(продолжение расследования)
Шевченко Валерий Анатольевич
И сказал Господь Каину:
где Авель, брат твой? …
И сказал: что ты сделал?
голос крови брата твоего
вопиет ко Мне от земли
Быт 4: 9, 10
Когда ещё не догорел Дом Советов, власть уже приступила к фальсификации числа погибших в октябрьской трагедии. (147 человек: в Останкино – 45 гражданских и 1 военнослужащий, в «районе Белого дома» - 77 гражданских и 24 военнослужащих Мин. обороны и МВД).
Бывший следователь Генпрокуратуры Р.Ф. Леонид Прошкин, работавший в 1993-95 гг. в составе следственно-оперативной группы по расследованию октябрьских событий, заявил о гибели 3-4 октября 1993 г. не менее 123 гражданских лиц и ранении не менее 348 человек. Он пояснил, что термин «не менее» употребил, потому что допускает «возможность некоторого увеличения числа потерпевших за счёт не установленных… погибших и раненых граждан». Причём в следственных документах, подчеркнул Прошкин, утверждения более категоричны. (Совершенно секретно. 1998. №10. С.7).
Поздно вечером 4 октября 1993 г. в СМИ прошло информационное сообщение: «Европа надеется, что число жертв будет сведено к минимуму». (Новая ежедневная газета. 1993. №40. Специальный выпуск. С.7). Рекомендацию Запада в Кремле услышали.
_____
Начало см.: Молодая гвардия. 2006. №10. С. 126-132.
Рано утром 5 октября 1993 г. главе президентской администрации С.А. Филатову позвонил Б.Н. Ельцин. Между ними состоялся следующий разговор:
- Сергей Александрович, …к вашему сведению, за все дни мятежа погибло сто сорок шесть человек.
- Хорошо, что вы сказали, Борис Николаевич, а то было такое ощущение, что погибли 700 - 1500 человек. Надо бы напечатать списки погибших.
- Согласен, распорядитесь, пожалуйста. (Газета. 2003. №183. С. 3; Филатов С.А. Совершенно несекретно. М., 2000. С. 319-320).
В первые дни после штурма Дома Советов официальные лица, прежде всего медицинские работники, делали довольно странные и противоречивые заявления. Руководитель Главного медицинского управления Москвы (ГМУМ) А.Н. Соловьёв на пресс-конференции 5 октября сообщил, что «тела сторонников Руцкого и Хасбулатова», погибших при обороне Белого дома, останутся в здании бывшего парламента до окончания сотрудниками прокуратуры следственных действий. Вместе с тем, пояснил Соловьёв, в других столкновениях 3-5 октября убито 108 человек. (Комсомольская правда. 1993. №184. С.1).
6 октября зав. оперативным информационным отделом Центра экстренной медицинской помощи (ЦЭМП) Д.К. Некрасов заявил, что вывоз трупов из Белого дома ещё не начат. (Комсомольская правда. 1993. №192. С.3). Однако, по словам пресс-секретаря ГМУМ И.Ф. Надеждина, представителям московского здравоохранения комендатурой Белого дома было заявлено, что внутри «этого объекта не обнаружено ни одного трупа». (Независимая газета. 1993. №200. С.1). Зам. министра здравоохранения Р.Ф. А. Москвичёв заявил, что всего из Дома Советов будет вывезено около 50 трупов. (КП. 1993. №192. С.3).
Но прокурор Москвы Геннадий Пономарёв, выйдя из Дома Советов, сказал, что количество убитых там исчисляется сотнями. (Поражение цели. М., 1994. С.51).
Так, сколько же погибших было в Белом доме и его окрестностях? На этот вопрос помогут ответить свидетельства участников событий.
Первые жертвы 4 октября появились около парламента рано утром, когда символические баррикады защитников прорвали бэтээры, открыв огонь на поражение. Свидетельствует Галина Н.: «В 6 часов 45 минут утра четвертого октября нас подняли по тревоге. На улицу мы выбежали сонные и сразу попали под пулемётный огонь…Потом мы несколько часов лежали на земле, а в десяти метрах от нас били бэтээры… Нас было около трёхсот человек. Мало кто остался в живых. А затем мы перебежали в четвёртый подъезд…Я на улице видела, что тех, кто шевелился на земле, расстреливали». (Путь. 1993. №10-11. С.9). По словам Евгения О., на площади было много убитых из тех, кто пришёл на баррикады или жил в палатках у здания Верховного Совета. Среди них были и молодые женщины. Одна лежала с лицом, ставшим сплошной кровавой раной. (КП. 1993. №187. С.3).
Расстрел шёл и со стороны Дружинниковской улицы. Вспоминает народный депутат России А.М. Леонтьев: «По переулку напротив «Белого дома» стояли 6 бронетранспортёров, а между ними и «Белым домом» за колючей проволокой …лежали казаки с Кубани – человек 100. Они не были вооружены. Были просто в форме казаков…К подъездам из сотни казаков добежали не более 5-6 человек, а остальные все полегли». (Григорьев Н.Г. Дни, равные жизни. Чебоксары. 2000. С.363).
Свидетельствует Ирина Савельева: «Много трупов было во внутреннем дворе, где стояли палатки. Это мы видели ещё утром из окон фракции «Россия», окна которой выходили именно туда». (Время. 2006. №31-32. С.1).
По свидетельству Евгения Снежинского, казака из Краснодарского края, с 7 ч. до 9 ч. утра в спортзале здания на Рочдельской улице сложили 54 трупа. (См. Ростовская М.Н. Последний рубеж. Дом Советов 4 октября на сайте situation.ru / app / j_art_967.htm).
Ещё больше жертв оказалось при обстреле здания парламента. Депутат от Чувашии хирург Н.Г. Григорьев в 7 ч. 45 мин. утра 4 октября спустился на первый этаж в холл двадцатого подъезда. «Я обратил внимание, - вспоминает он, - на то, что на полу холла, а холл был самым большим в Доме Советов, лежали рядами более полусотни раненных, возможно и убитые, так как первые два с половиной ряда лежащих людей были накрыты через голову». (Григорьев Н.Г. Указ. соч. С.297).
Через несколько часов штурма погибших заметно прибавилось. «Я вышел из приёмной третьего этажа и стал спускаться на первый, - свидетельствует человек из окружения А.В. Руцкого. – На первом этаже – жуткая картина. Сплошь на полу, вповалку – убитые …Там их наваляли горы. Женщины, старики, два убитых врача в белых халатах. И кровь на полу высотой – в полстакана – ей ведь некуда стекать. (Завтра. 2003. №40. С.3).
В переходе от двадцатого к восьмому подъезду сложили больше двадцати убитых. Там же оставались около 30 раненых, из них 15 – тяжело. (Иванов Иван. Анафема. 2-ое изд. М., 2003. С.342). По свидетельству московского бизнесмена Андрея (имя изменено) только в их секторе находилось около ста убитых и тяжелораненых. (НЕГ. 1993. №44. С.2).
Президент Ингушетии Руслан Аушев сообщил вечером 4 октября Станиславу Говорухину, что при нём из Белого дома вынесли 127 трупов, но много ещё осталось в здании. (Говорухин Станислав. Великая криминальная революция. М., 1993. С.98).
О судьбе большей части раненых, оставленных в Белом доме, можно только догадываться. «Раненых почему-то тащили с нижних этажей на верхние», - вспоминал человек из окружения А.В. Руцкого. (Завтра. 2003. №40. С.3). Потом их могли просто добить. Тем более что расстрелы защитников Дома Советов, в том числе раненых, проходили вполне открыто весь день.
Н.А. Брюзгина, помогавшая раненым в импровизированном «госпитале» на первом этаже в двадцатом подъезде, впоследствии рассказала О.А. Лебедеву, что, когда ворвавшиеся военные принялись вытаскивать раненых в коридор, оттуда стали доносится глухие звуки. Надежда Александровна, приоткрыв дверь туалета, увидела, что весь пол там был залит кровью. Там же горой лежали трупы только что застреленных людей. (См. воспоминания О.А. Лебедева на сайте 1993.sovnarkom.ru в разделе «Воспоминания»).
По словам одного из офицеров-защитников, перешедшего утром 4 октября вместе с другими людьми из бункера в подвал Белого дома, «молодых парней и девушек хватали и уводили за угол в одну из ниш», затем «оттуда слышались короткие автоматные очереди». (Иванов Иван. Указ. соч. С.287). Свидетельствует капитан 1-го ранга В.К. Кашинцев: «Примерно в 14 ч. 30 мин. к нам пробрался парень с третьего этажа, весь в крови, сквозь рыдания выдавил: «Там внизу вскрывают комнаты гранатами и всех расстреливают, уцелел, так как был без сознания, видно, приняли за мёртвого». (Грешневиков А.Н. Расстрелянный парламент. Рыбинск. 1995. С.240). Люди, выходившие «сдаваться» днём 4 октября из двадцатого подъезда стали свидетелями того, как штурмовики добивали раненых. (Славянское единство. 1999. №10. С.3).
Многие люди при начавшемся интенсивном обстреле поднимались на верхние этажи, «поскольку создавалось впечатление, что там безопаснее». Об этом в частности рассказали капитан 3-го ранга Сергей Мозговой и Иван Иванов (псевдоним офицера разведки). (см. КП. 1993. №218. С.2; Иванов Иван. Указ. соч. С. 277). Но именно по верхним этажам велась стрельба из танков, что существенно сокращало шанс выжить для находившихся там людей.
По официальным данным Мин. обороны при штурме Белого дома израсходовано 12 танковых снарядов. Из них 10 осколочно-фугасных и 2 подкалиберных. В боекомплекте находились ещё 26 кумулятивных снарядов, до которых, как утверждали военные, дело не дошло. Осколочно-фугасные снаряды обладают большой разрушительной силой. Радиус поражения осколками, несущими убойную силу, составляет 200 метров. (Московский комсомолец. 1993. №234. С.1). Однако Д.А. Волкогонов в одном из выступлений на телевидении признал, что каждый из четырёх танков выпустил по Белому дому по 7-8 снарядов. (Антихрист в Москве. М., 1997. Вып.5. С.97). В беседе с главным редактором газеты «Завтра» А. Прохановым генерал-майор Мин. обороны сообщил, что по его данным из танков выполнено 64 выстрела. Часть боеприпасов была объёмного взрыва, что вызвало огромные разрушения и жертвы среди защитников парламента. (Поражение цели…С. 285).
Последняя информация подтверждается людьми, находившимися во время штурма в здании. Народный депутат России Б.Д. Бабаев, находившийся с другими депутатами в зале Совета Национальностей (в самом безопасном месте Белого дома), вспоминал: «В какой-то момент мы ощущаем мощнейший взрыв, потрясающий здание…Таких исключительно мощных взрыва я зафиксировал 3 или 4». (Бабаев Б.Д. Расстрел «Белого Дома». Свидетельство очевидца: взгляд изнутри. Иваново. 1994. С.111-112). Бывший сотрудник милиции Я., перешедший на сторону парламента, видел, как снарядами в кабинетах Дома Советов «буквально разрывало людей». (КП. 1993. №192. С.3). Поэтому очень мало свидетельств тех, кто находился в здании парламента выше седьмого этажа.
Немного свидетельств и тех, кто выходил вечером 4 октября со стороны стадиона «Красная Пресня» («Асмарал»). 6 октября в СМИ прошла информация, что по предварительным подсчётам в ходе «добровольной сдачи в плен» в течение заключительной фазы штурма Белого дома задержаны около 1200 человек, из которых около 600 находятся на стадионе «Красная Пресня». Сообщалось, что в числе последних содержатся и нарушители комендантского часа. (Независимая газета. 1993. №10. С.1). И, хотя ко времени появления информации на стадионе никого из живых пленников уже не было, она наводит на размышление.
Люди из окрестных домов рассказывали, что из окон верхних этажей видели, как на стадионе расстреливали людей. Расстреливать начали в сумерки 4 октября и «эта кровавая вакханалия продолжалась всю ночь». (см. Андронов И.И. Исповедь после расстрела // Литературная Россия. 1993. №50-51. С.4; Бахтиярова С.А. Реквием. СПб., 1995. С.11-12; Болтовский И. Здесь пали наши братья // Правда. 1993. №201. С.1; Рогов В. Ангелы рыдают над Москвой // Правда. 1993. №215. С.4). Видели, как ещё в 5 часов утра 5 октября на стадионе расстреливали казаков.
Необходимо привести рассказы непосредственных очевидцев расстрелов. Геннадий Портнов чуть сам не стал жертвой озверевших омоновцев. «Пленный я шёл в одной группе с двумя народными депутатами, - вспоминал он. – Их вырвали из толпы, а нас прикладами стали гнать к бетонному забору…На моих глазах людей ставили к стенке и с каким-то патологическим злорадством выпускали в мёртвые уже тела обойму за обоймой. У самой стены было скользко от крови». Геннадий спасся чудом. (Литературная Россия. 1994. №1-2. С.3). По свидетельству женщины, пролежавшей всю ночь под одной из частных машин, припаркованной напротив бассейна на территории стадиона, «убитых отволакивали к бассейну, метров за двадцать, и сбрасывали туда». (Рогов В. Указ. соч. С.4).
Жители домов утверждали, что на стадионе что-то жгли. Стоял сладковатый запах. Вероятно, жгли одежду убитых. (См. Ростовская М.Н. Последний рубеж. Дом Советов 4 октября на сайте situation. ru / app / j_art. 969. htm). Говорили, что пригоняли поливальные машины смывать кровь. Но 16 октября пошёл дождь и «земля ответила кровью». (См. Ростовская М.Н. Там же).
Защитник Дома Советов О.А Лебедев на девятый день после штурма побывал на этом стадионе. Вот что он увидел: «В правом дальнем углу стадиона, где расположен небольшой бассейн без воды в это время года, стояли ещё две домушки (видимо, раздевалки, похожие на бытовки строителей) со стенами, облицованными профилированным дюралевым листом. Все стены были густо заляпаны кровью и испещрены пулевыми отверстиями на уровне роста среднего человека». (см. на сайте 1993.sovnarkom.ru в разделе «Воспоминания»). Необходимо привести описание стадиона на сороковой день после трагедии: «12 ноября в сороковины на стадион пустили. С левой стороны от входа земля ещё тлела, на высоте полутора метров дерево и стенка стадиона была прошита пулями, на дереве висела кровавая рубаха. Кругом цветы. У бытовки рядом с плавательным бассейном вообще что-то несусветное: мох, который вообще-то зелёный называется был ржаво-коричневым от крови, которая напоила его тело. И везде те же пробоины от пуль на высоте около полутора метров». (См. Ростовская М.Н. Последний рубеж. Дом Советов 4 октября на сайте situation.ru / app / j_art_969.htm).
По некоторым данным на стадионе каратели расстреляли до 160 человек. Причём до 2 ч. ночи 5 октября расстреливали партиями, предварительно избив своих жертв. (Иванов Иван. Указ. соч. С.97). По сведениям бывшего депутата Верховного совета от Челябинской области А.С. Бароненко на стадионе расстреляли около 300 человек, в том числе детей школьного возраста, женщин, врачей.
Расстрелы, истязания людей проходили и во дворах близлежащих к Дому Советов домов. Людей, выведенных «Альфой» к вечеру 4 октября со стороны набережной, ожидала ловушка в подъездах и во дворе большого дома по переулку Глубокому. Особенно лютовали омоновцы в одном из подъездов этого дома. Вспоминает очевидец, чудом оставшийся в живых: «Меня вводят в парадное. Там свет, и на полу трупы, голые по пояс. Почему-то голые и почему-то по пояс». (Завтра. 2003. №40. С.3). Как установил Ю.П. Власов, всех, кто попал в первый подъезд после пыток убили, женщин раздевали донага и насиловали всем скопом, после пристреливали. (Власов Ю.П. Русь без вождя. Воронеж. С.74). Утром 5 октября местные жители видели во дворах немало убитых. (см., например Григорьев Н.Г. Указ. соч. С.354). Через несколько дней после событий корреспондент итальянской газеты «L` Unione Sardia» Владимир Коваль осмотрел эти подъезды. Нашёл выбитые зубы и пряди волос, хотя, как он пишет, «вроде бы прибрали, даже песочком где-то присыпано». (Поражение цели…С.181).
Факты массовых расстрелов в Доме Советов и вокруг него никак не согласуются с официально объявленным числом погибших. Но, куда же исчезли трупы?
4 октября около Белого дома работали медицинские бригады врачей-добровольцев. Бригада Юрия Холькина за 4 и 5 октября с близлежащих улиц собрала 50 трупов. (МК. 1993. №234. С.3). Бригада Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова, возглавляемая Андреем Шестаковым отправила на грузовике с прицепом от Дома Советов ещё 34 тела. (Москва. Осень-93. М., 1995. С.499; Поражение цели…С.223). По словам руководителя ещё одной медбригады, работавшей у здания парламента, Дмитрия Щетинина, в общей сложности они стащили 60-70 трупов. (НЕГ. 1993. №40. Специальный выпуск. С.5).
По данным ГМУМ с 9 ч. 3 октября по 5 ч. 5 октября 36 человек, которых донесли до «Скорой», скончались по дороге в больницу. (Эта цифра включает и пострадавших в Останкино). (НЕГ. 1993. №40. С.2). Зам. директора института им. Н.В. Склифосовского М.М. Абакумов сообщил, что к ним с 3 по 5 октября доставили 132 пострадавших с тяжёлыми огнестрельными ранениями, из которых 10 умерли во время операции или после операции. (Поражение цели…С.2). По данным МВД на утро 5 октября с прилегающей к Дому Советов территории в медицинские учреждения доставили 246 человек, из них 18 скончались от ран. (Поражение цели…С.2).
Вместе с тем имеются свидетельства того, что трупы, собранные на улице вывозились не только Скорой помощью и усилиями добровольцев. Люди в штатском из спецслужб во второй половине дня 4 октября подбирали убитых на баррикадах и куда-то увозили. (Путь. 1993. №10-11. С.9). Какие-то люди в комбинезонах грузили трупы защитников, сложенные штабелями в парке им. Павлика Морозова. (Завтра. 2007. №40. С.8).
Однако немалая часть трупов, поступившая в московские морги, вскоре оттуда исчезла. Врач Спасательного Центра ММА им. И.М. Сеченова А.В. Дальнов, работавший во время штурма в здании парламента, через некоторое время после событий констатировал: «Заметаются следы по точному числу пострадавших. Засекречиваются все материалы по 21.09 – 4.10.93, находящиеся в ЦЭМПе. Переписываются некоторые истории болезни раненых и умерших, изменяются даты поступления в морги и больницы. Часть пострадавших, по согласованию с руководством ГМУ, перевозится в морги других городов». (Руцкой А.В. Кровавая осень. М., 1995. С.488-489).
Из морга Боткинской больницы значительную часть трупов вывезли в неизвестном направлении. По информации журналистов «МК» в течение двух недель после событий на грузовиках с гражданскими номерами дважды из морга Боткинской больницы вывозились трупы «неизвестных лиц». Их вывозили в пластиковых мешках чёрного цвета. (МК. 1993. №234. С.3; см. также НГ. 1993. №215. С.1).
Некоторых погибших отправили в спецморги ведомств, где их трудно было найти. Начиная с 5 октября, А. Дальнов и его коллеги обошли госпитали и морги министерств обороны, внутренних дел и госбезопасности. Им удалось выяснить, что трупы жертв октябрьской трагедии, находившиеся там, в официальные сводки не попали. (См. Андронов И.И. «Янки дали команду: Пли!» на сайте oct1993.narod.ru). Об этом же говорилось в докладе Комиссии Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по дополнительному изучению и анализу событий, происходивших в городе Москве 21 сентября-5 октября 1993 г., которая работала в 1999 г.: «Тайный вывоз и захоронение трупов погибших в событиях 21 сентября-5 октября 1993 г., о котором неоднократно сообщалось в некоторых печатных изданиях и средствах массовой информации, если и имели место, то производились…,возможно, через морги других городов, некоторые ведомственные морги или какие-то иные структуры, связанные с Министерством внутренних дел Российской Федерации». (См. Астраханкина Т.А. События 21 сентября – 5 октября 1993 г. Организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния. М., 2000. на сайтах voskres.ru, 1993.sovnarkom.ru, oct1993.narod.ru). Как сообщил корреспонденту «НЕГ» источник, пожелавший остаться неизвестным, список находившихся в Лианозовском морге Москвы (одном из таких спецморгов) погибших у Дома Советов на начало марта 1994 г. занимал две страницы машинописного текста. (НЕГ. 1994. №43. С.1).
Но в самом здании бывшего парламента оставалось много трупов, которые не попали даже в морги. Врачи бригады Ю. Холькина свидетельствуют: «Мы прошли весь БД до 7-го («цокольного») этажа… Но выше 7-го военные нас уже не пускали, сославшись на то, что там всё горит и можно попросту отравиться газами, хотя оттуда доносились выстрелы и крики». (МК. 1993. №234. С.3). В 19 ч. 28 мин. 4 октября к Дому Советов направлены пожарные подразделения УПО ГУВД г. Москвы. Они начали тушить пожар, но были остановлены военными в 20 ч. 19 мин. Тушение пожара возобновилось только около трёх часов ночи 5 октября. (Руцкой А.В. Указ. соч. С.490). «Это не поддаётся описанию, - пересказывал позже журналистам то, что увидели пожарные на горящих этажах, руководитель Московской пожарной службы генерал-майор Максимчук. – Если там кто-то и был, от него ничего не осталось: горящие этажи превратились в крематорий». (Московский Апокалипсис. М., 1996. С.40).
Московским криминалистам удалось 5 октября осмотреть помещения Белого дома выше третьего этажа. Они видели кровь на уцелевших потолочных перекрытиях, зафиксировали и то, что кто-то замывал кровь на полу. (КП. 1993. №192. С.3). Корреспондент «КП» Равиль Зарипов тоже 5 октября смог попасть в здание расстрелянного парламента. «Пытаюсь открыть один из кабинетов, - рассказывал он, - и тут же слышу предупредительный окрик. Пока не пройдут сапёры, к кабинетам лучше не подходить». Равиль Зарипов отметил, что верхние этажи (с 13 по 16) прогорели основательно, и пожарные сомневались в надёжности перекрытий. (КП. 1993. №185. С.1). Техперсонал, допущенный в здание, видел, что лифты были залиты кровью.
Куда же исчезли трупы? 6 октября зав. оперативным информационным отделом ЦЭМП Д.К. Некрасов заявил, что «возможно, только вечером Центру разрешат направить туда бригаду для эвакуации тел погибших». Но бригаду так и не направили, а «расчистку» Дома Советов от трупов производили воинские и милицейские подразделения. (КП. 1993. №192. С.3). По утверждению Леонида Прошкина, следователей Генпрокуратуры допустили в здание только 6 октября. До этого, по его словам, там несколько дней хозяйничали внутренние войска и ленинградский ОМОН. (см. интервью с Л. Прошкиным на сайте izvestia.ru). Но в личной беседе с И.И. Андроновым Прошкин сказал, что следователей допустили в здание позже, чем вечером 6 октября, т.е. только утром 7 октября. По информации журналистов газеты «Аргументы и факты», солдаты и офицеры внутренних войск несколько дней собирали по зданию «обугленные и разорванные танковыми снарядами» останки почти 800 его защитников. (цит. по Чёрный октябрь / сост. Е. Котельнич. М., 1995. С. 32).
В ночь на 5 октября к Дому Советов периодически подъезжали две грузовые машины. Капитан Андрей Емельянов рассказал, что трупы вывозили в несколько рейсов через гараж у набережной. Подъезжали КамАЗ и крытый ЗИЛ. (Поражение цели… С. 177-178). По сообщению другого источника, примерно в 11 ч. вечера 4 октября трупы вывозились на трёх машинах «УАЗ-452». (КП. 1993. №197. С. 2). Генерал-майор А.Г. Баскаев, назначенный 4 октября комендантом Белого дома, признал, что он видел, как ночью с разных точек вывозили трупы, но сколько их было, не знает. (Московский Апокалипсис. М., 1996. С. 40).
Народный депутат России А.Н. Грешневиков выяснил у охраны Белого дома, что трупы вывозились в основном 5 октября. Увозили машинами. (Грешневиков А.Н. Указ. соч. С. 270). По данным сотрудника общества «Мемориал» Е.В. Юрченко, трупы вывозили на трёх грузовиках военного типа. (Аль-Кодс. 1994. №27. С. 4). Но по информации журналистов «АиФ» тела убитых вывозили 8 специально выделенных для этой цели грузовиков. (цит. по Чёрный октябрь / сост. Е. Котельнич. М., 1995. С. 32).
Однако, как сообщалось в «НГ», трупы из здания вечером 4 и утром 5 октября были доставлены в морг Института им. Н.В. Склифосовского. Из-за отсутствия машин «тела перевозились на бортовых грузовиках», что, возможно, по мнению журналиста «НГ», и «послужило причиной слухов о тайном вывозе убитых специальной автоколонной». (НГ. 1993. №221. С.1). Вместе с тем ранее в печати прошла информация, что 9 октября из морга института им. Н.В. Склифосовского вывезли 201 труп. (цит. по Чёрный октябрь…С. 43).
Останки погибших в Доме Советов вывозили ещё несколько дней после 4 октября. Сотрудница аппарата Комитета по экологии Верховного Совета Евгения Петухова, обеспокоенная тем, что в Белом доме сгорит весь архив, добилась спецразрешения на прохождение в здание. Она вошла туда на третий день после штурма. Случайно, по словам Петуховой, охранник показал мешки, приготовленные к погрузке. Мешки стояли в вестибюле. Машины уже отвезли часть. Но лишь сверху были бумаги, а «дальше в мешке лежали органы человеческого тела». (Грешневиков А.Н. Указ. соч. С. 272).
Не исключено, что часть тел вынесли через выход, ведущий из подвала двухэтажного здания, что рядом с Белым домом, в туннель метрополитена между станциями «Киевская» и «Краснопресненская», а потом погрузили в товарные вагоны и вывези за город. Об этом, например, писал в «НГ» офицер внутренних войск. (См. НГ. 1993. №208. С.1). 7 октября 1993 г. от 21 ч. 30 мин. до 22 ч. милиция несколько раз освобождала от пассажиров перрон станции метро «Краснопресненская». К перрону подходил состав и стоял там минут 10. У дверей в подсобные помещения метрополитена стояли люди в камуфляжной форме с автоматами. (См. Ростовская М.Н. Последний рубеж. Дом Советов 4 октября. на сайте situation.ru /app / j_art_969.htm).
Погибших могли вывозить не только на грузовиках и в товарных вагонах. По свидетельству отставного майора МВД П. Артеменко, три ночи – с пятого на шестое, с шестого на седьмое, с седьмого на восьмое октября – его дочь наблюдала в театральный бинокль на Москва-реке суда с широким остовом, возможно, баржи и теплоход, в которые из здания Дома Советов военные что-то переносили в мешках и на широких полотнищах. (Площадь Свободной России. М., 1994. С.164-165). Заслуживает внимание и информация С.Н. Бабурина: «…Я встретился с моим бывшим коллегой, и он мне сказал: «А ведь была ситуация, когда мы оказались по разные стороны баррикад». Я спрашиваю: «В каком смысле? Отвечает: «В 93 году, служа во внутренних войсках, я участвовал в штурме Верховного Совета». И, помолчав, добавил, что после штурма ему было поручено контролировать загрузку барж телами погибших. Только во время его дежурства была загружена одна баржа. Другую готовились загружать. У меня нет оснований сомневаться в рассказе этого человека». (Наш современник. 2003. №10. С. 246). Об отправке части трупов на баржах по Москва-реке рассказала в середине октября 1993 г. газета «Ступени» (Москва). Через некоторое время газета закрылась. (См. на сайте 1993.sovnarkom.ru статью «Бизнес на костях»).
Но даже после того, как из Белого дома вывезли, казалось, все трупы, некоторое время спустя в здании находили ещё тела погибших: 19 октября – в шахте одного из лифтов, неделей раньше - в коллекторе кондиционирования. (НЕГ. 1993. №45. С. 1).
Проблема уничтожения и сокрытия тел погибших властью была решена. После 4 октября состоялось совещание директоров похоронных учреждений, где от них потребовали жесткого подчинения приказам «сверху». (НЕГ. 1993. №45. С.2). В администрации Хованского кладбища в первые дни после трагедии корреспонденту ИТАР-ТАСС сообщили, что все неопознанные жертвы будут скорее всего кремированы. (КП. 1993. №186. С. 1).
Правозащитник Е.В. Юрченко в ходе расспросов работников трёх крематориев Москвы и области установил, что в них сжигались трупы из Белого дома. (Аль-Кодс. 1994. №27. С.4; МК. 2003. №216. С.4). В частности, опрашивая служащих крематориев Николо-Архангельского и Хованского кладбищ, он выяснил, что там три ночи подряд, начиная с ночи пятого на шестое октября, сжигались «трупы в мешках». Нижняя оценка по двум крематориям, учитывая их мощность и внеплановый характер работы, составляла около 200 кремаций, высшая – около 500. (НЕГ. 1994. №61. С.1; Площадь Свободной России…С. 168). Е.В. Юрченко пришлось прекратить расспросы, когда ему начали угрожать люди в штатском: «Вас мы не тронем, но ведь у вас дочка подрастает». (МК. 2003. №216. С.4).
Независимое расследование провели и журналисты «НЕГ». Вот что им рассказали двое работников Хованского кладбища ещё на первой неделе после расстрела Дома Советов: «Нашему директору сказали: «Надо произвести триста захоронений». На триста не согласился, да и не успели бы мы. Обгоревшие останки трупов привозили в целлофановых пакетах, крематорий работал три дня и три ночи. Братская могила? Да вон там она, в том углу нового участка. Сколько там захоронили не знаем, все неопознанные». Спустя почти три недели земля на показанном участке заметно осела и была залита водой. (НЕГ. 1993. №46. С.1). На другом кладбище, расположенном в ближнем Подмосковье, подвыпивший бригадир могильщиков заявил корреспонденту газеты: «Да-а, привозили тут сначала 60 человек, потом вроде ещё…Некоторые до сих пор в морге крематория валяются». (НЕГ. 1993. №45. С. 2).
Сотрудник московского ФСБ рассказал секретарю Кропоткинского горкома КПРФ Борису Устинову о 280 трупах, сожжённых в Кунцевском крематории. (См. статью Б. Устинова «“Чёрный октябрь” 10 лет спустя» на сайте sovross.ruили в газете «Советская Россия». 2003. 23 сентября).
Не исключено, что в качестве крематория использовали топки одной из ТЭЦ. (См. Кольев (Савельев) А. Мятеж номенклатуры. 1990-1993. М., 1995 на сайте savelev.ru). По другим данным труппы сжигались в печах двух московских ТЭЦ. (См. на сайте sps.ru). Об уничтожении тел в ТЭЦ сообщала и газета «Ступени». (См. на сайте 1993.sovnarkom.ruстатью «Бизнес на костях»).
Некоторые останки расстрелянных защитников парламента захоронены на военном полигоне в Подмосковье (в Климовске). (Иванов Иван. Указ. соч. С. 347).
Один из самых болезненных вопросов октября 93-го – почему так мало официальных обращений родственников пропавших без вести?
Из 122 официально признанных погибшими гражданских лиц, лишь 11 – жители других городов России, большинство же (96 человек) - жители Москвы и Московской области). (Московский Апокалипсис. М., 1996. С.38). Известно, что на защиту парламента из регионов приехало немало людей, в том числе с митингов, на которых составляли списки добровольцев. (см., например Путь. 1993. №10-11. С.9). Но одиночки преобладали, многие из них приехали в Москву негласно. «Сколько знакомых лиц мы уже не встречаем пятый год на наших встречах побратимов, - писал в 1998 г. журналист Н.И. Горбачёв. - Кто они все? Уехавшие домой иногородние или пропавшие без вести? Их много. И это только из наших знакомых». (Горбачёв Н.И. Батальон «Серёжа». М., 2002. С. 111).
Многие москвичи и жители Подмосковья, остававшиеся у здания парламента за колючей проволокой в дни блокады, после прорыва блокады Дома Советов 3 октября 1993 г. ушли ночевать домой. Иногородним некуда было идти. К тому же с прорывом к ним присоединились другие приезжие. Вспоминает защитник парламента Владимир Глинский: «В моём отряде, который держал баррикаду на Калининском мосту у здания мэрии, москвичей было лишь процентов 30. А к утру 4 октября их осталось и того меньше, потому что многие ушли ночевать домой». (См. на сайте blotter.ru).
Журналисты «НЕГ» обратились к офицерам МБ с вопросом, если число жертв больше, чем объявлено, почему же никого не разыскивают родственники? Офицеры предположили, что, возможно, многие из погибших – иногородние и военнослужащие. (НЕГ. 1993. №47. С.1). Правозащитник В.В. Коган-Ясный свидетельствует: «Нам удалось выяснить несколько адресов во Владимирской, Новгородской и других областях, по которым проживали люди, уехавшие тогда к Белому дому. А потом они просто пропали». (МК. 2003. №216. С. 4). Из Владимира по данным В.В. Когана-Ясного и Е.В. Юрченко на защиту парламента ездили 32 человека, четверо из них погибли, но ни один не попал в официальный список убитых. (См. на сайте sps.ru). Дом Советов приезжали защищать ребята из Алушты, несколько из них пропало без вести. По свидетельству профессора Российского государственного торгово-экономического университета Марата Мусина, исчезли раненые и медперсонал из двадцатого подъезда Белого дома, и никто никогда больше их живыми не видел. При этом их фамилий нет в официальных списках погибших. (МК. 2008. №221. С. 7).
По приказу из ГУВД Москвы столичные отделения милиции категорически отказывались принимать заявления и предоставлять какие-либо сведения родственникам погибших из других регионов. (Иванов Иван. Указ. соч. С. 347). Е.В. Юрченко рассказывал о том, как родственники погибших из других городов не могли получить сведений в отделениях милиции Москвы. Им предлагали подавать заявления по месту жительства. (Аль-Кодс. 1994. №27. С.4).
Даже у москвичей возникали серьёзные проблемы с поиском своих родных и с подачей заявления о пропаже в милиции. Маме погибшего Сергея Новокаса в милиции говорили: «Что вы сюда ходите? Вот растает снег и тогда труп найдём». (Грешневиков А.Н. Указ. соч. С.276). У родственников М.М. Челышева в милиции долго отказывались принимать заявление: «Это ваши проблемы, ищите сами». (Правда. 1993. Московский выпуск. №22. С.1). Его тело нашли и опознали только 19 ноября 1993 г. (Московский Апокалипсис… С.76).
Некоторые родственники приходили в памятные места у Белого дома, оставляли там записки и плакатики с информацией о разыскиваемом человеке. Например, приходила женщина с плакатом: «Люди добрые! Пропал без вести мой сын Колебакин Вячеслав Геннадьевич, 1952 г. рождения. 21 сентября [в день объявления президентского указа №1400] ушёл из дому и не вернулся». (Согласие. 1993. №6. С.4; Грешневиков А.Н. Указ. соч. С. 264).
Многие родственники боялись обращаться в милицию. С.А. Бахтиярова в своей книге «Реквием» зафиксировала: «Слышала, близкие исчезнувших сходят с ума, но боятся подавать в розыск. Найдут и схватят!» (Бахтиярова С.А. Указ. соч. С. 33). Свидетельствует В.В. Коган-Ясный: «И в семьях тех, кто погиб в те страшные сутки, но не попал в список из менее чем двухсот человек, нам по-прежнему будут говорить: «Только не пишите об этом, у нас ещё другие дети остались…» (Коган-Ясный В.В. Политические этюды. 1994-2003 гг. М., 2005. С. 18).
И лишь усилиями общественности тела некоторых погибших удалось опознать и захоронить. 23 февраля 1993 г. похоронили ещё четырёх участников событий: В.П. Бритова, А.С. Руднева, В.С. Светозарова и В.Н. Цымбалова. (Грешневиков А.Н. Указ. соч. С. 155, 265; Московский Апокалипсис… С. 53, 59, 72; Астраханкина Т.А. Указ. соч.). Власти отказывались представителями Комитета по погребению убиенных, действовавшем при Международном фонде славянской письменности и культуры, выдать разрешение на захоронение, так как они не являлись родственниками погибших. (Литературная Россия. 1994. №9. С.2; Славянское единство. 1999. №10. С.3).
Мама Сергея Новокаса, узнав о похоронах опознанных защитников парламента, возобновила поиски. Помогавшим ей людям стали угрожать. Но, наконец, мать опознала сына. Его тело с 30 ноября 1993 г. находилось в Лианозовском морге. Похороны Сергея прошли 4 марта 1994 г. (Грешневиков А.Н. Указ. соч. С.276; Московский Апокалипсис… С. 79; НЕГ. 1994. №43. С. 1; Астраханкина Т.А. Указ. соч.).
Некоторые люди, о которых точно известно, что они погибли, не вошли в официальные списки жертв. Свидетельствует ветеран-афганец Д. Герасимов: «Увидел троих «баркашовцев», которых просто вырвали из толпы. Одного из них я знал. Это был Дима Егорычев. Их расстреляли у лестницы. Потом, когда произошла задержка в движении, я видел, как их тела волокли через двор». (Грешневиков А.Н. Указ. соч. С. 125, 269).
Первое время считалось, что утром 4 октября у Дома Советов погиб иерей Виктор (Заика) из города Сумы. Но, слава Богу, отец Виктор с Украины остался жив. Через несколько месяцев он пришёл в редакцию газеты «Завтра» и рассказал о себе. (См. Иерей Виктор. Свидетельствую // Завтра. 1994. №31. С. 5; Назаров М.В. Тайна России. 2-ое изд. М., 1999. С. 318).
Всё было бы хорошо… Но есть непосредственный свидетель расстрела священника у Белого дома. Вспоминает депутат Верховного совета А.М. Леонтьев: «Когда казаков начали расстреливать в упор, навстречу БТР выбежал священник отец Виктор с иконой в руках, подняв её высоко над головой, и начал кричать: «Изверги! Изверги! Прекратите убийство». Пытался остановить БТР, но крупнокалиберный пулемёт прошил его насквозь, и он упал замертво». (Григорьев Н.Г. Указ. соч. С. 363). Свидетелем гибели какого священника стал А.М. Леонтьев? К сожалению, пока на этот вопрос нет ответа.
Непросто ответить и на вопрос, сколько всего жизней унесла октябрьская бойня 1993 г. Один военнослужащий слышал разговоры «некоторых военных о том, что в Белом доме было 415 трупов». (НЕГ. 1993. №42. С. 1). Другой источник называл свыше 750 погибших. (Бабаев Б.Д. Указ. соч. С. 128). По сведениям А.С. Бароненко в Доме Советов (не считая расстрелянных на стадионе и во дворах) погибли около 900 человек.
По данным Е.Ю. Юрченко на сентябрь 1994 г. общее число погибших (доказан факт исчезновения и найдены свидетели гибели) составляло 829 человек. Существует список погибших, в котором поимённо названо 978 человек. Три различных источника (в Министерстве обороны, МБ, Совмине) сообщили корреспондентам «НЕГ» о справке, подготовленной только для высших должностных лиц России. В справке, подписанной тремя силовыми министрами, указывалось число погибших – 948 человек (по другим данным – 1052). По сообщению информаторов, сначала была лишь справка МБ, направленная В.С. Черномырдину. Затем последовало указание сделать сводный документ всех трёх министерств. (НЕГ. 1993. №47. С.1). Эта информация была подтверждена и бывшим президентом СССР М.С. Горбачёвым. «По моим сведениям, - говорил он в интервью «НЕГ», -одна западная телекомпания приобрел