прав, имея свой жизненный опыт. Отца Валерия, работавшего начальником одного из цехов завода имени Киркижа, ныне Дегтярева арестовали по обвинению в каком-то нелепом заговоре и сбыте оружием. Мать не выдержала такого несчастья и покончила жизнь самоубийством.
В начале войны, дивизия в которой воевал Валерий Игнатьев попала в окружение к фрицам. Огненный котёл валил сотни, а то и тысячи убитыми и ранеными солдат Советской Армии, которые героически защищали свою землю от врага. К началу сражения в данной пехотной дивизии насчитывалось более 10000 человек, а когда немцы окружили её со всех сторон, открыв шквальный огонь, оставалось всего около 2000. Бойцы разделились на несколько отрядов, отражая последними боеприпасами наступление гитлеровцев. В одном из них находился бывший учитель ковровской школы Валерий Васильевич.
- Игнатьев! Беги к пулемёту! Пулемётчика убили! Сможешь из него стрелять? - кричал лейтенант оборонительного отряда Кравцов.
- Да, я мигом! - громко ответил ему Игнатьев. Он ещё не научился толком воевать, да и некогда было, но кое-что усвоил. Подбежав к пулемёту бывший учитель сосредоточился в прицеле. Фрицы подходили совсем близко и Валерий что есть силы выдавилгашётку. Рядом били врага бойцы из автоматов и винтовок. Валера гасил фашистов одним за другим, но не заметил как один из них выхватил гранату и метнул в наших бойцов.
- Ложись! - крикнул лейтенант, но осколки впились в ноги и голову Игнатову. Многие солдаты погибли. Валера не помнил как его уносили тяжелораненого сначала в медсанчасть, а затем переправили в госпиталь.
В госпитале Игнатову сделали операцию, ампутировав обе ступни, вынули из головы осколок, к счастью он не дошёл до мозга. Однако ранения сильно отразилось на здоровье бойца, у него начались судороги. Врачебная комиссия вынесла определение дать Игнатову инвалидность и отправить его домой.
Ещё в госпитале Валерия навестили товарищи, с кем он вместе воевал, вручая ему правительственные награды за проявленную решительность и смелость в боях.
- Валерочка!!! - вскрикнула жена Зинаида, когда он поздним вечером вернулся на протезах домой. - Мой любимый! Ты живой!
- Вот и дождалась ты меня, Зиночка! - обнял молодую жену сильными руками Игнатов и взглянув на свои протезы вдруг заплакал.
- Ничего мой миленький! Ничего! Главное ты живой у меня! - щебетала Зина, - я сама давно работаю, на том же заводе где твой отец... Нам с тобой хватит на двоих.
Георгия Логинова долго ждали после войны. Вот уже Ивану исполнилось 12 лет, Ксения надорвалась от тяжёлого труда и получила инвалидность второй группы из-за хронического заболевания. Она всё же надеялась, что Егор вернётся, похоронки не получила, среди без вести пропавших не значился. Жители коммуналки Валерий, Зинаида и старый злой Иннокентий продолжали жить своей жизнью. Ваня заканчивал шестой класс, Валерий Игнатов помогал ему учить уроки, а также правильно повязывать пионерский галстук. На дворе заканчивался 1956 -ой год. Полина Исаева спилась и умерла в одиночестве, Ксения Логинова вместе с Ваней всё таки пришли на похороны тётки.
- Мам, не плачь по ней, она злая говорят была. - пытался утешить свою мать подросток.
- Не смей говорить так сынок! Ты не судья ей.
- Ну мам, зачем ты её так жалеешь? Тебя кто пожалел, когда ты со мной маленьким была?
- Да, сын, представь себе, мир не без добрых людей.
- А в этой тётке разве было что-то доброе?
- Ты не знаешь, Ванечка, ты маленький был. А что люди говорят, не слушай.
Полину Львовну хоронило всего несколько человек. На дальнем кладбище, возле леса была вырыта могила. Люди шли молча, Ксения то и дело всхлипывала. Иван никак не мог понять, почему мать так жалеет эту недобрую, спившуюся бабку...
- Ничего сынок, папа вернётся, я верю в это, - успокаивала сама себя Ксения.
- Мама, война давно кончилась, а его всё нет... - с тревогой отвечал мальчик.
- Скоро сынок, уже скоро он будет с нами.
Из далёких сибирских лагерей ехал домой к семье реабилитированный Георгий Логинов.
- Ну вот Ваня и Батя твой вернулся! - вышел навстречу прибежавшему из школы мальчику Валерий Васильевич.
В кухне за столом сидели две женщины и мужчина с поседевшими висками средних лет. Из двери третьей комнаты высунулся с недобрым взглядом старик Иннокентий, дымя вовсю папиросой.
На столе стояли две бутылки с крепким вином, картошка в чугунке, пара раскупоренных банок тушёнки и салатник с квашенной капустой. На сковородке жаренные грибы, словом - настоящий праздник в честь возвращения Георгия Игнатоава.
- Подойди сынок, обними отца! - проговорила захмелевшая мать Вани.
- Папа! - бросился Ваня к своему отцу.
- Какой ты большой стал у меня Ванюшка! - обрадовался сыну отец.
Он был очень худой, с серым взглядом и тусклым лицом. Война и тюрьма с длительным сроком утратили былую молодость у Егора, отняли здоровье, он сильно кашлял, особенно когда шёл дым от папиросы Иннокентия.
- Налили бы что ли! - прищурившись колючими глазами произнёс недобрый дед.
- Для начала затуши папиросу! - строго изрёк Валера, искоса глядя на старика. - Не видишь человек нездоровый вернулся?
- Тебя забыл спросить! - в тон ответил старик и шаркая пошёл к своей двери хлопнув ей.
- Валера, ну что ты! - развёл руками Георгий, - зачем человека обижать зря?
- Не знаешь ты ничего Егор...- ответил Игнатьев.
- А ты больно знаешь? - вставила его жена Зинаида.
- Да я знаю! - повысил голос бывший учитель. Я знаю. Не наш он, не местный.
- Садись с нами сынок, я вон компот для тебя сварила! - попыталась разрядить обстановку Ксения. - Скоро в пионерлагерь поедешь. А я пойду полежу, что-то нехорошо мне, устала я...
Иннокентий Яшин в самом деле был не местным и для всех чужим. Много лет назад взбунтовавшиеся крестьяне подожгли богатую усадьбу с его родителями. Мальчишке удалось выскочить из под огня, а мать с отцом сгорели заживо. Погибли при пожаре и дед с бабкой. Осиротевшего отпрыска отдали сначала в приют, затем в детский дом, откуда он вскоре сбежал и всё время вёл бродячий образ жизни. Несколько раз его ловили, но Иннокентию всегда удавалось уйти. Так он и скитался по разным городам, пока не пришла Советская власть. Иннокентия обязали к принудительным работам, а взамен выправили документы, потом дали комнату в двухэтажном деревянном доме. К счастью для Яшина пахать ему пришлось недолго, приближался пенсионный возраст. Маленькая пенсия его не обрадовала, будучи поберухой и бродягой он мог за несколько дней набрать больше денег, чем рассчитывать теперь на месяц. К тому же он много курил, был полным бездарем, с людьми не дружил.
Яшин не только никогда не был женат, но и не имел ни разу близости с противоположным полом. Его душила жаба, когда он видел счастливые, дружные семьи, радостные лица людей, счастливых детей и много другого хорошего в жизни. Иннокентий был малодушным и злым, ему хотелось разрушить чужое счастье, выплеснуть на кого-то злость, но до поры до времени он только шипел на всех, отталкивая лишь людей, вызывая к себе только презрение.
Прошло ещё время, Иван многое смог узнать от отца за что тот сидел и почему его так долго ждали. Георгия долго не могли принять на работу, он устроился грузчиком в магазине, недалеко от дома. Ксения лежала совсем больная, за ней ухаживали соседи. Летом Ваня собрался в пионерлагерь, хотя из-за больной матери ехать поначалу не хотел.
- Поезжай Иван, я присмотрю за ней, - сказал ему отец.
- Ванечка, поезжай сынок! Я обещаю тебе, я выправлюсь. Доктор сказал, мне уже лучше, - уверяла сына Ксения.
Валерий Васильевич снова повязал как следует пионерский галстук на белой глаженной рубашке Вани. На прощанье похлопал парнишку по плечу. Зинаида напекла вкусных пирогов с капустой. Лишь злой Иннокентий шипел что-то злое и дымил на всю квартиру.
-Пожар! Горим!!! Люди! Помогите! - голосила баба живущая на верхнем этаже. В нижних окнах заволокло жарким пламенем, Иннокентию снова повезло выпрыгнуть вовремя.
Накануне внизу люди устроили посиделки, выпили за здоровье так и не поправившейся Ксении, Георгий принёс первый заработок. Ваня находился в пионерлагере, а одуревший от злости Яшин с размаху бросил не потушенную папиросу, которая угодила на край старых обоев. Захмелевшие жители не смогли вовремя проснуться, к дому подъезжали пожарные расчёты и милиция.
- Такой старый и теперь в тюрьму угодишь! - негодовала одна из баб с соседнего дома.
- Какая на хрен ему тюрьма! Не видишь что ли? Он же сумасшедший! - кричали милиционеры, с трудом скручивающие старика, защёлкивая ему на запястьях наручниками.
... Иван сидел с бутылкой в руке, не замечая как совсем стемнело. Улицы города начали пустеть, люди с работы давно пришли домой, в свои семьи. Мужчина продолжал сидеть на лавке, допивая водку из горла, погружённый в свои мысли. Он не заметил, как к нему подошёл пожилой маленький алкаш со стаканом.
- Налей! Умоляю, не видишь, трясёт всего. - стуча зубами произнёс пропойца.
Логинов вздохнул и вылил ему в стакан остаток водки. Душевная внутренняя боль не давала покоя. Сердце продолжало ныть всё сильней и сильней.
- Постой! - вдруг сказал рыгнув алкоголик, как ты на одного парня похож!
-Чего тебе ещё от меня надо? - простонал отмахнувшись Иван, - тебе налили, теперь вали отсюда!
- А что Жорика Логинова так напоминаешь мне! - не унимался запьяневший мелкий хлыщ.
-Что? - Иван вздрогнул и посмотрел на пропитого мужика, - Не может быть! Этого не может быть! Логинов вспомнил по рассказам отца одного из предателей военного времени и в ужасе отшатнулся. Это был Павел Ремизов.
- Так это ты моего отца... Из-за таких как ты! - Иван неожиданно рассвирепел, набросился на Ремизова и стал его душить. - Удавлю гнида!
- Не имеешь права! - вырываясь выкрикнул Павел быстро протрезвев. - Это самосуд! Будешь отвечать!
Логинов не помня себя, отшвырнул обмякшего алкаша в сторону и помчался в сторону автобусной станции. Он вскочил на подножку отходящего с перрона автобуса, ему все равно было куда ехать, лишь бы убежать прочь с того проклятого места. К нему подошла кондурктор.
- В кассе не успел, покупай у меня. До конечной едете? Мужчина! Вы слышите меня?
Иван протянул трёхрублёвую купюру, в глазах начинало темнеть. Кондуктор отсчитала сдачу, протянула Логинову, затем отошла в сторону.
Резкая страшная боль пронзила насквозь, Иван начал медленно падать на пол.
- Помогите! - простонал он умирая.
- Кондуктор! Человеку плохо! - всполошились рядом стоящие люди. Кто-то уступил место, но слишком поздно.
А дома Ивана ждали жена Ирина и сын Митя.
Рассказ "КОГДА СЛУЧАЕТСЯ НЕПОПРАВИМОЕ" был посвящён нашему владимирскому участнику и инвалиду войны писателю Владимиру Даниловичу Трещину, которому в этом году исполнилось 92 года. Произведение не относится к жизни душевно больных, лишь упомянут из ума выживший злой старикан Иннокентий, который большую часть своей жизни провёл в скитаниях и бродяжничестве. Мальчуган родившийся в партизанском отряде и выросший среди добрых людей (семьи учителя и своей матери) по вине старого негодяя Яшина рано потерял родителей, сам стал не от мира сего. Не смотря на суровость и несговорчивость, ему удаётся найти любимую женщину и завести свою семью. Жена ему рожает сына, Иван работает на большом электромоторном заводе сверловщиком. В один "прекрасный" день его охватывает дурное предчувствие, он получает зарплату и уходит пораньше с работы. Сидя в раздумьях Ваня Логинов вспоминает свою прожитую жизнь, рано ушедших родителей, бывшего учителя, инвалида войны, заменившего на какое-то время отца и других. Внезапно к нему подходит алкаш и выпрашивает выпивку. Выпив пропойца проговаривается Ивану, что тот похож на покойного Георгия Логинова, его односельчанина. Вспомнив рассказы отца, Иван узнаёт в старом алкаше того, кто предал весь партизанский отряд. Ваня совершает самосуд, однако испугавшись бежит сам сломя голову в никуда. В дороге с ним случается сердечный приступ и Иван умирает.