Развитие профессиональных стандартов в социальной работе

В зависимости от стадии своего развития в различные временные интервалы со­циальная работа рассматривалась самым различным образом: начиная с психиат­рической помощи на дому (1870-е гг., США), когда от социальных работников требовались навыки, близкие к навыкам патронажных медицинских сестер, и кон­чая участием в формировании государственных программ социального развития общества (примером последнего может служить модель социальной работы в Дании). В каждом конкретном об­ществе в зависимости от его потребностей и от степени осознания им этих потребностей (второе часто игнориро­валось в истории нашего государства) концепция соци­альной работы носит специфический, порой уникальный характер. Это, разумеется, не снижает, а скорее обостряет необходимость создания общей теории социаль­ной работы, где были бы предусмотрены возможные теоретические и прикладные модификации, отражающие конкретные социальные и психологические условия, в которых данная модель применяется.

Оглядываясь на историю развития социальной работы за рубежом, нетрудно заметить, что первоначально социальная работа была очень тесно связана с соци­альными науками. Так, Г. Стейн напоминает, что первая Национальная конферен­ция социальных работников в Америке была организована Американской ассо­циацией социальных наук (ASSA) в 1870 г. И хотя уже в 1879 г. социальная работа выделилась как отдельная область, вплоть до 20-х гг. XX в. она оставалась под влиянием социологии, экономики, политических наук как в США, так и в развитых странах Западной Европы. Начиная же с 1920-х гг., под влиянием распростране­ния идей психоанализа социальная работа драматически изменила свою ориента­цию, на первый план выступила работа с конкретным человеком (social casework), но уже не столько в традициях психиатрического или диагностического подхода, сколько психодинамического: как сформулировали это теоретики и практики со­циальной работы, в частности Г. Стейн, «не человек является проблемой, а у него есть проблема». Психодинамический подход в социальной работе неоднократно анализировался в зарубежной литературе, он может именоваться как «психодина-

Не человек является проблемой, а у него есть проблема.

Г. Стейн

мический подход», «психодинамическое консультирование», «психодинамическая работа со случаем» (psychodynamic casework), психосоциальный подход. В чем боль­шинство теоретиков согласны между собой, так это в том, что социальная работа впитала в себя следующие идеи 3. Фрейда и его последователей (особенное место отводится теории О. Ранка, а также Д. Боулби, Э. Эриксона, М. Кляйн):

♦ принятие опыта клиента и ситуации, в которой он находится;

♦ учет предыдущего опыта отношения клиента со значимыми близкими, особен­ное внимание уделяется травмам отрыва от матери, недостатку привязанности, проблемам сепарации;

♦ роль желаний и контржеланий клиента;

♦ сопротивление изменениям;

♦ необходимость усиления Эго.

Заметим, что данные формулировки идут именно из работ по теории и практи­ке социальной работы, поэтому они несколько отличаются от принятых в психо­логической и психоаналитической литературе.

Другим фактором, повлиявшим на развитие методологии социальной работы, явились социально-экономические изменения в довоенных Америке и Европе. Великая депрессия 1930-х гг. послужила сильным толчком для развития новых, более активных методов работы в сообществах, группах, семьях. Кроме того, нача­лась эра эмпирических исследований в области прикладных социальных исследо­ваний. Интересно, что в СССР примерно в этот же период педологи работали с беспризорными детьми на грани психологии и, казалось бы, социальной работы, хотя этот термин и не употреблялся, поскольку социальных проблем официально не существовало, были только «пережитки прошлого» и «родимые пятна капита­лизма». Однако в целом это был период, когда по меткому выражению Хоффмана «"сырой" исследовательский эмпиризм прикладывался к не менее "сырому" слу­жебному прагматизму» (Hoffman, 1955). Объектами исследований в социальной работе становились и социальные процессы (разрабатывались методы сбора и ре­гистрации информации, различные по степени вмешательства в ситуацию методы, совершенствовались методы наблюдения и пр.), и сами службы помощи, напри­мер создавались критерии для оценки их эффективности, накапливался опыт организации агентств по работе с опре­деленным, актуальным в данный момент типом проблемы. Все более совершенные методы применялись для иссле­дования неизвестного пока содержания феноменов соци­альной работы.

Послевоенный период характеризовался огромным энтузиазмом в отношении возможностей социального обновления в странах Западной Европы и в Америке. Семья, дети как ценности обрели новое звучание: много надежд возлагалось на внимательное отношение к развитию ребенка (напомним, что послевоенное поко­ление детей, получивших это «посттравматическое» гипервнимание родителей, в 1960-е гг. вышло на улицы во время знаменательных студенческих волнений, ко­торые коснулись даже стран Восточной Европы). Ряд ученых, работавших в смеж­ных с социальной работой областях, начинают идентифицировать себя с ней и по­свящают свой талант области социальной работы. После периода «залечивания»

Помни об общем прин­ципе, и ты не будешь нуждаться в совете.

Эпиктет

острого горя и ран Второй мировой войны, в чем социальные работники оказа­лись незаменимыми (работа с сиротами, беженцами, эмигрантами, инвалидами), начинают формироваться долгосрочные социальные проекты: как исследователь­ские (некоторые из них длятся до сих пор, например лонгитюдные исследования детей, потерявших родителя, или семей, где дети проявили девиантное поведе­ние), так и прикладные программы помощи и развития. Так же как и в психо­логии, возникает новая волна интереса к проблемам личности, начинают рождать­ся новые психотерапевтические теории, в социальной работе накапливается все больше эмпирических знаний об индивидуальном поведении людей и групп. Есть серьезные основания полагать, что теоретическая психология личности, и особенно психотерапия, на Западе в этот период развивались не только благодаря экспери­ментально полученным данным, но и обогащались эмпирическим опытом армии социальных работников, опыт которых был значительно более разносторонним, чем опыт сравнительно немногочисленных психотерапевтов. В середине 1950-х гг. Э. Гринвуд, анализируя этот процесс, отмечал все более и более ощущаемый не­достаток собственных теоретических построений в социальной работе и что «прак­тический опыт был накоплен в основном методом проб и ошибок, грубо эмпири­ческим и прагматическим способом».

И теоретические работы начинают появляться: вторая половина 1950-х гг. зна­менуется появлением обобщающих трудов по индивидуальной социальной рабо­те — по работе со случаем и консультированию (Aptekar, The Dynamics of Casework and Counseling, 1955), по процессу принятия решений в индивидуальной социаль­ной работе (Perlman, Social Casework — A Problem-Solving Process, 1957), по работе с группами (Saloshin, Development of an Instrument for the Analysis of the Social Group Work Method in a Therapeutic Setting, 1954) и сообществами (Ross, Community Organization — Theory and Principles, 1955). Этот период концептуализации эмпи­рического и экспериментального опыта, получаемого в социальной работе, про­должается и поныне и пока далек от завершения.

Уже на ранних стадиях развития социальной работы стало очевидным, что че­ловеческая индивидуальность конкретного социального работника накладывала существенный отпечаток на процесс оказания помощи, поэтому многие теоретики обсуждали вопрос о соотношении искусства и науки в этой профессиональной области. В послевоенные годы, когда вопрос о теоретических основаниях соци­альной работы стал серьезно разрабатываться, многие авторы сошлись во мнении, что это область и не чистого искусства, и не только прикладной науки, а скорее категория научно обоснованного искусства, хотя уже в это время ряд авторов на­стаивали на необходимости поиска логических императивов, а не только эмпири­ческой реальности в практике социальной работы, Так, Г. Стейн писал: «Социаль­ная работа черпает свои знания из науки, но свой дух — из философии, религии, этики, моральных ценностей, а свой метод, по крайней мере частично, — из непо-стигнутых (или непостижимых) нюансов человеческих отношений. Совершенно очевидно, что в социальной работе есть место искусству, потому что не вся она есть наука; и хотя мы должны постоянно стремиться развивать научную базу на­шей работы, мы не должны (даже если бы мы могли) умалять значение эстетиче­ского или этического компонента» (Stein, 1955, р. 148). Он также подчеркивал, что поскольку роль навыков в социальной работе чрезвычайно велика, именно это

сближает ее с искусством и делает ее более сложной по сравнению с другими чи­сто прикладными науками.

В развитии любой профессиональной области время от времени возникает дисбаланс между теорией и практикой: практика является двигателем теории, поскольку накапливает факты и реагирует на изменение потребностей общества и условий окружающей среды, но в то же время отсутствие развитой теории остав­ляет профессиональную практику на уровне ремесла или конгломерата отдель­ных приемов.

Как уже упоминалось, социальная работа проделала этот путь развития от ре­месла к профессии, хотя до сих пор существуют сторонники точки зрения, что это ремесло. Г. Койл считает, что отличительными особенностями профессии (и это в равной мере относится и к профессии психолога-консультанта, хотя Койл раз­мышляла о проблемах профессионализма в социальной работе) являются сле­дующие черты:

♦ наличие разработанного, развитого и верифицируемого объема знаний;

♦ установление профессиональных стандартов;

♦ рост профессионального самосознания;

♦ значительный вклад в жизнь и развитие общества (Coyle, 1947, р. 81-97).

Согласно этим критериям, считали автор и другие его сторонники, социальная работа в своем развитии определенно достигла этого уровня (заметим, что речь шла о ситуации в послевоенной Америке).

Иная точка зрения, которая также беспокоит сторонников развития профес­сионализма в социальной работе, заключается в том, что на социальную работу смотрят как на конгломерат знаний (а уже не просто навыков), почерпнутых из других смежных областей. Так, А. Кан описывает социальную работу в тот период как слияние следующих составляющих:

♦ положения, заимствованные из психиатрии и некоторых областей психологии или несущие их глубокий отпечаток;

♦ положения, заимствованные из социологии, социальной антропологии, а так­же выхваченные из некоторых других областей или несущие их глубокий отпе­чаток;

♦ несомненно, некоторые оригинальные идеи о том, как работать в тех или иных ситуациях со случаем, группой или сообществом;

♦ методы, техники и установки, несомненно, пришедшие из администрирования, статистики и социальных исследований;

♦ положения, заимствованные из прогрессивного образования или несущие его глубокий отпечаток (Kahn, 1954, р. 197).

Разумеется, проблема не в том, что эти источники неадекватны: наоборот, на наш взгляд, практика социальной работы наполнила новым смыслом, оживила и развила многие теоретические положения и модели смежных наук. Проблема за­ключается в отсутствии собственного теоретического аппарата, что может вести к ряду искажений как в теории, так и в практике социальной работы.

Безусловно, оригинальная теория профессиональной деятельности, во-первых, должна оперировать понятиями о своих собственных, а не заимствованных, теоре-

тических и прикладных задачах и функциях, поскольку теоретические разработ­ки, сделанные в смежных областях (например, в психологии, в социологии), не яв­ляются достаточными для социальной работы; более того, социальная работа как практика во многом обогатила эти и другие области знания о человеке и обществе в целом. Интересно, что эта первоначальная междисциплинарность социальной работы до сих пор прослеживается в факте существования различных точек зре­ния на ее предмет: если прослеживать границу и определять отличия социальной работы от социологии, то создается одно определение предмета социальной рабо­ты, если идти от другой ее ближайшей смежной области — психологии, то предмет социальной работы видится иначе. Так, например, западные социологи видят раз­личия между социологией и социальной работой в «разделении ответственно­сти»: социология как социальная наука ставит своей задачей поиск общих законо­мерностей развития общества, тогда как социальная работа занимается вопросами взаимоотношений между общественными процессами и конкретными элемента­ми, составляющими этого общества. Кроме того, если социология занимается во­просами всех условий общественного развития, то социальная работа ставит во главу угла условия, ведущие к ситуациям социальных дисфункций, когда общест­во по каким-то причинам (которые и должны быть предметом исследования) не справляется со своими функциями.

Важной является динамика представлений о предмете социальной работы. Ес­ли довоенный период характеризовался большим вниманием к прагматическим проблемам, с которыми сталкивались социальные работники, то в послевоенный период параллельно с бурным развитием альтернативных психоанализу направ­лений в психологии личности и психотерапии социальная работа стала приобре­тать все более психологическое содержание как практика и все чаще для интер­претации накапливаемого опыта стали привлекаться психологические концепции. Эта тенденция психологизации социальной работы в ее определенных разделах простирается вплоть до современного периода, когда пишутся труды по «лечению в социальной работе» (например, Turner, Social Work Treatment, 1979), по психоди­агностике в социальной работе, а практическая подготовка социальных работни­ков складывается из разнообразных тренингов по навыкам вмешательства {inter­vention skills) в ситуацию, требующую помощи, по умению слушать клиента и т. д. Вообще же, если смотреть «из психологии» на предмет социальной работы, стано­вится очевидным, что задачи прикладной (социальной, клинической, возрастной, педагогической) психологии и социальной работы перекрещиваются в сфере изу­чения и создания оптимальных условий развития, обучения, труда, общения чело­века, групп и сообществ. Так, одно из определений предмета социальной работы, данное Г. Маасом, предполагает, что в социальной работе «основное знание фо­кусируется на поведении человека в стрессовых условиях» (Maas, 1957, р. 15), а именно на изучении динамики стрессовых ситуаций, и особенно на путях пре­дотвращения или улучшения этих ситуаций, а также на изучении оказываемых ими воздействий на человека. Несколькими годами ранее Г. Маас и М. Волине определили социальную работу как «предотвращение и снижение социально и психологически опасных эффектов кризисных ситуаций» (Maas, Wolins, 1954, p. 215) и, очевидно, они видели функцией социального работника обеспечение протекания (facilitating) этих процессов предотвращения (профилактики) и улуч­шения. Э. Гринвуд вслед за Г. Бисно (Bisno, 1952) видит функции социальной

габоты «в помощи достижения людьми таких взаимоотношений, которые способ-;твуют реализации их потенциала как человеческих существ в соответствии с их культурными обычаями и ценностями» (Greenwood, 1955); и далее, если такие лношения по каким-либо причинам разрушаются или есть такая опасность, то зункции социальных работников становятся принципиально важными для: а) по­мощи в создании необходимых, желаемых общественных ресурсов или в активи­зации уже существующих ресурсов; б) помощи людям в использовании имеющих­ся ресурсов. Роль социального работника, таким образом, видится в объединении различных стратегий для улучшения функционирования социальной службы, ко­торую он представляет, оставаясь при этом представителем своей профессии и действуя в интересах своего общества.

Г. Херн подчеркивает, что «взаимоотношения являют­ся сущностью социальной работы, будучи как ее целью, так и ее средствами» (Неагп, 1958, р. 30), поскольку целью является установление и поддержание приемлемых отно­шений между клиентом и обществом, а средствами явля­ются те отношения, которые устанавливает социальный работник с клиентом, и то влияние, которое социальный работник оказывает на отношения клиента с окружающей действительностью. Заметим, насколько это определение неотличимо от современного понимания сущности психо­логической помощи. Объектом этого может быть, конеч­но, не только отдельный человек, но и группа или сообще­ство, тем не менее главной целью остается установление и использование эффективных взаимоотношений, равно как и неизменным остается основной метод социальной работы, а именно то, как социальный работник видит, вос­принимает клиента (индивидуума, группу, сообщество). Такая постановка вопроса, естественно, вызывает ряд воз­ражений; так, сам Г. Херн констатирует разрыв между сте­пенью теоретической оснащенности социальной работы с индивидуальным клиентом, где используются теория, на­пример, психосексуального развития для описания физи­ческого и эмоционального развития, и между работой с группой, где подобного описания не создано. Вообще, уже на этот период можно констатировать, что со­циальные науки отстали от психологических в своих возможностях служить ба­зой для теории социальной работы. Практика показала, что структурный подход к объяснению социальных явлений не обладает достаточной объяснительной силой и не может в достаточной степени оснастить социального работника в практиче­ской деятельности. Необходимость наряду со структурным динамического подхо­да к пониманию влияния общества на «клиента» (индивидуума, группу, сообще­ство, с которыми работает социальный работник) и «клиента» на общество становилась все более очевидной. Обобщая этот период дискуссии о предмете социальной работы, следует возразить, что социальная работа как наука в совре­менный период должна иметь своим предметом не только человека в неблагопри­ятных условиях: в этом случае она могла бы с успехом остаться частью психоло­гии, а также неклинической психотерапии. Уникальностью предмета социальной

В социальной работе основное знание фоку­сируется на поведении человека в стрессовых 'условиях.

Г. Маас

Функции социальной работы заключаются в помощи людям достичь таких взаимоотноше­ний, которые способст­вуют реализации их по­тенциала как человеческих существ в соответствии с их культурными обычаями и ценностями.

Э. Гринвуд

Взаимоотношения яв­ляются сущностью со­циальной работы, буду­чи как ее целью,так и ее средствами.

Г. Херн

работы является то, что она занимается процессом, имеющим место между эле­ментами таких систем, как человек—человек в контексте группы или (сообщест­ва, человек—группа, человек—(со)общество, группа—(со)общество, сообщество-общество. Осуществление этого процесса, позитивность и эффективность его ха­рактера как раз и зависят от степени разработанности теории и практических ме­тодов социальной работы в обществе, а также от степени соответствия теории и практики нуждам именно данного конкретного общества. Таким образом, необхо­димость общей теории, учитывающей специфику потребностей конкретного об­щества как системы и его конкретных составляющих (человек, группа, сообщест­во) как подсистем, снова становится очевидной.

С другой стороны, поспешное создание собственной теории социальной рабо­ты может привести к тому, что какая-либо одна теория начнет довлеть над осталь­ными возможными теоретическими построениями. Теория не должна рассматри­ваться как credo (т. е. как вероучение), или как абсолютное знание, а скорее как определенным образом организованная концептуальная рамка для построения последовательных гипотез. Такой подход позволяет: а) значительно расширить число возможных предлагаемых для верификации гипотез; б) избежать, по выра­жению А. А. Крылова, возможной и столь знакомой отечественным ученым «мо-ноконцептуальности» в гуманитарных и социальных науках; в) создать условия для возникновения новых теоретических построений, релевантных для данной области в конкретный период ее развития.

Последствиями абсолютизации теории являются также, как известно, застой, стерильность и стагнация в науке. Безусловно, отношение к теории как к полити­ке (т. е. как к наиболее возможной в данный момент аппроксимации имеющегося знания к изучаемой реальности) порождает ряд сложностей, таких как возмож­ные неопределенность и дезорганизация в теоретических построениях, но в то же время оно позволяет научному знанию оставаться открытым новому опыту и со­хранять способность внутренне развиваться.

Социальная работа в истории развития своего предмета претерпела ряд ради­кальных изменений фокуса исследования, самым серьезным таким изменением является смещение внимания от причин к функции: от поиска и излечения при­чин дисфункций к созданию работающей адекватной программы ответственности общества за дисфункцию. В это время все больше внимания уделяется помощи в обеспечении прав человека через улучшение функционирования служб соци­альной работы. Прежние модели «помощи нуждающимся» становятся все менее популярными: практика социальной работы отражает все более развивающуюся демократическую этику, что проявляется в понимании социального благополу­чия как «права» всех и каждого, а не «дара» привилегированных непривилеги­рованным, хотя верно и то, что социальные работники и по сей день отождествля­ют себя с давней традицией беспокойства и ответственности за нужды людей и социальные стрессы. Все социальные программы независимо от того, спроектиро­ваны ли они для нужд индивидуумов, групп или сообществ, направлены на то, чтобы освободить скрытые ресурсы и увеличить возможности каждого человека сделать свою жизнь более полной, более социально полезной и чтобы увеличить силы общества для создания такой структуры, которая сделает социальную само­реализацию более возможной для всех членов общества.

Научный период в социальной работе начался с постановки во главу угла ме­тода работы: это связано с именем и трудами американского ученого М. Ричмонд, которая заложила основы «работы со случаем» (social workcase), т. е. такое взаи­модействие социального работника с клиентом, когда имен­но последний, а не какие-либо другие люди и факторы (материальная помощь клиенту, его обучение, интересы службы социальной работы, успех программы и т. п.) ста­новятся центром внимания (Richmond, 1917). Многое в методе работы со случаем естественным образом, так как речь идет о 20-х гг. XX в., было почерпнуто из открытий психоанализа, о чем пишут теоретики и практики социальной работы: этому, так же как и влиянию со стороны других школ, будет посвящена следующая глава.

Однако Ричмонд ввела в практику работы со случаем и новый, не менее важ­ный компонент социального диагноза, что на десятилетия стало основой для метода оценки социальным работником ситуации, в которой находится клиент. Большинство специалистов сходятся в том, что начиная с периода 1920-х гг. зада­чи выполнения социальных программ помощи нуждающимся все чаще становят­ся вторичными по отношению к таким целям, как индивидуальное самоусиление

Не совершенство, а полнота — вот, что ожидается от вас.

К. Г. Юнг

клиента и повышение его способности пользоваться общественными ресурсами и возможностями.

С именем другого известнейшего американского социального работника Вирд­жинии Робинсон связано новое, альтернативное диагностическому направлению функциональное направление (Robinson, 1930). Функциональная социальная ра­бота отличалась от структурной в основном двумя аспектами. В психологическом аспекте она отличалась тем, что исходила не из психологии заболевания (psy­chology of illness), а из психологии роста (psychology of growth), где подчеркивалась роль творческого потенциала человека, а также место социальных и культурных фак­торов в его развитии. Это ставило в центр профессиональных взаимоотношений не социального работника, а клиента; роль же социального работника виделась уже не столько в оценивании степени «нормальности» и социальной дееспособно­сти клиента, а также мер по его излечению, сколько в предоставлении ресурсов (собственных — как социального работника и как представителя агентства) в его распоряжение для обеспечения его роста. Подчеркнем, что в данном случае име­ются в виду не психологические, а социальные цели роста, хотя многие социальные работники, включая Робинсон, находились под большим влиянием работ О. Ран­ка, который являлся одной из наиболее ярких фигур в раннем психоаналитиче­ском движении. Функциональная социальная работа стала основой для деятель­ности различных агентств и служб вплоть до настоящего времени; сторонники этого подхода удовлетворяются детальным продумыванием и планированием прин­ципиальных моментов в функционировании служб социальной работы и открыто заявляют, как, например, современный ведущий специалист в британской соци­альной работе Р. Смолли, что под теорией социальной работы понимают «обосно­ванный план действий» (Smalley, 1967).

Вступление социальной работы в сферу работы с индивидуальными нуждами, потребностями и проблемами (индивидуума, супружеской пары, семьи, группы и т. д.) неизбежно повлекло за собой оказание наряду с социальной и психологи­ческой помощи (разумеется, в контексте социальной работы), что со временем стало одним из методов социальной работы. Эти гуманизация, индивидуализация и психологизация социальной работы, которые можно констатировать последние двадцать лет, еще более усложнили процесс профессиональной идентификации для представителей этой профессии, однако и существенно обогатили эту профес­сиональную область и в ряде случаев наполнили ее новым содержанием.

В настоящее время при анализе различных современных концепций и моделей социальной работы нетрудно увидеть две основные школы, или два подхода, кото­рые, как показывает анализ их зарождения, представленный в предыдущем разделе, берут свое начало в двух источниках: один — в ранних социальных науках (конец XIX в.), другой — в психологии личности (начало XX в., т. е. в психоаналити­ческих концепциях). Это «двуязычие» не преодолено и осознается рядом крупных теоретиков социальной рабо­ты; другие, менее диалектично настроенные специалисты предпочитают настаивать на своем подходе и критиковать альтернативный. Этот вопрос «двух источников, двух со­ставных частей» социальной работы формулируется иногда следующим образом: различия внутри единства или различные единства? Заме­тим, что еще более остро подобный вопрос стоит, например, в психологии личности

Что представляют собой два источника социаль­ной работы: различия внутри единства или различные единства?

и в терапевтической психологии, а также во многих других областях гуманитарно­го знания, где вынуждены сосуществовать принципиально различные подходы: например, целевой — причинно-следственный, социальный — индивидуальный, номинализм — эссенциализм, детерминизм — нондетерминизм.