Исходя из представлений о внешних и внутренних «частях» человеческой души, становится более понятен вопрос о крещении младенцев. Каким образом могут принимать крещение неразумные дети? Какой смысл в их крещении?
Смысл есть, поскольку смысл крещения заключается в воздействии на глубины человеческого духа, а рассудок, который ещё не действует в младенцах, относится к внешним, поверхностным проявлениям души.
Рассудок – это своего рода скорлупа духа человеческого; ну и что, что он бездействен в младенцах? – глуб и ны-то духа в них не бездейственны, но живут своей жизнью и отзываются на действия Святого Духа. Пример этого мы видим в Евангелии, где описано, как Иоанн Креститель, ещё находясь в утробе матери, когда к ней приблизилась Мария, имевшая во чреве Христа, радостно взыграл, почувствовав прикосновение божественной благодати (см. Лук. 1:41, 44).
Поскольку необходимость крещения младенцев оспаривается протестантами (не всеми, конечно, но большинством из российских протестантов), то прокомментирую этот момент в протестантском стиле – без ссылок на святых отцов, ссылаясь исключительно на Писание.
Итак, младенец взыграл, потому что ощутил благодатное действие Духа. А поскольку доступ к благодати открывается через веру, как сказано: «Верою и получили мы доступ к той благодати» (Рим. 5:2), – то, значит, у младенцев есть вера, иначе каким образом могла бы быть доступна младенцу благодать?
Заметим, что младенец не просто взыграл во чреве, но сделал это «радостно» (Лук. 1:44). А ведь радость является одним из плодов Духа, как говорит Павел: «Плод же духа: любовь, радость» (Гал. 5:22). Радость младенца во чреве не была плотской, поскольку плотские причины для неё отсутствовали, – она была именно духовной. А духовная радость невозможна без веры. Пётр говорит: «Веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною» (1Пет. 1:8), т.е. причина духовной радости – вера во Христа. Значит, она уже была у ещё не родившегося и возрадовавшегося Иоанна Крестителя.
|
|
Его вера не могла быть рассудочной или сознательной, но это совсем не значит, что веры у него не было вообще. Христос говорит о том, что существуют разные виды любви к Богу – любовь от всего сердца и любовь от всего разумения (Мф. 22:37). Соответственно этим видам любви, и вера должна делиться на веру от всего сердца и веру от всего разумения.
Те, кто не признаёт крещения детей, именно потому и не признают, что требуют от крещаемых веру от всего разумения, иначе говоря, сознательную веру. А Писание говорит нам, что для крещения достаточно веры от всего сердца. И нигде в Писании не сказано, что для крещения нужна именно сознательная вера, – это такое протестантское предание (да и то, не всеми протестантами поддерживаемое), а вовсе не заповедь Господня. [*]
------------
[*] Я совсем не против того, что кто-то опирается в каком-то вопросе на предание, а не на прямую заповедь Божию. Например, нет заповеди, предписывающей читать Новый Завет в составе именно этих 27-ми книг, которые мы имеем; брать данные 27 книг за основу нашей веры – это ни что иное, как предание. Также нет заповеди, предписывающей верить в Бога как в Святую Троицу; это тоже предание, оформленное в строгое предписание на Вселенских Соборах. Т.е. Церковь вполне может выдвинуть какие-то постановления, которые вовсе не повторяют заповеди Писания. Так, например, самая ранняя апостольская Церковь имела три вида служения – епископское, пресвитерское и диаконское; хотя нигде в Евангелии мы не видим не только заповеди о том, что в Церкви должны быть чины епископов, пресвитеров и диаконов, но даже не видим такой заповеди, из которой можно было сделать хотя бы косвенный вывод об этих чинах. И, тем не менее, в ранней Церкви они появились. Поэтому и запрет крестить младенцев, хоть он и не предписан заповедью, вполне мог бы иметь законное место в Церкви на основании предания; но ведь те, кто выступает против крещения младенцев, как раз таки пытаются апеллировать к заповедям, а не к преданиям…
------------
|
|
На вопрос: «Что препятствует мне креститься?» Писание отвечает: «Если веруешь от всего сердца, можно» (Деян. 8:37). Именно так – от всего сердца, – а не от всего разумения.
А это и есть тот самый вид веры, которую имеют младенцы. Радость Иоанна Крестителя в материнской утробе была радостью сердца, отозвавшегося на действие Духа. Способность младенческого сердца радоваться божественной благодати – это и есть сердечная (не сознательная и не рассудочная) вера.
По причине этой сердечной веры Христос назвал младенцев верующими в Него: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня…» (Мф. 18:6). По причине этой сердечной веры, младенец может исполниться Духа, как это произошло с Иоанном Крестителем, о котором было предсказано, что он «Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей» (Лук. 1:15). Таким образом, то главное, что является условием допуска до крещения – вера от всего сердца, – у младенцев есть.
|
|
Поэтому ждать, пока душа ребёнка обрастёт скорлупой рассудка (которую надо ещё будет пробивать покаянием, чтобы благодать могла достичь глубин сердца), нет никакого смысла.
Можно ещё один образ употребить. Благодать – это семя, а сердце ребёнка – земля, приготовленная к принятию семени и способная произвести плод сердечной радости. С возрастом эта земля утрамбовывается, покрывается асфальтом неверия, на котором выстраиваются конструкции всяких бредовых теорий и предрассудков; и тогда, чтобы открыть сердце для действия благодати, бывший младенец (а ныне взрослый и мрачный тип) должен будет разрушить эти конструкции, разгрести их завалы, раздолбать асфальт своего неверия кайлом сознательной веры, обнажить замершую под асфальтом землю, вскопать её лопатой покаяния, – и тогда только семя благодати может быть принято землёй его сердца.
Вот для чего нужны сознательная вера, проповедь, чтение Писания, – это всё средства возврата к тому состоянию, которое человек имел пред Богом в младенчестве, имел даром, от природы, так сказать, имел его в своих настройках по умолчанию. А потом изначальные настройки души, заданные Создателем, сбились… И пришлось Создателю указывать идиотам-взрослым на детей: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3).
А взрослые, сами обращаясь и принимая крещение, выдумали отлучать от него детей, – потому что они, мол, не могут взять в руки кайло сознательной веры и лопату покаяния. Да не нужны им эти кайло с лопатой, ведь нет ещё безбожного асфальта на их сердце, и земля сердца у них ещё не утрамбована взрослым бесчувствием. Она (земля младенческого сердца) мягкая, рыхлая, идеальная для принятия семени, – так и сейте его, сейте, а не ждите, пока эту землю истопчут сапоги, пока её не купит дьявол и не начнёт на ней свою стройку.
Единственное, что могло бы сделать крещение младенцев бессмысленным, – это если бы крещение было не таинством, через которое Бог даёт человеку дар Святого Духа, а простой формальностью (как считают некоторые протестанты). Если бы крещение было не более чем ритуалом, вроде армейской присяги, то, действительно, зачем бы оно понадобилось младенцам? В этом случае и взрослые совершенно ничего не потеряли бы, оставшись без крещения; ведь какой смысл подносить к губам пустую чашу, в которой нет воды?
Только надо заметить, что, в этом случае, заповедь о крещении попала бы под определение этой заповеди: «…за всякое праздное [по-гречески «апгон» – непроизводительное, бесплодное – В.Ч.] слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» (Мф. 12:36). Если бы заповедь о крещении предписывала совершать пустой безблагодатный обряд, то она оказалась бы этим самым праздным словом, призывающим к праздному, духовно бесплодному действию.