Исходя из представлений о внешних и внутренних «частях» человеческой души, становится более понятен вопрос о крещении младенцев. Каким образом могут принимать крещение неразумные дети? Какой смысл в их крещении?
Смысл есть, поскольку смысл крещения заключается в воздействии на глубины человеческого духа, а рассудок, который ещё не действует в младенцах, относится к внешним, поверхностным проявлениям души.
Рассудок – это своего рода скорлупа духа человеческого; ну и что, что он бездействен в младенцах? – глуб и ны-то духа в них не бездейственны, но живут своей жизнью и отзываются на действия Святого Духа. Пример этого мы видим в Евангелии, где описано, как Иоанн Креститель, ещё находясь в утробе матери, когда к ней приблизилась Мария, имевшая во чреве Христа, радостно взыграл, почувствовав прикосновение божественной благодати (см. Лук. 1:41, 44).
Поскольку необходимость крещения младенцев оспаривается протестантами (не всеми, конечно, но большинством из российских протестантов), то прокомментирую этот момент в протестантском стиле – без ссылок на святых отцов, ссылаясь исключительно на Писание.
Итак, младенец взыграл, потому что ощутил благодатное действие Духа. А поскольку доступ к благодати открывается через веру, как сказано: «Верою и получили мы доступ к той благодати» (Рим. 5:2), – то, значит, у младенцев есть вера, иначе каким образом могла бы быть доступна младенцу благодать?
Заметим, что младенец не просто взыграл во чреве, но сделал это «радостно» (Лук. 1:44). А ведь радость является одним из плодов Духа, как говорит Павел: «Плод же духа: любовь, радость» (Гал. 5:22). Радость младенца во чреве не была плотской, поскольку плотские причины для неё отсутствовали, – она была именно духовной. А духовная радость невозможна без веры. Пётр говорит: «Веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною» (1Пет. 1:8), т.е. причина духовной радости – вера во Христа. Значит, она уже была у ещё не родившегося и возрадовавшегося Иоанна Крестителя.
Его вера не могла быть рассудочной или сознательной, но это совсем не значит, что веры у него не было вообще. Христос говорит о том, что существуют разные виды любви к Богу – любовь от всего сердца и любовь от всего разумения (Мф. 22:37). Соответственно этим видам любви, и вера должна делиться на веру от всего сердца и веру от всего разумения.
Те, кто не признаёт крещения детей, именно потому и не признают, что требуют от крещаемых веру от всего разумения, иначе говоря, сознательную веру. А Писание говорит нам, что для крещения достаточно веры от всего сердца. И нигде в Писании не сказано, что для крещения нужна именно сознательная вера, – это такое протестантское предание (да и то, не всеми протестантами поддерживаемое), а вовсе не заповедь Господня. [*]
------------
[*] Я совсем не против того, что кто-то опирается в каком-то вопросе на предание, а не на прямую заповедь Божию. Например, нет заповеди, предписывающей читать Новый Завет в составе именно этих 27-ми книг, которые мы имеем; брать данные 27 книг за основу нашей веры – это ни что иное, как предание. Также нет заповеди, предписывающей верить в Бога как в Святую Троицу; это тоже предание, оформленное в строгое предписание на Вселенских Соборах. Т.е. Церковь вполне может выдвинуть какие-то постановления, которые вовсе не повторяют заповеди Писания. Так, например, самая ранняя апостольская Церковь имела три вида служения – епископское, пресвитерское и диаконское; хотя нигде в Евангелии мы не видим не только заповеди о том, что в Церкви должны быть чины епископов, пресвитеров и диаконов, но даже не видим такой заповеди, из которой можно было сделать хотя бы косвенный вывод об этих чинах. И, тем не менее, в ранней Церкви они появились. Поэтому и запрет крестить младенцев, хоть он и не предписан заповедью, вполне мог бы иметь законное место в Церкви на основании предания; но ведь те, кто выступает против крещения младенцев, как раз таки пытаются апеллировать к заповедям, а не к преданиям…
------------
На вопрос: «Что препятствует мне креститься?» Писание отвечает: «Если веруешь от всего сердца, можно» (Деян. 8:37). Именно так – от всего сердца, – а не от всего разумения.
А это и есть тот самый вид веры, которую имеют младенцы. Радость Иоанна Крестителя в материнской утробе была радостью сердца, отозвавшегося на действие Духа. Способность младенческого сердца радоваться божественной благодати – это и есть сердечная (не сознательная и не рассудочная) вера.
По причине этой сердечной веры Христос назвал младенцев верующими в Него: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня…» (Мф. 18:6). По причине этой сердечной веры, младенец может исполниться Духа, как это произошло с Иоанном Крестителем, о котором было предсказано, что он «Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей» (Лук. 1:15). Таким образом, то главное, что является условием допуска до крещения – вера от всего сердца, – у младенцев есть.
Поэтому ждать, пока душа ребёнка обрастёт скорлупой рассудка (которую надо ещё будет пробивать покаянием, чтобы благодать могла достичь глубин сердца), нет никакого смысла.
Можно ещё один образ употребить. Благодать – это семя, а сердце ребёнка – земля, приготовленная к принятию семени и способная произвести плод сердечной радости. С возрастом эта земля утрамбовывается, покрывается асфальтом неверия, на котором выстраиваются конструкции всяких бредовых теорий и предрассудков; и тогда, чтобы открыть сердце для действия благодати, бывший младенец (а ныне взрослый и мрачный тип) должен будет разрушить эти конструкции, разгрести их завалы, раздолбать асфальт своего неверия кайлом сознательной веры, обнажить замершую под асфальтом землю, вскопать её лопатой покаяния, – и тогда только семя благодати может быть принято землёй его сердца.
Вот для чего нужны сознательная вера, проповедь, чтение Писания, – это всё средства возврата к тому состоянию, которое человек имел пред Богом в младенчестве, имел даром, от природы, так сказать, имел его в своих настройках по умолчанию. А потом изначальные настройки души, заданные Создателем, сбились… И пришлось Создателю указывать идиотам-взрослым на детей: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3).
А взрослые, сами обращаясь и принимая крещение, выдумали отлучать от него детей, – потому что они, мол, не могут взять в руки кайло сознательной веры и лопату покаяния. Да не нужны им эти кайло с лопатой, ведь нет ещё безбожного асфальта на их сердце, и земля сердца у них ещё не утрамбована взрослым бесчувствием. Она (земля младенческого сердца) мягкая, рыхлая, идеальная для принятия семени, – так и сейте его, сейте, а не ждите, пока эту землю истопчут сапоги, пока её не купит дьявол и не начнёт на ней свою стройку.
Единственное, что могло бы сделать крещение младенцев бессмысленным, – это если бы крещение было не таинством, через которое Бог даёт человеку дар Святого Духа, а простой формальностью (как считают некоторые протестанты). Если бы крещение было не более чем ритуалом, вроде армейской присяги, то, действительно, зачем бы оно понадобилось младенцам? В этом случае и взрослые совершенно ничего не потеряли бы, оставшись без крещения; ведь какой смысл подносить к губам пустую чашу, в которой нет воды?
Только надо заметить, что, в этом случае, заповедь о крещении попала бы под определение этой заповеди: «…за всякое праздное [по-гречески «апгон» – непроизводительное, бесплодное – В.Ч.] слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» (Мф. 12:36). Если бы заповедь о крещении предписывала совершать пустой безблагодатный обряд, то она оказалась бы этим самым праздным словом, призывающим к праздному, духовно бесплодному действию.