Между нами, конструкторами 16 глава




— Посмотрите, что натворил нормировщик. Это же настоящий обман. Теперь ничего и не сделаешь, наряды закрыты. Завтра получать зарплату.

— Не волнуйся, Евгений Васильевич, — успокаиваю рабочего. — Сейчас примем все возможные и невозможные меры и вытащим этого товарища сюда.

Тут же пошел к, себе в кабинет, позвонил домой начальнику отдела, в прямом подчинении которого находился нормировщик. Объяснил создавшуюся ситуацию.

— Я понял вас, — отозвался тот. — Сейчас нормировщика разыщем, доставим на завод, и пусть он хоть всю ночь сидит, перепроверяя карты, но восстановит истину.

Вскоре мы увидели в цехе недовольного нормировщика. Пришлось сделать ему «вливание» и от себя лично, взять под строгий контроль его работу. Все наряды привели в соответствие с нормами, расценками. К утру документы отработали. Богданов получил то, что действительно заработал. А для меня этот случай стал наглядным уроком: за текучкой дел нельзя забывать и о материальной стороне, больше думать о тех, кто рядом с тобой работает, проявлять о них заботу.

На одном из этапов модернизации автомата — повышения живучести его деталей нас стал подводить возвратный механизм. На испытаниях плохо жила, не выдерживала предельных нагрузок возвратная пружина. Требовалось выявить причину.

— Давайте, чтобы напрасно не жечь иголки во время реальной стрельбы в КИСе, прокатаем возвратную пружину в гоночной машине, — предложил Богданов.

— Там же испытаем после доработки и затворную раму с затвором, — дополнил Крупин. — Чтобы не жечь патроны.

На том и порешили. Таким образом мы экономили и патроны, и материальную часть.

Вообще, вопросы экономии в большом и в малом были для нас вопросами принципиальными. Говоря о нас, я имею в виду не только нашу опытно-конструкторскую группу, а в целом завод. Мы постоянно учились, как говорил Владимир Маяковский, «траты стричь».

Особо памятной для меня стала общезаводская научно-техническая конференция под лаконичным и предельно простым девизом «За экономию металла». Рабочих и инженеров тревожило расточительное расходование металла из-за несовершенной технологии производства, из-за непродуманной его организации на ряде участков, из-за медленного внедрения прогрессивных методов обработки деталей. Острую проблему тогда поднял заместитель главного технолога завода М. И. Миллер. Речь он вел о применении в производстве холодной объемной штамповки.

— Ее внедрение, как мы убедились, снижает расход металла на 40 — 60 процентов по сравнению с механической обработкой. Коэффициент его использования повышается до 80 — 85 процентов. — Голос Михаила Иосифовича все больше твердел. — Есть у нас здесь уже и опыт, в частности при решении опытно-конструкторских тем группой, возглавляемой Калашниковым. К сожалению, конструкторы при проектировании уделяют мало внимания возможностям штамповки, позволяющей получать детали, которые трудно изготовить резанием и на изготовление которых расходуется много металла.

— Неужели только инертностью конструкторов тормозится применение этого метода? — послышалась реплика из зала.

— Я назвал бы ее одной из главных причин, — откликнулся Миллер. — Другая состоит в том, что внедрение штамповки сильно тормозится отсутствием у нас высокостойких штампов.

Приводя в пример опыт нашей группы, заместитель главного технолога прежде всего имел в виду наш отказ от изготовления ствольной коробки фрезерованием и переход к ее штамповке. Благодаря этому переходу мы экономили где-то порядка 80 процентов металла на каждом изделии.

Борьба за экономию металла, в частности рекомендации научно-технической конференции, дала хороший толчок к совершенствованию производства, к внедрению новых, более прогрессивных методов обработки деталей. Это и широкое использование скоростных режимов обработки, и применение агрегатных станков и автоматов, и модернизация оборудования с переводом на автоматический и полуавтоматический циклы работы, и создание сети полностью автоматизированных участков.

Стали внедряться не только штамповка, но и литье по выплавляемым моделям, порошковая металлургия. По-новому начали подходить к проектированию конструкций. Если брать работу непосредственно нашей группы, только на проектировании унифицированных образцов автомата и пулемета, предусматривавшем прогрессивные методы обработки, был получен эффект экономии почти в миллион рублей.

И если уж оперировать цифрами, а они иной раз красноречивее самых убедительных слов, то приведу еще несколько. Вот что, например, сообщал ежемесячный «Технический листок» — орган бюро технической информации завода, публиковавшийся в многотиражной газете «Машиностроитель»: «За годы пятой пятилетки на нашем заводе внедрено свыше 10,5 тысячи рационализаторских предложений, от реализации которых получено около 42 миллионов рублей экономии».

Безусловно, вклад заводских рационализаторов в совершенствование производственных процессов, в дело экономии по всем направлениям был весом. Об одном из них, Якове Павловиче Мезрине, часто писала заводская многотиражка. Рационализатор активно занимался механизацией трудоемких работ, которых, к сожалению, в то время на заводе хватало с избытком. Внедрение им, к примеру, машинной чистки зубьев шестерен дало возможность повысить на участке производительность труда, улучшить качество продукции и значительно облегчить труд рабочих. Годовая экономия, полученная от реализации предложения, составила 25 тысяч рублей. Эффект немалый для тех лет.

Однако не всегда усилия заводских новаторов, людей пытливой, творческой мысли, получали поддержку. Особенно рационализаторы страдали от нежелания руководителей отделов, цехов своевременно рассматривать заявки, от некомпетентных заключений. Мне довелось как-то заниматься в составе комиссии, возглавляя ее, проверкой рассмотрения и продвижения рационализаторских предложений в отделе главного конструктора. Казалось бы, в этом-то отделе, находящемся на острие технической мысли, где в курсе всего нового, передового, что рождается не только на заводе, но и в отрасли, должно быть особо бережное отношение к творчеству рабочих, техников, инженеров. Увы, и здесь нашлись свои волокитчики.

У меня сохранилась справка той поры с выводами комиссии. Так вот, она свидетельствовала: по 20 предложениям, немногим менее половины из находившихся в отделе, решение не принималось более полугода. Иными словами, они пылились без движения, осев в ящиках столов ведущих конструкторов, руководителей групп.

«Долгое время не принималось решение по предложениям т. Киселева. После того как этот вопрос был решен, испытания проводились в условиях, не соответствующих эксплуатационным. Предложение т. Баталова изготовлять деталь из ковкого или серого чугуна вместо поковки отклонено. После того как автором были изготовлены детали, приняли решение об испытаниях, но по вине т. Исаева испытания не проводились», — отмечалось в материалах проверки.

Нет, далеко не однозначным было отношение к движению, к активности изобретателей и рационализаторов не только на заводе, но и, насколько мне становилось известно, на многих предприятиях нашей отрасли и других министерств. Не всегда эффективно работали БРИЗы — заводские бюро по рационализации и изобретательству. К концу 50-х годов стало очевидным: необходимо выработать единую, перспективную программу творческой деятельности изобретателей и рационализаторов страны, скоординировать их работу исходя из решения важнейших экономических задач.

В сентябре 1959 года состоялся I съезд Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов. Я не был его делегатом и участвовал в его заседаниях в качестве приглашенного. Слушая выступления ленинградского токаря-наладчика с Кировского завода Героя Социалистического Труда В. Я. Королева, начальника механического цеха шахты «Байдаевская» Кемеровской области лауреата Ленинской премии Я. Я. Гуменника, других неугомонных в творческом поиске людей, вспоминал свое конструкторское становление, начавшееся в армейском строю с рационализаторских предложений и изобретений. Вспоминал, как окрыляла меня поддержка творческого поиска армейским командованием — от командира роты до командующего войсками округа.

И наверное, неудивительно, что именно меня, гостя съезда, и нескольких его делегатов, представлявших на съезде армейских умельцев, пригласили встретиться в окружном Доме офицеров с изобретателями и рационализаторами Московского военного округа. Нас с подполковником Н. Н. Липняковым и инженером И. В. Никитиным буквально атаковали вопросами, подходили к нам советоваться по конкретным предложениям. Душа радовалась от того, что, как и прежде, не скудела армейская среда на людей пытливых, что она дает им возможность по-прежнему полностью раскрывать свой творческий потенциал.

И думаю, не в последнюю очередь раскрепощением изобретательской и рационализаторской мысли они обязаны тем, кто активно поощрял, направлял и развивал техническое творчество в частях. Один из них — В. В. Глухов, возглавлявший отдел изобретательства Министерства обороны в годы войны и продолжительное время после нее. Он стал, скажем так, крестным отцом в изобретательстве не только для меня. К сожалению, ему не пришлось принять участие в работе I съезда. К тому времени инженер-полковник Глухов уволился в запас. Но наверное, у таких людей, как Владимир Васильевич, никогда не уходит в запас жажда поиска, стремление быть на стремнине активной жизни, и они продолжают оставаться страстными пропагандистами технического творчества.

Вот что писал мне в личном письме В. В. Глухов: «Уйдя в запас и имея еще силы, я по-серьезному занялся журналистикой. По-прежнему состою членом редколлегии журнала „Техника — молодежи“, помогаю журналу „Юный техник“... Кроме названных дел занимаюсь общественными делами, которые отнимают у меня много времени, но зато приносят большое удовлетворение. Я на старости лет стал астронавтом и являюсь первым заместителем председателя секции астронавтики Центрального аэроклуба СССР имени В. П. Чкалова. Способствуем запуску искусственного спутника Земли и осуществлению межпланетных полетов. Собираемся организовать общество астронавтики Союза...»

До сих пор не перестаю удивляться романтическим устремлениям Глухова, его чуткому видению перспективы в творчестве, его стремлению непременно разжечь в человеке божью искру, если он ее разглядел. Вот вроде бы и на пенсии, а занялся исследованием технических аспектов астронавтики, межпланетных полетов. Увлекся журналистикой, чтобы глубже ставить проблемы изобретательства. И если во мне еще живет и сейчас дух романтики, дух творческой приподнятости и неугомонности, то это — от него, от Владимира Васильевича Глухова.

Он любил повторять при наших с ним встречах гамлетовские слова «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», подразумевая под этим, что сущность конструкторского творчества, движение его вперед состоит в стремлении и достижении.

Но вернемся на завод, к работе нашей опытно-конструкторской группы по изготовлению унифицированных образцов. Мы продолжали вводить все новые и новые усовершенствования в автомат, улучшая его боевые и эксплуатационные характеристики. Перевели на изготовление методом листовой штамповки с последующей сваркой и клепкой ствольную коробку, ряд других деталей и сборок. Что это дало? Позволило снизить трудоемкость производства оружия и способствовало, как уже упоминалось, немалому снижению расхода металла.

Значительно уменьшился и вес автомата. Мы ведь за каждый грамм снижения веса отмечали людей премиями. Облегчили за счет применения пластмасс магазин, рукоятку управления огнем.

Немалым нашим завоеванием в связи с переводом деталей и сборок на штамповку стало улучшение эксплуатационных характеристик. То есть у оружия поднялся потолок надежности, живучести.

Несколько конструктивных изменений внесли в автоматику. В модернизированном образце мы перенесли удар затворной рамы в переднем положении с правой стороны на левую. И получили хороший эффект по кучности, улучшив устойчивость оружия в горизонтальной плоскости.

Не удовлетворяла нас, а особенно главного заказчика кучность при стрельбе из устойчивых положений, лежа с упора, стоя с упора. Выход нашли, введя замедлитель срабатывания курка, увеличивший межцикловое время. Позже был разработан дульный компенсатор, позволивший улучшить кучность боя при автоматической стрельбе из неустойчивых положений, стоя, с колена, лежа с руки.

Кстати говоря, именно эти принципиальные изменения в конструкции автомата помогли нам на последней стадии соревнований обойти нашего основного конкурента Г. А. Коробова. Его образец превосходил до этого наше изделие по кучности боя при автоматической стрельбе, что могло на последнем этапе состязаний стать определяющим фактором. Герман Александрович, талантливый разработчик оружия, сумел внести немало оригинальных идей в свою конструкцию.

Мы тогда приехали на испытания вместе со слесарем-механиком П. Н. Бухариным. На полигоне параллельно испытывали коробовский и наш образцы. Как только заканчивались стрельбы, шел осмотр мишеней. И каждый раз приходилось убеждаться, что результаты ведения огня из нашего автомата по кучности боя выглядят хуже.

— Не пойму, в чем дело? — сокрушался Павел Николаевич. — Вроде бы у них и ствол во время стрельбы ведет себя неустойчиво, туда-сюда ходит, а кучность отличная. У нас же, кажется, мертво стоит, не шелохнется, а вот коробовские результаты никак не можем превзойти.

— Приглядись внимательнее. Есть у них в оружии одна особенность. Герман Александрович сумел ввести в автомат то, что мы сами упустили из виду. — Понаблюдав за поведением коробовского образца, я убедился, как умно использована конструктором энергия отскока затворной рамы при ведении огня.

— И что он такое придумал, интересно. — Бухарину не терпелось узнать, каким образом Коробов обошел нас.

— Что за принцип положил он в основу, разрабатывая свой автомат? — в свою очередь спросил я Павла Николаевича.

— Так вам же известно, как построен его образец — по принципу полусвободного затвора, — отозвался Бухарин.

— А при разработке оружия по такому принципу один из злейших врагов конструктора — отскок рамы при автоматической стрельбе. По своему опыту знаю, — вспомнил я испытание первого в моей жизни образца оружия собственной конструкции. — Пистолет-пулемет, что я проектировал и изготовлял впервые, был как раз с полусвободным затвором, и мне пришлось бороться с отскоком, чтобы обеспечить более-менее нормальную работу и кучность боя.

— И как же Коробов победил этого врага?

— Он поступил очень просто. Герман Александрович взял отскок себе в союзники, введя, как он его называет, автоспуск, позволивший успокаивать автомат, продлевая те доли секунд, которые приходятся на цикл между выстрелами.

— Так надо же и нам что-то делать? — растерянно произнес Бухарин.

— Надо, Павел Николаевич, обязательно надо. И как можно скорее, — подтвердил я. — Вот прикидывал уже и подумал, что самым разумным будет ввести межцикловой замедлитель.

Мы быстро отработали тогда несколько вариантов этой детали. Сначала, как всегда, в эскизах. Потом изготовили в металле. Проверили в работе. И на очередные испытания представили автомат с новым усовершенствованием — замедлителем срабатывания курка, увеличивавшим межцикловое время.

Деталь маленькая, а название у нее длинное. Хотя, наверное, не количеством терминов в названиях измеряется суть той или иной детали. Для нас важно было другое: это нововведение дало возможность нашему автомату, действие которого в отличие от образца Коробова основывалось, на мой взгляд, на более надежном принципе — на использовании энергии пороховых газов, отводимых через отверстие в стенке ствола, выйти вперед по таким важнейшим показателям боевых качеств оружия, как надежность и кучность боя. На полигонных испытаниях, когда чаша весов колебалась, чьему образцу отдать предпочтение, поскольку по всем параметрам мы шли, не уступая друг другу, одним из решающих факторов стало превосходство нашего автомата по надежности действия в любых условиях эксплуатации.

Должен сказать, что для конструктора вообще, а для конструктора-оружейника в частности очень большое значение имеет его способность вовремя уловить в ходе испытаний, чем берет верх конструкция конкурента. Но уловить и сделать выводы — еще полдела. Гораздо важнее другое: оперативно среагировать действием, проявить гибкость мышления. Конструкторская мысль должна работать в динамике, в развитии. Медлительность в таких случаях чаще всего равна проигрышу в соревновании.

Интересные образцы на сравнительные испытания представил конструктор А. С. Константинов. Как и Г. А. Коробов, Александр Семенович дошел до финальной части конкурса. Мы с ним дружны с давних лет. Не раз встречались и на полигоне, и в городе, где он трудится в конструкторском бюро, и у меня дома, когда он приезжал на наш завод в командировку.

При проектировании конструкций Александра Семеновича всегда отличали оригинальные подходы. Особенно ярко они проявились в ходе создания снайперской самозарядной винтовки. Он участвовал в конкурсе по ее разработке параллельно с конструктором Е. Ф. Драгуновым и ввел в свою систему немало конструктивных решений, которые позволяли снизить трудоемкость изготовления оружия, улучшить его эксплуатационные характеристики.

В чем они заключались? В том, что Константинов смело применил в конструкции прогрессивные материалы и методы изготовления командных узлов и деталей. Вот несколько наиболее интересных штрихов. Ствольная коробка в винтовке сделана методом холодной штамповки из листовой стали с последующей сборкой щечек, муфты ствола, перемычки и основания приклада с помощью заклепок.

Когда встал вопрос, как соединить ствол с муфтой ствола, конструктор использовал прессовую посадку казенной части ствола с последующей фиксацией штифтом. Чтобы упростить производство и эксплуатацию оружия, он решительно отказался от газового регулятора, изменив конструкцию газовой камеры. Ряд деталей, в частности приклад, щечки цевья и рукоятка управления огнем, был изготовлен из пластмассы.

Так что немало интересных конструкторских идей воплотил в жизнь Александр Семенович, разрабатывая и дорабатывая после испытаний свой образец. Однако на финишной прямой лучшей была признана и принята на вооружение снайперская винтовка системы Драгунова. Образец системы Константинова уступил по кучности боя, что для снайперской винтовки является важнейшим показателем ее эффективности.

Вот и в нашем соревновании по созданию унифицированных образцов Александр Семенович не смог, к сожалению, довести свой автомат по основным параметрам до лучших кондиций по сравнению с коробовским и моим. На то он и конкурс, что в нем побеждает только кто-то один. Мы еще встретимся с Константиновым в 70-е годы, когда включимся в разработку образца автомата под новый, 5,45-мм патрон.

Если говорить дальше о модернизированном автомате АКМ, то наша работа по усовершенствованию конструкции не ограничивалась лишь доработками по улучшению устойчивости оружия, кучности боя, переводом большого количества деталей на изготовление методом штамповки из листовой стали и точного литья. Мы решили в комплексе немало других задач: в частности, вместо штыка, тяжелого, громоздкого, ввели штык-нож, предназначенный для нескольких операций. Для солдата он стал удобен тем, что штыком-ножом можно перекусывать колючую проволоку, находящуюся под током, телефонные провода. Появилась возможность даже перепилить стальные прутья. Длина оружия вместе со штыком-ножом стала короче на 50 миллиметров.

Мы подходили к отработке всех деталей, каждого узла очень внимательно, старались, чтобы они были, как принято говорить у оружейников, эргономически вылизаны, чтобы ничего лишнего оружие не имело. Казалось бы, мелочь, как и где размещена шайба с антабкой для ремня. Но если эта мелочь хотя бы в малой степени мешает действиям солдата или причиняет ему какое-то неудобство, тут сразу есть повод задуматься. Так называемые конструкции-«аккордеоны», начиненные кнопками, защелками и прочими атрибутами, внешне эффектными, а на деле причиняющими неудобство, усложняющими образец, как правило, отвергаются теми, кому приходится с этим оружием действовать в боевой обстановке.

Простота, надежность, живучесть, технологичность, доступность сырья и материалов... Десятки, сотни раз мы испытывали наши образцы на эти факторы. Я уже упоминал, сколь много пришлось нам повозиться со ствольной коробкой, сколько времени, усилий затрачивалось, чтобы отладить ее конструкцию. Переходя на изготовление ее из листовой стали методом штамповки, мы ведь не просто добивались снижения металлоемкости изделия, но и выходили на новый уровень повышения надежности и живучести образцов в целом, добиваясь значительного снижения их трудоемкости.

В ствольной коробке, образно говоря, размещалось сердце оружия — его автоматика, то, что обеспечивало безотказность его работы. Все детали, размещенные в ней, выполняли основные рабочие, скажем так, двигательные функции.

А там, где есть движение деталей, их соприкосновение друг с другом, неизбежно возникает трение. Пыль, вода, загустевшая смазка — все это способствует усилению трения, ухудшает работу механизмов. Как избежать, чтобы воздействие грязи, попавшей вовнутрь, смазки, загустевшей при сорокаградусном морозе, не ухудшало работу автомата? Мы прикидывали вариант за вариантом. Так возникла идея «вывесить» детали. То есть увеличить зазор между коробкой и подвижной частью, между затвором и затворной рамой.

Работа велась на основе коллективного обсуждения различных вариантов. Правильность выбранного нами пути подтвердили не только полигонные, но и войсковые испытания, которые проводились в трех военных округах одновременно. Труднее всех досталось Крупину, выехавшему в Туркестанский военный округ. Середина лета в Средней Азии — пик активной жары. Между тем ему целый день, с небольшим перерывом на обед, приходилось быть в учебном центре, на стрельбище, под нещадно палящим солнцем. Плюс ко всему испытания были ужесточены. В один из дней получаю от Владимира Васильевича телеграмму: «Волочение машинами прошло нормально. Крупин».

Оказалось, чтобы поднять потолок надежности, представители ГАУ решили устроить волочение образцов за танками вместо обычного запыления. Выехали в учебный центр и по выбитым траками, покрытым густой пылью полигонным дорогам проволокли все испытываемое оружие. И тут же, не отходя, — стрельба по полной программе. И ничего, выдержали наши образцы. Задержек практически не случалось. Когда потом открывали крышку ствольной коробки, то внутри обнаруживали какую-то взбитую, словно сливки из пыли, серую массу. Как действовала в данном случае автоматика, просто уму непостижимо. Впрочем, все-таки постижимо. Нам помог тот самый эффект «вывешивания» деталей.

Крупина же, по его словам, спасал зеленый чай. Неоднократно бывая в Средней Азии, знаю, как помогает этот воистину целебный горячий напиток утолять жажду, вливая новые силы, давая возможность противостоять связывающей по рукам и ногам вялости.

Получив тогда от Владимира Васильевича телеграмму и чуть позже пояснения в письме, я вспомнил, как мы с ним испытывали сами оружие на живучесть. Делали это в заводских условиях с помощью так называемых горячих патронов. За городом нам оборудовали что-то вроде небольшого испытательного полигона. Чтобы пули не уходили в стороны, соорудили для предохранения накат из дров и коротких кряжей. Патроны нагревали самым примитивным и конечно же далеко не безопасным способом — клали их в кастрюлю с водой и ставили на плитку.

Что касается поленниц дров, устанавливавшихся для улавливания пуль, то они через два-три дня из-за интенсивной стрельбы по ним превращались буквально в труху. И начальник опытного цеха неизменно ворчал на нашу небережливость, неэкономность, на нехватку дров, как только мы делали ему заказ на доставку новой партии кряжей.

— Может, хватит стрельбы? — добавлял он обычно. — И так уж стволы у образцов малиновыми стали, не выдержат ваших издевательств скоро.

Стволы мы действительно раскаляли, казалось бы, сверх всяких пределов. Смотришь иной раз в сумерках — ствол действительно становится красным от длительного автоматического огня. А мы стволу новое испытание — опускали в бочку с водой для охлаждения.

Еще раз хочу подтвердить: разработчик оружия вместе со своими помощниками должен обязательно довести конструкцию еще в заводских условиях до такой степени надежности, чтобы на полигонных испытаниях действительно ходить «руки в карманах», как сообщил мне Богданов в одной из телеграмм.

В свое время перед нами встала задача замены деревянных частей автомата. Предложений тогда поступило много. В том числе и такое — перейти на пластмассовый приклад. Доводы в пользу этого решения были довольно вескими: мы переходили таким образом на более прогрессивный материал, из которого можно было изготовлять приклад методом прессования. В те годы прочной литьевой пластмассой мы еще не располагали.

Правда, осторожные голоса предупреждали нас, что пластмасса имеет свойство сильно нагреваться на солнце и не очень приятна при обращении с ней на морозе. Однако мы все-таки изготовили партию автоматов с пластмассовыми прикладами и отправили в войска, как всегда, на жаркий юг и в Сибирь. Стали ждать отзывов из частей. Вскоре пришли первые отрицательные ответы, можно даже назвать их настоящими жалобами: что, мол, вы, товарищ конструктор, натворили?

Вот что сообщили из Средней Азии: на солнце пластмасса раскаляется так, что в руки не возьмешь. Из Сибири о другом информировали: на холоде щека к прикладу липнет, невозможно прислонить. Так что, выходит, мы поторопились в погоне за внедрением прогрессивного материала.

Впрочем, отрицательный результат — это тоже результат. Легче всего, конечно, отказаться от него еще тогда, когда осторожные в оценках специалисты предупреждали о возможном отрицательном результате. Логичнее, на мой взгляд, довести дело до конца и даже, если потребуется, изготовить деталь, узел. Это просто необходимо для постижения истины, для воспитания конструкторской смелости, для развития многовариантности в поиске. Важно шире и глубже думать, учиться этому. Такие уроки, как я уже убедился, запоминаются на всю жизнь.

К деревянному прикладу мы даже после неудачи с применением пластмассы не стали возвращаться. Выбрали другой материал, повысивший прочность и влагоустойчивость приклада.

Параллельно с модернизацией автомата мы на его основе разрабатывали и унифицированные образцы оружия, в частности ручной пулемет. Основным лицом в нашей группе, отвечающим за ряд вопросов, связанных с разработкой командных узлов, был В. В. Крупин. Предстояло создать образец под тот же патрон, что у автомата, работающий на узлах и деталях АКМ, обеспечив при этом требуемые боевые и эксплуатационные характеристики к пулемету.

Самая главная трудность заключалась в том, что живучесть ручного пулемета определялась не менее чем 25 тысячами выстрелов, тогда как у автомата она была в пределах 15 — 18 тысяч. Проще, конечно, было бы отработать более прочные, а значит, и более тяжелые непосредственно пулеметные детали. Но цель-то у нас — сохранить единую базу автоматики с унификацией узлов и деталей. Где искать выход?

Вновь начали продумывать варианты, прибегнув к коллективному совету всех членов группы.

— Мне видится выход прежде всего в повышении живучести деталей автомата, — высказал я свой замысел.

— Но это может увеличить его вес, за снижение которого мы буквально по граммам боролись, усомнился Пушин.

— Увеличение веса недопустимо, — включился в разговор Крупин.

— Совершенно верно. Но мы можем изменить форму деталей, применить более прочные стали и за счет этого повышать их живучесть. Мы можем...

Договорить не удалось. Крупин перехватил инициативу, интуитивно угадав, о чем шли мои дальнейшие размышления.

— Считаю, есть необходимость выйти на заводских металлургов. — Он взял со стола специальный журнал, в котором рассказывалось о новостях в металлургии, раскрыл его на одной из страниц. — Вон сколько новых марок стали появилось. Действительно, детали, несущие основную нагрузку в автомате, можно сделать из какой-то другой, более прочной стали. Только, повторяю, обязательно следует посоветоваться с металлургами. И не откладывая, может быть, даже сегодня или в крайнем случае завтра.

Постоянно заряженный на дело, на конкретные действия, Крупин готов был ринуться к специалистам прямо после нашего разговора.

— Подожди, Владимир Васильевич, к ним мы непременно обратимся, — пришлось остановить его. — Нам сейчас, полагаю, надо определиться, как мы станем испытывать детали, на чем, кто и за какой участок будет отвечать. Это необходимо, чтобы не дублировать друг друга и в то же время чтобы, когда кто-то уезжает в командировку, его работу мог оперативно взять на себя другой инженер-конструктор.

— Теперь, как принято говорить у военных, займемся расстановкой имеющихся в наличии сил. — У меня к тому времени уже имелись на этот счет прикидки. — Что карается отработки живучести деталей, подготовки инженерных расчетов, предлагаю за выполнение этой задачи взяться Владимиру Васильевичу.

— Не возражаю, — откликнулся Крупин. — Готов даже на окончательном этапе лично запустить ручной пулемет в серию.

Владимир Васильевич нисколько не сомневался, видимо, в нашем успехе и думал уже о том, как он станет отлаживать производство ручного пулемета. Впрочем, он словно в воду глядел. Когда пулемет будет принят на вооружение, именно Крупин станет отвечать за все вопросы, связанные с освоением его в производстве. Никто, кроме него, а по технологии — главного технолога М. И. Миллера, не имел права делать малейшие изменения в допусках, чертежах, даже главный конструктор. И такая централизация, сосредоточение в одних руках всех нитей сыграли свою положительную роль. Ручной пулемет продолжал отрабатываться, а на производстве АКМ конвейер работал без остановок.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-10-25 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: