Внешняя политика на местном уровне




 

В войну вступают школьники, студенты, отдельные граждане и целые города

 

Так нам скоро придется самим бурить нефтяные скважины.

Полли Армстронг, член муниципального совета города Беркли, штат Калифорния, о решении совета запретить закупку бензина для городских нужд у всех крупных нефтяных компаний

 

– О'кей, надо, чтобы у каждой двери кто-то стоял. Поехали! – закричал Шон Хейес своим лающим баритоном, типичным для школьного тренера по баскетболу, каковым, кстати сказать, он и является. – Поехали, – рявк­нул он снова, ударяя в свои мясистые ладони, да так громко, что хлопок отозвался эхом в огромном спортзале средней школы Сент-Мери в Пике-ринге, провинция Онтарио (городе, больше всего известном своей близос­тью к атомной электростанции сомнительной репутации).

Хейес пригласил меня поучаствовать в первом школьном «Шоу пото­гонной моды», задуманном, когда он узнал, что сделанные в Индонезии най-ковские кроссовки, в которых играет его баскетбольная команда, могли быть изготовлены в потогонных цехах. Хейес – грубоватый «пан спортсмен», у которого есть совесть; с горсткой сознательных студентов он организовал сегодняшнее мероприятие, чтобы остальные две тысячи подростков Сент-Мери задумались об одежде, которую они носят, в более глубоком смысле, чем в терминах «круто» или «отстой».

Замысел был прост: пока модели, наряженные в фирменные шмотки, де­филируют по наскоро сколоченному подиуму, один из ребят, стоя сбоку, дол­жен читать заранее заготовленный текст о жизни трудящихся «третьего мира», которые эту одежду производят. Сразу за этим ученики представят сценку «Микки Маус едет на Гаити» и скетч на тему о том, как часто тинейджеры чувствуют себя «нелюбимыми, нежеланными, гонимыми и непопулярными, если не носят то, что принято в их кругу». Моя очередь наступит в самом кон­це–я должна произнести короткую речь о своих исследованиях в зонах экс­портного производства и потом ответить на вопросы. Все просто и без затей.

Пока мы ждали, чтобы зазвенел звонок и ученики повалили в зал, Хейес повернулся ко мне и сказал с вымученной улыбкой:

– Надеюсь, дети поймут, о чем речь, и не подумают, что это обычный показ мод.

Я к тому времени уже прочла приготовленную учениками речь, и теперь подумала, что эта его нервозность несколько неадекватна. Да, показы мод стали у старшеклассников излюбленным способом подзаработать, и уже не уступают в популярности мытью машин. Но неужели Хейес всерьез считает своих учеников настолько бесчувственными, что они смогут выслушать сви­детельство о нищенской зарплате и физических издевательствах над найков-скими рабочими и при этом ожидать, что обсуждаемые вещи после шоу бу­дут продаваться со скидкой? В этот момент двое подростков заглянули в зал, окинули взглядом лихорадочные приготовления, и один сказал:

- Эй, мужики, показ мод, это, наверно, шутка?

Тренер Хейес явно нервничал.

По мере того как две тысячи учеников занимали места на трибунах, зал заполняла суматоха, сопровождающая любую отмену уроков, – будь то школь­ный спектакль, просветительская лекция о СПИДе, забастовка учителей или пожарная тревога. Поверхностный взгляд не обнаруживал на одежде этих де­тей никаких логотипов, что явно не было их собственным выбором. Сент-Мери – школа католическая[122], и ее учащиеся ходят в форме – скучно, конечно, потому они и старались придать ей хоть немного оригинальности. Конечно, из серых фланелевых брюк и синего акрилового свитера «крутой прикид» не свар­ганишь, но мальчики старались изо всех сил – штаны спускали чуть ли не до колен, а под ними пристегивали к ремню узорчатые боксерские шорты. Не от­ставали и девочки: в ансамбль с невзрачными коричневыми платьями надевали туфли на высоченной платформе и красили губы черной помадой.

Оказалось, что тренер Хейес нервничал не напрасно. Когда зазвучал хип-хоп и первые модели пошли по подиуму в найковской обуви и трениро­вочных костюмах, зал взорвался приветственными криками и аплодисмен­тами. Как только девушка, которой было поручено читать серьезный текст, начала словами «Добро пожаловать в мир Nike», ее голос утонул в гиканье и свисте. С первого взгляда было понятно, что приветствовали они вовсе не ее, а само слово Nike – всеми любимый звездный брэнд.

Пока я ожидала своей очереди, меня так и подмывало бежать прочь из этого современного тинейджерского мира, но тренер Хейес угрожающе по­гудел несколько раз, и толпа потихоньку успокоилась. По крайней мере, мою речь не перебивали, а последовавшее за нею обсуждение было одним из самых оживленных на моей памяти. Первый мой вопрос (как и на всех ме­роприятиях, посвященных рассказу о потогонной системе производства) был: «Какие брэнды не имеют ничего общего с потогонной системой?» Adidas? – спросили они. Reebok? Gap? Я отвечала ученикам Сент-Мери, что, зайдя в супермаркет, обзавестись гардеробом, не запятнанным эксплу­атацией человека человеком, практически невозможно, если учесть, как на­лажено производство у всех крупнейших компаний. Лучший способ выз­вать хоть какие-то изменения в мире, сказала я им, – это обладать информацией, для чего и существует Интернет, и сообщать компаниям, что вы о них думаете, – для этого необходимо писать письма и задавать множе­ство вопросов в магазинах. Ребята Сент-Мери отнеслись к ответу в такой форме весьма скептически.

– Вы же понимаете, у меня нет времени действовать как политический активист всякий раз, когда я иду в супермаркет, – сказала одна девушка, твердо уперши правую руку в бок. – Просто скажите, какую обувь покупать, а какую нет?

К микрофону подплыла другая девушка, с виду лет шестнадцати:– Я просто хочу сказать, у нас капитализм, о'кей? и всем разрешено
делать деньги, о'кей? а если вам это не нравится, так вы, может, просто завидуете?

В ответ взлетело несколько рук:

Эй, слушай, у тебя крыша поехала, что ли? Значит, если кто-нибудь что-то делает, так это обязательно правильно, что ли? И вообще, надо стоять за то, во что веришь, а не постоянно торчать перед зеркалом и прихорашиваться.

Эти детишки, посмотревшие тысячи передач Рики Лейк и Опры Уинф-ри, подхватывают формат ток-шоу с естественностью какого-нибудь извест­ного политика, например, Элизабет Доул[123]. Только что они шумно привет­ствовали Nike, теперь с таким же энтузиазмом подбадривают друг друга – давай-давай, девчата! Последнюю минуту перед звонком тренер Хейес отвел для последнего вопроса. Мальчишка в отвисших штанах прошаркал подо­швами по залу, брезгливо оттягивая двумя пальцами форменный синий сви­тер от своего тощего, вытянутого торса с таким выражением, как будто от него воняет. Он навис над микрофоном и безукоризненным тинейджерским монотонным голосом произнес:

– Типа, тренер Хейес, если условия труда в Индонезии такие хреновые, то почему мы должны носить эту форму? Мы покупаем тысячи этих штук, а тут прямо так и написано: Made in Indonesia. Откуда вы знаете, хотел бы я очень знать, что они не сделаны в потогонных цехах?

Аудитория взорвалась. Получился изрядный конфуз. К микрофону рванулся еще один: они должны попытаться узнать, кто производит их школь­ную форму; недостатка добровольцев для такого проекта не оказалось. Когда я покидала в тот день Сент-Мери, школа кипела энтузиазмом новой взятой на себя задачи.

Не спорю, за этой новообретенной заботой учащихся Сент-Мери условиями труда в Индонезии стояло в основном то, что они вдруг нашли благовидный предлог отказаться носить свою дурацкую форму, – забота, прямо скажем, не вполне альтруистическая. Но, пусть и нечаянно, они набрели на чрезвы­чайно мощные рычаги, которые уже используются в целях заставить транс­национальные корпорации, действующие неэтично, пойти на реформы.

Когда школы, университеты, церковные приходы, профсоюзы, муници­пальные советы и правительства разных уровней, принимая решения о за­купке крупных партий товаров, применяют этические критерии отбора, ан­тикорпоративное движение выходит далеко за рамки «рекламоборчества» и протестов у супермагазинов – войны, в общем-то, символической. Каждый такого рода общественный или государственный институт – не просто сово­купность индивидуальных покупателей; они сами являются потребителями – и очень влиятельными. Тысячи школ, подобных Сент-Мери, заказыва­ющих тысячи комплектов школьной формы каждая, – из этого складывается ОГРОМНОЕ количество школьной формы. Они закупают и спортивный инвентарь для своих команд, и еду для своих столовых, и напитки для своих торговых автоматов. Муниципальные правительства закупают форму для своих полицейских, бензин для своих мусорных машин и компьютеры для своих офисов; они инвестируют средства своих пенсионных фондов в ценные бумаги крупнейших корпораций. Университеты выбирают те или иные те­лекоммуникационные компании в качестве провайдеров для обслу­живания своих Интернет-порталов, держат свои деньги в банках и распоря­жаются данными им пожертвованиями, которые могут составлять миллиарды долларов. И, разумеется, они все чаще заключают спонсорские соглашения непосредственно с корпорациями. Оптовые поставки и спонсорские сделки входят в число самых вожделенных видов контрактов, и корпорации изо всех сил стараются перебить друг другу цену, чтобы их заполучить.

Все эти различные виды бизнеса объединяет одно: противоречие между этикой общественной жизни (строящейся, по идее, на принципах «обществен­ного блага») с корпоративной жаждой наживы. Когда корпорации спонсиру­ют некое мероприятие на университетском кампусе или подписывают сдел­ку с муниципальными властями, они переходят очень важную грань между частным пространством и общественным, выходят за пределы той области, где потребитель взаимодействует с корпорацией как индивидуальный поку­патель. Мы не ожидаем обнаружить высокие нравственные принципы в су­пермаркетах и моллах, но пока еще надеемся – в известных пределах – най­ти их в нашем общественном пространстве: в учебных заведениях, в национальных парках, на муниципальных детских площадках.

Пусть это кому-то покажется ложкой меда в бочке дегтя, но в том, что частные корпорации все больше претендуют на это наше общественное про­странство, есть некий положительный побочный эффект. В последние не­сколько лет во многих общественных, общенациональных и религиозных учреждениях просыпается коллективное понимание того, что вероятность иметь у себя гостем транснациональную корпорацию – в качестве постав­щика или спонсора – открывает им неплохие политические возможности. Со своей гигантской покупательной способностью государственные, обществен­ные и благотворительные учреждения могут в интересах общества оказы­вать серьезное давление на частные корпорации, которые, если этого не делать, ведут себя излишне свободно. И нигде эта возможность не может быть реализована успешнее, чем в школах и университетах.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-02 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: