Малая польза от больших брэндов




В своей книге «Мир все тот же – готовы вы к этому или нет» (One World, Ready or Not) Уильям Грайдер пишет, что «обращать внимание на нравственные цен­ности или на безнравственность отдельных компаний – значит провоцировать читателей на реакцию слишком поверхностную и не вполне оправданную... Nike изобрел особенно циничную идеологию для продажи своих кроссовок – плени­тельные образы спортсменов-суперзвезд, за которыми скрывается человеческая жестокость, – но почему выделять Nike или Майкла Джордана, если подобным же цинизмом отличается само правительство США?»[163] Грайдер прав. Поведение каждой отдельной транснациональной компании – всего лишь побочный про­дукт более широкой – глобальной–экономической системы, которая настойчи­во устраняет практически любые барьеры и ограничения на пути коммерческой деятельности и аутсорсинга. Если компании заключают сделки с кровавыми диктаторами, закрывают и распродают свои фабрики и платят зарплаты, на которые невозможно прожить, это происходит потому, что в правилах междуна­родной торговли нет ничего, что препятствовало бы им делать это. Уничтоже­ние неравенства в разгар глобализации свободного рынка кажется большин­ству из нас, простых смертных, немыслимой задачей. Но если направить гнев на Nike или Shell, изменив, быть может, поведение хотя бы одной транснациональной корпорации, может открыться выход на эту сложную и многообещающую политическую арену.

Транснациональные корпорации, о которых до сих пор шла речь в этой книге, являют собой глянцевую обложку глобального капитализма, но когда они попадают под пристальное рассмотрение публики, то вся эта система ока­зывается под микроскопом. Часто это бывает вполне осознанной стратегией антикорпоративных кампаний. Активисты Движения за права трудящихся (Campaign for Labor Rights), например, открыто признают: «Обсуждая Nike, мы обсуждаем всю новую глобальную экономику»[164]. Щелкните по иконке Beyond McDonald's на сайте McSpotlight, и вы узнаете, что «в силу своей популярности у широкой публики и бесспорного высокомерия, [McDonald's] просто использу­ется как символ всех корпораций, добивающихся прибыли любой ценой». А Сти­вен Коутс, объясняя, почему он выбрал Starbucks центральной фигурой в движе­нии за улучшение условий труда на кофейных плантациях Гватемалы, сказал еще проще: «Надо же с чего-то начинать. Вот и начинаешь с одной компании»[165]. Даже битвы малых городов против Wal-Mart происходят отчасти в этой симво­лической плоскости. Джон Джарвис, хранитель исторических ценностей и один из самых громких обличителей Wal-Mart, говорит: «Компания Wal-Mart удобна тем, что она достаточно велика, достаточно неприятна и достаточно агрессивна, чтобы на ее примере можно было с очевидностью продемонстрировать пробле­му бесконтрольного роста корпораций»[166].

Но когда все внимание направлено на один брэнд, даже если его используют в тактических целях – как иллюстрацию более масштабных проблем, – другие, несомненно, остаются безнаказанными. Как мы уже видели, Chevron получила контракт, который потеряла Shell, a Adidas пожинает плоды массированного контрнаступления на рынок, скопировав производственную и маркетинговую стратегию Nike, но обойдя стороной обуревающие ее скандалы. Самой цинич­ной оказалась Reebok, которая поспешила нажиться на скандалах вокруг Nike, объявив себя этичной альтернативой в обувной отрасли. «Потребители хотят знать, за что выступает та или иная компания», – сказал в связи с грехопадени­ем Nike вице-президент Reebok по маркетингу Джо Харлоу[167]. А чтобы потреби­тель наверняка нашел то, что ищет, в Reebok, компания учредила громкую «Премию Reebok за защиту прав человека», вручаемую активистам, которые борются против использования детского труда и сотрудничества с диктаторс­кими режимами. В устах компании, которая производит немалую часть своей обуви на тех же самых фабриках, что и Nike, и на счету которой нарушений прав человека не меньше, чем у первой, разве что без особой огласки, это звучит крайне лицемерно.

Джерард Гринфилд, чье собственноручное исследование фабрик по производству одежды, обуви и игрушек в Азии стало главной опорой де­сятков международных кампаний протеста, признается, что устал от прак­тики двойных стандартов. Он рассказывает, что в марте 1997 года между­народное сообщество возмутилось, узнав, как группу работниц на вьетнамской фабрике Рои Chen, принадлежащей Nike, избили и застави­ли бегать кругами по территории зоны. Но, пишет он, «через месяц такому же суровому наказанию подверглись рабочие другой обувной фабрики, Giant V. на Тайване... Весть об этом происшествии разослали группам активистов, проводившим акции протеста в связи с нарушениями трудо­вого законодательства на Рои Chen. Тем не менее, несмотря на схожесть двух инцидентов, этот случай не был подхвачен общественными группа­ми по защите прав человека и трудового законодательства в Европе, Се­верной Америке и Австралии просто потому, что данная фабрика не про­изводит обувь для Nike... Такое впечатление, что если связь с Nike не просматривается явным образом, подобные случаи ни для кого не акту­альны»[168]. Так с фабрик «третьего мира» ползет к нам уродливая иерархия угнетения: когда требуется поддержка общественности и широкая между­народная солидарность – только те, кто был несправедливо обижен изве­стными корпорациями, могут на нее рассчитывать. Боб Ортега в своей книге «В Сэме наша надежда» (In Sam We Trust) указывает на подобное положение в движении против Wal-Mart:

Ужасная ирония – хотя ее вряд ли оценит по достоинству руководство Wal-Mart – есть в том обстоятельстве, что сотни малых городов и пригородов Северной Америки будут мужественно бороться за то, что­бы и близко не подпускать к себе Wal-Mart, и одновременно никак не препятствовать десяткам другихритейлеров, которые изо всех сил под­ражают Wal-Mart... Критикуя Wal-Mart за вытеснение с рынка пред­приятий мелкого бизнеса, за обезличивание городов и поселков, за по­пытки сокрушить всех и всяческих соперников, за торговлю товарами, произведенными в потогонных цехах здесь и за границей, – ее критики за самым большим деревом не видят леса [169].

Но несмотря на недостатки подобного подхода, борьба приносит огром­ную пользу. Брат Кена Саро-Вивы Овенс указывает, что, хотя у всех нефтя­ных компаний есть свои «скелеты в шкафу», слежение за деятельностью од­ной из них – Shell Oil в Нигерии – может иметь конкретные преимущества. «Важно не дать людям почувствовать себя беспомощными. В конце концов, заправлять машины все равно где-то придется. Если сказать, что все компа­нии грешны, у людей возникнет чувство, что они ничего не могут поделать. Поэтому мы, имея на руках конкретные свидетельства против одной конк­ретной компании, даем людям возможность почувствовать, что у них есть моральные силы заставить хотя бы одну корпорацию измениться»[170]. Он так­же говорит, что, поскольку Shell контролирует более половины добычи ниге­рийской нефти, то, что случится с ней, послужит уроком и остальным нефтя­ным компаниям, включая и Chevron.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-02 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: