Никогда я не был так близок к храму. Вот он – божий дом высится перед окнами «соматики». Большой золоченый купол венчает высокое строение на берегу большого озера. Кресты золотятся на солнце, играя бликами и рефлексами утренних лучей.
Утро. Свет, наполняющий комнату больничной палаты тоже золотой, яркий, ослепляющий. Лучи солнца пронизывают межкупольное пространство и просвечивают между высокими кронами берез. Кудрявые зеленые березы растут во дворе большой многокорпусной городской больницы, предназначенной для детей. Рядом с березами еще в полном цвету яблони и черемуха. Все деревья служат своего рода стеной между храмом и больничным двором. По ту сторону – главный вход в храмовую усадьбу и мужской монастырь. Наверное, великолепный вид представляется людям, входящим в главные врата со стороны открытой озерной набережной. Белые стены храма, лазурного цвета крыша, синие малые купола и средоточие – отливающий золотом огромный центральный купол.
Вечером над озером собралась гроза, быстро надвинулись тучи, закрывшие все небо и через маковки церкви засверкали резкие всплески далеких электрических разрядов. Хлынул дождь. После громовых раскатов застучали огромные дождины то ли о металлический подоконник, притороченный к окну палаты, то ли о крыши построек, сооруженных на задних дворах монастыря. Дворы очерчены высоким каменным забором и строениями. Они представляют собой границу между двумя культовыми зонами: духовной, посвященной великому служению сохранения духовного здоровья человека с одной стороны и телесному излечению – с другой.
Городская больница должна была исцелять от самых разных дыхательных хворей детишек всей округи. Она была спроектирована и построена когда-то давно на красивом берегу озера в отдалении от городских шумов и нездоровых потоков воздуха. Сейчас это медицинское учреждение, как и многие другие в городе, в спешном порядке перепрофилировано в карантинную зону, предназначенную для спасения заподозренных в ныне модной злобной болезни, поражающей без разбора и грешников и праведников самых разных возрастов и социальных статусов.
|
|
В одной палате трое: двадцатидвухлетний парень, сорокашестилетний медработник и шестидесятичетырехлетний пенсионер. Прописались в единых покоях на протяжении десяти часов.
Один попал, вызвав к себе среди ночи скорую помощь, почувствовав жар и неладное с дыханием после утреннего сопровождения пожилой больной женщины с положительным тестом на вирус.
Другой – самый молодой был подхвачен и сопровожден в клинику после плановой флюорографии перед отбытием на заработки в северные края.
Третий – тот, что на пенсии, бездельник, не выдержал трехнедельной атаки на его здоровье и, осознав бесполезность самолечения, обратился за скорой помощью.
Врач и медсестра скорой – молодые ребята – в соответствующем случаю облачениях. Они сделали все необходимые процедуры и, как выяснилось позже, точно установив диагноз (честь и хвала молодым врачам из нашей скорой!), забрали с собой, и препроводили через весь город и иные медицинские (очень важные) центры – к месту назначения. Никогда не был в этих краях. Большое озеро виднеется из зарешеченного окна палаты на втором этаже. Мимо набережной и храма проезжают авто и проходят люди. Наверное, они не подозревают об обитателях скрытых за высокими сводами храма и кронами берез…
|
|
Оказался в этих вполне гостеприимных стенах 18-го, в день своего рождения. Прописка в палате сопровождалась какими-то словами о том, что разместить больного негде, свободных кроватей нет. Никто не готовился к наплыву пострадавших от новой болезни. В конце размышлений сестры вслух, толкнула в дверь одной из палат. Ввела на подселение к одному из болезных.
Выбирайте, – говорит сестра, – кровать для себя (свободных две: у двери и окна). В комнате тепло, окна большие, почти современные – из алюминиевого профиля. Выбрал у окна.
Все вентиляционные отверстия и оконные форточки заделаны (заклеены). Кровати с красиво гнутыми дугами. В углу, у двери минихолодильник, у окна большой стол. На кровати матрац с прорезиненным чехлом, по стенам – подводы с кислородом к каждому лежалу. Ясно, все готово.
День поступления без лекарств, но с разнообразными анализами. Какими и по какому поводу – сестры не демонстрируют словоохотливости – молча исполняют свои функции. Вся информация у лечащего врача: навестит – поинтересуетесь.
Оказавшись снова в палате, обращаюсь к соседу с целью познакомиться, выстроить какие-то новые для себя отношения. Для чего они на берегу утлого судна непредсказуемой судьбы? Рядом, волей обстоятельств оказываются совершенно далекие люди с разными прогнозами пребывания в лечебном учреждении. Одного, завтра-послезавтра могут уже выписать, к оставшемуся подселят очередного новичка… Нахождение в больничной палате с незнакомцем нельзя сравнить даже соседство в железнодорожном купе.
|
|
Может быть, знакомство в палате нужно для того, чтобы избежать чувства полного одиночества на заведомо чужой территории. Может быть, это случайное знакомство нужно для того, чтобы сохранить хоть какую-то информацию о себе: мало ли что в больничной жизни…
Человек отвечает скупо, отчетливо понимая, что его сосед не навсегда, поддержание общения грозит более близкими контактами, которые в этой малоизученной инфекционной среде могут стать губительными… И, вообще, не стоит спешить – сколько времени совместного пребывания – никто не спрогнозирует. В поезде каждый чувствует себя намного свободнее: здоров, время совместного пребывания регламентировано расписанием, указанным в билете, окружающая атмосфера дышит романтикой путешествия и т.п. С соседом по купе можно поговорить и об искусстве, и о родственниках (благодарных и не очень), и о красотах заоконных пейзажей, и о своих похождениях и о чужих… Да мало ли о чем можно поделиться в пути, заведомо зная, что в дорожных беседах ты ничем не ограничен, кроме интереса собеседника.
В больничных покоях все несколько иначе – неловко оброненное слово может повлечь еще большую замкнутость и настороженность: а чем навязчивый говорун болен на самом деле, и не угрожает ли его хворь твоему пошатнувшемуся… и проч принуждает держать язык за зубами.
Человек лежит на кровати: может быть, действительно заснул. Замираю и я, хотя нужно достать из пакета необходимые предметы гигиены и больничного быта: тапки, полотенца, ложку, чайную кружку и др., но пакет из твердого полиэтилена так шуршит, что лучше повременить. Приляжем тоже, подождем подходящего момента.
Сосед присел на кровати, перебирает виртуальные кнопки на дисплее смартфона. Можно оживиться и мне. Начинаю отыскивать приготовленные еще три недели назад (на всякий пожарный) необходимые в больничных условиях предметы.
За дверями палаты, в длинном коридоре регулярно раздаются звуки, отчетливо напоминающие шоркающиеся друг о друга кирзовые сапоги роты солдат в походном марше – это шуршат защитные комбинезоны из какого-то волокнистого материала медсестер и медбратьев, проходящих мимо. Если звук замирает у двери, это означает, что сейчас войдут в твою палату.
Заходят в комбинезоне, бахилах, маске, очках, в резиновых перчатках. Фамилия? Ваши таблетки. Высыпают в ладонь пять штук разного калибра, цвета и вкуса. Вечерний обход: температура, артериальное давление, насыщение кислородом. Вечерний кефир. Сон. Вдруг в коридорах шум, мужские голоса, требующие кого-то из палаты убрать куда угодно… Юная сестра утихомиривает взбунтовавшихся и изгнанника. Только не у нас… Только не к нам…
В темноте аккуратно через щель в двери проникает медсестра во всем биохимическом наряде с большой кастрюлей в руках. Днем обещала поделиться кипяченой водой. Находит на столе мою кружку: Извините, у нас суматоха, чуть не забыла принести вам горячую воду. Сейчас все уладили. Наливает кипяток.
Спасибо!
Не взирая на постигшую неожиданность, медсестра сохранила в памяти, что какому-то дядьке хотелось горячей воды… Сняв с раскаленной плиты кастрюлю, пронесла через весь коридор, наполнила кружку. Уже поздний вечер. Чаев не будет. Но в моем сознании навсегда сохранится образ этой девочки, не по обязанности служащей сестрой, ухаживающей за больными как на фронтовой полосе…
На другой день народу в больницу прибудет еще больше, внимания будет меньше, но все лечебные схемы будут соблюдены: фамилия? Ваша порция. Глотайте. Хоть все сразу, хоть по очереди – как получится.
Один из дней обошли. День без таблеток! Желудок воспрянул. Но к вечеру – все в полном объеме. Погрустнел.
Мелодичный перезвон церковных колоколов – утром и вечером. Утром в девять часов начинают печальными одиночными ударами через равные промежутки времени как напоминание о бренности мира. Звуки нарастают и гаснут, как все живое на земле. Что-то рождается, возникает и умирает, затихает… К одиночным добавляются три малых колокола, вырисовывая два-три различных ритмических рисунка. К ним прибавляется звонкая россыпь малых колокольцев, заполняющих звуковой поток живым перезвоном.
Наиболее яркое колокольное благозвучье неожиданно возникло, когда после вдруг хлынувшего предвечернего дождя в прояснившемся небе слились вместе колокольный перезвон и широкая радуга, увенчавшая весь храмовый комплекс большим куполом единой дугой. Хотелось запечатлеть на мобильный телефон возникшее чудо, но рука не поднялась делать снимок через решетку на окнах – слишком много символов слились в едином образе.
Внизу, под окнами, по больничному расписанию появляются родственники, навещающие своих болезных. Общаются по-прежнему по телефону, наблюдая друг за другом через окна. Обмениваются новостями: А вы как, а у вас как?.. и т.п. Передают одежду, съестное, воду в бутылях, заядлым курильщикам – сигареты (будут теперь прятаться в неожиданных местах и туалетах). Жизнь, не смотря ни на что, продолжается…
Иногда от корпуса отъезжают малоприметные плоские автомобили темного или серебристого цвета с зашторенными окнами. Кто-то не смог перебороть недуг. Накануне, старушка, глядя мне в глаза, почему-то спросила: Мне что, умирать?... Чем я заслужил этот вопрос – не знаю. Может быть, я был среди всех наиболее пожилым? Может быть, в моих глазах уловила какое-то настроение? А, может быть, подумала, что я один из лекарей и посвящен во что-то важное для нее? Не знаю. Но ее лицо я тоже теперь никогда не забуду.
Лечебный корпус состоит из четырех этажей: первый: приемный покой, второй – грязная зона для больных с неподтвержденным диагнозом, третий – для излечения больных легкой степени, четвертый – для усиленной терапии…, выше только небеса. А рядом большой светлый храм с золоченым куполом, а еще с многоцветной яркой радугой, обнимающей святую обитель.
Литвинов Г.В. 30.05.2020 г.
Сегодня, на пятый день выписки, вновь вспоминаю ваши имена, фломастером начерканные на ваших защитных костюмах, дорогие медицинские служители: Аня, Анна, Мария, Алсу, Олежка, Павел, Артем, Татьяна (санитар), Оксана Михайловна, Виолетта Николаевна, Наталья Валерьевна, Ирина Геннадьевна, Наталья Олеговна… Большое вам спасибо за то, что строго блюли прописанные нормы борьбы с обрушившимся на всех нас злом и за ваши личные усилия по поддержанию в своих подопечных нужных сил и веры в победу! Студенты медвуза и старожилы детской больницы «соматики», ваш новый опыт вселяет надежду на преодоления всяческих зол и недугов. Крепкого здоровья и благополучия вам и вашим близким!