Анни Безант
ПУТЬ К ПОСВЯЩЕНИЮ
и
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ЧЕЛОВЕКА
Пять лекций, прочитанных А. Безант в Лондоне в марте 1912 г.
Лекция первая
МИРЯНИН. ПЕРВЫЕ ШАГИ
Существует Путь, ведущий к тому, что известно под названием “посвящения”, и через посвящение, приводящий к совершенствованию человека. Путь, признаваемый всеми великими религиями и главные черты которого одинаково определяются в каждой из них. О нем можно прочесть в учениях римско-католической церкви, где он делится на три части 1) Путь очищения, 2) Путь просветления и 3) Путь слияния с Божеством. Мы видим его у мусульман, в суфизме, мистическом учении ислама, где он известен под наименованием “Путь, Истина и Жизнь”. Мы находим его еще восточнее, в великой религии буддизма, раздробленным на более многочисленные деления, хотя эти последние могут быть обобщены под более широкой рубрикой. Он таким же образом расчленен и в индуизме.
На Пути очищения должны быть развиты определенные качества; Путь просветления есть путь святости, подразделенный на четыре стадии, причем каждая из них отмечается особым посвящением, символизируемым в христианской религии Рождением, Крещением, Преображением и Страстями Христа; Путь слияния есть достижение стадии Учителя; освобождение есть конечное спасение. Но, собственно говоря, совершенно безразлично, к какой религии мы обратимся, безразлично, какие названия, более привлекательные для нас или более отвечающие нашим субъективным представлениям, мы изберем. Путь этот один, и подразделения его всюду одинаковы. С незапамятных времен простирался он от жизни мирской к жизни божественной. На протяжении тысяч веков некоторые представители человеческой расы шли по этому Пути, на протяжении тысяч и тысяч еще не родившихся веков люди будут и впредь идти по нему, и так будет продолжаться до конца нашей земной истории, вплоть до завершения цикла человеческих времен.
Это тот Путь, который ступень за ступенью позволяет человеку исполнить завет Христа: “Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный”. Это Путь, о котором тот же Великий Учитель заявил: “Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь вечную и пока лишь немногие находят их”.
Я знаю, что в последующие времена, когда многие забыли о существовании Пути, эти истинные слова были заменены словами совершенно неверными, гласившими, что узки врата и путь, ведущие в небесную жизнь, широк и просторен путь, ведущий к вечной гибели. Но это является искажением оккультного учения. Это возвращение слов Христовых. Очевидно, что Тот, которого последователи именуют Спасителем, не мог объявить, что редки будут ряды спасенных и неисчислимы толпы погибших. Говоря о Пути, мы имеем дело не с теми областями эзотерической религии, что трактуют о рае и аде. Жизнь, к которой ведет путь странника, не есть жизнь преходящих небесных радостей, и ней сказано в четвертом Евангелии: “Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога”, жизнь не исчисляемая бесконечным количеством веков, а означающая изменения в состоянии человека, жизнь не временем измеряемая, а распространяющаяся за пределы времени, отмечаемая не восходами и закатами солнца, хотя бы эти зори и сумерки были бессмертны, но означающие то совершенное просветленное, то слияние с Богом, в котором время является лишь переходным условием существования и где вечно сущая Реальность понимается как истинная жизнь духа.
Итак, Путь, который нам предстоит изучить, есть тот короткий, но трудный путь, при помощи которого человек развивается быстрее, чем при обычном ходе человеческой и природной эволюции. Это тот Путь, следуя которому, человек вместо того, чтобы подниматься на гору по впирали, восходит прямо по ее крутизне, невзирая на пропасти и скалы, на бездны и овраги, зная, что ничто не может удержать стремления Вечного Духа и что нет препятствия сильнее той мощи, которая есть всемогущество, потому что источник ее покоится в Самом Всемогущем.
Таков Путь, который мы с вами постараемся изучить не только под влиянием интереса к этой действительно чарующей и захватывающей теме, но скорее — по крайней мере со стороны оратора и, я надеюсь, сто стороны хотя бы некоторых слушателей — как науку, цель которой — изменить жизнь зародить решимость идти по этому Пути, узнать его не только теоретически, но и практически, познать те скрытые тайны, через которые человек в зачатке всегда божественный, сознает свою внутреннюю божественность и, совершенствуясь, поднимается над человечеством и выходит за пределы его. Мы должны признать, хотя бы на время существование некоторых великих фактов природы. Я этим не хочу сказать, что обыкновенный мирской человек, предпринимая свои первые шаги по направлению к пути, должен непременно знать или признавать эти факты. Факты в природе не изменяются от того, верим ли мы им или нет. Они остаются фактами независимо от того, знаем ли мы их или не знаем, и раз мы здесь находимся в области природы и подчинены действию закона — знание фактов и знание закона не существенно для шагов, приближающих человека к Пути. Достаточно того, что факты эти налицо и что человек бессознательно допускает их влияние на свою внутреннюю и внешнюю жизнь. Достаточно того, того, что законы действуют, хотя бы человек и не знал об их существовании. Солнечный свет не перестает греть вас потому, что вы, может быть не знаете его состава. Огонь не перестает жечь потому, что, не зная его силы, вы кладете руку в пламя. Обеспечение человеческой жизни и человеческого прогресса состоит именно в том, что законы природы действуют беспрерывно и влекут нас вперед независимо от того, известны они нам или нет. Но, познав их, мы приобретаем большое преимущество, мы можем работать с ними заодно, что нам недоступно, пока мы находимся во тьме невежества. Зная факты, мы можем использовать их, а это невозможно, пока мы не подозреваем об их существовании. В знании лежит вся разница между хождением нашим во свете или во тьме, и понимать законы природы, — значит, приобрести возможность ускорить нашу эволюцию путем использования каждого закона, который способствует ей, и избежания действия тех законов, которые задерживают и замедляют ее.
Один из великих фактов, обуславливающих самую возможность существования Пути человеческого совершенствования, есть факт перевоплощения, т.е. постепенного роста человека на протяжении многих жизней, чередующихся с опытом в промежуточных мирах и пребыванием в мире, именуемом небесным. Эволюция была бы слишком кратковременна и не давала бы возможности человеку возрастать от совершенства к совершенству, не имей он в своем распоряжении многих шансов, не будь перед ним долгой дороги, которая вела бы его верх. И мирской человек, готовый предпринять первые шаги в направлении к Пути, должен иметь позади себя длинный-длинный период человеческой эволюции, в течение которого он научился выбирать добро и отвергать зло, в течение которого ум его рос и укреплялся, характер его развивался от невежества и темного состояния дикаря до той ступени, где теперь стоит цивилизованный человек. Утеря идеи перевоплощения с его временной очистительной стадией для погашения бурных страстей, с его временными небесами для превращения опыта человека в его способности — послужила возникновению идеи вечного рая, которого не заслуживает решительно ни один человек, и вечного ада, для которого также не найдется ни одного достаточно порочного преступника. Забвение этого учения свело всю человеческую эволюцию к какому-то непонятному висячему в вечности обрыву бытия, который зависит исключительно от нескольких лет земного существования. И оно же превратило человеческую жизнь в непонятное смешение всевозможных несправедливостей и пристрастий, сделало из нее неразрешимую загадку, с которой примириться могла слепая, ни на чем не основанная вера.
Итак, факт перевоплощения является бесспорным в силу того, что никто из нас не мог бы пройти всего Пути, не мог бы достичь божественного совершенства в пределах одной жизни. Но мирянин, о котором идет речь, не знает ничего о перевоплощении. Он знает о нем лишь в своей духовной памяти, хотя бы его физический мозг того еще и не сознал. Его прошлое, как положительный факт, будет двигать его вперед, пока дух и ум не войдут в более полное общение и то, что известно самому человеку, не станет известным и его конкретному уму.
Второй великий факт, который необходимо принять, можно выразить одной фразой, взятой из Святого Писания: “Что человек посеет, то он и пожнет”. Это закон причинности, закон действия и противодействия. Согласно ему природа неизбежно воздает человеку результаты его мыслей, желаний и поступков. На Востоке он известен как Закон Кармы.
Затем идет факт существования Пути и существования людей, прошедших его раньше нас, тот факт, что ускоренная эволюция возможна, что законы ее могут быть изучены, условия ее усвоены, ступени ее пройдены и что на конце этого пути стоят те, которые были бы прежде мирянами, как и мы, а ныне являются Стражами мира, Старшими Братьями нашей расы, Учителями и Пророками прошлых времен, и восходят они все более и более ослепительно сияющими рядами, простирающимися от конца Пути человеческого вплоть до Высшего Правителя того мира, в котором мы живем, Скудна была бы наша надежда, если бы никто до нас не прошел этого Пути. Но те, кто в прошлые дни приходили к нам в качестве Учителей, завершили в еще более отдаленные времена это великое странствование. Те, кого мы в наши дни чтим как Учителей, для того и находят еще в общении с миром, чтобы принимать учеников и руководить при прохождении ими того же Пути.
Таковы великие факты природы, существующие независимо от того, признаем мы их или не признаем, и обуславливающие возможность прохождения Пути: перевоплощение, карма, существование Пути и существование Учителей.
Я должна считать их за бесспорно установленные. Не говорю, что их нельзя было бы доказать соответственными доводами, но я принимаю их за бесспорные, потому что иначе и лекции об этом вопросе были бы невозможны: им следовало бы предпослать другой ряд лекций, доказывающий реальность этих фактов природы.
Какие же шаги должен человек сделать или какие он делает, если он действительно приближается к началу Пути? Я сказала выше, что нет необходимости знать упомянутые мною, четыре великие истины; нет необходимости понимать или признавать их. Это составляет утешительную сторону затронутого вопроса. Среди вас есть и теперь, и будет и будет много людей, не понимающих еще истину вышеуказанных законов, но тем не менее силой своей эволюции подвигающихся вперед ко вратам Пути.
И хотя со временем вы узнаете полноту истины, а теперь вы подвигаетесь стихийно, тем не менее эволюция не перестает быть фактом. И сегодня я хочу указать вас на требования, которые ставятся желающим приблизиться к Пути, чтобы вы могли продумать свою жизнь, определить, на какой точке вы сами находитесь, чтобы каждый из вас мог решить — обратился ли он лицом к Пути или нет. Многие среди вас идут по направлению к нему, сами того не зная; но есть среди вас и такие, которые сознательно и смело идут по указанному направлению. Превратить вашу эволюцию из бессознательной в сознательную, дать вам возможность понять самим, где вы стоите, — такова цель этих лекций, чтобы те из вас, кто верит в Путь, узнали, как им жить, а те, которые не зная, приближаются к нему, могли бы оценить все благо ожидающей их участи.
Первый, безусловно, необходимый шаг, без которого невозможно приближение к Пути и с помощью которого все становится достижимым, можно выразить в двух коротких словах: “служение человеку”, “служение миру”.
Это первое условие sine qua non. Для эгоиста такой прогресс невозможен — для самоотверженного человека он несомненен. И при каком бы строе жизни человек ни начал думать об общем благе более, чем о личной выгоде, — служит ли он при этом городу, общине, нации или всему человечеству, каждая из этих деятельностей составляет шаг вперед по направлению к Пути и подготовляет человека ко вступлению на него. Здесь нет различия между родом служения, лишь бы оно было бескорыстно, напряженно, одушевлено желанием помочь и служить. Это может быть чисто интеллектуальный труд писателя, старающегося сообщить другим свои знания с тем, чтобы мир стал немного мудрее и немного просвещеннее. Это может быть служению искусству, когда музыкант, художник, скульптор или зодчий ставят перед собой как идеал стремление сделать Мир немного привлекательнее и красивее, жизнь немного краше и культурнее для всего человечества. Деятельность эта может идти по линиям общественного служения, когда человек, движимый усилием к бедным и страдающим, влагает свою жизнь в дела благотворения, старается переустроить общество в тех случаях, когда оно нуждается в улучшении, старается изменить условия там, где они полезные в прошлом, сделались анахронизмом и мешают ходу прогресса. Он может выражаться и в делах политических, когда внутренняя и внешняя жизнь народа является предметом служения. Оно может идти по пути исцеления, когда врач старается внести здоровье в места, зараженные болезнями, и улучшить условия жизни тела, дабы оно стало выносливее и жило дольше. Не могу я перечислить всех отраслей пути служения. Все, что ценно для человеческой жизни, включено в этот путь. Изберите какой угодно из них сообразно с вашими дарованиями и обстоятельствами вашей жизни; это безразлично для прохождения первых ступеней. Торговля, промышленность, производство, словом, все, что полезно человеку, входит в область служения миру и удовлетворяет его нуждам.
Но, скажите, все занимаются тою или другою из специальностей, перечисленных мною, или имеют иные призвания в жизни. Это совершенно верно; дорога, ведущая ко вратам Пути, вьется посреди человеческой жизни, и все необходимое для роста и эволюции этой жизни может стать средством, приближающим человека к Пути. Но разница заключается в условиях работы. Действительно, люди идут по всем перечисленным направлениям и еще по многим другим; они производят, распределяют, принимают участие в торговле; они — писатели, художники. Политики, общественные преобразователи, врачи, все что угодно; но с какою целью они все это делают и какими побуждениями при этом руководствуются? В этом-то и лежит разница между человеком, идущим по торному пути эволюции, растущим своим трудом и умственным деянием, и тем человеком, который растет с целью служения, а не личного успеха, с целью поднятия мира на более высокую ступень, а не только с целью добывания себе куска хлеба. Говоря это, я далека от чувства пренебрежения к тем, кто идет мирскими дорогами и имеет в виду обыкновенные мирские цели. Это необходимая часть эволюции. Как человеку укрепить свой ум, как ему воспитать свои эмоции, как ему развиться даже физически, если он не будет считаться с жизнью мирской и не будет добиваться и иметь в ней успеха? Людям следует работать ради плодов своего труда, следует бороться, с тем, чтобы побеждать, следует стремиться к завоеванию власти и общественного положения, славы, почестей и успехов.
Вы скажите, что это — игрушки? Да, это игрушки; но это те игрушки, при помощи которых дети учатся ходить, это те награды в жизненной школе, которые заставляют детей напрягать свои силы, это трофеи в жизненной борьбе, при помощи которых закаляется сила, энергия и развивается дарование. Не презирайте обыденный мир, где люди борются и мечутся, впадая во многие заблуждения, делая многие ошибки, совершая много грехов и даже преступлений; все это лишь уроки в школе жизни, все это ступени, через которые все люди должны пройти. Подобно тому, как жестокая борьба в мире животных развивает силу, и хитрость, и уменье охранять жизнь, так и суровая борьба среди людей развивает силу воли, силу ума, силу эмоций, даже силу мускулов и нервов. В мире, который исходит из бесконечной Мудрости и бесконечной Любви, нет бесцельного урока и во всех наградах мира — называйте их с более высокой точки зрения игрушками, если хотите, — во всех плодах действий, от которых в высшей жизни вам придется отказаться, во всех них скрыт Бог, в каждой из них он представляет единственную меняющуюся силу и, хотя плоды эти и разбиваются вдребезги в ту минуту, когда вы их схватываете, хотя честолюбие превращается в пепел, когда оно удовлетворено, хотя богатство становится бременем, когда оно накоплено, хотя удовольствие становится пресыщением, когда оно наполняет чашу наслаждения до краев, — все же сама эта ломка — разочарование представляют собою необходимый и ничем не заменимый урок.
Такова великая истина, когда одновременно появляются и ценности, и тщеты человеческой жизни; она ценна, потому что она вырабатывает способности, без которых невозможен никакой прогресс, она тщетна, потому что все разбивается в руках, оставляя их пустыми, пока человек не прильнет к стопам Господа.
В этом заключается ценность обыкновенной жизни; мирской человек начинает сознавать, что неумирающая радость может быть обретена не в погоне за удовольствиями, богатством и почестями, а в служении людям-братьям, в просвещении невежественных, в поднятии угнетенных, в облечении страданий бедноты. И многие среди обеспеченных и богатых болеют в наше время сердцем о горести мира и не могут обрести покоя среди своего довольства и роскоши в том время, когда другие люди голодают, бедствуют и изнемогают по игом жизни. Пробуждение общественного чувства среди нас, сознание общественного долга и доказательство зарождения новой расы, которая установит — как правило, внешней жизни — сострадание вместо равнодушия, кооперацию вместо конкуренции. И по мере того, как это настроение будет расти и распространяться, все большее и большее количество людей будет делать эти первые шаги по направлению Пути. Но чувство это должно быть и интенсивно, это не то мимолетное сострадание, что заставляет вас уделять часть вашего избытка какому-нибудь доброму делу или несчастной семье; и не та доля отречения от излишней роскоши, которую вы делаете в пользу неимущих. Гораздо более того требуется от вас, которые хотели бы приблизиться к Пути. Вы должны отдать себя, а не только то, чем вы владеете, — и между этими двумя полюсами лежит бездна. Вы должны чувствовать чужое страдание, как свою собственную боль, должны чувствовать чужое горе, как вы чувствуете муку собственного сердца. Оно должно быть для вас непреодолимым импульсом, побуждающим вас к действию, заставляющим вас идти по пути служения и которому вы не можете противиться. Среди вас есть такие люди, которые не могут застыть в покое. Это вовсе не значит, что они приносят жертву. Жертва лежит уже позади них. То, что мир называет жертвой, является для них наслаждением; отдание себя — для них радость; это — жертва лишь в том смысле, что Дух Жизни изливается из них на других, но это счастье, а не печаль, наслаждение, а не страдание; это делается непроизвольно, как естественная потребность. Там, где мы видим эту страсть к служению, эту готовность от всего отказаться для счастья других, где мы видим людей, всегда думающих, чем бы они могли помочь, кому бы они могли оказать услугу — в кругу ли семьи или в более широкой области общественной жизни, тут мы имеем дело с внутренним стремлением духа, живущим только для того, чтобы излиться и найти себе удовлетворение в служении человечеству.
Таков, следовательно, первый великий шаг. И где бы вы ни заметили это настроение, знайте, что тот человек приближается к Пути, хотя бы он о нем никогда и не слыхивал. Он идет к Учителям, хотя бы он и не подозревал об Их существовании. Некоторые люди, еще объятые тьмой неверия в духовную жизнь, стоят ближе ко входу на Путь, чем многие так называемые религиозные люди, знающие теорию религии, но не осуществляющие ее в жизни. В одном смысле материализм может иметь действительно воспитательное значение, ибо материалист не имеет в виду никакой награды, он не мечтает ни о каких радостях небесных, когда проявляет сострадание к обездоленным.
Атеист жертвует собой, не ожидая вознаграждения для себя, не надеясь на возвращение отданных им сокровищ, и в этом отношении он достигает такого совершенства в пожертвовании своим низшим “я”, какому мог бы позавидовать не один искренний христианин, буддист или индус. У меня был старый друг, умерший двадцать один год тому назад, которого более пожилые среди вас помнят под именем Чарльза Брэдлау. Он был человек, не веривший в потустороннюю жизнь и умиравший с убеждением, что со смертью для него кончается все, что после него ничего не останется, кроме той работы, которую он совершил для людей. И я не знаю более возвышенной мысли, хотя он и был воинствующий атеист, чем высказанная им по поводу свободы и счастья, ожидающих человечество в будущем, хотя он при этом был уверен, что сам-то он никогда не увидит их. “Для меня достаточно, — говорил он — если в том рву, который отделяет человечество от его будущего, мое тело послужит мостом, по которому другие перейдут к счастью, которого сам я не вижу никогда”. Человек, способный произвести подобные слова с той глубиной убеждения, которая отличала все, что исходило от него, несомненно, делал свои первые шаги по направлению к Пути, который в следующей жизни он, несомненно, и найдет.
Знайте же, что требуемое служение есть то бескорыстное служение, которое отдает все, ничего не прося взамен; и если вы увидите, что это составляет потребность вашей природы, не выбор а непобедимый импульс, тогда вы можете быть уверены, что вы принадлежите к числу людей, бессознательно приближающихся к Пути.
Итак, это первый и самый жизненный шаг. Есть еще другое условие, которое может показаться вам несколько странным, но тем не менее это так. Тот человек, которым какая-нибудь идея может овладеть настолько, что никакие доводы, никакая личная выгода, никакое соображение, влияющее на обыкновенных людей, не могут отвлечь его о преследования этой идеи, — такой человек подходит близко к Пути. Великий индусский психолог Патанджали, изложивший некоторые аксиомы Йоги, описал в них стадии, через которые проходит ум человека. Он говорит, что есть стадия мотылька, стадия ребенка, когда ум перебегает с одной вещи на другую подобно мотыльку, порхающему над цветами и собирающему мед то там, то здесь; когда он беспрестанно меняет объект своего наблюдения, всюду ища удовольствия и наслаждения. “Такой легкокрылый ум, — говорил он, — далек от Йоги”. Затем есть ум юноши, ум импульсивный, отдающийся во власть эмоциям, бросающийся во все стороны, охваченный сперва одной идеей, затем другой, более устойчивый, чем легкокрылый ум, но все же постоянно меняющий направление, хотя временно и держащийся крепко за одну определенную мысль. И этот также далек от Йоги. Затем есть стадия, когда ум всецело захвачен одной идеей, находится во власти ее, настолько сосредоточен на ней, что ничто не может отвратить его. Если это верная идея, обращенная на служение человеку и гармонизирующая с законами природы, такое захваченный идеей человек уже близок к вступлению на Путь. Я не забываю, что навязчивая идея может быть и idee fixe умалишенного, но тогда она ложная, а не истинная. В последнем случае она не находится в согласи и в гармонии с законом эволюции, который есть закон прогресса. Но, наблюдая над умалишенным с его навязчивой идеей, вы можете понять истинный смысл того, что я понимаю под человеком, одержимым какой-нибудь определенной мыслью. Это — энтузиасты, герои, мученики. Когда Арнольд Винкельрид бросился на копья неприятеля и, захватив возможно большее количество их в свои руки, направил их острия на свою грудь, чтоб образовать в рядах неприятеля брешь, через которую его товарищи могли бы пройти, тогда он был охвачен идеей спасения своей страны; дело шло о свободе его родины, и любовь к жизни, боязнь страдания влияющая на обыкновенных людей, не в силах была остановить его. Так и с мучеником, с человеком, предпочитающим смерть измене тому, во что он верит. В общем не так уж важно — прав ли такой человек или нет. Многие люди были замучены за идею, казавшуюся им истиною, хотя в действительности она была заблуждением. Когда человек верит настолько пламенно в истину какой-нибудь идеи, что ему легче умереть, чем отказаться от нее, то он заслуживает наименования мученика; и тогда венцом мученичества явится для него познание истины. Все дело в настроении человека.
Я возьму еще один пример; он покажет, что я отношу все сказанное не только к вещам, с которыми я согласна. Одним из жгучих злободневных вопросов является образ действий крайних партий в борьбе за равноправие женщин. Не мое дело высказывать мнение относительно этой тактики; я не могу быть судьей в деле, опасности которого я не разделяю, но вопрос не в том, правы или не правы люди, замешанные в данном деле, и не важно, будут ли они иметь успех или нет и умно или неразумно их суждение. Эти вопросы не касаются характера, создаваемого героической жертвой и удивительной преданностью, которая заставляет мягких, утонченных и культурных женщин добровольно идти в тот ад, которым являются для них полицейский участок и тюрьма. Я взяла этот случай потому, что в каждой группе слушателей есть немало различных взглядов относительно мудрости или безумия данных поступков, и мне хотелось бы, чтобы вы осознали, что с оккультной точки зрения всякий поступок представляет скорлупу, которую разбивают и бросают прочь, а внутри скорлупы лежит настоящий плод: благородство характера, героизм, мужество и совершенство самоотвержения. Когда вы видите людей, настолько охваченных какой-нибудь идеей, что никакие мирские доводы не могут их поколебать, тогда в силу великого оккультного правила, известно многим из нас, они приближаются к вратам Пути; заблуждения мозга могут быть исправлены быстро, почти в одну минуту, а воспитание героизма, преданности и самоотверженности являются результатом труда многих жизней, исполненных напряженных усилий. Так судит оккультизм обо всех явлениях мира сего. Внешний поступок есть проявление какой-нибудь прежней мысли, какой-нибудь эмоции в прошлом; главное же значение имеет побуждение к поступку. И, оглядывая мир, мы судим о месте, которое человек занимает в нем, не по поступкам его, а по его мыслям, желаниям, и эмоциям. Вот что устойчиво и прочно, тогда как поступки преходящи.
Вы понимаете теперь, почему я говорю, что оккультные правила, судя о мотивах, а не о внешнем действии, в которое этот мотив воплощается в мире людей. Вам следует изучать больше ваши мотивы, чем поступки. Пусть ваши поступки будут по возможности мудрее, напрягайте все ваши мысли и усилия для того, чтобы судить о правильности поступка до его совершения; но знайте, что очи, испытующие не внешний вид, а сердце человека, судят лучшим судом, чем суд мирской. Отдайте себя всецело служению, ничего не оставляйте для себя; помогайте везде, где только возможна помощь; работайте всюду, где только предоставляется возможность работать; отдайте себя великому идеалу и следуйте ему и в бурю, и солнце, и держитесь за него в грозу и во время тишины. И когда жизни, лежащие позади вас, распустятся в настоящем вашем существовании в цветы служения, героизм и преданности, тогда хотя бы вы были от мира и ничего не знали о вещах, о которых мы говорили сейчас, не знали о существовании Учителей и о красотах оккультного мира, — вы все же начнете делать те первые шаги, которые приведут вас к Вратам Пути и неминуемо заставят вас искать Учителя. Он же найдет вас задолго до того, как вы приметесь искать его. Хотя искание необходимо в этом низшем мире и согласие между умом и сердцем необходимо на земле и должно быть направлено на искание Того, чьим учеником вы стремитесь стать, знайте, что Учитель был около вас задолго до того, как вы начали искать его, что он наблюдает за вами, хотя глаза ваши все еще слепы; и тогда как вы думаете, что служение только человеку помогает только униженным и оскорбленным, невежественным и страждущим, в том высшем суде, где складывается суждение великих Существ, решение уже произнесено, хотя бы вы того и не знали.
Лекция вторая
ИСКАНИЕ УЧИТЕЛЯ
У суфиев, мистиков ислама, есть прекрасное изречение, имеющее отношение к тому исканию Учителя, которое составляет тему нашей сегодняшней беседы. Суфийский мистик говорит: “Пути к Богу столь же многочисленны, как дыхания сынов человеческих”. Это совершенно верно. Многообразны характеры людей, многочисленны их различные нужды, и стремления человеческих сердец так же разнообразны, как и удовлетворения, которых они добиваются. Если рассматривать эти многочисленные пути, эти многоразличные искания истинной жизни, жизни духа, искания Учителя, олицетворяющего собою эту жизнь, мы увидим, что эти бесчисленные пути на деле распадаются на три большие отдела и мы находим ищущих то в одном, то в другом из них, в связи с тем, насколько они сами сознают факт своего искания.
Одни из ищущих движимы сильной жаждой знания, стремлением понять, интеллектуальной невозможностью быть счастливыми, пока мир остается непонятной загадкой, пока проблемы жизни остаются неразрешенными и, по-видимому, не разрешимыми. Другие приближаются к исканию путем глубокой любви к какому-нибудь лицу, воплощающему в себе идеал, путем верности и преданности какому-нибудь духовному вождю, в котором данный человек видит олицетворение всего того, что он более всего хотел бы воплотить в жизни. У представителей третьего типа искание пробуждается путем осознания невыносимого горя мира, страшного страдания, гнетущего стольких из нас, путем твердой решимости изменить все то, что поддается изменению и отказа поверить, что какие-либо страдания не могут быть устранены вдумчивой и деятельной человеческой любовью. Те, кого побуждает к исканию сознание мировых страданий, составляют несколько мятежный элемент в большой группе людей, ищущих высшего смысла жизни.
Этот путь, пожалуй, наиболее близок мне, потому что на этом пути я искала сама и именно на нем я нашла. А личный опыт и путь, который прошел сам, остаются всегда наиболее реальным и близким для данного лица и его всегда легче всего объяснить другим.
В прежние годы я часто бывала в трущобах этого огромного города в тот час, когда закрывались питейные дома, выбрасывая на улицу потоки пьяного, несчастного люда, когда мужчины буйствовали, дрались и бранились, а женщины, перепившиеся и жалкие прижимали к груди младенцев, уже отравленных алкоголем.
Я сходила в тот ад, где выжимается жизнь из рабочих, где несчастные мужчины и еще более несчастные женщины силятся заработать право медленно умирать с голоду — ибо нельзя же называть их существование жизнью. Я слышала из уст мужчин слова, являющиеся печальным объяснением того, почему заработок женщин ниже заработка мужчин; в ответ на возражение: “Мы не можем жить на такое жалование”, им указывали на последнее средство, которого никто не может лишить женщину, — на возможность продать себя ради куска хлеба. Я в дождь и грязь ходила на собрания омнибусных и трамвайных кондукторов, происходившие в полночь в единственный час, когда они имели возможность собираться, чтобы поговорить о том, как им увеличить свое скудное жалование. В это пробудило столь острое сознание людского страдания, столь страстное желание найти способ уврачевания его и, наконец, такое отчаяние в успешности человеческих усилий сделать этих несчастных, искалеченных своим жалким существованием людей способными к более нормальной общественной жизни, что во мне возникло напряженное искание какого-нибудь пути к спасению.
Итак, человек может пойти по тому или другому пути, и верно было сказано в одном восточном писании: “По какому бы пути человек ни приблизился ко Мне, на том пути приветствую Я его, потому что все пути Мои”.
Современные поэты, в особенности поэты последней четверти девятнадцатого столетия, отражают в своих произведениях разнообразные настроения людей, старающихся каким-нибудь образом облегчить людское горе. Мы видим бодрый и мужественный оптимизм Роберта Броунинга, певшего, что ”Бог на небе, и потому все прекрасно на земле”, забывая, что нужно найти Бога не столько на небе, сколько найти его в аду человеческих страданий, найти его в себе, видеть Бога везде и во всем.
Еврейский псалмопевец берет более верную ноту, говоря: “Взойду ли на небо — Ты там; сойду ли в преисподнюю — и там Ты”. Но перекладывание всей ответственности на Бога может породить нерадение и в таком случае повести ко злу. С другой стороны, не следует забывать, что есть тысячи хороших, преданных и искренних людей, например, в Армии Спасения и во многих других человеколюбивых организациях, которые черпают свое вдохновение в этом миросозерцании. Нельзя иногда не изумляться величию веры, изливающейся, по-видимому, вопреки всякой логике из непобедимых глубин духа в человеческое сердце, способное верить и трудиться, невзирая на все препятствия, способное верить в существование Бога любви, тогда как мир несет в себе столь многообразные свидетельства, как бы опровергающие эту веру.
Затем есть еще класс людей, не разделяющий взгляда, именуемого мною бодрым и мужественным оптимизмом; они усвоили себе более мягкое воззрение, выраженное Теннисоном в его знаменитом “In Memoriam”, воззрение, которое питает надежду вопреки всему и примиряется с неведением, как с неизбежной участью человека.
Но не все могут довольствоваться подобным упованием; не все могут успокоиться, сказав себе: “Мы не можем знать”, и в тех более бурных натурах, к которым принадлежала я, страдания мирские вызывали страстный и горький протест.
Некоторые натуры, потеряв надежду на помощь извне, сами начинают изыскивать средства для улучшения положения и говорят с отчаянием, хотя может быть и не совсем безнадежно: “Нет иного Бога, о, Сын, если сам ты не Бог”. Такие натуры чувствуют красоту слова Уильяма Клифорда: “Неужели сказано: “Будем есть и пить, потому что завтра мы умрем”? Нет, лучше возьмемся за руки и будем работать, потому что сегодня мы все будем жить”. Такое настроение вдохновляет на искание, подвигает и на усилие. Умственные мускулы напрягаются для борьбы для конечной победы.
Те, кто, идя по тому или другому из этих путей, достиг точки, когда чувствуешь, что нужно или узнать, или погибнуть, что необходимо обрести совершенный идеал или утратить всякую охоту жить, что нужно найти радикальное лекарство, а не только паллиатив для людского страдания, эти люди дожили до того момента, когда на их пути станет неминуемо то, что побудит их сознательно искать Учителя, хотя бы это было нечто совсем незначительное, но оно тем не менее укажет им, как приняться за поиски. Иногда это может быть книга, взятая на столе у приятеля в ожидании его возвращения, такая книга, как “Оккультный мир” Синнетта или какое-либо иное из теософических сочинений, столь широко распространенных в настоящее время. Взяв ее, они начинают ее рассеянно перелистывать и, напав на какое-нибудь место, которое остановит из внимание, они читают дальше, а затем принимаются серьезно изучать; иногда это лекция, на которую человек зашел случайно, чтобы скоротать свободный час, иногда картина, подобная произведениям великого художника Уаттса; иногда, если не приходится ни наткнуться на такую книгу, ни прослушать лекцию, ни побеседовать с друзьями об этих великих вопросах, мгновение это может прийти, как оно пришло ко мне самой, не через книгу, или картину, или лекцию, а через голос, который прозвучал во мне и вместе с тем вне меня, который так очевидно был не моим, что я невольно ответила громко, словно я говорила с другим человеком. Я сидела в одной комнате в Сити среди странной тишины, наступающей в этой части города, когда человеческая волна уже отхлынула и когда получается то полное одиночество, которое можно испытать только в многолюдном Сити в тихие вечерние часы. И в том голосе звучало нечто, показавшееся мне строгим, настойчивым, твердым, требовательным: “Готова ли ты всем пожертвовать для того, чтобы познать истину?” И я просто и без замедления ответила: “Несомненно, я этого только жажду”. Но голос продолжал настойчиво: “Нет ли чего-нибудь, что ты удерживаешь? Всем