Основные типы и тенденции развития современных политических партий

М. Дюверже считал, что их гл. целью явл. завоевание и использование полит. власти. В борьбе за власть важны не столько доктрины или программы, сколько орг. структура и дисциплина, умение извлекать из окр. среды разнообразные ресурсы.

Структура партий характеризуется многообразием. За одним и тем же понятием стоят 3 или 4 социологич. типа, различающиеся по базовым элементам, способам их интеграции в определенную целостность, внутр. связям и руководящим институтам.

Исследование орг. устройства полит. партий, анализ структуры первичной организации и принципов взаимоотношений между центральными органами партии и ее первичными звеньями привели М. Дюверже к выделению 4-х социологич. типов партий: партии-комитеты, партии-секции, партии-ячейки, партии-милиции.

По способам возникновения и интеграции базовых эл-ов в общую структуру он выделил первоначально 2 типа партий: кадровые и массовые.

Кадровые партии – это, по сл. М. Дюверже, «объединения нотаблей » («лучших людей») с целью подготовки и проведения выборов с последующим сохранением контактов с избранными. М. Дюверже различает несколько категорий нотаблей:

- это нотабли, кот. своим именем, престижем или харизмой повышают авторитет кандидата в депутаты и завоевывают ему доп. голоса;

- это нотабли, умеющие организовывать избирательную кампанию;

- это нотабли-финансисты, которые составляют главный мотор борьбы.

«То, что массовые партии достигают числом, кадровые партии добиваются путем отбора. Если понимать под членством то, что имеет признаком обязательство перед партией и, далее, регулярную уплату членских взносов, то кадровые партии не имеют членов»

М. Дюверже

Пик активности кадровых партий –выборы. В промежутках между ними они как бы «засыпают».

Классич. исслед-ие данного типа партий (пр. всего американских и англ.) осуществил в нач. XX в. М. Острогорский, пессимистически оценивший перспективы демократич. развития в усл. сосредоточения ср-тв контроля и манипулирования полит.поведением масс в руках небольшого числа людей, входящих в т.н. партийный «кокус ».

Кадровые партии соответствуют «буржуазным» партиям XIX в., В наст вр. они существуют в виде консервативных и либеральных партий. В США они продолжают полностью занимать полит. сцену (вместе с тем ам. партии отличаются и весьма оригинальными чертами). Они базируются на небольших комитетах, довольно независимых др. от др. и обычно децентрализованных; не стремятся ни к умножению св. членов, ни к вовлечению широких нар. масс – скорее они стараются объединять личностей. Их деятельность напр. на выборы и парламентские комбинации и в этом см. сохраняет характер наполовину сезонный; их адм. инфраструктура находится в зачаточном состоянии; рук-во здесь как бы распылено среди депутатов и носит ярко выраженную личностную форму. Реальная власть принадлежит то одному, то др. клану, кот. складывается вокруг парламентского лидера; соперничество этих группировок и составляет жизнь партий.

Кадровые партии – партии комитетские, децентрализованные, слабо интегрированные.

Массовые партии появились со всеобщим изб. правом. Они основаны на вовлечении макс. кол-ва людей. Здесь сущ. четкая система вступления, дополненную весьма строгим механизмом инд. взносов. Это в осн. и обеспечивает финансирование партии (тогда как для т.н. «буржуазных» партий первого типа источником ср-тв чаще всего выступают пожертвования и субсидии каких-л. частных кредиторов – коммерсантов, предпринимателей, банков и других фин. структур). Комитеты уступают место «секциям » - рабочим единицам более широким и открытым, важнейшей функцией которых, помимо чисто электоральной деятельности, выступает полит. воспитание членов. Массовость членства и взимание взносов требуют создания значительного адм. аппарата. В такой партии всегда есть большее или меньшее кол-во т.н. «постоянных» - то есть функционеров, которые тя­готеют к превращению в своего рода класс и закреплению опр. власти; так складываются зачатки бюрократии. Личностный х-ер рук-тва здесь смягчен системой коллективных институтов (съезды, нац. комитеты, советы, бюро, секретариаты) с разделением властей. Н а всех ур. царит выборность, но на практике обнаруживаются мощные олигархические тенденции. Более важную роль внутри самой партии играет доктрина, т. к. личное соперничество принимает форму борьбы различных идеологич. течений. Кр. того, партия выходит далеко за пределы собственно политики, захватывая эк., соц., семейную и др. сферы.

Массовые партии основаны на секциях, они более централизованы и имеют более жесткую структуру, чем кадровые партии.

Анализ орг. структур европейских полит. партий позволил М. Дюверже выделить еще один тип партий – полумассовые. Это партии, состоящие не только из индивидуальных, но и коллективных членов. Классич. пример – возникшая в 1900 г. лейбористская партия Великобритании. С фин. точ­ки зр. это массовая партия, т. к. парт. расходы покрывались преимущественно за счет взносов чл. тред-юнионов, кот. и были коллективными чл. партии. Однако, во-первых, она никогда не была марксистской, а значит, и антисистемной партией, во-вторых, как отмечает М. Дюверже, «общее членство остается весьма отличным от индивидуального: оно не предполагает ни действенного включения и политическую жизнь, ни персональных обязательств перед партией. Это глубоко трансформирует ее природу».

В развитии полит. партий есть не только позитивные моменты, но и признаки кризисных явл.

Полит. партии все чаще осуществляют св. деятельность в усл. конкуренции со стороны множества общ. движений и организаций, когда граждане, по словам Ф. Шмиттера, «менее охотно солидаризируются с узкопартийными символами и идеологией и отстаивают значительно более широкий набор интересов». Это не мешает партиям играть роль главного представителя гр. об-ва, но вм. с тем предполагает, что в лице соц. движений и ассоциаций интересов они сталкиваются с конкурентами более серьезными, чем те, кот. были у их предшественников.

В связи с кризисом в Европе и в мире в 1970-80-е г. массовых ком. и соц. партий, выразившемся в падении их численности и популярности, кризисе идеологич. основ, сокращении соц. базы, ростом влияния новых соц. движений, появились пессимистич. прогнозы отн. их будущего, делались выводы о том, что им нет места в новом, постиндустриальном об-ве, отличающемся новой соц. структурой, новыми принципами организации, доминированием постматериальных ценностей над материальными.

Однако первая пол. 90-х гг. XX в. была отмечена возрождением исследовательского интереса к теме партий и парт. систем. Многочисленные статьи, тематич. сборники работ, монографич. исследования, издание специализированного журнала «Party Politics», первый номер кот. вышел в 1995 г., - все это явл. эмпирич. индикатором того, что, вопреки пессимистическому прогнозу об упадке роли партий в политике, что приводило к снижению заинтересованности в их изучении, мы наблюдаем обновление партийной демократии.

Полит. партии не только не исчезли, не просто приспосо­бились к изменившимся обстоятельствам в постиндустриальном об-ве, но и не потеряли своего ведущего места в политическом процессе. Они оказались институтом, легко воспринимающим новые веяния в политике, использующим благоприятные возможности демократии кон. XX в., инициирующим и представляющим политические нововведения. Можно сказать, что так же, как рыночная модель экономики (с неизбежными модификациями и обновлением), так и партийная модель демократии, основанная на плюрализме полит. сил и конкурентной борьбе за гос. власть, являются более фундаментальными ценностями совр. мира, чем представ­лялось ранее.

С егодня мы наблюдаем мн. отличий в деятельности и орг-ции партий по ср. с предыдущими периодами полит. жизни. Эти отличия ставят вопрос о том, имеем ли мы дело с одним и тем же феноменом – полит. партией. Здесь нужно принять во внимание след. обстоятельства.

Во-первых, общей социологической установкой всех исследователей полит. партий являлось убеждение, что партия как политическая организация должна рассматриваться в системе отношений «гр. об-во – партия – гос-во». Это соответствовало той реальности, что партия представляла собой ед. институт, который не противопоставлял себя ни государству, ни гражданскому обществу. При изменившихся со временем формах связи партия остается самым значимым механизмом, обеспечивающим чувствительность гос-ва к общ. интересам.

Во-вторых, партия по преимуществу явл. сегодня полит. образованием. В публичной полит. жизни об-ва нет др. орг-ции, кот. была бы сравнима по полит. значимости с партией. Даже совр. гос-во скорее явл. административным, а не полит., и приобретает последнее качество лишь в связи с парт. системой. Концентрация политического в партиях делает их мощным выразителем воли к общению – публичному и заинтересованному обмену полит. капиталом. Такая аналогия позволяет видеть в партиях значимую форму производства полит. отношений. Поиск «нового образа пар­тии » - «партии профессиональных структур», «медиа-партии», «картельные партии » - все это свидетельствует о стремлении означить существующую реальность политического в метафоре-традиции, одновременно наследующей и новой.

В-третьих, совр. демократия остается партийной демократией при всем множестве ее идеальных типов и реальных моделей. При этом следует иметь в виду, что речь идет о демократии при государственной форме организации об-ва. Наряду с партийной демократией есть и др. формы демократии, но в данном сл. парт. демократия представляет собой политический вид демократии, связанный с либ. представлением о власти и механизмах ее формирования.

Клаус фон Бойме выделяет 3 осн. направления критики партий в 1990-е г.:

Кризис партий связан не только с изменением их организации, но и выполняемых функций. Ряд учёных утверждают, что кризис поразил старый тип партии – массовую партию, и мы сегодня наблюдаем переход от старого типа к новому.

Сущ. и более радикальная критика партий, связывающая партийный кризис с исчерпаемостью потенциала полит. партий. Эта критика осуществляется сторонниками массовых демократич. движений, гр. интересов (корпоративизм) или радикальными левыми и правыми антиполитическими партиями, выступающими против традиционных партий политического истеблишмента.

Осн. причина все же видится в исчерпаемости тех форм демократии, в которые была включена традиционная партия, построенная на массовом членстве, репрезентации социальных интересов и довольно жесткой организационной структуре и идеологической идентификации. Однако то, что пришло им на смену, т. е. «всеохватные партии», «картельные партии », также неоднозначно оценивается.

Появление «всеохватных партий» объясняется целым комплексом причин, среди которых особо надо выделить следующие:

- размывание четких социальных границ между соц. группами повлияло на систему полит. идентификации, сложившуюся к сер. XX в.;

- эк. рост и политика всеобщего благосостояния, борьбы с бедностью заставили партии разрабатывать программы, рассчитанные на поддержку не отд. социальных гр., пусть даже и многочисленных, а на поддержку населения в целом;

- падение влияния основных идеологич. доктрин XVIII-XIX в. на полит. поведение граждан и одно­временно усиление значения постматериальных ценностей в структурах их ценностных ориентаций, сопровождающееся возникновением множества общ. движений и орга­низаций, заставляет партии искать новые ср-тва и методы борьбы за избирателей, быть открытыми к любым со­циальным интересам.

«Всеохватные партии» отражают новые процессы в отношениях между государством и современным гр. об-вом. Партии все более превращаются в проводников гос. политики и все менее ощущают себя агентами гр. об-ва. Они становятся своеобразным брокером, посредником между гос-вом и об-вом, торгующим гос. постами, который не забывает и о существовании своего интереса, порой отличного от интере­сов своих клиентов.

«Картельные партии» выражают еще одну тенденцию в развитии партий, связанную с усилением их связей с гос-вом. Смысл воз­никновения партии картельного типа в усл. стабильной и консолидированной демократии состоит в том, чтобы создать «механизм распределения гос. постов между проф. группами политиков, основывающийся на непосредственной связи политика и избирателя без посредства парт. организации, на широкой коалиционной основе, на сокращении дистанции между лидерами и избирателями, на больших гос. субсидиях партийной деятельности».

Избирательные кампании, проводимые картельными партиями, становятся особо капиталоемкими, интенсивными, профессиональными и централизованными, с использованием разл. видов социаль­ного капитала (эк., культ., соц., информационного, символического и т. д.).

Конкуренция между «картельными партиями», стирает в глазах избирателя различия между правящей партией и оппозицией. Все партии, участвующие в выборах, становятся ответственными за гос. политику, понижая тем самым ответственность каждой конкретной партии.

Радикальная критика склонна видеть в указанных тенденциях все тот же процесс упадка либеральной демократии, которая предстает в этой критике как олигархия политических профессионалов. Ряд исследователей отмечает две фундаментальные слабости современной зап. демократии: отрыв политики от об-ва и полит. ответственности от граждан.

Критика репрезентативной демократии указывает на сужение числа лиц, способных оказывать существенное влияние на процесс принятия полит. решений, на иллюзорный х-ер выборов и манипулятивный механизм освещения полит. процесса в средствах массовой информации. Исследователи суммируют кризис репрезентативной демократии в след. осн. характеристиках:

1) Низкая вовлеченность. Граждане редко непосредственно вкл. в полит. процесс. Они голосуют на выборах сл. образом и имеют сильно ограниченный прямой контакт с политиками.

2) Ограниченный выбор. Избирателям предлагается делать выбор между всеохватными полит. программами, кот. часто яв­л. смутными и путаными и кот. часто не исполняются партия­ми, пришедшими к власти. В кач. потребителей мы имеем широкий ряд возможностей и более изощренный полит. рынок. Однако в кач. избирателей мы страдаем оттого, что политику определяют полит. партии, кот. утверждают свою монополию на поли­т. рынке.

3) Бедный результат. Полит. система явл. в общем виде неэффективной. Даже когда политики делают обещания, они редко их выполняют.

Хотя в целом кризис евр. партий затронул существо их позиции в полит. мире, наложил отпечаток на их организацию и структуру членства, модифицировал отношения с населением и т. д., партиям удалось найти вых. из кризиса, и это выразилось в появлении нового поколения парт. организаций, кот. получили наименование «картельных партий», «партий профессионалов», «медиа-партий», «минимальных партий». Отмечается лишь начальная стадия формирования подобных партий (многие связывают начало этого процесса с 1970-ми гг.), но их признаки явно просматриваются в парт. системах Австрии, Дании, Германии, Финляндии, Норвегии, Швеции, частично в Великобр., Фр. Восточноевропейский политический процесс, включая Р, дает мн. примеров парт. деятельности, отличной от традиционной.