Австралийские типы фактов




Марсель Мосс

Физическое воздействие на индивида коллективно внушенной мысли о смерти

 

(Человек, 1992, № 6)

 

Мое исследование взаимоотношений психологии и социологии целиком посвящено проблемам метода. Но метод оправдан только тогда, когда открывает определенный путь, когда является средством классификации фактов, ранее ей не поддававшихся. Он представляет интерес лишь тогда, когда обладает эвристической ценностью. Поэтому я перейду к позитивной работе и покажу, что за некоторыми утверждениями, которые позволил себе высказать, стоят факты, обнаруживающие, в частности, существование в человеке прямой связи между физическим, психологическим и моральным, то есть социальным.

Я уже указывал вам на то, что в очень многих обществах навязчивая мысль о смерти, имеющая чисто социальное происхождение, без всякой примеси индивидуальных факторов, способна произвести такие умственные и физические разрушения, так подействовать на сознание и тело индивида, что вскоре вызывает его смерть без каких-либо внешних или поддающихся обнаружению нарушений. И я обещал предоставить вам документированные факты, доказательства и, по крайней мере, предварительный анализ. Предлагаю их для обсуждения и вашей критики. Но вначале определим проблему.

Определение коллективного внушения мысли о смерти

Не будем путать эти факты с другими, близкими им и ранее смешиваемыми с ними под общим названием танатомании. В обществах, которые нам предстоит рассмотреть, самоубийство часто есть результат навязчивой идеи того же рода; то, что индивид в некоторых греховных или магических состояниях совершает неоднократные попытки покончить с собой, в частности, в стране маори, говорит об устойчивости этого внушения. Оно может иметь одни и те же формы, но разные следствия в системе фактов, которые мы сейчас опишем, ибо в этом случае имеет место самоубийство в результате вторжения воли и насильственного акта. Влияние социального фактора на физиологию реализуется через очевидного психического посредника; эта личность сама себя уничтожает, и акт носит бессознательный характер.

Категория фактов, о которых я хочу с вами говорить, с нашей точки зрения и для нашего доказательства поразительна в ином отношении. Это случаи смерти, наступающей грубо, элементарно у многих индивидов, но просто потому, что они знают или верят (что то же самое), что они скоро умрут.

Среди этих последних фактов уместно выделить случаи, когда эти вера и знание имеют или могут иметь индивидуальное происхождение. Мы сейчас увидим, что в рассматриваемых цивилизациях они часто смешиваются с теми фактами, которые непосредственно являются предметом нашего рассмотрения. Ясно, однако, что если индивид болен и верит, что скоро умрет, даже если болезнь, по его мнению, вызвана колдовством другого или собственным грехом (совершенным сознательно или вследствие упущения), можно утверждать, что именно представление о болезни является «средством-причиной» сознательного или подсознательного умозаключения.

Мы же рассмотрим только случаи, когда умирающий субъект не считает себя больным или не знает, что болен, а просто уверен, что по определенным причинам коллективного характера находится в состоянии, близком к смерти. Это состояние, как правило, совпадает с разрывом связей (вследствие либо магии, либо греха) со священными силами и вещами, присутствие которых обычно поддерживает индивида. Сознание в этом случае полностью охвачено мыслями и чувствами исключительно коллективного происхождения, не отражающими никаких физических нарушений. Анализ не обнаруживает никакого элемента воли, выбора, даже произвольного создания представлений у жертвы, или же умственного расстройства индивида вне собственно коллективного внушения. Этот индивид верит в то, что он околдован, или в свою вину и умирает по этой причине. Такова в итоге категория событий, которой мы ограничиваем наше рассмотрение. Другие факты: самоубийство или болезнь, вызванные теми же состояниями греха или околдованности, явно менее типичны. Усложнив наше исследование столь детальным ограничением, мы сделаем его более простым, четким и доказательным.

Отмеченные факты хорошо известны во многих, так называемых, низших цивилизациях, но редки или отсутствуют в наших. Это связано с их отчетливо выраженным социальным свойством, так как они явно зависят от присутствия или отсутствия некоторых специфических институтов и верований, исчезнувших у нас: магии, запретов и табу и т.д. Но как бы многочисленны и известны у этих народов они ни были, они, по моему убеждению, не подверглись сколько-нибудь глубокому психологическому и социологическому изучению. Бартельс и Штолл называют многие из них, но смешивают их с другими и не идут дальше коллекционирования фактов, собранных у самых различных категорий народов. Тем не менее, этих старых добротных книг достаточно, чтобы проникнуться идеей распространенности подобного рода фактов среди человечества. Мы же будем действовать более методично, сосредоточив наше исследование на двух группах фактов двух групп цивилизаций: одной, наиболее низкого из возможных, уровня, или, точнее, наиболее низкого уровня, известного нам, австралийской; другой, уже весьма развитой и несомненно испытавшей различные перемены, цивилизации маори, малайо-полинезийцев Новой Зеландии. Я ограничусь фактами, собранными незабвенным Герцем и мной. Легко было умножить число сравнений; в частности, в Северной Америке, в Африке факты того же рода встречаются часто и были даже хорошо описаны старыми авторами. Но лучше сконцентрировать наше внимание на двух видах фактов, одновременно достаточно близких и удаленных друг от друга, для того, чтобы сравнение было возможно; фактов, внутренняя природа и функционирование которых, а также их отношение к социальной среде и индивиду, нам хорошо известны.

Краткое описание этих умственных, физических и социальных условий, в которых возникают случаи подобного рода, небесполезно. П. Фоконне хорошо описал их, например, в связи с проблемой ответственности в различных обществах, а Дюркгейм — в связи с многочисленными австралийскими религиозными фактами: траурными и прочими обрядами, бурными порывами, охватывающими группы, неистовыми страхами, во власти которых они могут находиться. Но тотальные овладения индивидуальными сознаниями, осуществляемые в группе и группой, не прерываются. Возникшие идеи поддерживаются и воспроизводятся в индивиде под постоянным давлением группы, воспитания и т.д. По малейшему поводу они вызывают разрушение или пробуждают могучие силы.

Интенсивность этих воздействий морального на физическое тем более примечательна, что физическое у этих народов более сильно, грубо, животно, чем у нас. Повседневные, а также этнографические наблюдения австралийских и многих других племен обнаруживают, что тело аборигена обладает поразительной физической выносливостью. Либо по причине действия солнца и постоянной полной или почти полной наготы, либо по причине незначительной септичности среды и орудий до прихода европейцев, либо вследствие некоторых особенностей этих рас, отобранных данным образом жизни, в частности, в их организмах могут быть физиологические элементы, вещества и т.д., отличные от элементов более слабых рас, тех самых элементов, исследование которых малоуспешно начал Г. Эйген Фишер. Какова бы ни была причина, даже в сравнении с африканцами организм австралийца отличается поразительной способностью к излечению. Роженица сразу же возвращается к своим повседневным занятиям, начиная ходить через несколько часов после родов. Страшные порезы на теле быстро заживают. В некоторых племенах обычное наказание состоит в том, что вонзают лезвие в ягодицу женщины или юноши. Переломы руки вылечиваются очень быстро с помощью слабых лубков. Все эти случаи заметно контрастируют с другими. Даже в случае легкого ранения у индивида нет никакого шанса выздороветь, если он верит, что копье заколдовано. Если он повреждает какой-нибудь орган, то начнет быстро выздоравливать лишь с того дня, когда поладит с правилами, которые он нарушил, и так далее. Подобное максимальное воздействие морального на физическое, очевидно, еще более ощутимо в случаях, когда нет никакой раны, что целиком входит в предмет нашего рассмотрения.

Новозеландское поле наблюдения также изобилует типичными фактами, хотя организмы новозеландцев более слабы и менее устойчивы по отношению к физическим агентам, чем у австралийцев. Общим местом их этнографических описаний, особенно старых (до появления оспы и т.д., европейцев, которые истребляли их), стали их сила, здоровье, быстрота заживления ран, до тех пор, пока моральное не затронуто. Но они интересуют нас с других точек зрения. Новозеландцы, как и все малайо-полинезийцы, больше всех склонны становиться жертвой отмеченных панических состояний. Все знают о малайском амоке: мужчины (это всегда мужчины) даже еще в наши дни и даже в больших городах, чтобы отомстить за смерть близкого человека или за оскорбление, срываются с места, бегут от амока и убивают на своем пути столько людей, сколько смогут, пока сами не падают замертво. Новозеландские и вообще малайо-полинезийские племена особенно отличаются возбудимостью подобного рода. Именно среди них Герц удачно выбрал для анализа эти удивительные эффекты механизмов морального сознания. На примере маори, в частности, хорошо видны максимумы умственной и физической силы вследствие моральной и мистической причин, а также депрессии по тем же самым причинам.

Австралийские типы фактов

Австралийцы считают естественной только ту смерть, которую мы называем насильственной. Рана, убийство, перелом являются естественными причинами. Против убийцы ведется менее яростная кровная месть, чем против колдуна. Все остальные виды смерти рассматриваются как имеющие магическое или же религиозное происхождение. Только на Новой Зеландии навязчивую идею о том, что он скоро умрет, индивиду внушают события морального и религиозного происхождения; даже колдовство обычно воспринимается главным образом как имеющее целью заставить совершить грех. Австралийские факты, напротив, встречаются в обратной пропорции. Случаи, когда смерть вызвана мыслью, что она — фатальный результат греха, — насколько нам известно, достаточно редки: мы обнаружили лишь незначительное число их, причем главным образом они относятся к преступлениям, касающимся тотема, в частности, его поедания, или же пищи, запрещенной возрастными классами. Из последней категории приведу два достаточно типичных примера, которые не пришлось рассматривать Дюркгейму. «Если молодой вакельбура (девочка или мальчик) поест запретной дичи и проч., он заболевает и, по-видимому, сам себя поедает; он умирает, издавая крики съеденного животного.» Это его дух вошел в него и его убивает. Другой пример относится к тем отдельным случаям, которые нас касаются более непосредственно. Мак Элпайн нанимал одного молодого курнаи в 1856-1857 годах. Это был сильный и здоровый негр. Однажды Мак Элпайн застал его больным. Он рассказал, что сделал то, что не должен был делать: украл самку опоссума до того, как получил разрешение съесть ее. Старики обнаружили это. Он знал, что больше уже не встанет. Он слег, так сказать, под влиянием этой веры, уже никогда не поправиться и умер через три недели.

Таким образом моральные и религиозные причины у австралийцев также могут вызвать смерть посредством внушения. Последний факт является также переходной ступенью к случаям смерти чисто магического происхождения. Со стороны стариков имела место угроза. Впрочем, поскольку значительное число смертей, вызванных магией, возникает в процессе кровной мести или наказания, индивид, чувствующий себя околдованным этим юридическим колдовством, поражается также и морально в точном смысле слова; совокупность австралийских фактов довольно близка достоверным маорийским фактам. Однако обычно речь идет о магии. Человек, верящий, что он околдован, умирает; таков грубый и постоянно встречающийся факт. Приведем несколько преимущественно давних случаев, непосредственно наблюдавшихся, главным образом, точно установленных, или даже описанных натуралистами и медиками. Бэкхауз рассказывает, как около 1840 года в Бурн Айленде один мужчина уверовал в то, что он околдован, сказал, что умрет на следующий день и умер. В округе Кеннеди в 1865 году у супругов Эден старая ирландская служанка обвиняет чернокожую служанку в эгоизме и говорит ей: «Ты скоро умрешь из-за своей жестокости». «Женщина с минуту глядела, руки ее обвисли, она побледнела... и, в отчаянии, под влиянием этих слов стала чахнуть и менее чем через месяц умерла».

Старые авторы рассказывают о подобных фактах в более общем виде. Остин, обследовавший округ Кимберли в 1843 году, отмечает удивительную жизнеспособность чернокожих и их поразительную смертельную слабость, возникающую при мысли, что они околдованы. (согласно натуралисту Фрогитту, когда чернокожий знает, что это (колдовство) совершено против него, он чахнет от страха). Один автор, проводивший наблюдение около 1870 года, видел мужчину, заявившего, что он умрет в определенный день, и умершего в этот день от чисто воображаемой силы. Миссионер с севера Виктории преподобный Балмер в целом весьма определенно высказывается относительно некоторых племен, где он видел подобные случаи в одном из племен Квинсленда, наименее затронутых внешним влиянием. Миссионер уточняет (то ли это англо-австралийский жаргон, то ли факт?), что если не находят антиколдовского средства «кровь портится, и околдованный умирает».

Отмечались случаи, когда индивид умирал даже в установленное время. В других случаях, довольно редких и выходящих за рамки магии, но все же связанных с социальным и религиозным, также отмечают подобное, когда имеет место навязчивое преследование умершим. Тот же Бэкхауз рассказываем, как в два дня умер чернокожий из Молонбаха: он увидел «бледнолицего» мертвеца, который сказал ему, что он умрет в это время. Убийца ботаника Стивенса в 1864 году умер за один месяц от голода в тюрьме. Убитый якобы смотрел на него из-за плеча. В одной легенде диери (документ подобного рода достоин в наших глазах тщательного изучения), превосходно изложенной, рассказывается, как божественный предок, Мура Ванмондина, покинутый своими близкими, пожелал умереть и умер. Он околдовал сам себя обрядом сжигания кости. Чем больше он страдал, тем больше радовался, и завершил жизнь так, как пожелал.

Исследование излечения от этих навязчивых состояний и болезней так же показательно, как и исследование их смертельных последствий. Индивид исцеляется, если магическая церемония заклинания, если антиколдовство действует столь же неотвратимо, как и в том случае, когда он умирает. Два современных исследователя, один из которых врач, рассказывают, как умирают от «кости мертвеца» у вонкангуру: причиной является сильный испуг. Если эта кость обнаруживается, околдованный чувствует себя лучше, если нет — хуже. «Европейская медицина бессильна. Она ничего не может, она не из той категории, что колдовство». Надо основательно прочитать историю, рассказанную сэру Болдуину Спенсеру, крупному физиологу и антропологу, одним из стариков какаду, неким Мукалакки. В молодости он нечаянно съел змею, запретную для его возраста. Один старик заметил это. «Зачем ты ел ее, ты еще мал... ты серьезно заболеешь», — сказал он ему. Сильно напуганный, он спросил: «Что, я умру?» На что старик воскликнул: «Да, постепенно ты будешь умирать». Пятнадцать лет спустя Мукалакки почувствовал себя плохо. Старый мужчина-врачеватель спросил его: «Что ты съел?» Он вспомнил и рассказал старую историю. «Значит, сегодня ты умрешь», — сказал туземный доктор. В течение всего дня больному становилось все хуже и хуже. Потребовалось трое мужчин, чтобы удерживать его. Дух змеи свернулся в его теле и время от времени исходил из него через лоб, шипел во рту и т.д. Это наводило ужас. Послали довольно далеко за знаменитым перевоплощением одного прославленного врачевателя. Некто Морпун прибыл вовремя, так как конвульсии змеи и Мукалакки становились все более ужасающими. Он отослал окружающих, в тишине рассмотрел Мукалакки, увидел мистическую змею, взял ее, положил ее в медицинскую сумку и унес обратно в родную местность, где поместил в наполненную водой яму и велел ей там оставаться. Мукалакки почувствовал громадное облегчение, он сильно пропотел, уснул и утром почувствовал себя здоровым... если бы Морпун не оказался там и не извлек змею, он бы умер. Только Морпун обладал такой силой, чтобы сделать это и т.п.

Уитнелл сообщает также относительно племен Севера (Северо-Запада на сей раз), что тотемные святилища и церемонии обладают лечебными достоинствами того же рода... эффективными даже для сознания маленьких детей. В сущности речь идет об обнаружении и восстановлении связи с важнейшим священным явлением. Так диери, считающий себя околдованным, спасается священным песнопением своего клана, своего предка, мура-вима, а также песнопением некоего предка, ставшего непобедимым. В одном песнопении смешанного туземно-христианского происхождения, излагаемом Балмером и сочиненном в связи с похоронами одного обращенного чернокожего, говорилось, что он был защищен от смерти, поддерживаемый твоим спасающим духом. Один из лучших этнографов Центральной Австралии подтверждает интерпретации Гайоном и Хауиттом церемоний миндари (инициации и искупления) и обрядов контрмагии и интичиума. Их смысл состоит в том, чтобы показать людям, что они находятся в согласии со всем миром.

Эти формы сознания целиком проникнуты верой в эффективность слов, в опасность зловещих магических актов. Они также бесконечно озабочены чем-то вроде мистики душевного покоя. Таким образом слабая вера в жизнь рушится или же восстанавливает свое равновесие вспомогательным средством, колдуном или духом-покровителем, коллективным по своей природе так же, как и само нарушение равновесия.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-11 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: