ЧАСТЬ 1. ПОКАЗАТЬ КРАСОТУ ПРАВОСЛАВИЯ
Здесь вам не равнина, здесь климат иной
«Здесь вам не равнина, здесь климат иной, идут лавины одна за одной, и здесь за камнепадом ревет камнепад. И можно свернуть, обрыв обогнуть, но мы выбираем трудный путь, опасный, как военная тропа...» Эти слова Высоцкого, если верить тем, кто занимается альпинизмом, довольно точно передают ощущение восходящего на вершину.
Но и песни русского барда, и рассказы самих альпинистов чрезвычайно скупы на какие-либо восторженные описания. Речь почти всегда идет о преодолении страха, трудностей и невзгод. И если не осознавать, что тяжелое восхождение есть лишь путь к вершине, а не цель, вряд ли можно понять, почему этих «больных» людей тянет в горы. Ведь опасно же. И страшно. И неудобно. Но почему-то радостно. Хотя вряд посторонний способен осознать эту радость. Чтобы ее почувствовать, надо ее пережить. Попробовать...
Среди разных отзывов, которые мы получаем на «Фому», довольно часто встречаются такие, суть которых можно свести к упреку: зачем вы пишете о смерти, страданиях, боли? Неужели в жизни мало горя? Да мы и так все страдаем ежедневно и ежеминутно. Поэтому, если вы хотите привлечь в православие, — пишите о радости и красоте, пишите о любви и празднике, а не о мучениях. Зачем писать о страданиях и боли, если все так устали от них?
Действительно, есть в христианстве удивительная радость. Православие — это красота, это любовь, это высшее духовное состояние. И мы на самом деле по мере сил своих стараемся об этом писать. Но именно об этом, а не о том, что, может быть, зачастую хотят у нас прочесть.
Нельзя христианскую любовь подменить лишь радостями секса, а духовный смысл поста превратить в «чудо голодания». Христианство прежде всего — абсолютно реалистично. Правда, это звучит неожиданно, после того, как всех приучили думать, что религия -- это некая идеальная сказка, вымысел, иллюзия! А оказывается — наоборот.
Мы говорим о смерти, потому что физическое бессмертие — фантастика, а христианство — нет. Мы пишем о боли, потому что в нашем мире ее не чувствовать, не переживать нельзя.
И еще потому, что никого мать не будет любить так, как дитя, рожденное ею в муках. А победу, одержанную в трудной борьбе, со слезами и потом, не сравнить с легкой добычей, которая сама шла в руки. Но главное — это то, что мы действительно говорим о радости. О той радости, которая неизмеримо больше любых вообразимых и даже невообразимых благ цивилизации. Только чтобы увидеть ее, надо суметь заглянуть ЗА пределы боли и страдания... Правда, ощутив эту радость, вряд ли вы сумеете описать свои чувства. Поэтому слушающие вас люди будут удивляться: рассказывает о трудностях и страданиях, но почему-то весь сияет и говорит, что это здорово...
Христиане — это альпинисты духа. Чувство раз пережитой неземной радости уже никогда не оставит идущего, но будет лишь сильнее влечь наверх. В горы. И хотя восхождение это трудно и опасно, и хотя будут срывы и падения, и будет трещать страховка, и будут горные обвалы... Ничто не способно заменить той радости, которую ты обретаешь, взойдя на вершину.
И как на Эверест нельзя взобраться на скоростном лифте, попивая кофе и покуривая сигаретку, так и в духовной жизни на пути к свету постоянно будут встречаться препятствия, трудности — то, что православие называет искушениями... Но — опять парадокс — боятся этих трудностей главным образом те, кто еще их не испытывал. Человек, вкусивший радость, понимает всю несоизмеримость страданий и подлинной Радости...
И в Православие мы не собираемся никого «привлекать».
Христианство — это не тусовка, в которой можно классно провести время. И не вечный «пир на весь мир», который наш журнал хочет почему-то разрекламировать. Христианство — это Сам Христос, та вершина Духа, на которую действительно нелегко забраться, но без которой такой скучной, такой бессмысленной становится вся наша «радостная» жизнь...
Зачем верить в Бога?
Когда мы показали первый номер «Фомы» нашему знакомому, он сразу спросил нас: «А нужен ли такой журнал?» Ошеломленные, мы стояли и не знали, что сказать, настолько очевидным нам казался ответ. Время показало, что это далеко не так. Мы сделали второй, а потом третий номер - и все время чувствовали, что чего-то не хватает... Что-то не сказано... Пропадает нечто очень важное, главное. Нам стало ясно, что вопрос «Зачем?» - серьезный и важный, так как он в конечном итоге вырастает в еще более существенный, центральный вопрос, с которым мир постоянно обращается к христианину: «А зачем быть христианином?»
Многие считают, что верить нужно потому, что ни во что не верить нельзя. Прошли времена, когда в нашей стране религия была лишь «отравой для масс». И как раньше нормальным полагали атеизм, так сейчас нормальной считается вера, превращаясь иногда в некую обыденность.... Кто-то идет в храм, считая, что вовремя поставленная свечка должна помочь на сессии, при очередной сделке, чтобы с мужем (женой) не ссориться и т.д. (список можно продолжать)... Наиболее интеллектуальные любят рассуждать о богатом духовном наследии православной культуры, не забыв при этом ругнуть духовенство и заявить, что верить можно и без попов... Руководители страны оказываются самыми умными, поддерживая все вышеперечисленные категории и выступая новыми ревнителями отечественной духовности.
Большинство же людей, как кажется, связывает веру с нравственностью. Со стремлением «быть добрыми и хорошими». Что ж, в этом нет ничего плохого, но дает ли это нам ответ на вопрос: «Зачем?»
Одна голландка на вопрос амстердамского телевидения «Что значит в вашей жизни Христос?» ответила: «У меня прекрасная семья, любимая работа, дом - полная чаша. Я очень люблю своих детей... Пользуюсь уважением друзей и коллег по работе... У меня все есть. Зачем мне еще какой-то Бог, Который постоянно будет мне мешать спокойно жить?!» Наверное, она права. Земное счастье достижимо и без веры. А все попытки увидеть в христианстве лишь очередное высоконравственное учение разбиваются о железное: «Зачем для этого ходить в церковь?» Как тут ответить? Как объяснить смысл Любви? Ответ прост: смысл любви, а тем более любви христианской, объяснить нельзя. Эту любовь невозможно просто понять, ее надо прожить и прочувствовать. И тогда начнет открываться великое Чудо и Тайна христианской веры, ее Центр и Смысл. А он не в обрядах и не в следовании канонам и церковным установлениям - все это лишь средства, способы достижения главного.
Сердце христианства - Христос. Бог-Сын, Который стал Человеком, чтобы призвать людей следовать Его путем - стать подобными Богу. Вот истинный, высокий смысл христианской жизни. Вот что значит набившая многим из нас оскомину фраза о необходимости спасения души... Спасти душу - означает уподобиться Самому Богу. Почувствовать живое, настоящее присутствие Христа рядом с нами и через это почувствовать любовь. К Богу и к людям. Разве может с этим что-либо сравниться?! Знают ли об этом те, кто сегодня сомневается, идти или не идти в храм? Помнят ли это те, кто уже считают себя православными? Вопрос далеко не праздный...
В чем сомневался апостол Фома? Не в том, о чем говорил Христос, не в справедливости Его слов об отношении к ближним и не в смысле притч... Он хотел увериться в Его воскресении - т.е. в собственном спасении, в возможности для человека обожиться, уподобиться Богу.
Мы ходим в Церковь, потому что верим, что она - Тело Христа. Мы делаем «Фому», чтобы говорить о Христе, чтобы помочь Фоме-неверующему увериться в том, что нет смерти. Есть Христос - Путь, Истина и Жизнь. И в этом цель и смысл всего.
Мешают ли догмы свободе?
Никогда не забуду, как одна знакомая с жаром пыталась объяснить мне, почему она не сможет стать православной. «Понимаешь, — говорила она, — я — человек свободный. А православные догмы сильно ограничивают мою свободу, не дают мне дышать. А я не желаю, чтобы кто-то или что-то мою свободу ограничивало. Человек, его свобода выше любых правил и норм, которые ведь тоже, согласись, устанавливаются людьми».
Я согласился, но позволил себе задать ей один невинный, но логически вытекающий из такой пафосной речи вопрос: какие именно православные догмы и в чем ограничивают ее свободу? Вопрос Ольгу (так звали девушку, которая, между прочим, тогда заканчивала серьезный московский вуз по гуманитарной специальности) явно застал врасплох. Я решил ей помочь и спросил, какие вообще православные догматы она знает («Давай вспомним, какие есть, тогда легче будет разобраться, что же конкретно мешает твоей свободе!»). Она долго думала, хмурила лоб, а потом неуверенно сказала: «Ну этот, как его, догмат о непорочном зачатии, что ли... Да, о непорочном зачатии Богородицы».
Пришлось объяснить, что догмат о непорочном зачатии Богородицы действительно является одним из положений церковной веры. Но только не Православной Церкви, а Католической. Да и католиками он был принят лишь в 1854 году. Ну а как он сковывает свободу бедной девушки — мне очень интересно было бы услышать.
Ольга рассмеялась, сказала, что я ее подловил, но она все равно права: в Церкви — несвобода, Церковь отстала от жизни. Мир сегодня стремительно развивается, и человек должен идти в ногу со временем, а не тащиться за «старой церковной клячей». К сожалению, так наш разговор и закончился на шутливой ноте, каждый остался при своем.
Я написал «к сожалению» не для логической связки слов. Мне действительно очень жаль. Жаль, прежде всего, потому, что когда-то я сам уверенно доказывал, что в Православной Церкви нет ничего, кроме ритуала и внешнего лоска. При этом все мое знание православной веры исчерпывалось рассказом о том, как в одной деревне на Украине священник «прозрел». Пришел в епархиальное управление, снял наперсный крест и ушел из Церкви. «Вот, мол, понял человек!». Что он там понял, я, естественно, объяснить не мог, но все попытки убедить меня прикоснуться к миру Православия наталкивались на стену моего «знания», уверенности в своей правоте и истинности собственной веры. Ведь я не был атеистом.
Но мне повезло. Был у меня в жизни учитель. Человек, мнением которого я дорожил больше всего на свете (и дорожу сейчас). Мы с ним много говорили о вере, обсуждали прочитанные книги. Как-то раз разговор зашел о Православии. И я сказал: «Ну, неужели Вы верите в необходимость всех этих церковных установлений? Неужели Вы когда-нибудь сможете надеть крестик?» Он ничего мне не ответил тогда, но как-то тихо, грустно улыбнулся... А через пару дней я случайно заметил, что он носит нательный крестик! Оказалось, что самый уважаемый мною человек не просто верил не так, как я, но даже и не попытался объяснить мне почему!..
Я не обиделся на него. Я просто очень сильно испугался. Неужели я настолько «закрыт», что он даже не стал со мной говорить?! Тот день был моим первым днем в Православии. И теперь я понимаю, почему мой друг тогда промолчал. Сейчас мне известно, что есть вещи, которые невозможно объяснить, тем более, если собеседник не готов слушать. И все же каждый раз, когда приходится видеть, как люди добровольно лишают себя возможности войти в новый для них мир Православия — мир, который они на самом деле ищут, — я говорю «к сожалению».
А может, не стоит проходить мимо этой открытой двери? давайте зайдем и посмотрим. А вдруг?..