Summary:
– Придумала! Давайте сыграем в «Я никогда-преникогда».
– О, отличная идея! Хотя было бы лучше, будь у нас спиртное…
– Нет, мы не будем посылать Асахи за спиртным.
Chapter Text
Матч не из легких, однако они все же выигрывают в третьем сете благодаря сбросу Хинаты, который заставляет блокирующих Мэйко разинуть рты.
– Ха! Ну и кто щас полтора метра в прыжке?
– …все еще ты, идиотка, – шипит Цукишима, и Хината тут же краснеет.
– Ты знаешь, что я хотела сказать!
– Чертовски верно! – орет Танака, показывающая Чие оттопыренный средний палец. Чие собирается ответить на это затрещиной, но ее капитан удерживает ее на месте, а Даичи отвешивает Танаке подзатыльник. Суга-сан тоже хватает Хинату за руку.
– Ну-ну, девочки, вперед строиться. И вообще, ведите себя, как цивилизованные люди. Ну, хотя бы притворитесь, что вы ими являетесь, идет?
Вечер заканчивается без каких-либо серьезных инцидентов, но сама поездка была долгой, и солнце уже садится за горизонт. Такеда с Укаем сопровождают команду в гостиницу, где они проведут ночь, и хотя по началу все чувствуют себя уставшими после столь изматывающего матча, через какое-то Танака, Ноя и Хината уже гоняют по коридорам и, как обычно, ищут неприятностей. Каким-то образом – наверное, опасаясь гнева Даичи – дюжина девушек все-таки умудряются принять душ и переодеться, не устраивая бедлам, но даже расстелив футоны и надев пижамы, они не слишком-то торопятся разойтись по постелям.
– Может, порассказываем страшилки?
– Нет, – говорит Асахи на удивление твердо, и Ноя не решается настаивать.
– Мы могли бы поиграть в бутылочку…
– …у нас нет мальчиков, кроме Шимизу, а он закроется в туалете и подопрет дверь чем-то тяжелым, если мы попросим его сыграть.
– Правда или вызов?
– Ни за что, мы все прекрасно знаем, какие у вас вызовы – после последней игры завуч запретил нам появляться в спортзале.
Никто не решается оспорить слова Даичи – все слишком хорошо помнят спортзал, оскверненный километрами гирлянд из туалетной бумаги, и бурную ярость завуча.
– Придумала! Давайте сыграем в "Я никогда-преникогда".
– О, отличная идея! Хотя было бы лучше, будь у нас спиртное…
– Нет, мы не будем посылать Асахи за спиртным.
Асахи с облегчением вздыхает. Кое-кто не скрывает своего разочарования, однако Даичи неумолима.
– Ну тогда будем пить сок. Это не так забавно, но что поделаешь. Кто начинает?
Начинает Киношита:
– Я никогда-преникогда не получала цветы от кого-нибудь, кроме родственников.
– О, Киношита, мы достанем тебе цветов, раз уж такое дело!
Прежде чем выпить, Асахи спрашивает, считаются ли бумажные цветы. Киношита пожимает плечами и говорит, что, наверное, да.
– Я никогда-преникогда не купалась в море ночью.
– …не танцевала медленных танцев с мальчиками.
– …пьянела от вишневого ликера.
– Я никогда-преникогда не курила – не во время волейбольного сезона, Даичи!
– …пела в караоке серенады человеку, который мне нравится.
– …пользовалась шпаргалками на экзаменах.
(Серьезно, Суга? Серьезно?)
Цукишима ухмыляется.
– Я никогда-преникогда ни на кого не блевала.
(К удивлению – и немому ужасу – Кагеямы на этот раз пьет не только Хината).
– Я никогда-преникогда не смотрела «Сумерки». Нет, серьезно, ни одной части.
– …не спихивала на брата свою вину.
– …стучала головой по клавиатуре, когда компьютер отказывается работать.
– …меня не принимали за младшеклассницу.
(«Эй!» – с возмущением восклицают Хината и Ноя, пока остальные хохочут).
– Я никогда-преникогда не влюблялась в учителя.
– …пробиралась тайком на вечеринку.
– …посылала компрометирующую смс-ку не тому человеку.
(Я думала, мы никогда больше не будем об этом говорить).
– Я никогда-преникогда не падала на пол, давая кому-то пять.
Покраснев, Асахи с Даичи пьют свой сок. Однако Даичи скора на расправу:
– Я никогда-преникогда не называла Сугу мамой.
На этот раз пьют все – кроме Даичи и самой Суги.
Энношита с невинной улыбкой продолжает:
– Я никогда-преникогда не сбивала с головы завуча парик…
(Помрачнев, Хината с Кагеямой опустошают стаканчики; Даичи прикрывает лицо рукой и бормочет: «Я до сих пор вижу это в кошмарах», и Суга хлопает ее по спине).
– Я никогда-преникогда не смотрела и не читала яой.
– …смотрела порно.
– …показывала стриптиз в качестве шутки.
(Это и была шутка!
Знаю, именно поэтому я так и сказала. А теперь пей).
– Никогда ни с кем не целовалась в губы, – говорит Нарита со вздохом.
Кагеяма с Танакой не пьют – но остальные осушают свои стаканчики.
Включая Хинату.
Воцаряется мертвая тишина. Все взгляды (с разной степенью недоверия устремляются на раскрасневшуюся Хинату, а затем – на Кагеяму, которая поворачивается так быстро, что у нее трещит шея.
– Что?
Хината давится соком.
– Ты о чем?
– Почему ты выпила?!
Цукишима закатывает глаза.
– А я думала, ты понимаешь правила игры, королева…
– Кагеяма, думаю, это вполне очевидно…
– О, так ты наконец сделала это с Мацуо! Ну, не сделала сделала, о боже, прозвучало совершенно ужасно, но ты поняла, что я имела в виду, правда?
– Вау, Шое, поздравляю! Как все прошло?
– Он тебя поцеловал? Это было в школе? Тебе понравилось?
Суга стучит стаканом по полу, чтобы призвать всех к тишине.
– Это не "правда или вызов", так что никто не должен отвечать ни на какие вопросы, ладно? Может, продолжим играть?
* * *
Кое-кто протестующе что-то бормочет, но в улыбках и вежливом тоне Суги проскальзывают стальные нотки, столь же пугающие, как и гнев Даичи. Улыбка, которой она награждает Хинату, кажется куда более теплой и доброй, хотя Хината внимательно изучает собственные колени и просто ее не замечает. Волосы Хинаты закрывают большую часть лица, хотя Кагеяме и видно, что она покусывает губы, а ее уши покраснели. Сама Кагеяма стискивает зубы и кулаки. Также через какое-то время она понимает, что вонзает ногти в ладони. Она совершенно не слышит слов Суги, и той приходится повторить сказанное, а затем Кагеяма пьет свой сок, потому что засыпала в классе куда больше одного раза.
Хината то и дело бросает на нее неуверенные взгляды из-под густой рыжей челки, но опускает глаза каждый раз, когда Кагеяма ловит ее взгляд.
Снова приходит черед Танаки, которая зловеще ухмыляется.
– Я никогда-преникогда не целовала девушку в губы.
Несколько девочек фыркают и обмениваются взглядами.
Ямагучи подносит стакан к губам, но колеблется.
– Поцелуй с языком или без?
Танака обескуражена.
– Ну, с, наверное?
Ямагучи снова ставит стакан на пол, и Цукишима таращится на нее глазами, напоминающими размером волейбольные мячи, так, словно Ямагучи отрастила себе дополнительные три головы. Впервые на памяти команды Ямагучи отводит взгляд и не выпаливает «Прости, Цукки» – как она часто это делает.
Щеки у Цукишимы что, действительно покраснели, или это просто игра света?
На мгновение Кагеяма отвлекается от своих бурлящих убийственных мыслей – Сугавара, Даичи, Ноя, Асахи и Энношита пьют. По какой-то причине все таращатся исключительно на Энношиту.
– Энношита, и ты? – выкрикивает Танака тем же тоном, каким учитель истории произнес «И ты, Брут?», когда рассказывал им о Древнем Риме, хотя Кагеяма и не может припомнить подробностей.
Удивленной выглядит не одна Танака: даже выпившие свой сок девочки смотрят на Энношиту широко распахнутыми глазами.
Энношита пожимает плечами.
– Верите или нет, но моя жизнь не ограничивается волейбольным клубом. К тому же, мне всегда было интересно, чем так бахвалится Кетти Перри, – добавляет она совершенно серьезным тоном, хотя ее губы немного дрожат.
Танака качает головой и вздыхает.
– В мире остается все меньше и меньше гетеросексуалов… мы вымирающий вид…
Ноя швыряет в нее подушкой, но Танака уклоняется, и та попадает в Даичи. Воцаряется оглушительная тишина, за которой следует всеобщая паника, но тут Даичи хватает собственную подушку и бьет ею Ною по лицу. В мгновение ока разражается безжалостная битва, подушки и одеяла мелькают в воздухе – но все прекращается в ту же секунду, когда Укай начинает барабанить в дверь.
– ИЛИ ПРЯМО СЕЙЧАС ВЫВЫКЛЮЧИТЕ СВЕТ И ЛЯЖЕТЕ СПАТЬ, ИЛИ, КЛЯНУСЬ БОГОМ, ЗАВТРА ВЫПОБЕЖИТЕ В МИЯГИ!
В кромешной темноте, когда давным-давно стихли любые разговоры и шорохи, и доносится лишь храп Даичи (на который не решается жаловаться даже Суга), спящей через несколько футонов от Кагеямы, та чувствует, как кто-то дергает ее за одеяло. Она очень хорошо знает, кто это, поэтому зажмуривается, намертво вцепившись в одеяло. За которое по-прежнему продолжают дергать.
– Эй, Кагеяма. Ну Кагеяма же.
Шепот звучит прямо над ухом Кагеямы, и она сжимается, пытаясь спрятать голову в плечи, словно черепаха.
– Я знаю, что ты не спишь, идиоткагеяма.
Кагеяма хмыкает.
– Ну, Кагеяма-а-а-а.
– Заткнись, не то Даичи разозлится.
– Если Даичи разозлится, сама будешь виновата, нечего корчить из себя недотрогу.
Кагеяма распахивает глаза – надо же бросить на Хинату возмущенный взгляд. Та пользуется ее минутной слабостью и, выдернув одеяло у нее из рук, забирается на футон.
Грустно сказать, но это происходит не впервые – к изрядному веселью их товарищей по команде – хотя сегодня ночью Кагеяма не расположена терпеть пинки и цепкие объятия и предпочла бы просто уснуть.
– Возвращайся на свой футон, дура.
– Нет, – а затем цепкие руки Хинаты обвиваются вокруг ее талии. Кагеяма хмыкает и пытается е отцепить, но это гиблое дело, особенно если стараться не будить остальных. Хината пользуется своим преимуществом и переплетает свои ноги с ногами Кагеямы, после чего утыкается лицом ей в плечо.
– Ты на меня злишься.
Каждое прошептанное Кагеяме на ухо слово заканчивается выдохом, от которого ее бьет дрожь. Кагеяма фыркает, но старается делать это негромко.
– Конечно, злюсь, ты же не даешь мне спокойно уснуть.
– Я имею в виду совершенно другое. Ты разозлилась на меня раньше, когда мы играли в игру. И ты больше не смотришь на меня и даже не бросила в меня подушкой.
Даже тихий шепот Хинаты звучит неуверенно и обиженно, и Кагеяме внезапно становится трудно дышать: она ненавидит, когда Хината говорит таким тоном, не хочет быть его причиной. Кагеяма хочет вызывать у Хинаты солнечные улыбки после удачных сбросов, хочет быть причиной румянца у нее на щеках после соревнования на скорость, или причиной ее злости благодаря своим победам абсолютно во всем. Но Кагеяме не хочется становиться причиной слез Хинаты – никогда больше.
Не думая, она обнимает маленькое тело и прижимает его к себе. С такого расстояния она чувствует цитрусовый запах шампуня Хинаты. Прижавшаяся к ней маленькая грудь вызывает в ее собственной груди настоящий пожар.
– Если тебе станет от этого легче, я могу ударить тебя подушкой сейчас.
Хината бьет ее по плечу – но совершенно не вкладывает в это силу. Обычный жест.
– Идиоткагеяма, – голос Хинаты больше не кажется ломким, вместо этого в нем звучит прежняя смесь раздражения и нежности, с которой Кагеяма так хорошо знакома. – Я знаю, почему ты на меня так злишься.
Кагеяма хмурится: она сама не понимает причины своей злости. Ей плевать, кого целуют или не целуют остальные девочки в команде; ей совершенно не завидно – все мальчишки надоедливые идиоты (кроме Шимизу-куна, но он не в счет).
И все же известие о том, что Хината поцеловала мальчика, доводит ее до белого каления.
– Это потому что я тебе ничего не сказала, ведь так? Я собиралась, клянусь, но это произошло в четверг, а всю эту неделю мы говорили о матче и… ну… он был важнее, ведь так?
Кагеяма бы ударила ее по голове, но в нынешнем положении это трудно.
– Матч был важнее поцелуя?
Даже в темноте она видит взгляд Хинаты: та смотрит на нее так, словно переживает за ее рассудок.
– Конечно, важнее, ха.
Хоть Кагеяма и не вздыхает с облегчением при этих словах – но она очень к этому близка.
– И кроме того, ну… – Хината надувает губы. – Я думала, ты будешь надо мной смеяться.
У нее еще никогда не было меньше поводов для смеха. Хината настоящая идиотка.
– Я думала… я думала, друзья делятся друг с другом такими вещами, – говорит Кагеяма и, произнося это, понимает, что злится на Хинату за то, что та ей ничего не рассказала. Может, это и не единственная причина ее злости, но все равно.
Хината всегда рассказывает ей, что было на ужин, и что шло по телевизору, и в какую новую игру играет Кенма, и какая роль в школьной пьесе у Нацу. Кагеяма знает, когда у Хинаты болит голова, когда та перед игрой нервничает и мается животом; она первой узнает о плохих оценках Хинаты, о драках с соседом, который не хотел возвращать упавший на его двор мяч. Кагеяма запоминает все любимые вещи Хинаты, и все ее нелюбимые вещи; именно Кагеяме Хината пишет поздно ночью и рано утром, именно с Кагеямой она проводит время вне уроков и тренировок. У Кагеямы немного опыта в таких вещах – в ее жизни никогда не было никого, похожего на Хинату, но кузины часто рассказывают о своих друзьях, и именно с друзьями ты делишься всем – и важным, и глупым.
И вот Хината не рассказала ей об этом…
Но они ведь и вправду друзья?
Или она снова себе что-то придумала? А может она снова там же, где и начинала в Китагава Даичи?
* * *
– Разумеется, – отвечает Хината, и Кагеяма чувствует, как узел в горле немного ослабевает. – И я собиралась все тебе рассказать, просто… мне было стыдно. Это было так глупо, знаешь? Совсем не похоже на то, что показывают в фильмах или седзе.
– На что… на что это было похоже?
На самом деле Кагеяма не уверена, что хочет это знать, но раз уж обиделась, что ей ничего не рассказали, теперь обязана спросить.
Хината немного приподнимает голову и косится по сторонам, словно проверяя, спят ли остальные. Никто не шевелится, а Даичи продолжает храпеть, поэтому она снова прижимается к Кагеяме, на этот раз даже теснее, если это вообще возможно.
– Ну, в четверг мы болтали с девочками из класса, и Харуми-сан рассказывала нам, что ходила в кино со своей сестрой и ее парнем, так они весь фильм процеловались. И девочки спрашивали меня, целовалась ли я уже с Мацуо. Я сказала, что нет, и Мито-сан сказала, что это странно – мы ведь столько времени проводим вместе. Я не решилась сказать, что мы и выбирались-то только в кино, потому что не хотела говорить им про Фуджиоку. Но я продолжала думать об этом, потому что остальные сказали, что это очень странно, и спрашивали меня, держал ли он когда-нибудь меня за руку и предпринимал ли попытки поцеловать меня или приобнять за плечи, ну и все такое прочее. Кажется, они не очень мне поверили.
Кагеяма не раз замечала, что Мацуо пытается незаметно опустить руку Хинате на плечо, но та постоянно ерзала, так что он рисковал случайно получить локтем в глаз. Несмотря на это, Кагеяма никогда и никому об этом не рассказывала. Одноклассницы Хинаты, думает она, настоящие идиотки.
– И ну, в тот четверг ни тебя, ни Фуджиоки с нами не было, потому что он заболел, а ты занималась с Энношитой, и я подумала, ну, почему бы и нет? Все это делают, вряд ли это так уж трудно. Поэтому я спросила Мацуо, хочет ли он попробовать поцеловаться. Поначалу он весь раскраснелся, а затем сказал, что прежде никогда об этом не заговаривал, потому что не хотел на меня давить. Он был очень милым и все такое, но…
– Но что?
Кагеяма гордится собой: несмотря на комок в горле, голос звучит почти нормально.
Хината вздыхает.
– Это было ужасно, Кагеяма. Мне приходилось стоять на цыпочках и держаться за его плечи, и поначалу мы столкнулись носами, и было больно, а затем я хотела сделать как в кино – немного наклонить голову – там это работает. Но я немного не рассчитала, потому что… – ее бормотание становится тихим, почти неслышным, и Кагеяме приходится просить Хинату повторить. Та закрывает глаза и прижимается еще теснее. – Думаю, я столкнулась с ним зубами и разбила ему губу, у него пошла кровь, это было ужасно. Кагеяма, если ты рассмеешься или расскажешь кому-нибудь, я никогда больше с тобой не заговорю, а если кто-нибудь об этом узнает, клянусь, что убью тебя.
– Не убьешь – ты ведь хочешь, чтобы я бросала тебе мяч. И я не собиралась смеяться и тем более кому-то обо всем этом рассказывать.
Хината открывает глаза и смотрит на Кагеяму, пытаясь оценить ее искренность. Она выглядит довольной и тихо вздыхает; кажется, напряжение ее постепенно покидает.
– Понятия не имею, почему люди развели столько шума вокруг поцелуев, ты ничего не теряешь, Кагяема.
– Может, ты все неправильно сделала.
Хината морщит нос и снова ударяет Кагеяму по плечу – на этот раз с немного большей силой.
– У тебя бы вышло не лучше.
– Я бы вообще этого не сделала и точка, по крайней мере, не с таким парнем, как Мацуо, и не потому что мне сказали это одноклассницы-идиотки.
Кагеяма думает, что заработала этим очередной удар, но Хината только дуется.
– Поцелуям придают слишком много значения. Плевать. Я ожидала, что это будет… ну, знаешь, как в манге. Ну, без цветов и падающих звезд, конечно, но, ну знаю… думала, что это будет обалдеть и офигенно, как когда у тебя получается подача или сброс проходит через блокирующих. А все получилось фе. Очень фе.
– Ты… ты больше не будешь целоваться?
Хината пожимает плечами:
– Не думаю, что мы с Мацуо решим повторить, слишком уж неловко вышло. Как думаешь, с девушкой все было бы по-другому?
Кагеяма давится воздухом.
– Что?!
– Тише ты, идиоткагеяма, не так громко, иначе всех перебудишь. Я имею в виду, почти все наши сэмпаи целовались с девочками, ведь так? И ни у одной из них не были разбиты губы. Может, это проще.
– Или, может, они не так бестолковы, как ты.
На этот раз удар по-настоящему силен, и Кагеяма громко охает. Обе они с ужасом задерживают дыхание – особенно когда храп затихает.
– Кагеяма, Хината, – доносится с противоположной стороны голос капитана, пока еще только негромкий шепот. – Я понятия не имею, что вы там делаете, и мне плевать, но немедленно прекратите, иначе я встану и лично вас заткну.
Обе они торопливо кивают, пусть даже Даичи их не видит – и ту, кажется, удовлетворяет воцарившаяся тишина. Мышцы Хинаты наконец-то расслабляются, и она снова прижимается к Кагеяма, словно к любимой подушке. Дыхание ее выравнивается.
Кагеяме же наоборот требуется куда больше времени, чтобы уснуть, и когда она наутро просыпается, то видит насмешливые ухмылки Цукишимы и слышит еле сдерживаемое хихиканье Ямагучи. Суга-сан снова делает фото, чтобы «добавить в альбом».
Хината беспечно продолжает слюнявить Кагеяме плечо.
* * *
Неделя после матча представляет собой череду странных событий.
Все начинается с Даичи, которая подходит к Кагеяме в понедельник в конце тренировки. Кагеяма заканчивает растяжку – обычно ей помогает с этим Хината и наоборот, но в данный момент та снова пристает к Ное с просьбами снова показать Раскаты Грома или как там это называется. А ведь Кагеяма уже сто раз говорила этой дуре, что сперва ей нужно научиться нормально принимать, и только потом можно разучивать фокусы опытной либеро.
Капитан беззаботно садится рядом и начинает делать растяжку, но Кагеяма просто не может перестать на нее коситься. Поскольку в команде парное число человек, все привыкли разбиваться на пары – и эти самые пары почти никогда не меняются. Кагеяма не может припомнить, когда бы Даичи не была в паре с Сугаварой. Но она не собирается отказываться от помощи, даже пускай желудок сворачивается в узел.
Даичи улыбается, так что вряд ли у нее на уме что-то ужасное.
– Ты выглядишь взволнованной, Кагеяма. Я имею в виду, сильнее, чем обычно. Как у тебя дела? В школе все в порядке или?..
– Отметки в порядке, и Нишимото пообещал, что не будет отправлять меня на дополнительные занятия.
Кагеяма опускает слово «пока».
– Радость-то какая. Хотя тебе следует стараться и без таких угроз, но… собственно, я тебе не мать, – Даичи ухмыляется. – То ли дело Суга… Но даже не думай сказать ей об этом.
Когда Кагеяма заканчивает растяжку, капитан вручает ей бутылку воды, которую она с благодарностью принимает.
– А как у тебя с остальным? С девочками и прочим?
Кагеяма давится.
Она думала, что все в порядке. Они с Хинатой в абсолютном синхроне, комбинации с Танакой и Асахи получаются все лучше, к тому же в последнее время она (почти) не затевала драк с Цукишимой.
Но ей уже не впервой случалось ошибаться, не так ли?
– Что?.. Я сделала что-то не так, кто-нибудь пожаловался, это потому что?..
Возможно, Даичи читает на ее лице что-то вроде «болезненные воспоминания из Катагава Даичи», потому что спешит заверить:
– Нет-нет, все в порядке, ты отлично со всеми играешь. Прости, не хотела тебя пугать. – Даичи хлопает ее по спине. – Вообще-то, я говорила не о волейболе.
Когда паника немного спадает, Кагеяма чувствует абсолютное недоумение. Если не о волейболе, то о чем вообще может говорить капитан?
Даичи ерошит свои короткие, вспотевшие волосы. Оглядывается, смотрит на остальную команду – те заняты своими делами. Никто не обращает на них никакого внимания, и Кагеяма сомневается, такое ли уж это совпадение.
Кажется, происходит что-то очень странное.
– Послушай, это потому что когда мы тогда играли в «Я никогда-преникогда», ситуация немного… накалилась.
– Если это из-за парика завуча…
– Нет, не поэтому, и, пожалуйста, никогда об этом больше не упоминай, – плечи Даичи дрожат. – Я заговорила об этом потому, что… ну… ты была немного расстроена… так сказать… когда Хината, – голос Даичи понизился, – ну ты поняла, выпила и дала понять, что уже целовалась.
Кагеяма не давится только потому, что ничего не пьет, однако с ее горлом внезапно происходит что-то странное – оно как бы схлопывается.
– Если что-то…
– Ничего. С Хинатой все в порядке.
Кагеяма делает очередной глоток, пить ей больше не хочется, и она опускает голову, позволяя волосам упасть на глаза. Она не лжет. Хината больше не говорила о том поцелуе и отказалась отвечать на вопросы Нои с Танакой, которых Суге спустя какое-то время все же удалось заткнуть. Сколь бы легкомысленной ни была Хината, она, кажется, счастливо избежала судьбы некоторых одноклассниц Кагеямы, которые только и могут говорить о поцелуях с одним мальчиком и о прекрасных глазах другого и нести прочую тошнотворную ерунду.
К тому же, Хината сказала, что не хочет снова целоваться.
Даичи смотрит на Кагеяму, прищурившись, и той кажется, словно ее просвечивают рентгеном.
– Тогда ладно. Но видишь ли… Иногда трудно признаться – по крайней мере, себе самой – если что-то все-таки не в порядке.
Кагеяма теряет нить беседы. Даичи вздыхает.
– Послушай, представь, что у тебя есть подруга, с который ты проводишь… ну не знаю, 80% свободного времени, или нет, все время, которые ты можешь выбирать, с кем проводить. И все в порядке, ага? А затем, ну например, появляется девочка на год старше и приглашает твою подругу в кино. И представь только, что они начинают проводить все больше и больше свободного времени вместе, а тебя бросают. Вполне нормально чувствовать себя … немного позабытой, и все такое.
– Эм… Хината заставила меня сходить с ней и мальчишками в кино, так что я даже не знаю…
Даичи хмурится, словно подозревает, что Кагеяма над ней смеется, но затем осознает, что это сказано совершенно серьезно.
– Это был просто пример, Кагеяма. То есть... Ладно, не будем ходить вокруг да около. Ревность - это нормально.
Кагяема морщится.
– Я не ревную, я бы не поцеловала Мацуо Акио, даже если бы мне заплатили, – взрывается она, подпуская в голос яду, который обычно приберегает для доводящих ее до ручки Цукишимы и Ойкавы-сан. Даичи таращится на нее.
– … никто и не думает, что ты хочешь его поцеловать, поверь мне, Кагеяма. Что я имею в виду, вполне нормально чувствовать беспокойство, когда человек… особенный для тебя человек, как, например, Хината, начинает проводить время с кем-нибудь еще.
На мгновение Кагеяма собирается запротестовать, что Хината не может быть для нее кем-то особенным, потому что она полная дура, но затем понимает, что она и впрямь безо всякого принуждения проводит большую часть времени с Хинатой. А когда они не вместе, то обмениваются волейбольными схемами или смс-ками или болтают по скайпу…
Кагеяма пытается избавиться от этой мысли.
– Но… Танака сказала, что я должна быть рада за Хинату и не должна ревновать, потому что я ее подруга…
Даичи издает звук, в котором смешиваются вздох и фырканье, а также приглушенное «ну и трепло же ты, Танака». Она внимательно смотрит на Кагеяму и, хотя не выглядит рассерженной, та все равно вздрагивает.
– Важно не то, должна или не должна ли ты быть рада за Хинату. Вот о чем тебе следует спросить себя: так ли уж ты рада, что Хината целовалась с Мацуо?
Даичи поднимается на ноги. Кагеяма таращится, словно вытащенная из воды рыба, – не в силах издать ни звука.
– Тебе не следует говорить об этом мне, но признайся хотя бы себе, ладно? – Даичи сжимает ее плечо и награждает ободряющей улыбкой, после чего уходит. Кагеяма чувствует, словно приросла к полу.
До тех пор, пока эта дура Хината не появляется и не начинает тянуть ее за руку, потому что хочет купить булочку со свининой до того, как зароются магазины.
* * *
Странные происшествия на этом не заканчиваются.
Кагеяма всегда держалась от одноклассников подальше. Она ведь все-таки не Хината, которая находит новых друзей на каждом углу, и если нельзя говорить о волейболе, значит разговаривать вообще не о чем. Она знает, что большинство одноклассников находят ее холодной и пугающей, а самые стеснительные даже не решаются подходить.
Но никогда прежде мальчишка, который по крайней мере на пятнадцать сантиметров выше ее, не заикался, извиняясь за то, что случайно толкнул ее локтем.
– Эм… все хорошо? Я не злюсь?
– Тог-тогда-спасибо, К-Кагеяма-сан… я действительно не хотел тебя побеспокоить.
Он весь бледный и вспотевший, как Фуджиока после «Проклятого домика 3». Кагеяма прикасается к лицу: она ведь не корчит какие-то ужасные гримасы, ведь не корчит?
Остальные одноклассники тоже начинают вести себя странно: к примеру, кажутся куда более испуганными, хотя Кагеяма и не делала ничего, чтобы их запугать. Обычно она просто спит на уроках с открытыми глазами или рисует волейбольные схемы. Она даже ни на кого не смотрит и совсем ни с кем не говорит. И вот теперь все избегают ее взгляда и говорят очень и очень вежливо.
Частично загадку удается решить, когда на следующий день на тренировку прибывают возбужденные Танака с Ноей.
– Эй, Кагеяма! Ты не говорила, что твои родители работают бухгалтерами на якудза!
В спортзале воцаряется тишина. Из пальцев Ямагучи выскальзывает мяч, Цукишима закатывает глаза, Даичи ударяет себя ладонью по лбу, а Хината поворачивается к Кагеяме и смотрит на нее широко раскрытыми глазами.
Танака с Ноей купаются во всеобщем внимании.
– А еще ты не сказала, что практически принцесса мафии.
– Или что обручена с наследником известной семьи якудза.
– И что он супер-ревнивый и любого, кто с тобой заговорит, порежет на кусочки и бросит в канаву.
– Нет, по-моему, он освежует наглеца, а потом повесит на Токийскую башню? Я не запомнила.
– Да нет же, все знают, что он сбросит нахала в реку, привязав к ногам булыжник...
– Эй, кретинки!
Обе кричат от боли, когда Даичи отвешивает им подзатыльники.
– Хватить нести чушь, начинайте разминку, понятно?
– Но…
– Вы еще не слышали самое интересное…
Аура вокруг капитана становится пылающей, так что Танака с Ноей торопливо умолкают.
Разумеется, дура Хината тут же подходит к Кагеяме с глазами, круглыми словно мячи, и раскрытым ртом.
– Кагеяма, твои родители ведь не работают на якудза, ведь не работают?
– Конечно, нет, дура.
Она пытается дернуть Хинату за волосы, но та научилась очень хорошо уклоняться, в итоге Кагеяма принимается гоняться за ней по всему спортзалу.
Это тоже своеобразная разминка.
Теперь, когда Ноя с Танакой об этом заговорили, люди и вправду начали бояться ее больше – то и дело шепчутся между собой, но замолкают всякий раз, поймав ее взгляд. И даже начинают расступаться перед ней в коридорах.
– Вау, есть все-таки какая-то польза оттого, что тебя считают принцессой якудза, скажи? – говорит Хината, вышагивая по коридору и размахивая сумкой Кагеямы – теперь их все обходят по широкой дуге.
Кагеяма привычно бурчит, что Хината идиотка. Они заворачивают за угол и натыкаются на Фуджиоку, который не только ее не боится, но и здоровается и широко улыбается. Прощаясь, он подмигивает Кагеяме, улучив момент, когда Хината смотрит в другую сторону, показывает ей большой палец, после чего уходит.
Хм.
А ведь и вправду, ни один мальчишка за последние несколько дней не звал ее на свидания и никак не докучал.
Однако самая странная вещь на неделе – это нечто, что Кагеяма осознает только ближе к выходным.
С пятницы перед тем матчем она больше не видела Мацуо Акио – ни на обеде, не с книжками Хинаты, и сама Хината ни разу о нем не упоминала.
Как будто он взял и просто растворился в воздухе.
Chapter 7: Фестиваль
Summary:
Заслышав о грядущем фестивале, Танака с Ноей настаивают, чтобы вся команда надела юкаты, иначе какой смысл?
Chapter Text
Заслышав о грядущем фестивале, Танака с Ноей настаивают, чтобы вся команда надела юкаты, иначе какой смысл?
– Давай, Даичи-сан, соглашайся. Ты же знаешь, что Асахи до смерти хочется надеть юкату, но сама она на это никогда не решится.
– Ноя, и кто же тебе сказал, что я хочу надеть юкату?
– Но они так тебе идут, Асахи-сан!
Асахи тут же краснеет до корней волос, и Сугавара смеется и опускает руку Даичи на плечо.
– Ну, почему бы и нет? Что скажешь, Даичи?
Сугавара ослепительно улыбается, превращаясь в диснеевскую принцессу, и Даичи вздыхает и сдается. Вот так команда (включая Цукишиму) под предводительством сэмпаев отправляется брать напрокат юкаты. Кагеяму часто таскают по магазинам покупать одежду – чаще, чем ей бы того хотелось, – поэтому она просто закрывает на это глаза. Сугавара находит для нее голубую юкату с белыми цветами – неплохой выбор.
– Она точь-в-точь как твои глаза, Кагеяма.
Хината задумчиво ее рассматривает.
– Вообще-то, у нее глаза немного темнее, вам не кажется? Скорее прусский голубой, чем ультрамарин, разве нет? – Все таращатся на Хинату. – Что? Я целый семестр изучала искусство.
– И, разумеется, запомнила оттенок глаз Кагяемы, – произносит Цукишима, ни капли не трудясь понизить голос. Щеки Хинаты вспыхивают словно изображенные на ее юкате цветы фуксии.
На школьном фестивале полно людей, и Хината, чтобы не потеряться, цепляется за руку Кагеямы. Поначалу команда Карасуно идет вместе, но вскоре они разделяются на группки и разбегаются по сторонам: у каждой есть свои интересы. Когда остальные исчезают из виду, Хината тащит Кагеяму к лотку, где покупает карамельное яблоко. Пытаясь его съесть, она заляпывается по самые уши, и Кагеяма с хохотом помогает ей вытереть лицо салфеткой.
– Невозможно съесть карамельное яблоко и не измазаться.
– Остальные как-то справляются.
Хината показывает язык и выглядит до того похожей на Нацу, что Кагеяма снова разражается хохотом. Хината дуется, губы у нее все еще немного липкие и вымазаны красным, словно она накрасила их блеском с вишневым вкусом, у которого на самом деле нет совсем никакого вкуса. Результат получается… странный. Кагеяме хотелось бы сказать смешной, но на ум ей приходит совсем другое слово.
«Милый» подошло бы лучше – рыжие волосы Хинаты в кои-то веки укрощает лента одного цвета с оби и изображенными на юкате цветами, щеки припорошены румянцем, а в карих глаза отражается свет сотен фонарей.
Однако Кагеяма признается в этом только под пытками.
– О-о-о, гляди! Вон аттракцион с золотыми рыбками. Именно так я и раздобыла Нацу его рыбку, знаешь ли.
К вящему раздражению Кагеямы, быстрые рефлексы Хинаты лучше подходят для ловли золотых рыбок, чем ее собственные. Хината со смехом вручает ей полиэтиленовый мешочек с плавающей внутри маленькой золотой рыбкой.
– У Нацу есть рыбка, так что эта тебе.
– Да зачем она мне?
Хината снова дуется.
– Они милые?
– Ты просто не хочешь остаток вечера таскаться с мешочком.
Однако рыбку Кагеяма все-таки оставляет. Дома наверняка найдется достаточно большой кувшин, а потом она купит аквариум.
Это очень мудрое решение: Хинате не слишком хорошо удается сохранять равновесие на гэта, поэтому она постоянно цепляется за Кагеяму. Бедную рыбку обязательно бы хватили о землю, и ее постиг бы ужасный конец.
Они бредут мимо магазинчиков и ларьков, яростно соревнуясь во всех играх и аттракционах. Из одного магазинчика их даже выгоняют – они умудряются распугать остальных детей. Кагеяма и Хината как раз пытаются свалить вину за это друг на друга, когда окружающий шум перекрывает высокий пронзительный голос:
– Шо-чан!
Кагеяма поворачивается с мрачной гримасой; Хината же наоборот широко улыбается.
– Мито-сан! Харуми-сан! Как дела?
Кагеяма с первого взгляда узнает одноклассниц Хинаты, но различить их не смогла бы даже под угрозой пропуска матча. На девчонках обычная прогулочная одежда, так что они издают восхищенные «о-ой» и «ва-а-ау», разглядывая юкаты. Не успев осознать, что происходит, Кагеяма уже тащится следом за Хинатой туда, где поджидают остальные одноклассники. Юкаты вызывают очередной поток «о-ой» и «ва-а-ау». По крайней мере, от девочек; мальчики слишком боятся обидеть принцессу якудза и держатся в стороне. Кроме одного, который бросает друзей и подходит к Хинате с Кагеямой, широко улыбаясь. На мальчишке зеленая юката, волосы с помощью геля зачесаны назад, и Кагеяма его сперва не узнает.
– Фуджиока-кун? Ого, ты выглядишь… непривычно.
Он продолжает улыбаться.
– Непривычно, но хорошо?
Хината улыбается в ответ:
– Конечно! Хоть это и странно… Наконец-то я смогла разглядеть твое лицо.
– Спасибо, Хината-сан. Вы обе тоже выглядите замечательно. О, вы только что с аттракциона с золотыми рыбками? А мы у во-он того – хотели посмотреть, кто собьет больше бутылок. Даже побились об заклад и все такое, – он показывает пальцем за спину, где куча девчонок и мальчишек из класса Хинаты толпятся перед аттракционом. – Хотите попытать удачи?
Кагеяма уже почти собирается отказаться: хоть ей и нравятся такие игры, нет никакого желания провести вечер в компании одноклассников Хинаты. Если уж болтаться с шумной толпой, то лучше со своей собственной командой, спасибо большое. А затем она чувствует пожатие, однако когда переводит взгляд на Хинату, та на нее совсем не смотрит. Кагеяма прослеживает за направлением ее взгляда: о, удача только что от них отвернулась. Рядом с Фуджиокой появляется Мацуо Акио.
На нем нет юкаты, а на его губах – улыбки, на пронзительное приветствие Хинаты он отвечает весьма сухо, хотя, возможно, Кагеяме так просто кажется из-за окружающего шума.
– Здравствуйте, – произносит он и обращается к Хинате: – Не знал, что ты сегодня здесь будешь.
Та пожимает плечами и сжимает руку Кагеямы еще сильнее.
– А, ну, я пришла вместе с командой.
- Точно. Только ты, наверное, потеряла их по дороге, и с тобой осталась одна Кагеяма-сан.
– Ну… да? Что-то в этом роде.
* * *
Фуджиока вертит головой, глядя то на Мацуо, то на Хинату, словно следит за матчем между противниками, которые быстро перебрасываются мячом, а затем поднимает брови и смотрит на Кагеяму. Она не совсем понимает, что именно он пытается ей сказать, но совершенно уверена в том, что что-то происходит. Голос Хинаты звучит… подавленно, хотя всего лишь минуту назад ее буквально распирало от энергии и она не могла устоять на месте. А губы Мацуо… сжаты в очень тонкую нитку?
Возможно, ей стоило задаться вопросом, почему Мацуо исчез из их жизней, еще несколько дней назад, но смотреть дареному коню в зубы не хотелось.
– Эй, Мацуо, сейчас ведь твоя очередь, верно? После Хаякавы?
– А, да. Шое, – Кагеяме кажется, или Хината и вправду поморщилась, – подождешь меня минутку? Я хотел с тобой поговорить.
Хината переминается с ноги на ногу.
– Эм-м… ладно.
Кагеяма только фыркает, но не слишком возражает, когда Хината тянет ее к аттракциону. Высокий светловолосый мальчик (наверное, Хаякава), бросает мяч в цель, но глазомер у него никудышный, и друзья над ним хохочут. В итоге, он тоже начинает хохотать. Затем подходит черед Мацуо, и Кагяема покусывает губы.
Он бросает просто ужасно – так ужасно, что над ним да