Он помедлил, отыскивая в уме честный ответ.
— Я люблю тебя, Дороти. Я бы сделал так, как ты захотела!
Камень свалился с ее сердца. Нет, разумеется, он не стал бы предлагать сделать аборт! В душе снова зашевелилась надежда. «Люблю» — это звучит хорошо. Это звучит великолепно! Но с другой стороны, его ответ касался только ее, оставляя без внимания Джоанну.
Дороти печально покачала головой.
— Былого не вернуть, Нед! Наши отношения имели слишком односторонний характер. Мы дарили друг другу много радости...
— Да, — охотно подхватил Нед, и его глаза затуманились воспоминаниями.
Секс, подумала Дороти. Дикий, разнузданный, потрясающий, страстный секс. Полное растворение друг в друге. Вот о чем он вспоминал и что хотел бы вернуть! Она глубоко вздохнула и попыталась охладить разгоравшийся в нем пыл.
— Мне не нужна радость, которая будет стремительно, день ото дня, таять из-за твоей неприязни к детям, Нед.
Он поднял руку в торжественном жесте.
— Дорогая, клянусь, я сумею найти компромисс с ребенком.
Она стиснула зубы. Компромисс с ребенком! Как он смеет так говорить о Джоанне! Нед безнадежен. Абсолютно безнадежен! Дороти оторвала клубнику от листика, так сдавив ее, что сок брызнул во все стороны. Нед Шеннон может быть самым сексуальным мужчиной на земле, но как отец он и гроша ломаного не стоит, увы!
Она уничтожающе взглянула на него.
— Если ты имеешь в виду няню...
— Няню?! Кто говорит о няне? — Он явно расстроился и воинственно нахмурил брови. — Я не доверю воспитание своего ребенка какой-либо няне. Если таков твой план, должен сразу сказать, что я его не одобряю.
Дороти, остолбенев от удивления, отправила в рот очередную ягоду, поэтому вопрос: «Так ты не хочешь?..» прозвучал крайне невнятно.
— Более чем не хочу! Мои родители отгораживались от меня няньками до семи лет, а затем заключили в школу-интернат.
— Это ужасно!
— Мы так не поступим, Дороти.
— О нет!
Она схватила еще одну ягоду, пораженная откровениями о его детстве.
Нед встал и указал на колыбельку.
— Этот ребенок будет воспитываться как полагается.
Рот Дороти был полон сока от ягод, поэтому она смогла только энергично кивнуть. Она не могла оторвать взгляда от нового Неда — понимающего и преданного отца.
Он склонился к ней и поцеловал в лоб.
— Мне нужно бежать на работу. Я ожидаю партию материалов. Продолжай есть, Дороти. Тебе нужно восстанавливать силы. Добавь сливок к клубнике. Это полезно для ребенка.
Она снова кивнула, совершенно ошарашенная новым поворотом событий. Нед задержался у колыбели.
— Увидимся вечером, девочка Джонни. Не огорчай маму! Мы должны с ней кое в чем разобраться.
Он был в дверях, когда Дороти вдруг вспомнила:
— Вечером Трейси меня заберет. Я собираюсь домой, Нед.
Он остановился, глядя на нее без всякого удивления.
— Небольшая поправка: тебя заберу я! С Трейси мы уже обо всем договорились. На редкость сообразительная женщина эта Трейси! Она пустила меня в твою квартиру, чтобы я смог наполнить холодильник продуктами. Не экономь больше на еде, Дороти.
Нед ушел, оставив последнее слово за собой. А Дороти? Она чувствовала себя так, словно по ней проехал паровой каток. Может быть, и нужно, чтобы ею руководили? Надежда пела в ее сердце и наполняла ликованием разум, когда она поливала клубнику сливками. Она взглянула на Джоанну, по-прежнему мирно спящую.
— Ладно, ребенок, — легкомысленно произнесла Дороти. — Может быть, у тебя и в самом деле будет отец? — Затем, словно отрезвев, добавила: — Но поверю этому только тогда, когда увижу собственными глазами.
Было так странно, снова сидя рядом с Недом в машине, ехать по городу. Казалось, время повернуло вспять, и последних восьми месяцев не было. Все тот же большой «рэйнджровер», что и тогда, то же ощущение превосходства, когда весь транспорт в пределах видимости немедленно оставляется позади, та же уверенность в том, куда ехать, то же чувство близости, отгораживавшее их от остального мира и замыкающее в пространстве, принадлежащем только им.
Чтобы стряхнуть с себя это навязчивое ощущение, Дороти оглянулась и убедилась, что Джоанна действительно с ними и в безопасности. В переносной колыбельке на заднем сиденье, она ничуть не смущалась новым незнакомым окружением. Жизнь не стояла на месте, и Джоанна была тому убедительным доказательством.
Нед умело закрепил колыбельку, явно заранее подготовив машину к переезду и выяснив, куда вставлять защелки ременного крепления. Его предусмотрительность, по крайней мере в практическом смысле, будет полезна для Джоанны.
— Перестань волноваться, Дороти. Все в порядке, — ободряюще улыбнулся он, перехватив ее взгляд, не отрывавшийся от заднего сиденья. — Дети всегда спят в движущемся транспорте.
— Откуда ты знаешь?
Его улыбка сделалась шире.
— Один знакомый парень однажды целую ночь возил своего ребенка. Его жена отчаялась заснуть, и это оказалось единственным верным способом прекратить его плач.
— Может быть, у него что-нибудь болело?
— Обычные колики.
Он говорил очень авторитетно. Этого было не отнять. И все же... Кто знает, как проблемы, с которыми они непременно столкнутся, отразятся на их отношениях?.. В конце концов, Нед видел Джоанну лишь спящей, похожей на безмятежную куколку и требующей лишь одного — чтобы признали ее существование. Легко было ошибиться, предположив, что в жизнь не придется вносить каких-то серьезных изменений. Дороти чувствовала себя виноватой, сидя рядом с Недом и вспоминая, как хорошо им было вместе... до Джоанны.
Но они не выпали из времени и ехали к ней домой отнюдь не для того, чтобы заняться любовью. Она судорожно сглотнула, задав себе вопрос, чего ожидает от нее Нед сегодня вечером. Не предполагает ли он, что они начнут с того же места, на котором остановились восемь месяцев назад?
Однако Нед пока не пытался даже поцеловать ее по-настоящему. Он вообще избегал прикосновений, за исключением тех случаев, когда требовалось помочь или заботливо поддержать. Дороти покосилась на его руки, легко и умело управлявшие машиной. У Неда были поразительно чувственные кисти...
Но как бы Дороти ни жаждала физических проявлений его любви, было слишком рано возобновлять их былую близость.
Слишком рано по нескольким причинам. Ее тело требовало времени на восстановление после родов. Кроме того, прежде чем связать с этим мужчиной свою жизнь, необходимо было проверить твердость его намерений в отношении Джоанны. Дороти не могла так просто принять все его заверения. Как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад.
Они въехали на автомобильную эстакаду. Скоро они окажутся около дома и офиса Трейси. Удобное место для клиентов из северного и западного пригородов Лондона. Дороти надеялась, что Нед не собирается остаться у нее на ночь, даже считая их отношения окончательно наладившимися, что в общем-то было не совсем так. Возможно, стоит прояснить этот вопрос сейчас?.. Что-то подкатилось к ее ногам, когда «ровер» устремился вниз по спуску. Она наклонилась — банка собачьих консервов. У Неда по-прежнему была собака!..
— Извини, — сказал он, взглянув на нее с гримасой сожаления. — Должно быть, вывалилась из сумки с продуктами. Положи ее в бардачок, чтобы не мешала.
Дороти сделала, как он велел. Какая досада! Нед по-прежнему привязан к дворняге, которую однажды приютил. Пес был огромный и свирепый, и Дороти боялась его. Нед натаскал его на сторожевую службу — это было необходимо, так как мебель, которую он реставрировал, стала очень цениться. Хотя Нед уверял, что Джок лишь лает, но не кусает, Дороти так ни разу и не решилась его погладить или поиграть с ним. Может быть, потому, что ее воспитание исключало любую фамильярность с собаками. Это кое о чем напомнило ей.
— Нед, как случилось, что ты никогда не рассказывал мне о своем детстве?
Он пожал плечами.
— Не вижу особой радости в том, чтобы вспоминать былые несчастья!
Слишком короткий, но честный ответ. Впрочем, она тоже не слишком распространялась о своем детстве, сказав ему только, что родители развелись и она жила с бабушкой до тех пор, пока не отправилась в Лондон поступать в школу дизайнеров. Поскольку ее семья, если это можно так назвать, жила за сотни километров от столицы, вопрос общения с близкими отпал сам собою.
Неду, родители которого давно умерли, и в голову не приходило интересоваться ее семейными делами. Он никогда не расспрашивал о них Дороти, воспринимая ее независимость, как и свою, как нечто само собой разумеющееся. Нед принимал ее такой, какая она есть, совершенно не интересуясь ее происхождением, и это вполне устраивало Дороти. Зачем было рассказывать ему, что в детстве она была для всех лишь обузой?
— У тебя была собака в детстве? — спросила она, возвращаясь к предыдущей мысли.
— Нет. Родители не позволяли. Слишком много хлопот. — Он криво усмехнулся: — У них и со мной-то было слишком много хлопот, что уж говорить о собаке!
Выходит, он тоже был обузой, хотя и нельзя назвать его нежеланным ребенком.
— У воспитателя в школе, где я учился, была собака. Он разрешал мне с ней играть, — добавил Нед в глубокой задумчивости. — Хани. Так ее звали. Лабрадор. Однажды она родила девятерых щенков. Мне могли бы дать любого из них...
Дороти подавила вздох. Неда не удастся разлучить с Джеком. Вот и еще одна проблема. Эту свирепую псину нельзя даже близко подпускать к Джоанне! Она слышала слишком много жутких историй о собаках, покусавших детей!
Они свернули на небольшую улицу, отсюда уже недалеко и до дома Неда. У него было замечательное обиталище с прекрасным видом на парк. Нед превратил трехсекционный гараж в мастерскую, но окончательной отделкой занимался рядом с жилыми комнатами. Это вполне устраивало Неда, но присутствие ребенка, несомненно, положило бы этому конец.
Они миновали его поворот и с ревом устремились дальше. Дороти никак не могла собраться с духом, чтобы объяснить Неду свое понимание ситуации. Его обещаний, данных под влиянием момента, ей недостаточно. Дороти нужны более солидные доказательства его намерений. Только тогда она, возможно, подумает, стоит ли связываться с ним всерьез. И она уже собиралась открыть рот, когда Нед заговорил первым.
— Каждый ребенок должен иметь собаку, — заявил он, подтверждая свои слова решительным кивком и глядя на Дороти, явно ища одобрения. — Возможно, стоит начать с маленькой. Я слышал, что карликовые фокстерьеры очень ласковые.
Карликовые! Это еще куда ни шло.
— Мне кажется, прежде нужно обсудить кое-что еще, — предупредила Дороти, имея в виду вещи отнюдь не карликового масштаба. Нед слишком забегал вперед, слепо пренебрегая изменениями, которые ему придется внести в свой стиль жизни.
— Конечно, — с готовностью согласился он. — Я не буду тебя торопить. Трейси предупредила меня, что организация сказочной свадьбы потребует по меньшей мере шести недель. А я не собираюсь лишать тебя сказки.
— Нед! — Она в ужасе взглянула на него. — Я не верю в скоропалительные свадьбы!
Он нахмурился.
— А никто и не угрожает мне пальбой, Дороти.
— Тебе бы и в голову не пришло жениться, если бы не ребенок, — с укоризной сказала она.
— Это неправда! Я собирался попросить тебя переехать ко мне тем самым вечером, когда случился тот проклятый спор. Это то же самое!
— Это совсем не одно и то же!
— Для меня — одно! — В его зеленых глазах горело убеждение. — Ты — единственная женщина, с которой бы мне хотелось жить.
— Тебе не кажется, что ты кое о чем забыл? — со злостью спросила она. — У меня ребенок.
— Именно принимая во внимание ребенка, я и решил, что нам лучше пожениться, — ответил он со сдержанным нетерпением. — Дети любят чувствовать себя в безопасности, рядом с папой и мамой.
— Все это прекрасно в теории, — яростно возразила Дороти, — но в жизни редко удается достичь совершенства. Каждый третий брак оканчивается разводом. И каково при этом детям?
Он вздохнул и с сочувствием взглянул на нее.
— Да, ты знаешь это по собственному опыту. Должно быть, ты сильно переживала, когда развелись твои родители...
Нет, все было не так! Переживания начались задолго до их развода.
— Но это не причина для того, чтобы лишать шанса нас, — продолжал он. — Мы совсем иные.
— Я бы не была сейчас с тобой, Нед, если бы решилась предоставить нам этот шанс, — твердо сказала она. — Но, будь так добр, не считай, что я готова вверить тебе себя и Джоанну. Я не готова к этому.
Наступило молчание.
Дороти чувствовала, что Нед ломает голову над тем, как бы ответить, не растравив ее сомнения и страхи. Это окончательно взвинтило ее. Она не хотела, чтобы на нее давили. Если уж жизнь не предоставляет гарантий, то нужно хотя бы время, чтобы родилось доверие.
Неожиданно Нед затормозил у тротуара перед домом Трейси и заглушил мотор. Она совсем перестала следить за дорогой. Наконец-то дома! Ее сердце дело от восторга. Она надеялась, что Нед не испортит ей настроения, пожелав больше, чем она могла ему дать.
Отстегнув ремень безопасности, он повернулся к ней, протянул руку и погладил по щеке, чтобы привлечь к себе внимание.
— Дороти... — В его глазах горел огонь убеждения, а голос был полон глубокого чувства. — Я люблю тебя. Это не просто слова. Позволь доказать тебе...
Он наклонился и, прежде чем Дороти смогла даже подумать о чем-либо, губы Неда приникли к ее рту с соблазнительной нежностью, которая растопила бы любое желание сопротивляться. Если бы поцелуй был более требовательным и настойчивым, Дороти возмутилась бы. Эта же ласковая, робкая, чувственная попытка молила об ответе, а не принуждала дать его.
Дороти нестерпимо захотелось большего. Пустота одиноких месяцев без Неда отчаянно требовала наполнения. Она хотела, чтобы все страхи и сомнения смыло половодьем всепоглощающей любви. Ее губы помимо воли задвигались, поощряя, приглашая, жадно требуя того, что он хотел дать, и ища доказательств страсти, которую они когда-то испытывали вместе.
Она подняла руку и прикоснулась к его груди, ощутив через легкую ткань рубашки ее тепло и надежность, приглушенные удары его сердца, бившегося тяжело и быстро. Все действительно было так, как прежде.
Опьяненная чувством вновь обретенной близости, Дороти скользнула рукой по гладкой округлости его плеча вверх, к мощной колонне шеи, запуталась пальцами в густых прядях его волос. Призрачные сны обернулись осязаемой реальностью!..
Нед... Его губы, ищущие ее с головокружительной чувственностью, наслаждающиеся нетерпеливым ответным поцелуем, возбуждающие желание, которое всегда вспыхивало между ними. Сейчас оно снова захлестнуло их и настойчиво требовало удовлетворения. Ее тело дрожало, ноги ослабели, трепет возбуждения охватил низ живота, поднимаясь вверх, к груди, которая призывно напряглась навстречу его ласковым прикосновениям.
Медленно и неохотно Нед обуздал порыв страсти, испытываемой обоими, и, отстранившись от Дороти, все еще пульсировавшей чувственностью, стал лишь слегка прикасаться кончиками пальцев к ее щекам, губам, стараясь сдержать тяжелое неровное дыхание. Ошеломленная, почти бездыханная, она не знала, принять ли их разъединение или молить о том, чтобы Нед закончил то, что начал.
В его взгляде была мука.
— Мне следовало быть с тобой все это время...
Она не желала оглядываться назад, она хотела...
— Я бы был с тобой, если бы ты позволила.
Неужели это правда? Неужели она сама лишила их восьми месяцев счастья? Этого волшебства, которое принадлежало им одним?
Его глаза подтвердили ей, что это так.
— Я не должен был допустить ничего, что помешало бы нам.
Ее затуманенный желанием разум с восторгом внимал клятвам верности... до тех пор, пока медленно, подсознательно до нее не дошел смысл сказанного Недом.
Он не должен допустить, чтобы им помешала Джоанна!
А это несомненно означало, что он обидел бы девочку, если бы она помешала. Так легко было забыть о ней, вовсе не принимать в расчет, пока она тихо спит, никого не стесняя своим присутствием. Но это не может длиться вечно.
— Джоанна! — раздался хриплый крик вины. Она забыла о дочке!
— С ней ничего не случится за одну-две минуты.
— Нет! — Отпрянув от Неда, с его возбуждающими прикосновениями, и оторвав взгляд от пламени в его глазах, заставлявшего петь ее сердце, Дороти вцепилась в замок ремня безопасности. — Я не хочу говорить об этом сейчас, Нед! Я хочу распаковать вещи и устроиться в своей квартире.
— Я вовсе не виню тебя за решение, которое ты приняла без меня, Дороти, а просто сожалею о том, что мы потеряли много времени, — мягко сказал он. — Мне не хочется терять его даром и впредь.
— Прекрасно! Тогда давай пошевеливаться.
Ремень безопасности наконец расстегнулся. Она открыла дверь и выскользнула из машины прежде, чем Нед смог ее удержать. Ноги едва не подкосились, и Дороти вынуждена была опереться на дверь, чтобы не упасть. Физическая боль, испытанная во время родов, была изнурительной сама по себе, без сексуального и эмоционального потрясения.
Нет, надо держаться от Шеннона на безопасном расстоянии, пока она не выяснит, как он в действительности отнесется к существованию ребенка в их жизни. Нельзя давать волю тому, что она чувствовала к Неду сейчас! Все будет в десять раз хуже, когда ей придется расстаться с Недом ради блага Джоанны.
— С тобой все в порядке? — заботливо спросил он.
— Да! — Не считая того, что я беззащитна перед тобой, добавила про себя Дороти, молчаливо ругая себя за слабость.
Она подхватила свою сумочку, лежавшую на полу перед пассажирским сиденьем, закрыла дверь и теперь стояла, прислонившись к ней, пока Нед выходил из машины.
Но Нед и не думал давить на нее. К облегчению Дороти, он занялся освобождением колыбельки Джоанны от крепления. Затем достал ее чемодан и понес всю ношу, предоставив Дороти показывать дорогу к ее квартире в задней половине дома Трейси. Ее ноги все еще дрожали, но она старалась ступать с достоинством, благодарная Неду за помощь.
Все огни были зажжены — несомненно, приветственный жест Трейси. Дороти открыла дверь и впустила Неда внутрь, отлично сознавая опасность такого вторжения в ее дом, но в то же время понимая, как нечестно и неблагодарно было бы оставить его за порогом. Возможно, он учтет ее пожелания, успокоила она себя. Все, что от нее требовалось, — это контролировать ситуацию и оставаться твердой, независимо от того, насколько убедительными будут доводы Неда.
— Прямо в спальню? — тихо спросил он, кивая на Джоанну.
— Да, пожалуйста, — прошептала она.
Допущенный Трейси в дом днем, чтобы занести продукты, Нед был явно знаком с расположением комнат. Дороти наблюдала, как он маневрирует с Джоанной и чемоданом в узком коридоре за ванной и прачечной. Дверь спальни была открыта, и Дороти ни к чему было сопровождать его. Лучше держаться на расстоянии.
Она вошла в кухоньку и почувствовала себя в большей безопасности под защитой полок и шкафчиков, оставлявших свободным лишь небольшой пятачок. Поискав электрический чайник и найдя его полным, она воткнула вилку в розетку. После заботы, которой Нед окружил ее сегодня, было бы бессовестно отправить его домой, не предложив даже чашки чаю.
В ожидании, пока вскипит вода, Дороти глубоко вдохнула, пытаясь унять разыгравшиеся нервы, и окинула взглядом поверх кухонной стойки жизненное пространство, которое создавала своими руками. Ей было необходимо вернуть то ощущение независимости, которое оно давало. Возможно, Неду квартира показалась маленькой и тесной, но она устроила здесь все так, как ей было удобно.
У окна двухместный плетеный диванчик и два таких же кресла окружили кофейный столик. По другую сторону стояла ее швейная машинка. На стене за ней висела огромная пробковая доска, к которой крепились коробочки с нитками, мелками, ножницы, линейки и другие инструменты, необходимые ей для работы. В конце комнаты разместились телевизор и проигрыватель, так что она могла смотреть фильмы и слушать музыку и во время работы, и отдыхая.
Бежевый с прожилками кафельный пол легко было содержать в чистоте. Чехлы на диванные подушки и шторы она сшила сама из яркой ткани с узором в лимонных, белых и зеленых тонах.
На кофейном столике стояла ваза с роскошными желтыми хризантемами. Поздравление Трейси с возвращением домой, предположила Дороти. Она оставила розы в больнице, на радость Лесли и Джине. Букет из трех дюжин было бы нелегко втиснуть даже в машину Неда.
Нед, очевидно, нахмурился бы, если бы заметил под ножками обеденного стола деревянные плашки. С их помощью было удобно поднимать стол на нужную высоту при разметке и кройке ткани. Она не использовала этот стол по назначению, предпочитая работать на нем. Чтобы поесть или выпить кофе, Дороти обычно устраивалась на табурете перед кухонной стойкой. Впрочем, это вовсе не свидетельствовало о ее бесхозяйственности.
Она услышала, как Нед выходит из спальни, и торопливо расставила чашки и блюдца. Открыв дверь холодильника, Дороти надежно перекрыла ему путь в кухоньку, чтобы убить сразу двух зайцев — достать молоко и оставить Неда по другую сторону стойки. Но, увидев сложенное штабелями содержимое холодильника, она забыла о своих целях.
— На Западном фронте без перемен! — радостно объявил Нед.
Дороти едва слушала — вытаращив глаза, она обозревала полки холодильника. Помимо необозримого набора деликатесов, он был забит огромными бифштексами, по меньшей мере дюжиной ломтей бекона, отбивными, сосисками, а овощные контейнеры были доверху завалены всем, что только можно купить в зеленной лавке.
— Мне никогда этого не съесть, — растерянно произнесла Дороти.
— Я тебе помогу, — последовал уверенный ответ.
По ее спине пробежал холодок недоброго предчувствия. Окончательно забыв о молоке, Дороти захлопнула дверцу Нед послал ей через разделявшую их кухонную стойку одну из своих самых ослепительных улыбок, и решимость ее стала таять. С ним невозможно следовать законам здравого смысла! Отчаяние придало голосу стальной оттенок.
— Ты собираешься столоваться у меня?
Его брови поднялись, выражая безусловное подтверждение.
— Я полагал, что, возвращаясь с работы, буду готовить для нас обед. Это позволит тебе отдохнуть между двумя вечерними кормлениями.
— Очень любезно с твоей стороны.
Он, как всегда, у руля! Просто приходит начинает править свой бал, претендуя на все время, свободное от малышки. И Дороти стиснула зубы, твердо намереваясь противостоять тактике натиска.
— А завтрак ты мне тоже будешь готовить?
— Ну, гмм... — Он помедлил, пытаясь скрыть опасный огонек в своих глазах. — А разве это плохо? — осторожно спросил он.
— Да, если ты решил, что сможешь оставаться у меня на ночь, когда тебе заблагорассудится, — зло ответила она.
— Не когда мне заблагорассудится, Дороти. Естественно, я буду поступать так, как лучше для тебя, — поспешно заверил Нед, и на его лице появилось тревожно-озабоченное выражение. — Но меня беспокоит сегодняшний вечер. Все говорят, что страшно оставаться в первую ночь дома один на один с новорожденным. Особенно если не с кем посоветоваться...
— И на роль этого советчика ты предлагаешь себя? — Дороти с ужасом услышала в своем голосе визгливые нотки.
— Я имел в виду, что тебе будет одиноко, — быстро поправился он. — Мне не нравится, что ты останешься здесь одна. Что, если ребенок будет плохо спать? А рядом ни души...
— Ни души, которая обняла бы, приласкала и поцеловала меня. Ты это подразумеваешь, Нед?
О, она его сразу раскусила! Только непобедимое желание утолить свой голод — и полное пренебрежение интересами дочери!
Нед нахмурился. Истерика, которая слышалась в голосе Дороти, его явно насторожила.
— Я просто хочу быть рядом с тобой, чтобы помочь.
Его слова были полны искренней заботы, а встревоженный взгляд почти убедил Дороти. Ей хотелось, чтобы он окружил, пропитал ее насквозь своей любовью, полностью растворил ее в себе. А он просто хотел быть рядом, чтобы помочь! Ей этого недостаточно. Просто недостаточно!
Если бы он так же заботился и о Джоанне.
Она закрыла глаза. Сегодня вечером ей никак не справиться с этой проблемой. У нее единственный приемлемый выход.
— Я хочу, чтобы ты сейчас ушел, Нед.
— Но, Дороти...
Измученная его настойчивостью, она открыла глаза и пристально посмотрела на него.
— Пожалуйста!
Нед казался обиженным и растерянным.
— Почему? Я что-нибудь сделал не так?
— Не спорь со мной! — в отчаянии выкрикнула Дороти. Желая положить конец мучениям, причиняемым Недом, она бросилась к двери и открыла ее, жестом предлагая ему выйти. — Пожалуйста! У меня был трудный день. Мне необходимо время и одиночество, чтобы прийти в себя, Нед!
Он неохотно двинулся к двери, пристально глядя ей в глаза, лихорадочно пытаясь найти причину такого непонятного поведения. Что-то придумав, он остановился, успокаивающе поднял руку и со свойственной ему самонадеянностью попытался разрешить противоречия, терзавшие молодую женщину.
— А что, если...
— Нет! — Дороти гневно тряхнула головой. — Слишком много и слишком быстро. Спокойной ночи, Нед! Спасибо за то, что привез нас домой, но я действительно хочу, чтобы ты сейчас ушел.
— Хорошо, — сказал он мягко, видя, что она слишком взвинчена. — Спокойной ночи, Дороти! Пожелай за меня добрых сновидений ребенку.
Ребенку!
Он ушел.
Дороти закрыла за ним дверь и разразилась слезами.
Что он сделал не так?
Этот вопрос мучил Неда, когда он удрученно слонялся вокруг коллекции антиквариата, доставленной сегодня днем. В обычное время он бы испытывал радостное возбуждение, отбирая на реставрацию поврежденные предметы, дотошно выясняя, как лучше это сделать. Но сегодня весь энтузиазм куда-то пропал. Ничто не занимало его, за исключением пса, который кругами бегал рядом, предлагая свое преданное общество.
— Она снова выставила меня, Джек, — сказал Нед, жалобно вздыхая.
Лучший друг человека скосил на него глаза, подарив понимающий, исполненный симпатии взгляд, и, подпрыгнув, положил передние лапы на грудь Неда, готовый как следует облизать его, если тот пойдет навстречу, склонив голову ниже. Масса огромной черно-белой дворняги повергла бы наземь любого, но Джок знал, как сохранять необходимое равновесие, когда речь шла о любви и уважении. Особенно если дело касалось его хозяина.
Нед нежно посмотрел на него.
— Ты великая собака, Джок, но должен тебе заметить, твое дыхание не столь благоуханно, как у Дороти.
Пес тоненько заскулил, моля о ласке.
Нед с сожалением улыбнулся и взъерошил шерсть за ушами пса, вызвав восторженный взгляд, который заверил хозяина в неизменной любви и преданности и сообщил, что никаких сложностей и неясностей в их отношениях не осталось. Нед был центром мироздания Джока, и ничто не могло поколебать это убеждение.
Жаль, что люди не похожи на собак, думал Нед, перебирая в уме все, что сделал сегодня, чтобы наладить отношения с Дороти. Он во всем подходил для нее. Он это знал. Почему же она не хочет этого признать? Почему не идет ему навстречу? Что еще он должен сделать, чтобы Дороти поняла, о чем идет речь?
— Похоже, что собаки умнее людей, — поведал он псу. — Люди должны поменьше думать и побольше доверять своим инстинктам.
Джок согласно запыхтел.
Совершенно отчетливо Нед помнил, как Дороти, нимало не задумываясь, ответила на его поцелуй, и он ощутил электрический ток желания — поразительно, просто фантастически взаимного, — пробежавший между ними.
Ошибки быть не могло — Дороти по-прежнему хотела его. Что бы ни мучило ее разум, — для него это было досадной загадкой, — ее тело было в полной гармонии с ним, Недом.
Подумав об этом, Нед взволновался. Он хранил обет воздержания так долго, что его гормоны, образно говоря, возбужденно звенели от предвкушения знакомого наслаждения. Истинного наслаждения. Особого наслаждения. С Дороти все было по-особому. Она была его женщиной, без всяких оговорок и сомнений. Необходимо убедить ее в том, что он — ее мужчина. Не стоит пытаться даже смотреть на эту мебель, пока он не решит главную проблему.
Разбираясь с пробудившимися в нем аппетитами, Нед понял, что ощущение пустоты внутри может быть вызвано и более прозаическим голодом.
— Пойдем-ка поищем, что бы съесть, Джок.
С веселым одобрительным лаем помесь колли, добермана и разных других пород — включая датча, как полагал Нед, — скользнула вниз и потрусила к двери, ведущей в дом.
Почему люди не могут быть столь же простыми и непосредственными? — подумал Нед с новым приступом досады. Он и Джок не испытывали трудностей со взаимопониманием.
Они вместе устремились в кухню. Она примыкала к тому, что было когда-то трехсекционным гаражом. Нед разрешал двум своим помощникам наведываться туда, чтобы приготовить кофе или бутерброды. Он всегда считал, что работа идет легче, если люди чувствуют себя как дома. Делить стол с Дороти — прекрасный способ заставить ее почувствовать себя с ним как дома.
Слишком много, слишком быстро, сказала она, но Нед не мог понять почему. Возвращение к совместной жизни окажется очень трудным, если его будут держать за порогом.
Нед открыл холодильник и достал одну из мясных костей, доставленных мясником сегодня утром.
— Где ты, Джок? Смотри-ка, твоя любимая. Окорок.