Гридница Богдана Сабурова на большом подворье.
Августа 1565 года.
Заседали на мужской половине уже не первый час, и повод был важный: государевым дозволением из опалы возвернулся Богдан Юрьевич Вислоухий-Сабуров*, и по случаю собрались тут ближние родичи, и старшие, и молодые.
- Наливай, Егор! Тимофей Иваныч, угощайся.
- Будем здравы! Семён, Никита, Василий, что киснете! Разливайте смелей! - оглянувшись на стоявшего у двери на стороже детину с полотенцем через плечо, Богдан Юрьевич послал его за новой братиной вина. - Ныне вместе мы. И своего уж не упустим. Только надобно... - тут он огладил окладистую бороду и со значением помолчал, - уж впредь не слушаться чужих призывов. У самих, слава Богу, и родовитости и силы достанет... Помянем Григория Степаныча.
Все встали, молча выпили.
Вразнобой расселись снова, разбирая с блюд холодную кабанятину и потроха гусиные, макая в тёртый со сметаной хрен, горчицу и брусничное варево, и отирая пальцы большими капустными листьями вместо рушников. Малый вернулся с вином и блюдом пирогов и расстегаев с разной начинкой, и снова занял место на карауле у дверей.
Уже давно успели обсудить семейные новости, минувшую охоту, виды на урожай и невест. И отшумели по делам Ливонским, Крымским и Астраханским. Хмель брал своё, и беседа, становясь всё громче и живее, выводила на одно, будоражащее исконно. Кто-то завёл о соседях, и неминуючи вывезло на Плещеевские вотчины неподалёку. При имени Басмановых старшие мрачно выбранились, трое братьев Борисовичей многозначно переглянулись, а Егор Сабуров, молчавший до сих пор, со стуком опустил допитый кубок и упёрся кулаками в стол. Процедил сквозь зубы проклятие.
- Негоже за трапезой-то так.
- Извини, Тимофей Иваныч... Только сил нету долее зрить Басмановых своевластие.
- Старик Басманов вознёсся лихо, почитай, всех потеснил, - закивал Степан, зло ухмыляясь.
- А чем мы хуже?! - видя, что старшие оба не шибко торопятся с ответами, и будто бы не расслышали их возмущения, поддержал брата Никита. - Мы, Сабуровы, искони у трона великокняжеского стояли, и своих вольностей терять не станем! Васька, налей ещё! Что, не так, разве? Или не отыграемся за Соломонию Юрьевну?! Васька, что-то не пойму тебя...
- Ты, брат, не шуми, от шуму толку мало нынче! - Василий, младший, неодобрительно глядел на братний ярый задор, да и Богдан Юрьевич начал тяжко вздыхать и хмуриться. - Пошумели уж с подначки Шуйского да Ростовского...
- И то верно, Никита. Не к ночи будет сказано, голова на плечах дороже гонору, - степенно перекрыл общий ропот голос Тимофея Ивановича. - Сядь, не дури. Всему время своё настанет. И Басманов спотыкнётся... Уж тогда не упустим своего!
- Не упустим? - нехорошо усмехнулся как бы сам себе Егор. Оглядел всех исподлобья, стиснул в руке наполненный Степаном кубок. - Кабы тогда, зимою ещё, не сидели бы мы и не ждали, а заодно с Григорием Степанычем выступили, кабы все мы заодно встали, не убоявшись, так его голова бы цела была, а мы сейчас Басманову и его бардашу-отродью не кланялись! И Зайцеву, и Афоньке, и всей этой швали! Этим Альферьевым, Гвоздевым, Безниным... Что, не прав я разве?!
- Прав, прав ты! - усаживая его за плечо, примирительно кивал Никита, - И не одни Сабуровы так же мыслят, многие роды великие ныне унижены... Ропщут все! Того и гляди государевы наушники всем до нитки тут завладеют, последнее из-под ног вырвут, во прах обратят то, что веками предки наши держали твёрдою рукою! И станем мы со смердами вровень, подневольные царю, все законы извечные поправшему?!
- Пьян ты, Стёпка! Лишку хватаешь! - перебили его сразу оба старика Сабуровы, Вислоухов и Косой.
Тишина возникла. Богдан Юрьевич хмуро оглядел стол, отпил вина, отёр большие усы.
- Что проку пенять на зиму прошлую, вчерашнего дня не воротишь. Рассуждать надобно о грядущем, и крепко. Одумался государь, вновь приближает нас, сложил с сердца*, и то нам добрый знак, что нужны Сабуровы ему, как и Воротынские, и Шереметьевы, что мало проку в больших делах от иных, кто из грязи да в князи, мааало, и в том - наша наипервейшая сейчас выгода, родные мои, и это себе зарубить на носу извольте! Хочут кто горланить - только башку под топор положит, а ни себе, ни семейству никакой выгоды тем не даст. Смотрите на Годуновых, на Димитрия нашего, и виждьте истину в его мудрости. Вспомните, что гласит имя наше родовое - Сабур! "Терпеливый", вот что сие значит. Терпеливый - не есть трусливый и послушный всему, а - осторожный, многомудрый и дальновидный. Слыхал ли кто Годуновых на площадях орущими? Иль супротив воли государевой напролом идущими? Не было такого. А меж тем, и нас защитить сумел, и себя возвысил с князьями наравне. Гляньте, и при царевиче Фёдоре уж Григорий Васильевич стоит, и Борис с Иринкою - там же, у самого престола укрепляются. И монастырь родовой, предков наших общих усыпальницу, в камне отстроил! Сама царица Мария в мастерской его золотошвейной уборы заказывает... И Димитрий уж судебными и прочими делами при государевом Челобитном Приказе ворочает. Вот что нам за образчик взять надо. На него опираясь, да друг на друга, всех одолеем!
На речь, столь разумную, никто ничего возразить не захотел, конечно.
- Поздно уж. Пора б ложиться, други. Егор, ты завтра едешь?
Стали подниматься и прощаться, расходиться по постелям.
Задержавшись в сенях, Степан и Никита просили, чтоб Сабуров напомнил при случае о них Вяземскому. На Василия смотрели слегка свысока, и за то, что молод ещё, и за ему, Егору, прямые возражения... А речь шла о том, чтоб найти слугу нового, расторопного и умелого, а главное - на всякое господское поручение готового.
- На всякое, - раздельно проговорил Сабуров, испытующе глядя на двоюродных братьев. - Разумеете, про что это?
- Да разуметь-то разумеем, Егорша, - Степан покосился на равнодушного к разговору Ваську, но прогнать его не решился, - да у нас такового, пожалуй, не сыскать. Людей немало, но молодняк всё, сам понимаешь, поручиться не за кого как следует... Тебе у Тимофея Иваныча спросить надо. Он как отец нам, не откажет, а уж если о Басмановых речь - и подавно, - и подмигнул.
Так Сабуров и сделал. Наедине с дядькой переговорил, нежданно от него и помощь, и советы дельные получив... Если валить Басмановых, то уже сейчас начинать надо, и тут с Богданом он не согласен был в его выжидательности. Чего толку ждать, когда медведь вырастет да медвежатами обрастёт, а всех вокруг себя пожрёт?! Но делать это надо по уму, с расчётом тонким, так, чтоб комар носу не подточил, чтоб метко удар нанести, хитрый и убийственный, и тем Басмановым показать, что не всемогущи они, что в любой миг под острием смертельным ходят. А что толку, скажем, аргамаков его травить, или резать, как сперва хотел Егор. Человек, положим, имеется, на любое дело готовый, и глотку коню перерезать - для него дело плёвое... Да ничего это не даст, ибо в ярости будет не один только ворог, а и государь тоже, и все конюшенные начальники, и посеешь ты тем бурю ненужную, боком не тем могущую выйти. Надо, чтоб одному Басманову со щенком его послание изготовлено было. Егор соглашался. А что не узнает, кто его отправил, так пока и не надо, довольно будет пошатнуть гордыню и покой их, ненавистных... А там, глядишь, судьба сама дальнейшее подскажет.
- Так точно уверен ты, что Федька под тебя копает, что не отвяжется?
- Уверен! Правды, в наглую морду ему сказанной, не простит и не забудет мне ни в жисть! Мне первому от него чаша-то с ядом будет. А после - всем нашим! Государь его... слушает, вот беда. А он об нас ноги отирает!
- Беда, Егорушка, это коли Федька б девкой уродился! Имели бы мы теперь на шее у себя царицу Федору Алексеевну! Не в пример бы...
- Да одна сатана! Видал бы ты, Тимофей Иваныч, глазищи его изуверские, слыхал бы побасенки срамные, коим Ваську Грязного подучил меня дразнить, да прилюдно, при холопах, не сомневался бы!
- Ну, добро, Егорушка. Меж нами сие настрого. Прикажу Куярке собираться.
Помолчав, коротко обнялись.
__________________________________________________________________________
Пояснения:
по прорицанию Андрея Кесарийского * - в "Откровении" Иоанна Богослова, глубоко чтимого государем, несколько раз подчеркивается, что перед Вторым пришествием будет период ожесточенной борьбы сил добра и зла. Хронологически он был точно определен. Три с половиной года, по подсчётам тогдашних летописцев и богословов начиная от 7070 (1562) года, или 1260 дней, будет, по словам Андрея Кесарийского (святитель, живший в 6-м веке и оставивший миру "Толкование Апокалипсиса", «владычествовать отступление», то есть - множится будут беды и беззакония всякие. К цифре этой относились чрезвычайно серьезно, и так получается, что она совпадает с периодом, условно названным " началом опричнины"... (То есть, выход из тупиковой ситуации, грозившей концом света, Иоанн видел и воплощал в своём грандиозном новаторском замысле опричной реформы. Это был его личный бой со злом, его оружие и надежда на победу). В геннадиевскую Библии также имеется такое утверждение, «Раздрешение неизреченного откровения»: в последнее время «отрешится сатана по праведному суду Божию и прельстить мир до реченнаго ему времени, еже три и пол лета, и потом будет конец». Царь Иоанн воспринимал свою миссию как высшую данность, и в его жизни и поступках сакральное имело громадное значение. С усилением внешнего давления на Русь, на его личное право власти, в нём крепла уверенность, что, оставшись единственным независимым православным государством на земле, страна его обязана выстоять и сохранить свою уникальную неприкосновенность, целостность и миропорядок, и он, государь, Богом поставлен эту миссию вершить. «Аз же убо верую, о всех своих согрешениих вольных и невольных суд прияти ми, яко рабу, и не токмо о своих, но и о подовластных дати ми ответ, аще что моим несмотрением погрешится».
Василий-су * - приставки -су и -ста - оставшиеся от древнейшего наречия наследие в старорусском языке, выражало особое уважительное отношение к кому-либо в обращении. ("Василий-су", " Никита-ста"). При этом есть нюансы в этих обращениях. Так, "су" передаёт более дружеский, "свойский" оттенок отношений к объекту обращения, " уважаемый-кто-с-нами". А вот "ста" - более официальная форма приветствия, то есть " достославный", "всеми-уважаемый".
три рубля вычли из жалования * - приведённые курьёзные примеры являются официально задокументированными событиями, занесёнными в Разрядные книги по местам проведения ежегодных обязательных смотров войск. Согласно единому для всего служилого дворянства уложению (Уложение о службе (1556 г.)), дворянин-хозяин был обязан предоставить в войско своих людей на лошадях, их число зависело от количества земли у хозяина (1 человек на каждые 150 четей пахотной земли), и для полноценного участия в военном походе и бою люди обязаны были быть снаряжены в доспехи и иметь оружие. Прибыть "конно, людно и оружно", "цветно и доспешно", иначе от такого бойца, никак не защищённого, понятно, толку на поле битвы мало. Обычно бездоспешных не засчитывали "боевым холопом" и отряжали в кош, т.е. обоз, в обслугу войскового хозяйства. И за таких помещику и дворянину не было денежной или продовольственной дотации. А за недостачу людей могли ещё и штраф вычесть из жалования. Но раз на раз не приходилось, и у хозяев-дворян банально не всегда были средства на полноценное обмундирование для своих людей, и они предоставляли для отчёта хоть что-то.
приволока * - вид верхней одежды, вроде длинного жилета. Бывала как мужская, так и женская.
учинай глумиться мирскими кощунами* - тут Федя цитирует "СТОГЛАВ СОБОР" 1551 года (своего рода гражданский Кодекс, принятый и утверждённый к обязательному исполнению решением высшего духовенства и боярства, а также избранных представителей главнейших сословий Всея Руси), из гл.34: "А учнут которые священники и дьяконы жцти в слабости и в пьянстве и в прочих неподобных делех, ихже ненавидит Бог. Или учнут глумитися мирскими кощунами и ходити на мирская позорища, ихже священником не подобает смотрити и слушати, или в корчмы ходити и игры слу-шати, или учнут нерадиво жити и о церкви божий небрещи, или учнут о своих детех духовных нерадити и того церковного дела небречи, или не учити их страху божию своего ради безчинства, якоже достоит жити по закону божию всякому крестьянину, и о том о всем известно и достоверно протопопы и старосты испытовают священников и добрых людей и ис-пытавше твердо о всем о том да возвещают святителем митрополиту и архиепискупом и епископум, койждо во своем пределе."
русский шёлк * - так называли льняные ткани высочайшего качества, самой тонкой работы, производимые русскими мастерами. В своей ярославской вотчине Басмановы постепенно налаживали артельное производство такого товара, и в итоге добились признания его качества, что выражалось в договоре на поставку русского шёлка для нужд не только ярославской, но и московской митрополии.
китайский куст *- чай, привозимый из Китая.
хатум* (хатунь, катунь) - обращение к женщине в станах Востока.
хоромы на приезд * - гостевые избы и дворы за пределами крепостных снен. Постепенно становясь второй столицей государства, Слобода разрасталась как на дрожжах, и многие придворные вынуждены были оставаться в ней на постоянное жительство во всем семейством и хозяйством. Ну и принимать в любое время года на высоком уровне делегации и всевозможных гостей надо было где-то.
тёплого и лёгкого, цвета белого либо коровьего масла, камня* - имеется в виду известняк. На месте Москвы и области когда-то в доисторические времена было дно древнего моря, потому осталась известковая его "подложка" в неглубоких недрах.
затины* - укрепления на крепостной стене или в башне для установки пушек и размещения обслуживающей команды. (От " за тыном", за щитом).
коротыши* - они же контрфорсы. Утолщённые укрепления стен, расположенные горизонтально по уровню земли, перпендикулярно плоскости стены. Архитектурный термин.
печатной мастерской* - взамен уничтоженной оппозиционными происками печатной мастерской на Никольской улице в Москве, после вынужденного бегства во Львов Ивана Фёдорова, государь не отчаялся, и тут же учредил под своей защитой мастерскую в Слободе, где всем заведовал ученик Фёдорова, Андроник Невежа. В 1567 он снова организует типографию в Москве.
огневая болезнь * - мор (сыпной тиф)
Подьячий Трифонов * - в течение полугода была произведена подробная опись в казну вотчин опальных ссыльных князей ярославских и стародубских, отправленных под Казань и Свияжск весной. Попутно перепроверялись прежние данные.
Павел Петрович Заболоцкий*- царский военачальник, талантливый зодчий, специалист по военнооборонительным сооружениям, впоследствии ставший иноком Псково-Печерского монастыря Пафнутием.
(Никитский монастырь на берегу Плещеева озера по распоряжению государя был также превращён в военную крепость, работы там завершились уже в 1564 году).
зим* - самым трудным для новорожденного было пережить долгую зиму. Потому часто возраст человека отсчитывали от первой перенесённой им зимы.
саадашные * - оружейные. Кроме луков и принадлежностей к ним там продавалось всё, касаемое вооружения и доспехов.
камковые* - камка, или дамаст - дорогая ткань, смесовая из хлопка и шёлка, часто вышитая, или с красивым тканым узором.
Ас-саляму алейкум ва-рахмату-Ллах* -(араб.) «Мир вам и милость Аллаха»
прасол* - считается, происхождение термина связано с первоначальной передвижной торговлей солью. В дальнейшем прасол скупает лошадей, коров и других домашних животных, птицу, с тем, чтобы перепродать на крупном рынке.
офеня* - нечто вроде коробейника, передвижной независимый торговец всякой мелочёвкой, преимущественно предметами ремесленного производства: иглами, пуговицами, лентами и другими товарами, закупая их оптом у купцов, городских и сельских ремесленников. Офеня не нуждался в постоянном месте для продажи своих, в основном портативных, товаров. Он заезжал и заходил в боярские и городские хоромы и крестьянские избы и везде был желанным гостем. Благодаря этому мелкая передвижная торговля надолго сохраняет свою особую форму и осуществляется независимо от форм ярмарочной и базарной торговли. Такой вид деятельности прекрасно подходил «Искателям государева дела», то есть разведчикам, агентам государя по внутренним делам. Имена некоторых из них дошли до наших дней...
усморезные ножи *- рабочий инструмент усмошвеца(того, кто шьёт разнообразные изделия из обработанной кожи)
Якоб ван Веллерштатт - голландский мастер, отливал пушки в Москве в 60-х. Каспер Ганус был главным мастером-литейщиком на государевом пушкарском дворе примерно до 1570, а после его сменил на должности вошедший в степень мастерства ученик - Антон Чохов. Его именем " подписаны" многие из сохранившихся доныне произведений оружейного искусства.
Богдан Юрьевич Вислоухий-Сабуров* - представитель старейшего и очень влиятельного рода Сабуровых, имеющего несколько ветвей. Из-за скандального развода Василия III с первой женой, Соломонией Юрьевной Сабуровой, отношения великокняжеского дома и клана Сабуровых резко осложнились. Произошло разделение и внутри самого клана, так же, как и в семействе Шуйских. Не все были готовы идти на эшафот или бежать к королю Сигизмунду ради сохранения поруганной родовой чести. Поэтому государь Иоанн Грозный тоже относился к представителям рода избирательно. Казнив в 1564 Г.С. Сабурова, отправив в опалу пару его родичей, тем не менее, не сбрасывал со счетов ни одного, могущего принести пользу. Дочь некогда тоже опального (за порочащие связи)Богдана Сабурова Евдокия станет первой женой царевича Ивана Ивановича.
Сабуровы были в самом тесном родстве с Годуновыми, что очень посодействовало в дальнейшем возвышению обоих родов.
сложил c сердца* - перестал серчать, т.е. снял опалу.