6 марта 1945.
1 Менее непогожий, хотя и все еще дождливый, день позволяет народу прийти к Учителю.
Иисус выслушивает в сторонке двоих или троих, у кого было много чего Ему поведать, и после они уже более спокойно занимают свои места.
Еще Он благословляет мальчонку, ножки у которого ужасно переломаны и которого не захотели лечить никакие врачи, заявив: «Это бесполезно. Они сломаны вверху, возле позвоночника». Об этом рассказывает его мать, вся в слезах, и поясняет: «Он бегал с сестренкой на улице в селении. И тут галопом выскочил какой-то иродианин в своей повозке и наехал на него. Я подумала, он умер. Но оказалось хуже. Сам видишь. Я удерживаю его на этой доске, потому что… по-другому никак. А он мучается, мучается, потому что кость вонзается. А после, когда кость уже не будет колоться, будет страдать оттого, что сможет только лежать на спине».
«Сильно болит?» – жалостливо спрашивает Иисус плачущего мальчика.
«Да».
«Где?»
«Здесь… и здесь», – и нерешительно дотрагивается своей ручонкой до обеих подвздошных костей[1]. «А еще здесь и здесь», – и касается поясницы и спины, – «Доска жесткая, и я хочу подвинуться, я…», и он безутешно плачет.
«Хочешь ко Мне на руки? Пойдешь? Я отнесу тебя туда, повыше, ты всех будешь видеть, пока Я говорю».
«Да-а-а» (да, полное желания). Бедняжка умоляюще тянет ручки.
«Тогда иди сюда».
«Но он не может, Учитель, это невозможно! Он слишком страдает… Я даже не могу сдвинуть его, чтобы помыть».
«Я не причиню ему вреда».
«Врач…»
«Врач – это врач, а Я это Я. Почему ты пришла сюда?»
«Потому что Ты Мессия», – отвечает женщина, то бледнея, то краснея, находясь между надеждой и отчаянием.
«Так что же? Иди сюда, малыш». И Иисус, подхватив его одной рукой под неподвижные ножки, другой под спинку, берет ребенка и спрашивает его: «Я делаю тебе больно? Нет? А тогда скажи маме до свиданья, и пойдем».
И сквозь расступающуюся толпу идет со Своей ношей. Идет до конца помещения, забирается на своего рода подмостки, изготовленные для Него, чтобы Он был всем виден, даже со двора, просит Себе табуретку и садится, устраивая ребенка на коленях и спрашивая его: «Ты доволен? Теперь веди себя хорошо и тоже послушай». Он начинает говорить, жестикулируя лишь одной правой ладонью, поскольку левой поддерживает ребенка, который смотрит на людей, счастливый, что что-то видит, и улыбается трепещущей в надежде маме в том конце комнаты, и поигрывает тесьмой одежды Иисуса, и даже мягкой светлой бородой Учителя и прядью Его длинных волос.
2 «Сказано: „Трудись честным трудом, а седьмой день посвяти Господу и своей душе“. Это повелевается заповедью о субботнем покое.
Человек не больше Бога. Итак, Бог совершил в шесть дней Свое творение, а в седьмой отдыхал. Как же человек позволяет себе не подражать Отцу и не подчиняться Его повелению? Разве это глупое повеление? Нет. Это повеление поистине благотворное: касается ли оно тела, нравственности, или духа.
Утомленное тело нуждается в отдыхе так же, как у всякого тварного существа. Также отдыхают вол, работающий в поле, осел, перевозящий нас, овца, производящая для нас ягненка и дающая нам молоко, – и мы даем им отдохнуть, чтобы их не лишиться. Также отдыхает, и мы даем ей отдохнуть, земля на поле, чтобы в те месяцы, когда она обделена семенами, она питалась бы и насыщалась солями, которые выпадают на нее с неба или выходят на поверхность из почвы. Прекрасно отдыхают, даже не спрашивая нашего согласия, животные и растения, которые повинуются вечным законам премудрого воспроизведения. Почему тогда человек не желает подражать ни Творцу, что упокоился в седьмой день, ни низшим существам, будь это растения или животные, что, не имея другой заповеди, кроме инстинкта, умеют выполнять его требования и подчиняться ему?
Помимо физического смысла это повеление имеет и нравственный. В течение шести дней человек принадлежат всем и всему. Как нить в механизме ткацкого станка, он сновал туда и сюда, не имея возможности сказать: „А теперь я займусь самим собой и моими близкими. Я отец – и сегодня я принадлежу детям, я муж – и сегодня я посвящу себя своей супруге, я брат – и порадуюсь вместе с братьями, я сын – и позабочусь о престарелых родителях“.
Это повеление имеет духовный смысл. Святое дело – работа. Более свята любовь. Самый святой – Бог. А в таком случае не забывай отдать хотя бы один день из семи нашему доброму и святому Отцу, что даровал нам жизнь и поддерживает ее в нас. Как можно обращаться с Ним хуже, чем со своим отцом, с детьми, с братьями, с супругой, со своим собственным телом? День Господень должен быть Его днем. О! Приятно укрыться вечером, после дневной работы, в своем доме, где тебя любят! Приятно вернуться в него после долгого путешествия! А почему же после шести рабочих дней не укрыться в доме Отца? Почему не побыть в положении сына, который возвращается из шестидневного путешествия и говорит: „Вот я, чтобы провести свой день отдыха вместе с Тобой“?
3 А теперь послушайте. Я сказал: „Трудись честным трудом“.
Вы знаете, что наш Закон повелевает любить ближнего. Честность труда входит в любовь к ближнему. Честный в труде не обкрадывает в торговле, не присваивает вознаграждение своего работника, не выжимает из него соки преступным образом, помнит, что слуга и работник – плоть и кровь, равные ему, и не обращается с ними, как с безжизненными каменными орудиями, которые можно ударить ногой или колотить железом. Кто не поступает так, тот не любит ближнего и потому согрешает перед Богом. Проклят его заработок, даже если он уделяет из него милостыню на Храм.
О! какая ложная жертва! И как можно дерзать полагать ее у подножия алтаря, когда с нее капают слезы и кровь подчиненного, которого эксплуатировали; или на ней написано: „краденое“, то есть, предательство по отношению к ближнему, ибо вор – предатель своего ближнего? Поверьте, суббота[2] не соблюдается, если не используется для испытывания самого себя и не служит улучшению самого себя и исправлению грехов, совершенных в течение шести дней. Вот в чем соблюдение праздника! В этом, а не в чем-то другом, исключительно внешнем, что ни на йоту не меняет вашего образа мыслей.
Бог хочет подлинных трудов, а не их подделки. Ложное соблюдение Его Закона – это подделка. Подделкой является лживое освящение субботы, то есть, покой, который соблюдают, чтобы продемонстрировать свое послушание заповеди перед людьми, но при этом проводят эти праздные часы в пороке, в похоти, в обжорстве, в рассуждениях о том, как бы использовать ближнего или навредить ему на следующей неделе. Это ложное соблюдение субботы, то есть, физический покой, который не сопровождается внутренней, духовной, освящающей работой, заключающейся в беспристрастном испытании себя, в смиренном признании собственного ничтожества, в серьезном намерении вести себя лучше на ближайшей неделе.
4 Вы скажете: „А если мы потом снова впадем в грех?“. Но что бы вы сказали ребенку, который, упав, не захотел бы больше сделать ни шага, чтобы не упасть снова? Что он глупый. Что он не должен стесняться своих неуверенных шагов, потому что все мы такое испытывали, когда были малышами, и от этого наши отцы не переставали нас любить… Кто не помнит, как эти наши падения вызывали лавину материнских поцелуев и отцовской ласки? То же самое делает нежнейший Отец, который на Небесах. Он наклоняется над Своим малышом, что плачет на полу, и говорит ему: „Не плачь. Я подниму тебя. В следующий раз будешь внимательнее. Теперь иди ко Мне на руки. Здесь пройдет всякая твоя боль, а затем ты отправишься окрепшим, выздоровевшим и счастливым“. Это скажет наш Отец, который на Небесах. Это говорю вам Я.
Если бы вам удалось уверовать в Отца, всё бы у вас получалось. Уверовать, заметьте, как верит дитя. Дитя думает, что все возможно. Не задается вопросом, может ли произойти некое событие и как оно произойдет. Не исследует его глубину. А верит в того, кто внушает ему доверие, и делает то, что он скажет. Будьте как дети у Всевышнего. Как Он любит этих затерявшихся ангелов, которые есть украшение Земли! Так же любит Он души, что делаются простыми, добрыми, чистыми как этот мальчик.
Хотите увидеть веру ребенка, чтобы научиться веровать? Глядите. Все вы пожалели этого малыша, которого Я прижимаю к груди и который, вопреки тому, что говорили врачи и его мать, не плакал, сидя на Моих коленях. Видите? Он, который долгое время только и делал что плакал дни и ночи напролет, тут не плакал и спокойно уснул у Меня на груди. Я его спросил: „Хочешь ко Мне на руки?“, и он ответил: „да“, не задумываясь ни о своем жалком состоянии, ни о вероятной боли, которую он мог почувствовать, ни о последствиях своего перемещения. Увидел на Моем лице любовь, сказал: „да“ и пошел. И не почувствовал боли. Он был рад находиться тут высоко и видеть; он, прикованный к этой гладкой доске, был рад ощутить мягкость тела, а не жесткость дерева, улыбался, играл и задремал, все еще держа в своих ладошках прядь Моих волос. 5 Сейчас Я разбужу его, с помощью поцелуя…» – и Иисус целует ребенка в каштановые волосики, пока тот не просыпается с улыбкой.
«Как тебя зовут?»
«Иоанн».
«Послушай, Иоанн. Ты хочешь ходить? Пойти к маме и сказать ей: „Мессия благословляет тебя за твою веру“?»
«Да! да!»; и малыш хлопает в ладоши, потом спрашивает: «Ты сделаешь, что я буду ходить? По лугам? И не будет этой гадкой жесткой доски? И не будет врачей, которые делают больно?»
«Не будет, никогда».
«Ах! Как я Тебя люблю!» – и обвив своими ручками шею Иисуса, целует Его, а чтобы поцеловать получше, он вскакивает на коленки у Иисуса на коленях – и град невинных поцелуев обрушивается на лоб, глаза и щеки Иисуса.
В своей радости мальчик даже не замечает, что он, будучи до сих пор разбитым, начал двигаться. Однако крик его матери и гул толпы приводят его в чувство и заставляют удивленно обернуться. Его невинные глазки на худом лице смотрят вопросительно. Все так же на коленях, правой рукой обнимая Иисуса за шею и кивая на галдящую толпу, на мать, которая из конца комнаты зовет его, присоединяя к его имени имя Иисуса: «Иоанн! Иисус! Иоанн! Иисус!», он доверительно спрашивает Его: «Почему люди и мама кричат? Что с ними? Это Ты – Иисус?»
«Это Я. Люди кричат, поскольку они рады, что ты можешь ходить. Пока, маленький Иоанн (Иисус его целует и благословляет). Иди к маме и будь хорошим».
Мальчик уверенно слезает с колен Иисуса на пол и бежит к своей маме, прыгает ей на шею и говорит: «Иисус благословляет тебя. Почему же ты плачешь?»
Когда народ немного утихает, Иисус громко возвещает: «Будьте как этот маленький Иоанн, вы, впадающие в грех и ранящие сами себя. Имейте веру в любовь Божию. Да пребудет с вами мир».
И пока хвалебные возгласы толпы смешиваются со счастливыми слезами матери, Иисус, охраняемый Своими учениками, выходит из помещения, и все заканчивается.
[1] Кости в области таза
[2] Буквально: праздник