станциюКоряжск. Вокругбольшогостоласиделиегодеревенские
родственники, пришедшиепроститься. Стихимблагоговениемонисмотрелина
него. Никтотакинерешилсяпригубитьчайку, варенца, отведатьдраники,
лишьпапалесничийДрожжининшумноелсуточныещидамамадляэтикета
аккомпанировалаему, едваразжимаястрогиегубы.
"Все-такистраннаяунихпривычкаестьизоднойтарелки", - подумал
ВадимАфанасьевич, хотяспривычкойэтойбылзнакомужедавно, можно
сказать, срождения.
Онобвелглазамиидиллическидрожащийаутреннемсветелес, кусты
смородины, близкоподступившиекверанде, листья, всевкапляхросы,
робкихитихихродственников: папинаборода-палкапопаласьконечно, вполе
зренияимамингребеньвжиденькихволосах, - итеплоулыбнулся. Емубыло
жальпокидатьэтуидиллию, тишину, но, конечноже, жалостьэтабыламала
посравнениюспрелестьюразмеренно-насыщеннойжизнирафинированного
холостогоинтеллигентавМоскве.
Вконцеконцоввсего, чегоондобился, - иэтогокостюма "Фицджеральд
исын, готоваяодежда", иботинок "Хант" ищеточкиусовподносом, и
полной, абсолютнобезукоризненнойпрямоты, безукоризненныхманер, всего
этогозамечательногоангличанства, - ондобилсясам.
Ах, кудаканулибесконечнодалекиевремена, когдаВадимАфанасьевичв
вельветовомкостюмеисдеревяннымчемоданомявилсявМоскву!
ВадимАфанасьевичникакихзвездснебахвататьнесобирался, ноон
гордился - изаслуженно - своейспециальностью, своимизнаниямиводной
узкойобласти.
Раскроемкарты: онбылединственнымвсвоемродеспециалистомпо
маленькойлатиноамериканскойстранеХалигалии.
НиктовмиретакживонеинтересовалсяХалигалией, какВадим
Афанасьевич, даещеодинфранцуз - викарийизшвейцарскогокантона
Гельвеция. Однаковикариябольше, конечно, интересоваливопросы
религиозно-философскогопорядка, тогдакаккругинтересовВадима
АфанасьевичаохватывалвсестороныжизниХалигалии. Онзналвседиалекты
этойстраны, аихбылодвадцатьвосемь, весьфольклор, всюисторию, всю
экономику, всеулицыизакоулкистолицыэтойстремыгородаПолиситрех
остальныхгородов, всемагазиныилавкинаэтихулицах, именаиххозяеви
членовихсемей, кличкиинравдомашнихживотных, хотяникогдавэтой
страненебыл. Хунта, правившаявХалигални, недавалаВадимуАфанасьевичу
въезднойвизы, нопростыехалигалийцывсеегозналиилюбили, поменьшей
мересполовинойизнихонбылвпереписке, давалсоветыпочастисемейной
жизни, урегулировалвсякогородапротиворечия.
Аначалосьвсесобычногоусердия. ПростоВадимАфанасьевичхотел
статьхорошимспециалистомпоХалигалии, ионимстал, сталлучшим
специалистом, единственнымвмире.
Сгодамиусердиеперешловстрасть. Малоктодогадывался, а
практическиниктонедогадывался, чтосухопарыйчеловеквстрогойсерой
(коричневой) тройке, ежедневнокушающийкофеияблочныйпирогвкафе
"Националь", обуреваемстрастнойлюбовьюкдушной, знойной, почтиникому
неизвестнойстране.
Посутидела, ВадимАфанасьевичжилдвойнойжизнью, ивторая,
халигалийская, жизньбыладлянегоглавной. Каждуюминутурабочегои
личноговремениондумалочаянияххалигалийскогонарода, отом, как
поженитьрабочеговелосипедноймастерскойЛуисасдочерьюресторатора
КублицкиРоситой, страдалотмалейшегоповышенияценвэтойстране, от
коррупцииибезработицы, думалозакулиснойигрехунт, обизвечнойборьбе
народасаргентинскимскотопромышленникомСиракузерсом, наводнившим
маленькуюбеззащитнуюХалигалиюсвоимимяснымиконсервами, паштетами,
бифштексами, вырезками, жюльенамииздичи.
Отпервойже, основной (казалосьбы), жизниВадимаАфанасьевича
осталсялишьвнешнийкаркас, вотэтобезукоризненноеангличанство,
трубкавчехле, лаун-теннис, кофеичайв "Национале", безошибочные
пересеченияулицыАрбатипроспектаКалинина. Онбылхолостибесстрастен.
ЛишьХалигалия, о, да - Халигалия...
Вотисейчаспоследвухнедельныхпапиныхпоученийимаминыхваренцов
сдраниками, послевсейэтойидиллииитешащихдушуподспудныхнадеждна
дворянскоепроисхождениеончувствовалужетоскупоХалигалии, подвум
филиаламХалигалии - посвоейоднокомнатнойквартиресхалигалийской
литературойиэтнографическимиценностямиипокабинетустабличкой
"секторХалигалии, консультантВ. А. Дрожжинин" всвоемучреждении.
Сейчасонрадовалсяпредстоящемуотъезду, илишьмногочисленныебанки
свареньем, склубничным, вишневым, смородинным, принесенные
родственникаминапрощание, неприятнобудоражилиего. "Чтомнеделатьс
этимогромнымколичествомконфитюра?"
СтарикМоченкиндедИванбитыйчассобачилсяссыноминевесткой -
опятьобиделаегонесознательнаямолодежь: непротопилабаньку, не
принеслакваску, какбывалопрежде, когдастарикМоченкинещекрутил
педалиинспекторомпоколорадскомужуку, когдаонкрутилпедали
машины-велосипедасновенькимпортфелемизложногокрокодиланараме. В
жизнисвоейстарикМоченкинневиделколорадскогожука, окромякакна
портретах, однакодолговвремяпреследовалегопорайонным
овощехранилищам, поколхознымиприусадебнымогородам, активновыявлял.
Тогдаибанькабыласкваскомиглавнаявдомекружка, спетухами,
лакомыйкусок, рушникшитый, посубботамстаканадваказеннойи
генеральскоеместоподпочетнойграмотой.
Ктомужедобавляем, чтостарикМоченкиндедИвандалсынувруки
вернуюпрофессию: научилкастрироватьягнятипоросят, далему,
малоактивному, вернуюшабашку, можносказать, обеспечилпогробжизни. По
сутидела, ирадиола "Урал", ишифоньерка, имотоцикл, хотьибезхода, -
вседелорукстарикаМоченкина.
Аполучаетсявсенаоборот, безширокоговзгляданаперспективы.
Народилисынсневесткойхулиганов-школьников, иутехнольвниманияк
деду, бесконечноеотсутствиеуважения - нитебе "здравствуйте, уважаемый
дедушкаИванАлександрович", нитебе - разрешитесесть, уважаемыйдедушка
ИванАлександрович", иэтогобольшетерпетьнетсил.
Всвоевремяонписалжалобы: нашкольников-хулигановвпионерскую
организацию, насынавегомонтажное (покоровникам) управление, на
невесткувжурнал "Крестьянка", - ножалобамходунедалабюрократия,
котораянаподкупеусемьи.
ТеперьжеустарикаМоченкинавозниклановаяидея, иимяэтой
восхитительнойидеибылоАлимент.
ДопенсиистарикМоченкинстажунедобрал, потомучто, есличестно
говорить, ухитрилсявнашевремяпрожитьпочтинетрудовуюжизнь, все
охолащивалмелкийпарнокопытныйскот, всепочайнымосновныегоды
просидел, наблюдаяразныхлиц, однихбуфетчицпереднимпромелькнул
цельныйкалейдоскоп, ипотомунапоследующуюжизньвиталасейчаспередним
идеяАлимента.
Этотнеблагодарныйсын, скоторымсейчасстарикМоченкин, резко
конфликтуя, жил, былговорящим. Другиетриегосына, былихотьине
говорящими, новысокоактивными, работящимиумельцами. Онидавноуже
покинулиотчиекраяитеперьвразныхконцахстраныклепалипохозрасчету
личнуюматериальнуюзаинтересованность. Их, неговорящихиневидимых,
старикМоченкинсильноуважал, хотяинаднимизанескарающуюидею
Алимента.
Ивотвэтотихоелетнееутро, ненайдявбанькенипару, никвасуи
вообщененайдябаньки, старикМоченкинчрезвычайноосерчал, полаялсяс
сыном (благо, говорящий), сневесткой-вздорницей, расшугалкостылем
хулиганов-школьниковиснарядилсвойпортфель, которыйплавалкогда-то
ложнымкрокодиломпоафриканскойрекеНил, вхлопотыпообластным
инстанциям.
Впоследнийразгорячимвзоромокинулонизбу, личнуютрудовую,
построеннуюпокойнойбабкой, асейчасзахваченнуюнаглымпотомством (ни
тебе "разрешитевзятьещекусочек, уважаемыйдедушкаИванАлександрович",
нитебепосоветоватьсяпошкольнойтеме "лучсветавтемномцарстве"),
кривоусмехнулся - запалюяихАлиментомсчетырехконцов - инаправилсяв
сельпо, откуда, онзнал, должнабыланынчеутромидтимашинадостанции
Коряжск.
Учительницанеполнойсреднейшколы, учительницапогеографиивсей
планетыИринаВалентиновнаСелезневасобираласьвотпуск, взону
черноморскихсубтропиков. Первоначальноерешениеотправитьсянаберега
короткой, нополноводнойНевы, впадающейвФинскийзаливБалтийскогоморя,
вгород-музейЛенинград, былоизмененопримысляхоюжномзагаре,
покрывающемумопомрачительнуюфигуру, прикардинальноймысли - "не
зарывай, Ирина, своихсокровищ".
Вотужегод, какпослеинститутакопалаонаямудлясвоихсокровищ
здесь, вглуширайонногоцентра, иДомкультурыпосещалатолькосцелью
географической, полиниираспространениязнаний, натанцыжени-ни, как
представительинтеллигенции.
Ах, ИринаВалентиновнаглянулавокно: утелеграфногостолбана
утреннемсолнцепекестоялудивительныйсемиклассникБоряКурочкинвновом
синемкостюме, обтягивающемегомаленькуюатлетическуюфигуру, призеленом
галстукеикрасномплаткевнагрудномкармане; длинныеволосынабриолинены
напробор. Онстоялподстолбомсредикоровьихлепешек, каквыходециз
иногомира, ивозмущалвсесуществоИриныВалентиновнысвоимшикарным
видомистекляннымвзглядомсосредоточенныхнаоднойидееглаз.
ПочтичтогодназадИринаВалентиновна, просматриваяклассныйжурнал,
задалаудивительномусемиклассникуБореКурочкину, сынуглавногоагронома,
довольноравнодушныйвопроспопрограмме:
- Ответьтемне, Курочкин, каквлияетилрекиМозамбикна
экономическоеразвитиенародовИндонезии? - илиещекакой-товздор.
Ответанепоследовало,
- Начертитемнепожалуйста, профильЗападногоГиндукушаили, ну,
скажем, ВосточногоКарабаха.
Молчание.
ИринаВалентиновна, пораженная, смотреланаегошироченныеплечии
этутипичнуюмужскуюулыбочку, всегдавозмущавшуювсееесущество.
- Аглаза-тоголубые, - пробасилудивительныйсемиклассник.
- Единица! Садитесь! - ИринаВалентиновнавспыхнула, вскочила,
пронесласвоисокровищавонизкласса.
- Ребята! - завопилзадверьюудивительныйсемиклассник. - Училкав
менявтрескалась!
Стехпорначалось: закачалисьЗападныеиВосточныеГиндукуши,
ВосточныйКарабахсовместносозеромЭривлилсявэкономическоезасилье
неоколониалистскихэлементоввсехГвианизонылесостепей.
ИринаВалентиновнаивинституте-тобылаоченьплохоуспевающей
студенткой, атутвееголовушкевсеперепуталось: навседажесамые
сложныевопросыудивительныйсемиклассникБоряКурочкинотвечал
"комплиментом".
ИринаВалентиновна, закусивгубки, осыпалаегоединицамиидвойками.
Положениебылопочтикатастрофическим - вовсехчетвертяхколыилебеди, с
большимтрудомудалосьИринеВалентиновневывестиКурочкинугодовую
пятерку.
Втечениевсегоучебногогодаудивительныйсемиклассниквозмущалвсе
существопедагога, надумавшегоквеснепоездкувсубтропическиезоны.
Пенясь, взбухаяпузырями, полетеловчемоданголубое, розовое, черное
всеточку-экзотик, перлончик, нейлончик, жатыйконфексион, эластик,
галантерея, бижутерия, исверхурельефнойкартойплоскогорьяГобилегло
умопомрачительноедекольте-воландляночныхфокстротов; щелкнулизамки.
- Очейнемыеразговорызабытьтакскоро, забытьтакскоро, - на
прощаниеспеларадиоточка.
ИринаВалентиновнавыбежаланаулицуизашагалаксельпо. Куры,
надоевшие, оскорбляющиевислымигрязнымигузкамилюбоедушевноедвижение,
идиотскикудахтая, разлеталисьиз-подеежаждущихсубтропического
фокстротаног.
- Однуминуточку, ИринаВалентиновна! - крикнулпедагогуудивительный
семиклассникБоряКурочкин.
Онпреследовалеепомосткамдосамогосельпонавидуувсего
райцентра, глядясбокукровавымглазомлукавогомаленькогольва.
Укрыльцасельпостоялаужебортоваямашина, груженнаябочкотарой.
Бочкотарабылавпечальномсостоянииотбесчеловечногообращения, от
долголетнегозабвенияеезапросовинужд - совсемоназатарилась,
затюрилась, зацвелажелтымцветком, хотьвотставкуподавай.
Возлемашины, картинноопершисьнакапот, стоялмонументальный
ШустиковГлеб, военныйморяк. Никакихследоввчерашнейбеседыс
механизатораминачистомеголиценебыло, ибобылГлебпоспециальности
штурмовымдесантникомиоченьхорошоумелзащищатьсвоекрасивоелицо.
Онсмотрелнаподходящую, почтибегущуюИринуВалентиновну, смотрелс
преогромнымудивлениемисовершеннонезамечалудивительногошкольника
БорюКурочкина.
- КакбудтомысвамипопутчикидоКоряжска? - любезноспросилморяк
педагогаиподхватилчемоданчик.
- Этоопределенно, - весело, сзадорцемответилаИринаВалентиновна,
радуясь, такомуначалу, иуничижительновзглянулачерезплечона
удивительногосемиклассника.
- Адальшекудаследуете, милаядевушка?
- ЯедувсубтропическуюзонуЧерногоморя. Авы?
- Примерновэтужезону, - сказалморяк, удивляясьтакойудаче.
- Какая, выдумаете, сейчаспогодавсубтропиках? - продолжала
разговорпедагогглавнымобразомдлятого, чтобыунизитьудивительного
школьника.
- Думаю, чтопогодатамрасполагает... котдыху, - ответилсулыбкой
моряк.
Увидевэтуулыбкуипонявее, бубукнулБоряКурочкиндетскимигубами,
фуфукнулдетскимносом.
- Ну, япошел, - сказалон.
Онушел, заметаяпыльновомоднымиклешами, ссутулившись, плюясьво
всестороны. Жизньвпервыетакимобразомхлопнулаудивительного
семиклассникапыльныммешкомпоголове.
Морякподсадилпедагога (приподсадкеещеразудивилсясвоему
везению), махнулисамчерезборт. Уютноустроившисьнабочкотаре, они
продолжалиразговоридаженезаметили, какнабочкотаруголоднойрысью
вскарабкалсятретийпассажир-старикМоченкиндедИван.
СтарикМоченкинпопривычкебыстроосмотрелбочкотарунапредмет
колорадскогожука, ненашелтаковогои, пристроившисьукабины, написалв
районжалобунаучительницуСелезневу, голымиколенкамизавлекающую
военнослужащих. Ачемуонанаучитподрастающеепоколение?
НакрыльцепоявиласьсладкозевающаяСима.
- Эге, ГлебИванович, каквыудачноприспособились, - протянулаона.
- Ой, даэтовы, ИринаВалентиновна? Извиняйтезанеуместныйнамек, -
пропелаонастомнымковарствомиобменяласьсморякомпонимающими
улыбками. - Э, атыкудасобрался, дедИван?
- Яствоейбабкойнапечинележал, - сердитопшикнулстарик
Моченкин, - Тылучшеписьмоэтовящикбрось. - Ипередалбуфетчицедонос
напедагога.
НакрыльцовыскочилчумовойВолодяТелескопов, рожавсявяичнице,
- Всевпорядке, пьяныхнет! - заоралон, - Эй, Серафима, гдемой
кепи, гделайковыеперчатки, гдемоякниженция, сборниксказок? Дай-камне
десятку, Серафима, подароктебекуплювКоряжске, промтовартебекуплю,
будешьрада.
- Значит, заедешьзасыномлесничего, - сказалаСима, - исразув
Коряжск. Бочкотарубереги, онаунаснервная. Десяткитебенедам, ана
пол-литрасамнаберешь. Смотри, напятнадцатьсутокнезагреми, разлюблю.
Итутонапо-женски, никогонестыдясь, поцеловалаТелескоповав
некрасивыегубы.
Володькаселзаруль, дуднул, рванулсместа. Бочкотаракрякнула,
осела, пассажирыповалилисьнабока.
Черездесятьминутбезумныйгрузовикналихомвираже, наоднихтолько
правыхколесахвлетелводворлесничества.
ВадимАфанасьевичснялсябылососвоимэлегантнымчемоданом, скорее
дажепортпледом, нородственники, дружнорыдая, ловконавьючилинанего
огромный, тяжеленныйрюкзаксвареньем. Халигалиятутчутьнелишилась
своеголучшегодруга, ибомешокедванепереломилконсультантапополам.
ВадимАфанасьевичрасположилсябылоужевкабине, каквдругзаметилв
кузовенабочкотареособупротивоположногопола. Онпредложилейзанять
местовкабине, ноИринаВалентиновнанаотрезотказалась: ветердальних
дорогсовсемеенестрашил, скореевдохновлял,
СтарикМоченкинтожеотвергинтеллигентныеприставания, оннехотел
покидатьнаблюдательныйпост. ВадимАфанасьевичсовсемужерастерялсяот
своегоджентльменстваипредложилместовкабинеШустиковуГлебукак
военнослужащему.
- Кончай, кореш. Садисьиневертухайся, - довольносердитооборвал
егоГлеб, иВадимАфанасьевич, покоробленный "корешем", селвкабину.
Инаконецтронулись. Жуткопрогрохоталичерезвесьрайцентр: мимо
агрономскогодома, возлекотороголицомкстенестояламаленькаяфигуркас
широкими, трясущимисяотрыданийплечами; мимоДомакультуры, скрыльца
которогосалютовалотъезжающиммужскойактив; мимомоченкинекогодома,
неподозревающегоокарающемАлименте; мимовальяжно-лукавойСимына
пылающемфонемандариновойнастойки; мимопалисадникасгеоргинами, за
которымилюбовнохмурилбровинародственныйгрузовикстаршийТелескопов,
- ивотвыехаливполя. ДоКоряжскабылошестьдесятпятькилометров, то
естьчасадваездысучетомместныхдорогибезучетастранностей
Володиногохарактера.
Странностиэтиначалипроявлятьсясразу. СначалаВолодяоживленно
болталсВадимомАфанасьевичем, вернее, говорилтолькосам, поражая
интеллигентногособеседникарассказомосвоейневероятнойжизни...
-...корочезабежалисЭдикомвотделтрудаинаймаатамоднарожа
шестьнашестьпуляетнасвобкомпрофсоюзадорожниковавместеснамибыл
этотсейчаснепомнюОванесян-Петросян-Огднесянблондинскоторымв
нападении "Водника" играливКрасноводскенукто-топлечомнадавилна
буфетсопли-воплияговоритвасвколониюнаправлюакомуохотахорошо
мужикзнакомыйсземснарядатыговоритВолодяслушайменяизаявление
движимыйчувствомприменитьсвоисилынуконечногазгазгазаЭдикмыс
нимплотыгонялинаАмурепошлиговоритнаКомсомольскоеозеросамирыли
самиикататьсябудемсдвумячудакамияликперевернулиастарикговоритя
навасактсоставлюилиугостиВитькаИващенкопришлепалмассовикздоровый
былмужикнагеликонелабалаявбарабанбилпохороннаякомандаасейчас
второйужгодподпланомходитсмурнойкаккотЕгоркаиБуркиннаогонек
младшийлейтенантвсехпереписалчудохамговоритвышлюанамнакойфиг
такаясамодеятельностьулетеливКемерововбагажномотделенииатамгаз
газгазвырыбулюбите?
...потомвдругзамолчал, помрачнел, угрожающезасопелносом. Вадим
Афанасьевичсначалаиспугался, прижалсякстенке, потомпонял - человек
почему-тострадает.
Ивкузовенабочкотарежизньскладываласьсложно. Бочкотараот
невероятнойВолодинойездыиотухабовпроселочныхдорогоченьстрадала,
скрипела, трещала, разъезжалась, раскатываласьначасти, теряласвоелицо.
Пассажирытоиделошлепалисьснеенадоски, набивалишишки, всешло
кчленовредительству, нотутморякШустиковГлебнашелвыходизположения:
перевернуввсюбочкотарунапопа, онпредложилпассажирамзанятькаждому
своюячейку.
Бочкотарапочувствоваласебяустойчивей, сгруппировалась, ипассажиры
уютнорасположилисьвееячейкахипродолжалисвоюжизнь.
СтарикМоченкинписалзаявлениенаСимузазатовариваниебочкотары,
наВолодюТелескоповазасвязьсСимой, наВадимаАфанасьевичазаоптовые
перевозкиприусадебноговаренья, атакжепродолжалнакапливатьматериална
ГлебаиИринуВалентиновну.
Раскрасневшаяся, счастливаяИринаВалентиновначто-товселепеталао
субтропиках, придерживалалетящиесвоиумопомрачительныеволосы,
взглядываламелькомналаконичноемужественноелицоморякаивнутренне
озарялась, аморяккивал, улыбаясь, "вееглазавникаядолгимвзором".
Внезапногрузовикрезкоостановился. Бочкотаравскрикнула, вужасе
перемешаласвоиячейки, такчтоИринаВалентиновнавдругоказаласьрядом
состарикомМоченкинымибылаимстрогоухвачена.
ИзкабинывылезмрачнейтучиВолодяТелескопов.
- Ну-ка, Глеб, слезьнаминутку, - сказалон, глядяненаГлеба, ав
бескрайниеполя,
Моряк, недоумевающепожавплечами, махнулчерезборт.
- Пройдем-канемного, - сказалТелескопов.
Ониудалилисьнемногопогрунтовойдороге,
- Скажимне, Глеб, толькочестно, - Володявесьзамялся, затерся, то
насупливался, товыпячивалжалкуючелюсть, взвизгивалугрожающе. - Только
честно, понял? УтебясСимкойчто-нибудьбыло?
ШустиковГлебулыбнулсяиобнялегодружескойрукой,
- Честно, Володя, ничегонебыло.
- Аглазнанееположил, ну, ну? - горячилсяВолодя. - Дошлодоменя,
понял, доперясейчасзарулем!
- Знаешьпесню? - сказалГлебитутжеспелхорошим, чистымголосом;
- "Еслиузнаю, чтоДругвлюблен, аянаегопути, уйдусдороги, такой
закон - третийдолженуйти..."
- Эточестно? - спросилВолодятихо.
- Могурукусжечь, какСцевола, - ответилморяк.
- Даятебеверю! Поехали! - заоралвдругВолодяизахохотал.
Дальшеониехалиспокойно, безвсякихтреволнений, мимо
бледно-зеленыхполей, покоторымдвигалисьсенокосилки, мимоголубыхрощ,
мимодеревеньсветряками, сжуравлями, собглоданнымицерквами, мимо
линийвысокогонапряжения. Пейзажбылусыпляющеровен, мил, благолепен,
словнотихаямузыкаструиласьввоздухе, иидиллическирасписывалинебо
реактивныесамолеты. Воттакониехали, ехали, апотомзаснули.
Первый сон Вадима Афанасьевича
ПоавенюФлорида-ди-Маэстраразгуливалвесьмапристойнобольшой
щенок, ростомскорову.
Собакикдобру!
- А, Карабанчель! - направахстарогознакомогоприветствовалего
ВадимАфанасьевич. - Какпоживаетвашаматушка?
МатушкаКарабанчеля, бессменныйфаворитнациональныхскачек, усатаяи
цветущая, какмеднаятруба, тетяГуставысунуласьсрумянымилепешкамисо
второгоэтажатраттории "МояХалигалия".
- СиньорДрожжинин!
Улицапокрыласьпростымихалигалийцами. Многотысячнаятолпаприсела
накорточкивтениагавыикактуса, ВадимАфанасьевич, илипочтион,
нет-нет, водителяотметаемистаричкаотметаем, папаимаманевсчет,
личноонвлез "напальму" обсудилспростымихалигалийцаминасущные
вопросыдружбысзарубежнымистранами.
Кривябледныегубывдипломатическойулыбке, появиласьХунта. На
ногахунеебылитуфли-шпильки, нашеевытертаялисьягоржетка. Остальное
всесвисало, наливалосьсиним. Дрожалиподогромнымтеломколоссаслабые
глиняныеножки.
- Аяуждумала, нашдругприехал, синьорСиракузерс, аэтовсего
лишьвы, месьеДрожжинин. Какоеприятноеразочарование!
НочьВадимАфанасьевичпровелвболотистойнизменностиКуккофуэго,
Вокругсноваликровожадныехалигалийскиепетухииядовитыегуси, носолнце
все-такивсталонадмногострадальнойстраной.
ВадимАфанасьевичпротерглаза. КнемупоросешелХорошийЧеловек,
простойпахарьсциркулемирейсшиной.
Первый сон моряка Шустикова Глеба
БоцманДопекайлодунулвсеребрянуюдудку.
- Подъем, маннаякаша!
Маннаякаша, гремясапогами, разобралаоружие.
- Старшина II статьиШустиковГлеб, скемвчерапознакомились?
- Синженером-химиком, товарищгвардиибоцман,
- Молодец! Награждаетесьсигаретами "Серенада". Кок, пончикидля
Шустикова!
Прямоспончикомвзубахвподводноецарство. Плывемсаквалангами,
вкусныепончики, арядомГулямовпускаетпузыри - отработкаоперации
"Ландыш". Светлогомаяпривет! Следующийномернашейпрограммы - прыжокс
парашютом.
Ктоэторядомвиситнастропах, лыбится, какмамкинблин? А, это
ШустиковГлеб, растущийморяк, Какже, какже, виделеговзеркалевкафе
"Ландыш". Вотпроблема, кемстать: аспирантомилиадъюнктом?
Авнизуподсапогамиоранжереяботаническогосада. Илиже
разноцветныезонтики? Зонтикираздвигаются, аподнимизнакомыедевушки:
инженер-химик, инструкторроно, почвовед, лингвист, подругиднейего
суровых. Мимо, камнем, боцманДопекайло.
- Промахнешься, Шустиков, гальюнытебечистить!
Ветер 10 баллов, попробуйнепромахнуться. Относит, относит!
Бухнулсявстог, поспалминутшестьсот, проснулся, определилсяпо
звездам, добралещепаручасиков, отснапоканиктонеумер. Аутромвижу
- идетпороевХорошийЧеловек, несетсвоисокровища, весьпросвечивает
сквозьплатье.
Первый сон старика Моченкина
Ивотувиделонбогатыепалатыслепнымархитектурнымизлишествоми
гирляндом. Батюшкисветыродные, ПресвятаяДеваБогородица, какговаривала
отсталаяматушкаподвлияниемкрепостногоига.
Образованаавторитетнаякомиссияпоразборузаявленийнижеследующего
вышеизложенного.
Егопроводятвпредбанникскислымквасом... Ужевпредбаннике!
...вручаютединовременныйподароксухимпайком. Натевамсала
шашнадцатькило, натеурюкушашнадцатькило, сахарудлясамогонки
шашнадцатькило.
Потомпроводятвзалудвухсветную, краснымбархатомубранную, ставят
наколени, власыублажаютподсолнечныммасломизкаленыхсемян,
расчесываютнапрямойпробор.
Впрезидиумеавторитетнаякомиссияспредседателем. Председательиз
себясолидный, оченьзнакомый, членистоногий - батюшкисветы, Колорадский
Жук. Полевую, поправуюрукужучатамалые, высокоактивные.
- Заявленияваширассмотренывположительномсмысле, - внушительным
голосомговоритпредседатель.
- Разрешитеслововпорядкеведения, - пискнулмалыйжучок.
ДушастарикаМоченкинапохолодела - разоблачат, разоблачат!
- Посмотритенанеговнимательно, уважаемаякомиссия, ведьэтоже
картошка. Повсемусветурыщем, найтинеможем, атутпереднами
высококачественныйклубень.
Приняторешение, самизнаетекакое.
Елевыбралсявщельподпольную, выскочилнаволювольную. Вокно
видалсвоимиглазами - жукитерзалиогромныйклубень.
НочьпровелнаКваснойПутятивтемениитоске. Подбиралсяложный
крокодил, цапалзамкамизаноги, щекотал.
Аутромвижу, идетпоросеосиянноймолодойзащитник - Хороший
Алимент,
Первый сон педагога Ирины Валентиновны Селезневой
Онадавноужеподозреваласуществованиеневключеннойвпрограмму
главыЭластик-Мажестик-Семанифик...
Гули-гулишки-гулю, ятебялюблю... Накарнавалеподсеньюночивымне
шептали - люблювасочень...
ЭтостаростапервогопотокарыжийСомоввзялеенабуксиркак
плохоуспевающую.
Помните, уХемингуэя? Помните, уДрюона? Помните, уЖуховицкого? Да
ой! Нахалыкакие, закакой-тококтейль "Мутныйтаран" явседолжна
помнить.
Асверху, сверхулетят, какопахала, польскиежурналывсехстран.
- Встаньте, дети!
Всталималенькиельвыслукавымиглазами.
Ой, вспомнила - этолевПиросманишвили. Есливысложныйчеловек, вам
должнынравитьсяпримитивы. ТакговаривалейруководительпрактикиГенрих
АнатольевичРейнвольф. Наговорилиониейвсякого, аоценка - три.
Ивсеж: гули-гулюшки-гулю-я-тебя-люблю-на-карнавале-под-сенью-ночи
кружилиськрасавцывполумаскахнатанцплощадкеплатформыГель-Гью.
Ирочка, деточка, идисюда, мячикдам. Бабушка, азачемтебетакиебольшие
руки? Чтобыобнятьтебя. Азачемтебеэталопата? Берилопату, копайяму,
сбрасывайсокровища!
Намаленькойопушке,
Средизеленыхскал,
Красивуюбабешку
Волчишкаповстречал.
Прощайтесь, гордоподнимитекрасивуюголову. Несбрасывайтесокровищ!
Стоп, выспасены. КвампоросеидетХорошийЧеловек, иклешиунего
мокрыедоколен.
Первый сон Володи Телескопова
Вмедпунктенаднимдолгомудрили: вливалиспецсознаниечерез
резиновыйшланг - ох, - врачи-паразиты, - промывалибурлящийорганизм.
Однакополегчало - всталокрыленный.
Директорспечкислез, походилвокругвмягкихваленках, гукнул;
- ДатьтоварищуТелескоповусамыйнаилучшийстаноквысотойсгору.
- Э, нет, - говорю, - тымнесначалатарифнуюсеткускалькулируй.
Директорнаколенипередним.
- Чтоты, Володя, дамывлепешкурасшибемся! Мытебяпутевкой
награждаемвЦхалтубо.
Здрасьте, вотвамиЦхалтубо. ВсяэтаЦхалтубавашапогрудьвснегу.
Тракторидет, Симкапозади, оченьбольшаянасанномприцепе.
Володенька. Володенька,
Ходикомнезимой,
Люби, покамолоденька,
Хорошенькийтымой.
Понятноедело, невынесладушапоэтапозорамелочныхобид, весьутоп
впуховыхподушках, запуталсявкрасномодеяле, рожавсявкильках
маринованных, лапывряпушкетоматной. Однаконезажимают, наливают
дополна.
УтромзаявляетсяЭдюля, Степаниэтот, какзвать, непомню,
- Айда, Володя, нафутбол.
Футболкатилсяздоровенный, какбыксВДНХ. Бобан, балерина
кривоногая, сколькомызатебяболели, сколькодушивложили, бацнул
"сухоголиста", дапромазал. ИванСергеичтутжеегоподконвойвзялна
пятнадцатьсуток. Помнюкаксейчас, вовторникэтобыло.
АСимканавалилась: Володенька, Володенька, любезныймой, свези
бочкотарувКоряжск. Онауменянервная, капризная, язанееперед
Центросоюзомвответе.
Ну, везу. Какбудтовстолбсейчасшарахнусь. Жмунатормоза, кручу
баранку. Кудалетим, вкювет, чтоли? Тяпнулись, потерялисознание,
очнулись. Глядим, акнампоросеидетХорошийЧеловек, вродебына
затылкекепи, вродебывлайковойперчаткеузкаярука, вродебыСережка
Есенин.
Удар, посчастью, былнесильный. Отбочкотарыотлетелилишьдве-три
еесоставныечасти, ноиэтотнебольшойуронпричинилей, такой
чувствительной, неслыханныестрадания.
Грузовиксовершенноцелыйлежалнабокувкювете.
Морякипедагог, сидянастерне, визумлениисмотрелидругнадруга,
охваченныевсенарастающимвзаимнымчувством.
СтарикМоченкинужебегалпополю, ловилввоздухезаявления,
кассации, апелляции.
ВадимАфанасьевич, всегдавнутреннеготовыйккатастрофам,