Как сказал один классик, не особенно популярный в последнее время: "свобода - это осознанная необходимость". И, несмотря на ниспровержение и ярую критику наших недавних кумиров, этого тезиса никто, пожалуй, еще не опроверг.
Но, прошу прощения за тавтологию, с осознанием данного тезиса у нас, по-моему, было туговато. И как часто мрачным, гнетущим смыслом наполнялась эта фраза, когда цинично и беззастенчиво использовали ее в целях, весьма далеких от защиты свободы человека и развития его сознательности. Весьма показательно, например, фундаментальное увековечивание бессмертной цитаты на стене исправительно-трудовой колонии в Челябинской области. Сейчас мы хорошо знаем, какие порядки царят в такого рода учреждениях и какую зловещую роль играли и играют они в деле растления, духовного уничижения нашего народа.
Невольно вспоминается также виденная мною на железных воротах концлагеря Заксенхаузен надпись: "Arbeit macht frei" (Труд освобождает). В доме повешенного не принято говорить о веревке, но очень любят говорить о свободе там, где совершается массовое, планомерное и чудовищное по своей бесчеловечности искоренение в людях не возможности даже, а самой способности к свободному поведению, к действию и мышлению под руководством подкрепленной разумом совести. В местах, где оставляют человеку одну свободу выбора: стать либо опасным и неисправимым зверем, либо трупом, либо духовным мертвецом с уничтоженной, раздавленной личностью и навсегда исковерканной судьбой...
Мне довелось изрядно поколесить по родной стране от края и до края и наглядно убедиться в том немаловажном значении, которое имеют различные формы несвободы для экономики нашей. Именно на несвободе, я бы даже сказал, рабстве зиждется возможность существования многих и многих наших краев и областей, в которых добываются необходимые для благоденствия страны, но вредные для здоровья богатства: сырье, лес, энергия и т.д. Добываются в совершенно диких, непереносимых для современного цивилизованного человека условиях, в которых такой человек выжить не в состоянии ни физически, ни морально. Но к услугам системы - неисчислимая армия зэков, бичей, полурабов, несвободных ни в возможностях своего перемещения, ни в выборе работы, не говоря уже о каких бы то ни было политических свободах. Способных жить, вернее, существовать и работать лишь от одной кружки чефира до другой. На окраинах нашей родины всегда можно было издалека безошибочно распознать "стройки века" и даже просто рядовые промышленные строительные объекты по длинным рядам колючей проволоки и стройным силуэтам сторожевых вышек...
Много мы слышали об ужасных условиях работы и быта шахтеров, и об их прекрасно организованном забастовочном движении. Но отнюдь не одни шахтеры добывают богатства наши. Просто им больше повезло. Благодаря характеру их опасной и технически сложной работы у них оказалась выше необходимость сохранения в себе сознательного отношения к своему труду и своей безопасности. Это помогло им сберечь в себе человеческое достоинство и способность чувствовать себя свободными людьми, хозяевами своей судьбы. Одним этим, конечно, сыт не будешь, но ведь "не хлебом единым"!
Но все же попытаемся вернуться к изначальному смыслу процитированного тезиса.
Что же из него следует? Что означает он для нас, людей, не лишенных свободы насильно или по собственному безволию? А следует из него, хотя бы чисто логически, что увеличение степени свободы должно быть связано с соответственным ростом ограничивающих ее необходимостей, с необходимостью осознания этих ограничений и сознательным их соблюдением. Или, если короче, свобода подразумевает ответственность.
Если ты хочешь владеть собственностью - ты должен уметь ею распоряжаться разумно и честно. Если хочешь быть экономически независимым, то должен уметь сам себя обеспечивать. Если ты используешь свое право свободы слова – то ты должен нести полную ответственность за сказанное тобою.
Вроде бы элементарные вещи, даже стыдно писать об этом. Но как часто мы забываем о них, или хотим забыть. Наверное, слишком долго нас отучали от этих истин. Лагерь, пусть даже и именуемый социалистическим, не лучшее место для воспитания свободного человека. Хотя, вроде бы, ежику должно быть ясно, что любое мыслимое "светлое будущее" может быть построено только свободными людьми, а отнюдь не зэками и бичами.
Свобода, когда она воспринимается именно как осознанная необходимость - это не есть униженное и покорное подчинение своей воли, своих чувств чему-то более сильному, возможно даже более верному, чем свои желания и устремления, но чуждому им. Осознанная необходимость - это понимание и действие в полном согласии чувств, разума и воли. Это, если угодно, несвобода действовать в противоречии, в конфликте с самим собой, в сделке с собственной совестью. В противном случае, это не свобода, а рабство, покорность. Покорность, либо обстоятельствам, которые можно было бы, да опасно и тяжело менять, либо желаниям своим, от которых надо бы, да жалко отказываться, либо навязчивым идеям, от которых никак не удается отделаться, либо просто чужой воле, которой нет сил противостоять. Но часто ли мы бываем истинно свободны? Часто ли каждому из нас бывает доступна роскошь пребывать и действовать в согласии с самим собой?
Чем больше свободы получает человек, чем меньше он становится зависимым от внешних ограничений, тем важнее, необходимее становятся для него ограничения внутренние - совесть, честь, порядочность. Перед ними в первую очередь должен нести ответственность свободный человек. Поэтому обладание свободой подразумевает наличие нравственности.
Нравственные нормы есть такие же объективные, фундаментальные принципы природы, как закон сохранения энергии в физике, принцип естественного отбора в биологии, закон стоимости в экономике, законы гармонии в эстетике. Все это - принципы выбора, отбраковки негодного и сохранения устойчивого, жизнеспособного, необходимого для нормального существования и прогрессивного развития Вселенной и человека в ней.
И так же, как с увеличением сложности и возрастанием степеней свободы движения форм материи, ведущую роль в их развитии начинают играть все более сложные принципы отбора, с увеличением степени свободы человека он должен подчиняться все более высоким нравственным нормам.
ВО ТЬМЕ
Ты помнишь, читатель, как мы с тобой забрели в эту тьму? Нам казалось, что мы живем в старой, ветхой, неуютной тюрьме, тюрьме для мысли, для совести, тюрьме народов. Перестройка, гласность пошатнули это казавшееся незыблемым здание. Как жадно набросились мы тогда на журналы и газеты. С каким упоением читали правду (как казалось нам) о нашей истории, об истории нашего рабства, нашей духовной несвободы. И как только мы осознали их в полной мере, стены нашей темницы рухнули сами собой, как карточный домик. И мы оказались на улице, в проходном дворе, на перекрестке, голые и бездомные. И продувают нас стылые ветры непривычных нам раньше бед и скорбей, обрушиваются на наши головы разъедающие кислотные ливни - отпрыски чужой массовой культуры. И мы болеем, кашляем, чахнем, мечемся в жару и в бреду. И не понятно, выживем ли. Но быть может, если выживем, даже закалимся, приобретем иммунитет? Ясно одно - надо строить новый дом, надо наполнять его новым содержанием.
Свое окружение, свой дом человек строит по образу и подобию своему. Сегодня сознание наше раздроблено, разорвано, затоплено волнами чужих культур. Чужих не потому, что они пришли извне, чужды и неприемлемы нам, но в первую очередь потому, что они нами пока не восприняты, не осмыслены, не преобразованы. В них нет нас. Но ведь вроде бы нас там и не нужно? И так все ярко, броско, удобно, технологично и продумано. Одно слово, SUPER. Что мы-то можем добавить к этому супешнику? Но душа кричит, что добавить есть чего, что при всем своем удобстве и технологичности суп этот - выхолощенный суррогат. И что больше всего не хватает в нем именно нас, души нашей.
Старая наша социалистическая культура тоже стала нам немного чужой. Нас, нынешних - в ней уже нет. Мы - другие, мы изменились. И в этой, казалось бы, родимой нам культуре мы можем увидеть лишь себя вчерашних. Не скажу за все страны, но в России каждое поколение творит свою культуру заново. Но как сделать культурным современного человека? В чем его особенность, в чем его миссия? Мне кажется, что его основная роль - принять на свои нехрупкие, но непривычные к подобной ноше плечи тяжкое бремя свободы, а значит, ответственности за свою судьбу, а заодно и судьбу мира. Принять, впервые в нашей истории без указки сверху, без заимствованной откуда-нибудь основополагающей идеологии. Принять не умом, не желудком, а в первую очередь сердцем своим, совестью своею.
Наступает осень, период созревания плодов духа нашего, вобравших в себя весь наш тысячелетний опыт. Что-то отложилось в них? Сумеем ли сохранить урожай? Что вырастет из новых семян? Готовы ли мы к новой весне, новому посеву? Не запоздаем ли с ним? Время покажет. Но думается, что тема наступления зрелости духа, обретения готовности к свободе и ответственности должна стать ведущей в наших духовных поисках ближайших лет. А может быть, даже и десятилетий.
ВРЕМЯ АКТИВНЫХ ДЕЙСТВИЙ
Рынок, бизнес, стремление заработать - даны нам для выработки подвижности, развития энергии, чуткости, смелости и многих других необходимых качеств. Прошло время созерцательных пассивных накоплений. Настало время учиться действовать активно. Надо смело избавляться от всего отжившего, лишнего. Но нельзя жертвовать самым ценным из накопленного. Надо сохранить ясность мысли, понимание смысла своих действий, совесть, чувство целесообразности и красоты - все те качества, которые в процессе неизбежной энергетической трансмутации позволяют сберечь и развить свою индивидуальность, избежать саморазрушения.
Не надо бояться изменить свою жизнь. Мир творится по принципу пахтания, ротации. Чтобы каждый элемент мироздания смог проявить заложенный в нем потенциал в полной мере, он должен периодически менять условия своего существования. В этом смысл астрологии, вернее, тех явлений бытия, которые она изучает, смысл истории, ее закономерностей. И что ж делать, если в соответствии с этими законами настало время очередной раз радикально изменить правила игры.
Мы любим гордо говорить: "Всю свою жизнь, все силы я (он) положил на то-то, посвятил тому-то." А может быть лучше было бы часть этих сил посвятить чему-нибудь другому? Жизнь можно посвящать только жизни, а не чему-то частному, несоизмеримо меньшему. И лишь жизнь ценна и является мерой всех вещей. А если ты весь век свой угробил на какое-то мертвое дело, затратил уйму труда, создал горы никому не нужного добра - ты не был соучастником жизни. Так спеши жить! Оставь старые чемоданы ненужных накоплений, начинай свою жизнь заново налегке, весело и радостно, и делай только то, что подсказывает жизнь. А не умеешь, так учись, она же и научит. Не бойся судьбы, она не враг твой, а партнер. Но в поддавки играть не любит.
Сменились декорации, но актеры все те же, выросшие на той же почве. Однако, в процессе исполнения своей роли каждый исполнитель вобрал, впитал в себя вибрации, качества изображаемого персонажа, ауру декораций, логику и нравственный урок пьесы. При этом он обогатил свою суть, расширил сознание свое.
И когда-нибудь для каждого из нас настает время проникнуться духом пьесы грядущей, где мы уже должны быть не куклами-марионетками, бездумными и послушными исполнителями, но соучастниками творения спектакля. Другого пути для нас нет.
И не надо бояться. Чем больше мы вложим в исполнение своей роли искренности, доброй воли, духовных накоплений, тем на большую помощь Режиссера мы можем рассчитывать.
Но только поймите меня, пожалуйста, правильно. Не сочтите за режиссеров самых больших и заметных марионеток. Обычно они и сами не знают, кто на самом деле управляет ими, куда они идут и куда ведут нас.
НЕИЗБЕЖНОСТЬ ПОДЬЕМА
Давно уже мы бьемся, рвемся, ищем простых, очевидных выходов и готовых рецептов, но не можем найти. Земля наша встала на дыбы. Безвозвратно канула в бездну казавшаяся прежде такой удручающе плоской равнина застоя. Разрушились ветхие постройки отживших представлений. Жизнь стала похожа на вертикальную стену, удержаться на которой можно только отчаянно цепляясь. Вокруг провалы, осыпи, трещины. Но если позади - пропасть, остается один путь - наверх. И тогда преграды превращаются из зла, опасности, - в шанс, в возможность. Они либо увлекают нас в бездну, либо заставляют, напрягая все свои силы, восходить к вершине. Так пусть будут благословенны трудности!
Чем выше поднимается человек, тем шире раскрывается перед ним горизонт, тем дальше видно. Но и тем уже путь, тем недопустимее и губительнее отступления от него, особенно, если делаются они неосознанно, вслепую. Так пусть будут зорьки наши глаза и не зажмуриваются в страхе при виде опасностей. И пусть не возникнет у нас желания отступить, вернуться туда, откуда возврата уже может и не быть. Ведь спуск всегда опаснее подъема. Но путь вверх благ и беспределен. Дорогу осилит идущий!
ВРЕМЯ ЛИТЬ КОЛОКОЛА
Сейчас, когда я пишу эти строки, я еще не знаю, удастся ли мне их опубликовать, и где. И, откровенно говоря, я не представляю себе, где их следовало бы публиковать. И мне заранее хочется извиниться перед предполагаемым читателем, что они либо не будут опубликованы, либо будут опубликованы не там. Например, в разделе "публицистика" одного из литературно-художественных журналов, которые сейчас мало кто читает из сохранившей активность части населения, либо на страницах какого-нибудь рекламно-информационного или бульварно-скандального еженедельника, куда редко заглядывают за мыслями. Но где же, читатель, где же нам поделиться с тобой своим наболевшим, сомнениями и идеями? Где в наше демократичное время найти трибуну, "четвертый микрофон"?
Где "Русское слово", "Русская мысль", "Колокол", что-нибудь эдакое? Может быть, конечно, кто-то усомнится в моем русском происхождении. Да, кроме русской крови во мне и эстонская, и армянская, и немецкая, и польская, и финская, и бог знает какая еще. Но смесь эта, как таковая, как результат - чисто русская. И излазил я родину свою от Калининграда до Камчатки и от Кольского до Средней Азии. И отовсюду впитал в себя и боль, и ласку, и бестолковость, и мудрость, и злобу, и любовь. Но куда же мне принести все это? Где мой колокол? Идти в церковь, к Богу? Но там нет необходимости думать, там следует потреблять готовые формулы. Это ли нужно сейчас нам с тобой, читатель, Богу нашему, если он - Бог живой? Если он любит нас и хочет, чтобы мы научились, наконец, жить по-человечески, в соответствии с теми возможностями, которые дарованы нам вместе с разумом. Когда же мы, наконец, научимся пользоваться этими возможностями, применять их на пользу, на благо?
И хочу я, милый ты мой, любимый мой читатель, ударить в тот колокол, который дремлет в твоей душе, разбудить таящегося в тебе Бога.
Господом твоим заклинаю и благословляю тебя, не своим, не нашим, не ихним, но "Господом твоим!" Лишь Он разбудит Совесть и даст ей власть над суетой жизни. Лишь Он укажет верный выбор. Лишь Он откроет путь в Будущее. "Господом твоим!"
20. СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!
Вот, собственно и все, что я хотел сказать. Извини, читатель, если иногда я был недостаточно почтителен или даже грубоват с тобой. Ведь писал я искренне, от души. Как для себя. А напоследок хочу пожелать тебе, да и себе заодно, успеха на жизненном пути, верного выбора его направления и чистой совести. Ведь, собственно, человек и есть Путь, путь к Свету или во тьму, к счастью или к страданию, в бессмертие или в небытие. Так пусть твой путь будет светел, высок и прям!
Записано летом 1994 г., отредактировано для публикации в 1997 г.
Частично опубликовано в газете «На грани невозможного» № 10, 1997 г.
(статья «Вертикаль или Время лить колокола») и в № 17, 1999 г. (статья «Магия рекламы»).
Номинировано на конкурс «Петербургские интеллектуальные тексты»