Путник К. В.
Победоносцев и его переписка
с Великим Князем Александром Александровичем (Александром III)
(до 1881 г.)
Переписка между К. П. Победоносцевым и императором Александром III начинается задолго до воцарения последнего, в бытность его Великим Князем и Наследником. Здесь необходимо сказать, что Великий Князь Александр Александрович был вторым сыном в семье царствующего Императора Александра II; Наследником являлся его старший брат Великий Князь Николай Александрович (1843-1865), и именно ему с 1861 г. К. П. Победоносцев читал лекции по правоведению, а позднее предпринял с ним путешествие по России. Но в 1865 г. он умер от туберкулезного менингита. Наследником стал второй сын Государя Великий Князь Александр Александрович. Наслышанный от брата о высоких профессиональных и человеческих качествах К. П. Победоносцева, он пригласил его читать себе курс юридических наук. При этом с 1866 г. Победоносцев последовательно вел занятия и с другими членами Царской Семьи: с Великими Князьями Владимиром Александровичем, Сергеем Александровичем, Николаем Константиновичем, с Цесаревной Марией Федоровной.
«Цесаревич сочувственно относился ко мне и оказывал мне доверие, - вспоминал позднее К. П. Победоносцев. – В Аничковом дворце я стал привычным лицом».
Это происходило в то время как «из министров и правящих лиц никто не имел общения с Цесаревичем, и эта среда питалась всякими слухами и сплетнями об его характере и настроении», - подчеркивает Победоносцев.
Первое известное письмо Победоносцева Великому Князю написано 22 ноября 1865 г. и касается учебных занятий 21-летнего Цесаревича.
«Душевно радуюсь, что снова могу служить Вам, а с будущей субботы, если позволите, стану являться в назначенные Вами часы, которые у меня совсем свободны, - говорится в нем. – От всего сердца готов, когда бы то ни потребовалось, доказать на самом деле, что я Вам также душевно предан и усерден, как был предан Вашему возлюбленному брату».
Для занятий с Цесаревичем Победоносцеву потребовалось оставить Москву, где он служил в Сенате и преподавал в университете, и переселиться в Петербург.
«Любезный Константин Петрович! Позвольте мне пожелать Вам счастья и здоровья на новоселие. И примите… хлеб-соль от желающего Вам всего лучшего и искренно любящего Вас Александра», - писал Великий Князь Александр Александрович Победоносцеву 10 января 1866 г.
Эти письма не имеют, кажется, прямого отношения к заявленной теме государственного строительства. Я привожу их здесь в качестве человеческих документов, просто и ясно характеризующих те отношения, которые сложились между К. П. Победоносцевым и его Царственным воспитанником.
28 октября 1866 г. Цесаревич Александр Александрович сочетался браком с датской принцессой Софией-Дагмарой-Фредерикой. По законам Российской империи перед браком принцесса приняла Православие и замуж выходила как Великая Княгиня Мария Федоровна. 15 апреля 1867 г. К. П. Победоносцев, уехавший на праздник в Москву, в следующих словах поздравил молодоженов с Пасхой Христовой:
«Христос Воскресе! Завтра весь дом Ваш придет к Вашему Высочеству с поздравлениями: хочется, чтобы между преданными Вам людьми и мой голос был слышен. Дай Вам Бог доброго, тихого, радостного праздника, особенно у себя дома. Когда придете домой после утрени, пусть Вам в доме станет так светло и тихо, как только может быть у нас, на Святой Руси, в Светлый праздник. Прошу Великую Княгиню принять от меня мое «Христос Воскресе!», которое идет прямо от сердца. Завтра она в первый раз узнает, что значит это слово у нас на Руси. Еще радостнее, кажется, было бы Ее Высочеству встретить наш праздник в Кремле, увидеть его в народе, услышать его в гуле колоколов московских; но, Бог даст, и в блеске Большого дворца сердце у нее в первый раз забьется неведомой радостью. Дай Боже Ей вместе с Вами навсегда такого ясного чувства, чтобы все в жизни насквозь видно было. Христос Воскресе!»
К. П. Победоносцев не обманулся в избраннице Великого Князя. Мария Федоровна всем сердцем приняла истины православной веры. Она прожила долгую и горькую жизнь, к несчастью, пережив многих и детей, и внуков. После революции 1917 г. Она уехала на родину, в Данию, где тихо скончалась 13 октября 1928 г., сохраняя верность Православной Церкви. Ее похоронили по православному обряду в Копенгагене: но она завещала, как только возникнет такая возможность, перевезти ее прах в Россию и похоронить рядом с мужем, которого Она глубоко любила. Последняя воля Ее была исполнена летом 2006 г.
19 ноября 1867 г. в Москве скончался почитаемый всей Россией митрополит Московский Филарет (Дроздов).[1] 24 ноября утром Победоносцев написал Наследнику краткое письмо, имеющее отношение к заявленной нами теме государственного строительства и благоустройства:
«Я еду сейчас в Москву с Великим Князем Владимиром.[2] Простите, Ваше Высочество, что, не будучи призван, беру на себя обратиться к Вам с усерднейшим представлением. Ради Бога, если есть какая-нибудь возможность, приезжайте в Москву на похороны митрополита Филарета. Нынешняя минута очень важна для народа. Весь народ считает погребение митрополита делом всенародным, он ждет и жаждет приезда в Москву Государя Императора. Его Величеству нельзя приехать – народ будет спрашивать отчего. Лучшим ответом на этот вопрос, лучшим удовлетворением народных желаний было бы присутствие Вашего Высочества. Оно засвидетельствовало бы всем полноту участия, принимаемого царским семейством в народной и государственной утрате, и заставило бы сердце народное забиться еще сильнее любовью к Государю и к Вам. Я думаю, что верные слуги Государевы думают, что в такие исторические минуты, если народ жаждет видеть посреди себя самого Государя и Государь приехать не может, - благо Наследнику, который явится вместо своего родителя. Вас любят в лице Государя, и Его любят в Вашем лице. Ради Бога, Ваше Высочество, не поставьте мне в вину эти слова, внушенные сердцем, горячо преданным Государю и Вам, равно как и всей России, и приезжайте, если можете».
Нужно сказать, что в данном случае, как и во многих других, Победоносцев был мудрее, проницательнее и дальновиднее своего Государя. Рекомендуя Ему разделить с народом горечь утраты, он боролся за единение Царя с народом[3], понимая, что только народ и может, в сущности, эффективно защитить своего Царя от злоумышленников. Ведь всего полтора года назад, 4 апреля 1866 г., простой временнообязанный крестьянин-костромич Осип Иванович Комиссаров спас Государя от пули Дмитрия Каракозова.[4] Пройдет четыре года и другой консервативный государственный деятель, граф Н. М. Игнатьев[5], будет прямо рекомендовать Государю переменить столицу, уехать в Москву, где Он будет находиться под охраной верного ему народа.
В тот же день Великий Князь ответил своему наставнику:
«Добрейший Константин Петрович, получив Ваше доброе письмо, за которое я Вам очень благодарен, я отправился в Зимний дворец. Я, признаться сказать, сам уже хотел ехать в Москву на похороны митрополита Филарета и был уверен, что Государь пошлет меня, так как он сам ехать не мог. Вчера вечером узнаю от Александры Петровны[6], что Владимир отправляется в Москву; я был очень удивлен, тем более, что видел еще утром брата, и он мне ничего не сказал. Но вот что произошло в Зимнем дворце. Сначала я пошел к матери и сказал ей о моем намерении ехать в Москву, тем более, что я находил это очень натурально и прилично. Я даже прочел матери Ваше письмо (надеюсь, что Вы ничего не имеете против этого). Она одобрила совершенно мое желание и нашла это очень натуральным, чтобы я ехал в Москву. Итак, все шло хорошо, и мать сказала, что она уверена, что Государь ничего не будет иметь против этого. Но после нашего разговора пришел Государь, и я при нем просил еще раз разрешения ехать в Москву. Вашего письма Государю не показывал и даже не говорил, что Вы мне писали, а просто просил от себя и спрашивал, не находит ли он это приличнее, чтобы я ехал туда. Императрица тоже говорила об этом Государю и просила меня отпустить. Но Государь отказал совершенно, говоря, что совершенно довольно Владимира и что он находит это ненужным, чтобы я еще ехал. Потом он прибавил, зачем раньше не сказал об этом, чтобы ехать вместе с Владимиром. Я ответил, что ничего не знал, что брат поедет, но что я еще поспею в Москву на похороны, если выеду сегодня вечером. Но ничего не помогло, ни мои просьбы, ни просьбы матери, которая говорила ему, что это было бы так хорошо, чтобы я ехал в Москву. Государь еще раз сказал, что Владимира достаточно и что мне ехать совершенно лишнее. Так все кануло в воду. Я не знаю причин, почему Государь так упорно отказывал мне ехать в Москву, но уверен, что есть причины. Я пишу Вам, добрейший Константин Петрович, чтобы Вы видели, как все было, и чтобы Вы не думали, что я со своей стороны противился этому. Я желал только одно, чтобы Вы меня не осудили в равнодушии к столь важной минуте для России. Я с своей стороны сделал все, что мог, но Вы очень хорошо знаете, что благие намерения редко удаются, и поэтому мое желание подверглось той же участи».
По-человечески трогательно окончание этого письма: отдадим должное человеческим качествам Цесаревича, которого многие современники и историки считали и считают грубым, неповоротливым и тупым правителем.[7]
«Если увидите наших добрых знакомых Сергея Михайловича[8] и Ивана Кондратьевича[9], кланяйтесь им от меня и скажите им, что тронут их доброй памятью обо мне, потому что они никогда не забывают поздравить меня и жену с праздниками. Чичерину[10] и Буслаеву[11] тоже мой поклон. До свидания, добрейший Константин Петрович, мне очень хочется устроить с Вами лекции и постараюсь найти для них время. Есть много, о чем я желал бы с Вами поговорить. От души преданный и уважающий Вас Александр».
Названные имена свидетельствуют о высокой образованности Великого Князя.
Со своей стороны и К. П. Победоносцев заботился о широте Его кругозора.
28 октября 1869 г. он послал Цесаревичу книгу профессора Московского университета Нила Попова «Россия и Сербия», проницательно подчеркивая, что «сербское дело во многих отношениях имеет важность для России». Это особенно значимо в нынешних обстоятельствах, когда Россия изо всех сил стремится уйти с Балкан, не подозревая, по-видимому, что это сопряжено с предательством важного исторического дела.
24 ноября 1869 г. Победоносцев пишет:
«Зная, что Ваше Высочество интересуетесь остзейским вопросом, дозволяю себе обратить внимание Ваше на прилагаемую при сем книжку, только что мне доставленную из Москвы от автора М. П. Погодина».
В своих письмах он обращает внимание Наследника на труды П. И. Мельникова-Печерского[12] – писателя и крупнейшего специалиста по расколу. В 1874 г. он прислал Александру Александровичу сборник «Складчина», изданный в помощь пострадавшим от неурожая в Самарской губернии, в котором, кроме статьи самого Победоносцева, были опубликованы произведения Гончарова, Тургенева, Достоевского, Некрасова, Майкова и др.
В высокой степени интересно письмо К. П. Победоносцева 13 мая 1874 г.
«Благоволите прочесть прилагаемую при сем статью «Московской газеты», - писал он Цесаревичу. – Из нее Вы изволите усмотреть, как важны могут быть последствия дела, предпринятого на беду синодальным управлением, - закрытие церквей и сокращение приходов, которое, к несчастью, совершается теперь по всей России и возбуждает общий народный ропот. Я свидетельствовал о нем в Государственный совет, при обер-прокуроре Синода, но мой голос остался гласом, вопиющим в пустыне. Дело это приводит меня в негодование: как мало нужно знать Россию, дух народный, нужды народные, чтобы предпринять его. И не странно ли, что одною рукою, из ложно понимаемого либерализма, всячески облегчают иноверцам свободное удовлетворение духовных потребностей, заведение церквей и мечетей в каком угодно количестве, а другой рукой закрывают православные церкви в приходах, и без того раскинутых на огромные пространства, и лишают местное население храмов, отцами и дедами созданных».
12 марта 1875 г. Победоносцев просит Цесаревича принять впервые приехавшего в Россию старика-угроруса Добрянского[13], мечтавшего встретить Цесаревича хотя бы на улице, с которым он сам много беседовал:
«В настоящую минуту здесь находится приехавший в первый раз в Россию из Венгрии угрорус, старик, некто Добрянский. Я много виделся с ним в эти дни. Он примечательный человек – умный, много испытавший, интересный, русский, одного рода и одного языка с нами. В своем крае между карпаторусами, где он живет в своем имении, он служит главным представителем своего народа и защитником языка и православной веры от ужасных притеснений католического мадьярского правительства».
«Я с удовольствием могу принять завтра Добрянского. Пришлите его завтра в 12 часов», - ответил Цесаревич.
В 1876 г. в Берлине от рожистого воспаления скончался прооперированный там Юрий Федорович Самарин[14] – крупнейший славянофил, философ и публицист. 22 марта Победоносцев писал Великому Князю:
«Когда видишь вокруг себя маленьких людей большею частью, ужасно грустно, когда умирает большой человек. А Самарин был подлинно большой человек – и величайшего ума, и души великой, возвышенной, и русского сердца. Он сам собою стоял и держал своею силою многих. И перед своими и перед немцами он был крепким и грозным представителем и русской веры, и русских ума и сердца, и, наконец, русского образования, в котором немногие могли с ним тягаться. Оттого и враги его уважали, а про друзей и говорить нечего. Он был и честен, и великодушен, и много делал добра в городе и в деревне. Кто теперь заменит его! Очень горько, что Самарина нет между нами».
26 мая 1876 г. К. П. Победоносцев, по просьбе поэта Я. П. Полонского, направляет Цесаревичу его книгу «Озими», характеризуя автора как «доброго, чистого и честного человека» и «писателя талантливого».
16 ноября 1876 г. К. П. Победоносцев пишет:
«Ф. М. Достоевский просит меня представить Вам при письме его к Вашему Высочеству вышедшие до сих пор номера издания «Дневник писателя»; исполняю это с охотой и притом позволяю себе обратить внимание Ваше на издание Достоевского. В нем немало статей, написанных с талантом и чувством».
Очень сильно занимала Победоносцева подготовка к войне с Турцией, ставшей почти неизбежной после турецких зверств в Болгарии и выступления Сербии и Черногории.[15] В письме 18 сентября 1876 г. Победоносцев ходатайствует об отправке сербской армии 300 тысяч ружей из резервного запаса военного ведомства. 12 октября 1876 г. он писал Наследнику в Ливадию:
«Сил в нас очень много, земля наша велика и обильна, народ наш молодой и свежий, подъем духовный нашей природы легок и могуч, но без управы, без хозяйства все это пропадет, как пропадают в бою богатыри-солдаты наши без способных офицеров… Вся тайна русского порядка и преуспеяния наверху, в лице Верховной власти. Не думайте, чтобы подчиненные Вам власти себя ограничили и поставили на дело, если Вы себя не ограничите и не поставите на дело. Где Вы себя распустите, там распустится и вся земля. Ваш труд всех подвигнет на дело, Ваше ослабление и роскошь зальет всю землю послаблением и роскошью – вот что значит тот союз с землею, в котором Вы родились, и та власть, которая Вам суждена от Бога».
Власть есть еще и педагогический институт, призванный воспитывать народ, - вот что хочет сказать Победоносцев будущему самодержцу. Есть несколько замечательно метких русских пословиц, подтверждающих слова Константина Петровича: «Каков поп – таков и приход», «Рыба гниет с головы» и др. Крайне опасно распускать чиновников, ибо с ними разложение коснется всего государственного устройства. Но обуздание управляющей касты нужно начинать с обуздания себя как верховного правителя. Будучи нечестным, нечистым, захваченным роскошью невозможно требовать от подчиненных честности, чистоты и воздержанности.
«Придет, быть может, пора, когда льстивые люди – те, что любят убаюкивать монархов, говоря им одно приятное, - станут уверять Вас, что стоит лишь дать государству так называемую конституцию на западный манер – все пойдет гладко и разумно и власть может совсем успокоиться, - продолжает Победоносцев. - Это ложь, и не дай Боже истинному русскому человеку дожить до того дня, когда ложь эта может осуществиться. Не сердитесь на меня за эти искренние мои речи, которые я никогда не перестану говорить Вам, если Вы позволите, пока еще не так трудно слушать! Придет пора, когда труднее будет сказать Вам прямое слово, а Вам труднее будет слышать его. Я же до сих пор, кажется, не давал Вашему Высочеству повода заподозрить искренность и чувства моего, и моего слова».
Осенью для сербов на Балканах сложилась критическая ситуация: турки, имея почти пятикратный перевес в силах, разгромили сербскую армию и двинулись на Белград. 18 октября 1876 г. Победоносцев написал Цесаревичу полное горечи письмо:
«Говорят, Игнатьеву велено потребовать от Порты решительного ответа в 48 часов. Что-то будет дальше – станем ждать. А между тем, неужели погибнет несчастная Сербия? Неужели погибнут тамошние русские люди? Говорят, турки продвинулись еще вперед, и отчаяние овладело сербской армией и Белградом. Боже мой, душа наболела видеть все это, видеть бесчеловечие и коварство английской дипломатии, ее лицемерие и обман со скрытой злобой на Россию, - видеть и знать, что мы не можем до сих пор разрубить мечом этот гордиев узел…»
«Я Вам очень, очень благодарен… и что мне сделало удовольствие, что мы сходимся во многом с Вами взглядами на теперешние события», - 23 октября 1876 г. ответил Цесаревич.
Известно, что дипломатическими усилиями России наступление турок было остановлено и Белград спасен от погрома.
В преддверии войны с Турцией, 10 февраля 1877 г. Победоносцев в письме Цесаревичу высказывает свое мнение о трудных переговорах с Австро-Венгрией по поводу ее нейтралитета.
«Дай Боже, - предупреждает он, - чтобы в эту важную минуту не сделано было нами важной политической ошибки, чтобы не затрачен был нами сразу главный политический капитал наш ради временного сохранения или приобретения второстепенных выгод. Я убежден, что всякое соглашение с Австрией, соединенное с обязательным для нас признанием прав ее на какие-либо православные славянские земли, - дело гибельное для нас, для нашего нравственного значения на Востоке, грозящее нам в будущем страшными затруднениями. Отдавать славян православных Австрии – значит отдавать их и себя в жертву врагу хитрому, коварному, своекорыстному. Ни чести нам от того не будет, ни выгоды…»
К сожалению, слабый голос К. П. Победоносцева не был услышан: мнение Наследника в серьезных политических вопросах почти не учитывалось царствующим Императором. Нейтралитет Австро-Венгрии был фактически куплен согласием на австрийскую оккупацию Боснии и Герцеговины. Напомню: эта договоренность привела к аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией в 1908 г., что, в свою очередь, стало одной из непосредственных причин Первой мировой войны, в которой погибла русская монархия. Победоносцев настаивал на абсолютной преемственности русской балканской политики. В том же письме он напоминал:
«Когда перед Крымской кампанией Австрия обратилась к покойному Государю с подобным предложением и ценою этой уступки хотела продать деятельное свое содействие (всегда, впрочем, вредное для нас, ибо неискреннее), покойный Государь отверг это предложение с негодованием, не задумываясь ни на минуту. Он был рыцарь долга – и личного, и национального – и глубоко понимал сердцем, где лежит центр тяжести русских национальных интересов. Знаю, что все нам недруги, - да, но Австрия недруг особливый и ехидный… »
В 1877 г. открылись боевые действия на Балканах: началась русско-турецкая война, приведшая к освобождению южных славян от многовекового османского ига и едва не сокрушившая Турецкую империю. Эта война, носившая ярко выраженный освободительный характер, была необыкновенно популярна во всех слоях русского общества.[16] Наследник Цесаревич участвовал в ней в качестве командира одного из боевых подразделений. Победоносцев – служил в главном управлении Красного Креста – одном из немногих, в котором работа была налажена превосходно. Не все благополучно было в этой войне; в неудачах, постигших русскую армию на первом ее этапе, Победоносцев винил лиц начальствующих.
«Ах, Ваше Высочество, у Вас добрая душа и честная, и Вы на меня не сердитесь за всю ту правду, которая вылилась, хотя и горькая она, - писал он 17 сентября 1877 г. Наследнику в действующую армию. – Очень уж стало нынче горько жить на свете русскому человеку с русским сердцем в груди. Вот перед Вами какое еще будущее: теперь, в эту минуту, созидается на поле брани судьба Вашего царствования. Всевышний видит ее и знает, сколько для Вас уроков, сколько познания дел и людей. Дай Бог, чтобы все это, войдя в душу к Вам, утвердило в ней разум и энергию воли и осветило вперед пути Ваши. Благослови Вас Боже. Сохрани Вас Боже. Просвети Вас Боже. Молюсь за Вас всею силою души своей, как молюсь за милую смятенную, плачущую Россию».
Замечательно это напоминание о промыслительности войны для будущего царствования Александра Ш. Именно на войне быстрее всего формируется характер, воля, стратегическое чутье будущего вождя.
В октябре в Петербурге намечался судебный процесс над ранее арестованными революционерами-пропагандистами – так называемый «процесс 193-х». 10 октября 1877 г. Победоносцев посчитал необходимым высказать свое мнение о несвоевременности суда ввиду боевых действий. Он писал Цесаревичу:
«Следовало бы немедленно произвести разбор всех арестантов чрез комиссию, которую составить из людей честных, знающих и, главное, независящих от министра юстиции, причастного к этому делу. Эта комиссия непременно убедилась бы тотчас, что многих совсем не для чего держать, и освободила бы их; другим можно было бы просто вменить в наказание долговременное заключение и дать им прощение – в такую минуту! Затем осталось бы, быть может, очень незначительное число действительно виновных и подлежащих суду…»
Цесаревич ответил 31 октября 1877 г.:
«То, что Вы пишете по поводу политического процесса, который теперь, к несчастью, уже начат в Петербурге, просто возмутительно; и нужно же быть таким ослом, как Пален[17], чтобы поднять всю эту кашу теперь. Я все еще надеюсь, что Государь так или иначе, но прикажет остановить это дело».
Однако, судебное разбирательство прекращено не было: фактически революционерам власть предоставила трибуну, которой они не преминули воспользоваться – в частности, один из подсудимых, И. Н. Мышкин, выступил с горячей обличительной речью. Приговор суда был мягким.
28 ноября 1877 г. русским войскам сдалась жестоко оборонявшаяся Плевна. Награды, полученные бездарными военачальниками после этого события, вызвали у Победоносцева горькую иронию.
«Ах, верить не хочется, что люди во власти сущие падают так низко, - писал он 2 декабря 1877 г. – Дай Боже Вам около себя не испытывать таких горьких ощущений! Пусть будет окружающая Вас атмосфера всегда так чиста, чтобы низкие и мелкие побуждения не могли в ней вырасти в государственную силу! Пусть взгляд Ваш будет всегда так чист и ясен, чтоб мог распознать около себя всякое сплетение интриги, а воля так пряма и решительна, чтоб могла тотчас разрубить все мерзкие, гнусные, проклятые узлы, которыми своекорыстные люди так искусно умеют опутывать власть предержащую. Аминь».
Зато не скупится Победоносцев на похвалы простому русскому солдату.
«Не надивишься терпению, даже веселости этих страдальцев, - восхищенно пишет он Цесаревичу 4 ноября 1877 г., не в самую хорошую пору для русской армии. – Что за народ! Подлинно, душа умиляется перед простотой и доблестью русских солдат…»
«Не правда ли, во всей этой долгой военной истории всего краше является русский солдат, во всей простоте русской души, в которой, кажется, сосредоточилось все, что мило и дорого в родной земле русскому человеку, - отмечает он в письме 18 ноября 1877 г. - На мой взгляд, во всей этой войне есть что-то особенное. Все дело, по-видимому, выносят на плечах своих солдаты, более чем когда-либо».
1 января 1878 г. начинает Константин Петрович с пожелания:
«Спаси, Боже, храброе, истинно христолюбивое воинство».
8 января 1878 г., по окончании военных действий, Победоносцев писал:
«Не забывайте ни на минуту, что уже вся Россия теперь понимает и судит по достоинству положение, в которое Вы поставлены; в этой мысли, может быть, найдете довольно силы для того, чтобы бороться с тягостью, которая лежит на Вас. И еще скажу, что в нынешнем положении Промысел Божий, очевидно, указывает Вам трудную школу той деятельности, которая ожидает Вас впереди. Как ни горьки уроки, но если они не пропадут для Вас даром, великое будет благо для Вас и для России. Вы видите теперь ясно, что значит власть, какие тяготы носит она и какую страшную ответственность налагает на того, кто ее держит. Вы знаете теперь ясно, что нельзя в ней забыться, жить день за днем, положиться на одно течение дел, на один ход событий, потому что каждое колебание, послабление, недоумение, забвение отражается на судьбе многих тысяч людей и целого государства. Вы видите, что стоит каждая, хотя бы случайная, необдуманность, нерешительность, ошибка в выборе людей и в отношении к людям. Конечно, Вы много сами передумали в эту пору; благослови Боже уединенную Вашу думу, чтобы она выяснила и осветила перед Вами путь Ваш. Не сомневайтесь, что при всей горечи ощущений видели Вы много доброго и высокого и утешительного и в людях, и в делах около себя, и перед Вами яснее прежнего обозначились те пружины, которыми прямая и добрая, но решительная воля может приводить людей в движение на подвиг добра и разума, на служение родной земле, на великие труды и великие жертвы… Поистине, Ваше Высочество, эта война вывела наружу все сокровище доблести, скрытое в русском человеке, подняла дух, явила подвиги мужества, веры, великодушия, любви и жалости так, что дух захватывает от восторга, - продолжает Победоносцев. – Но она же показала и все недостатки наши, бедность организации, необдуманность и беспечность распоряжений, случайность в распределении людей, могущество мелких, низких, неспособных людей и всю силу и влияние низких побуждений. Однако за всем тем мы, русские люди, крепко храним в душе веру в успех нашего святого дела и молимся Господу Богу крепкой и смиренной молитвой. Крепко молятся русские люди и за Вас, и, повторяю, все следят за Вами с любовью. Да осенит Вас Христос Своею благодатию».
К порядку зовет Цесаревича светлый государственный ум К. П. Победоносцева, неспособный, по-видимому, к головокружению от ошеломляющего успеха русского оружия. Отдавая должное героизму русских солдат, он отчетливо видит все недостатки управления армией и ее организации. Косвенно он пеняет царствующему Императору – ибо, в конечном итоге, расстановка военных кадров, управленцев и командующих, зависела от Него.
После заключения почетного мира с Турцией жизнь в стране вернулась в мирное русло.
Еще в 1862 г. в России произошло важное культурное событие: композитором и главой славной «Могучей кучки» М. А. Балакиревым, при активном содействии всех ее участников, в Петербурге была организована бесплатная музыкальная школа для распространения музыкального образования среди слоев населения с самым разным достатком. Школа широко пропагандировала русскую музыку и музыку лучших западно-европейских композиторов. Бюрократические круги царской России «враждебно» относились к ее деятельности, - сообщает советская Музыкальная энциклопедия (т. 1, стр. 443). 16 января 1879 г., откликаясь на обращение руководителя школы композитора Н. А. Римского-Корсакова, Победоносцев пишет Наследнику Цесаревичу о желательности посещения им одного из концертов – для привлечения общественного внимания к деятельности и нуждам школы.
«Что Вы мне писали о просьбе Римского-Корсакова, я уже имел в виду и обещал… приехать на один из концертов», - немедленно отзывается Великий Князь.
24 января 1878 г. произошел очередной террористический акт: мещанка Вера Засулич, проникнув в приемную петербургского градоначальника Трепова, стреляла в него и тяжело ранила. Тут же схваченная и допрошенная, она заявила, что ее покушение – месть за выпоротого розгами студента А. П. Боголюбова, приговоренного к каторжным работам и содержащегося в доме предварительного заключения: тот во время визита Трепова в дом предварительного заключения не снял перед ним шапки. Суд присяжных Засулич оправдал, она с триумфом покинула зал суда и почти немедленно эмигрировала, став впоследствии деятельной помощницей Г. В. Плеханова.
Оправдательный приговор глубоко возмутил Победоносцева.
«Жалкое, ребяческое ослепление, печальное раздвоение мысли, - пишет он 8 апреля 1878 г. – Но откуда оно происходит? Я отвечаю: оттого, что прежде всего этим ослеплением, этим раздвоением мысли, этим детским легкомыслием страдает само правительство. Правительства нет, как оно должно быть, с твердою волею, с явным понятием того, чего оно хочет, с решимостью защищать новые начала управления, с готовностью действовать всюду, где нужно. Люди дряблые, с расколотою надвое мыслью, с раздвоенною волею, с жалким представлением о том, что все идет само собою, ленивые, равнодушные ко всему, кроме своего спокойствия и интереса. Средины нет. Или такое правительство должно проснуться и встать, или оно погибнет. А что погибнет вместе с ним, о том и подумать страшно».
Сопоставьте-ка этот диагноз позапрошлого века с днем нынешним.
О современном ему суде, как бы предвидя будущие разглагольствования некоторых видных деятелей науки и культуры о христианской любви и прощении, Победоносцев пишет 15 марта 1880 г.:
«Вот еще листок «Варшавского дневника» с любопытною статьей г. Леонтьева, которую рекомендую вниманию Вашего Высочества. Радуюсь: в первый раз нашел человека, имевшего мужество сказать истинную правду о судах наших. Как на него заскрежещут зубами! Но вокруг только и слышишь одни речи: оставьте, дайте волю, не стесняйте. Боже, как измельчали и опошлились люди во власти сущие! Христос был живая любовь на земле, но и живое негодование, которое от той же любви происходит. Когда Он увидел торговлю в храме, Он не утерпел, взял в руки бич и выгнал из храма торгующих и покупающих».
Запомним это: христиан ведь любят попрекать милосердием, забывая при этом, что милосердие не есть нечто беззубое, неспособное на противостояние вооруженной злобе.
С середины 1860-х г. г. высшие учебные заведения страны охватили студенческие беспорядки. В системе образования обнаружились серьезные огрехи. Специалисты указывали правительству, в частности, на то, что совершенно упускается из виду воспитательное воздействие ряда гуманитарных предметов на развитие образа мыслей и чувств, «на утверждение в преданиях родной истории, в началах веры и нравственности подрастающих поколений».
«Неверие в области религии, материализм в науке, социализм – в политике окончательно овладели незрелыми умами русской учащейся молодежи», - писал об этом времени русский историк С. С. Татищев.
Ответственные государственные деятели пытались этому противостоять.
Из письма К. П. Победоносцева Наследнику Цесаревичу 17 апреля 1879 г.:
«Б. Н. Чичерин просил меня представить Вашему Высочеству книгу, им написанную, «Наука и религия». Эта книга замечательная и, верно, обратит на себя общее внимание. Она написана против новейших материалистов и доказывает всю нелепость учения их с философской точки зрения».
Ответ Великого Князя 18 апреля 1879 г.:
«Пожалуйста, поблагодарите от меня Б. Н. Чичерина за его книгу. А».
Сферы интересов К. П. Победоносцева и его Царственного корреспондента огромны. Сразу после русско-турецкой войны Победоносцев принимал деятельное участие в создании Добровольного флота: при его содействии на средства, собранные по подписке, в Германии были приобретены первые быстроходные пароходы. Победоносцев был одним из немногих, кто вполне понял и оценил возможности воздухоплавания: в одном из писем 1878 г. он прямо рекомендует с этой целью установление контактов с Д. И. Менделеевым. 22 декабря Победоносцев сообщил Цесаревичу о перспективных опытах в Гатчинском озере с подводной лодкой Джевецкого; 6 и 18 января 1880 г. он возвращается к этой теме, побуждая Цесаревича ознакомиться с результатами испытаний. 6 марта 1880 г. Александр Александрович отвечает:
«Надо будет поговорить с Милютиным о подводной лодке; не понимаю, за чем дело стало?»
Итог: уже в 1880-х г.г. Россия становится единственной державой, имеющей военный подводный флот.
Конец 1870-х г. г. в России ознаменовался серией террористических актов, направленных против императора Александра II и высших чиновников Империи. Революционерами-народовольцами была развязана настоящая охота на Государя. Весной 1879 г. группка авантюристов из 11 человек, собравшись в Липецке, выносит Государю смертный приговор. 2 апреля 1879 г. в Александра II пять раз стреляет из револьвера 33-летний студент-недоучка Александр Константинович Соловьев. Только военная выучка – он стал убегать от стрелявшего зигзагами – спасла Императора.
«Зло так усилилось, - писал в это день Победоносцев, - что его надобно лечить железом и кровью. Само собою ничего не сделается. Напрасно станет правительство взывать к обществу, к благомыслящим людям. Что же может сделать общество, когда надо действовать всею силою законной власти, а право разыскивать, судить и карать принадлежит одному правительству, а оно отказывается им пользоваться, уклоняется, колеблется. Может прийти минута, когда народ в отчаянии, не узнавая правительства, в душе от него отречется и поколеблется признать своею ту власть, которая, вопреки Писанию, без ума меч носит. Это будет минута ужасная, и не дай Бог нам дожить до нее».
19 ноября 1879 г. террористом из архангельских мещан Львом Николаевичем Гартманом и С. Л. Перовской произведена попытка взорвать императорский поезд. Произошло железнодорожное крушение, но никто не пострадал. Позднее террористы узнали, что Царя в поезде не было. 5 февраля 1880 г. 24-летним рабочим Степаном Николаевичем Халтуриным, устроившимся плотником в Зимний дворец, была взорвана бомба огромной разрушительной силы прямо под царской столовой. Получасовое непредвиденное опоздание Царя спасло Ему жизнь. Снова пострадали невинные люди: слуги и охрана.
Следующие одно за другим покушения на Государя вызвали серьезный политический кризис. Стало ясно, что принятых чрезвычайных мер явно недостает. В этой ситуации – уже при первых признаках тревоги - Победоносцев резко выступил против «двойных стандартов» известных политиков, которые, с одной стороны, требовали ужесточения полицейских мер, а с другой – настаивали на продолжении курса либеральных реформ.
Резко осуждая современных государственных людей, из которых даже самые лучшие «колеблются, трусят, раздвоены в своей мысли, и оттого говорят только, но не действуют, и все врозь друг с другом», в письме 17 мая 1879 г. он отмечал, что «нет единой решительной воли, которая связала бы их вместе и направила. Они думают, - писал Победоносцев, - что сделали свое дело, выслушав доклад подчиненных... Если б они понимали, что значит быть государственным человеком, они никогда не приняли бы на себя страшного звания: везде оно страшно, а особенно у нас в России. Ведь это значит не утешаться своим величием, не веселиться удобствами, а приносить себя в жертву тому делу, которому служишь, отдать себя работе, которая сжигает человека, отдавать каждый час свой с утра до ночи, быть в живом общении с живыми людьми, а не с бумагами только … Не погневайтесь, Ваше Высочество, за эти откровенные и невеселые письма. Говорить Вам на словах редко приходится, а у меня душа болит невыразимо от всего, что вижу и что слышу