Дорогой дневник,
Чем больше я провожу с ним времени, тем чаще он вторгается в мои сны. Я не хочу вспоминать, но он буквально внедряется.
Он здесь со мной, в моих объятиях. Его губы прикасаются к моей коже. Все так идеально и тепло, и я говорю себе, что он не сбежит в этот раз.
Я прижимаю его к себе, отгоняя страх, заставляя потеряться во мне. Остаться. И хоть он уже написал трагичный конец, я хочу изменить его мнение.
Потом он входит в меня, и это верх совершенства.
Я дарю ему частичку себя, которую не способна подарить никому другому. Он говорит мне, как сильно ценит это. Что не заслуживает.
После, он обнимает меня так, словно никогда не отпустит.
Я верю, что он останется. Что не передумает.
Но кого я обманываю?
Он снова в себе закрывается, маскируется слой за слоем так, что я больше не могу разглядеть его на фоне той боли, что он после себя оставляет.
Я виню его, но это только моя вина. Глупая, романтичная, наивная я.
Я видела то, что хотела видеть. Чувствовала то, что хотела чувствовать. Он просто играл свою роль.
Иногда он предстает в моих глазах раскаявшимся и уязвимым, в такие моменты он для меня самое прекрасное создание на свете.
Но это лишь игра.
Он актер.
И очень, очень хороший.
Шесть лет назад
Вестчестер, Нью-Йорк
Гроув
Вторая неделя занятий
Я выхожу с лекции по истории театра, с гудящим от переизбытка информации о римских амфитеатрах мозгом, как вдруг налетаю на кого-то высокого и неподвижного.
И конечно же, все мои конспекты взлетают в воздух.
— Вот блин!
Этот кто-то высокий смеется, и я начинаю кипеть от гнева.
Я поднимаю взгляд и вижу ухмыляющееся лицо Холта. Должно быть, выражение моего лица кричит об угрозе насилия, потому что улыбка с его лица исчезает быстрее, чем трусики Зои Стивенс в субботнюю ночь.
|
|
Когда я наклоняюсь, чтобы собрать свои конспекты, он бросается мне на помощь. Мне так и хочется надавать ему по рукам, потому что с тех пор как мы проделали упражнение на «знакомство» в первый учебный день, он не обмолвился со мной и словом. Не то чтобы я жаловалась.
— Просто оставь все, как есть, — говорю я, когда он начинает собирать мои записи.
Он протягивает мне конспекты, и я, не глядя, вырываю их из его рук.
Я подавляю в себе желание сказать «спасибо», потому что после такого отношения, он не заслуживает благодарностей.
— Спасибо, — всё же вырывается у меня.
Черт бы побрал эту автоматическую вежливость!
— Всегда пожалуйста, — говорит он своим дурацким, монотонным голосом.
Я обхожу его и направляюсь к лестнице, которая ведет к Центральному корпусу. Пару секунд спустя, он уже идет рядом со мной, как будто это самое обычное явление в мире.
— Тяжелая неделя, да? — говорит он. — Я думал, Эрика выгонит Лукаса, когда он нарисовался здесь обкуренный, но, думаю, она поняла, что он играет лучше, когда слегка под кайфом.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.
— Холт, нельзя игнорировать человека целую неделю, а потом чесать языком, как ни в чем не бывало.
— Я не игнорировал тебя.
— Еще как игнорировал.
— Нет, если бы я игнорировал тебя, то не замечал бы твоего присутствия. А я замечал. Просто не разговаривал с тобой.
— Это хуже или лучше, чем полное игнорирование?
— Чуть лучше.
Я вскидываю руки.
|
|
— Ну, слава богу, тогда не буду обижаться.
— Вот и правильно.
— Это был сарказм, дубина.
— Тейлор, ты всегда такая раздражительная, или у тебя ПМС?
— Что?! У меня… Что?! ПМС?! Ты такой… Боже! Заткнись!
Я ухожу от него, но он не отстает ни на шаг, да еще и это ПМС делает меня такой невероятно вспыльчивой, и в то же время чувствительной.
— Почему ты идешь за мной?!
— Я не иду за тобой. Я иду рядом с тобой.
Господи, дай мне сил!
— Чего тебе? — спрашиваю я, ощущая себя крошечной, тявкающей собакой рядом с ним.
Он вздыхает и смотрит на свои нелепые, гигантские ноги.
— Ничего. Ты пойдешь сегодня на вечеринку к Джеку?
— Почему ты спрашиваешь?
Он потирает глаза.
— А хрен его знает.
— Ты сам пойдешь?
— Скорее всего, нет.
— Тогда я точно буду там.
Он смотрит на меня несколько секунд, потом хмурится, словно пытается сосчитать сколько арбузов вместится в домик на колесах. Затем, не говоря больше ни слова, разворачивается и уходит.
— Да ну, и это все? — кидаю ему в спину. — Ну, спасибо за старания. Твои разговорные навыки впечатляют!
Слава богу, предстоят выходные. Мне не придется видеть его целых два дня.
К тому времени, когда я возвращаюсь в свою квартиру, желание пойти на вечеринку напрочь отпадает. Мне не хочется ничего, кроме того, чтобы поотмокать несколько часов в ванной, съесть свою ежедневную дозу мороженного «Бен энд Джерриз», и завалиться спать.
Но у Руби другие планы на вечер.
— Вставай.
— Не хочу, — вредничаю я как двухлетний ребенок.
— Ты пойдешь.
— Руби…
— Не выводи меня, Кэсси. Это наша первая студенческая вечеринка, и ты пойдешь, даже если мне придется потащить тебя туда за волосы. Судя по выражению лица, с которым ты вернулась, тебе срочно нужно перепихнуться.
|
|
Я закатываю глаза. Хотелось бы мне быть одной из тех девушек, которые решают свои проблемы диким и страстным сексом. Но, судя по тому, что я девственница и флирт – не совсем мой конек, мне остается только надеяться, что моя жизнь не станет еще более отстойной.
— Думаю, единственный человек, у кого сегодня будет секс, это ты Руби.
Она вскидывает руки.
— Кэсси, ты красавица. Немного уверенности в себе, и любой парень, которого ты захочешь, будет твоим.
— Ага, в точку.
— Пообещай мне, что продвинешься сегодня в этом.
Я смеюсь.
— До тебя не доходит. Я не могу двигаться. Я неподвижна. Я существую вне движений.
Она поджимает губы таким образом, что мне становится ясно, что в ближайшее время мне ее не переспорить.
— Неужели мне нужно напоминать тебе, что ты актриса? Играй так, будто ты контролируешь все свои гребаные действия. А теперь, укомплектуй свою задницу во что-нибудь сексуальное и побежали.
У меня не очень-то много сексуальной одежды, поэтому мой выбор падает на зауженные джинсы и свитер с глубоким вырезом, в котором моя грудь смотрится великолепно. Руби жестом выражает одобрение.
Через полчаса мы подъезжаем к огромному дому на широкой улице.
— Ух ты, и кто здесь живет? — спрашивает Руби, захлопывая дверь машины.
— Джек Эйвери, и еще два парня с моей группы, Лукас и Коннор.
— Коннор? — спрашивает она, вскидывая брови. — Тот парень, которого я видела в первый учебный день?
— Ага.
— Он был милым. Искры проскакивают?
Я улыбаюсь при мысли о том, каким внимательным бывал Коннор.
— Он часто меня обнимает.
— Ну, тогда действуй, — говорит она, будто все мои проблемы решены. — Подкати к нему.
Я пожимаю плечами, потому что хоть Коннор мне и нравится, я не знаю, нравится ли мне Коннор.
— Слушай, — говорит она. — Я не прошу тебя идти с ним к алтарю и плодить крикливых, пухлых младенцев. Просто повеселись. Развейся. Это тебя не убьет.
— Разве не парни должны делать первый шаг?
— Проклятье, Кэсс, престань быть такой трусихой. Смотри, я даже дам тебе стимул. Если ты подцепишь сегодня парня и поцелуешься с ним, я буду месяц заниматься стиркой.
Это привлекает мое внимание. В нашем здании есть только одна стиральная машина, которой требуется больше часа на завершение одного цикла, поэтому стирка порой отнимает значительную часть времени.
— Ну, хорошо. Не обещаю, что это не будет неловким или не постыдным зрелищем, но я постараюсь, ладно?
Она улыбается и подталкивает меня в направлении шумного дома.
— Сойдет.
На лужайке перед домом, люди болтают и смеются. Похоже, большинство первокурсников решили отметиться здесь.
Я мысленно готовлюсь сотворить себе личность.
— Выше голову, — говорит Руби, уволакивая меня в толпу людей. — Тебе нужно выпить.
— Я не пью.
— Теперь пьешь. — Она хватает с подноса две ярко-зеленых стопки. —Две-три таких стопки, и ты будешь виснуть на парнях, срывая с них рубашки.
Несмотря на ее сомнительный прогноз, сорок пять минут и три стопки спустя, я стою у стены с уже игривым настроением. Я качаю головой в такт музыке, пока Руби танцует в компании парней, которые отчаянно хотят ее впечатлить. Она заигрывает с несколькими из них, но один высокий, хорошо сложенный парень, который также учится на факультете театральной техники – удостаивается особого внимания. Он наклоняется и шепчет ей что-то на ухо. Она мельком смотрит на меня и вздергивает брови, потом берет его за руку, и они уходят на террасу.
У нее это получается так просто.
Ладно. Я справлюсь. Найду милого парнишку. Поболтаю с милым парнишкой. Очарую его. Поцелуюсь.
Паника дрожью проходит сквозь меня.
Черт побери!
Я устремляюсь вдоль по коридору в поисках ванной комнаты, единственного безопасного места на вечеринках, где приемлемо находиться в одиночестве.
Не успеваю я найти ее, как замечаю Холта, который стоит в дверях кухни.
Какого черта он здесь забыл?
Наклонившись, он разговаривает с миниатюрной, красивой девушкой.
У него есть девушка?
Ну, разумеется, есть. Наверняка у такого привлекательного парня есть десятки девиц, которые падают к его дурацким, длинным, клоунским ногам.
Я чувствую, как меня бросает в жар, и мне это не нравится.
Алкоголь затормаживает мои мысли, и не успеваю я притвориться, что не заметила его, как он уже направляется ко мне, придерживая одной рукой девушку. Она улыбается мне так, словно мы знакомы.
— Привет, Кэсси, — говорит она. Ее внешность мне действительно знакома, но мой мозг сейчас затуманен. — Я Элисса. Учусь на факультете театральной техники вместе с Руби.
— Ох, точно. Привет, Элисса. — На днях она разговаривала с Руби на нашем совместном занятии по семиотике. Милое личико. Выразительные глаза.
Я перевожу взгляд на Холта, и мое лицо вспыхивает, когда я замечаю, что он пялится на мою грудь. Он поспешно поднимает взгляд на мое лицо и откашливается.
— Тейлор, — говорит он и кивает.
— Холт. — Я стараюсь не позволить своему мозгу признать, как же до тошноты красиво он смотрится в своих темных джинсах и синей чуть расстегнутой рубашке с закатанными рукавами.
Бицепсы. Неплохо.
— Я думала, ты не придешь, — говорю я.
— Ну, я слышал, что вся школьная тусовка будет здесь, поэтому не смог остаться в стороне.
Взгляд Элиссы метается между нами, и тут я задаюсь вопросом, известно ли ей, как сильно ее парень действует мне на нервы?
— Кэсси, так значит, вы с Итаном учитесь вместе на факультете актерского мастерства?
— Да, но мы еще не особо много практиковались.
— Ну, прошла всего неделя, — улыбается она. — Скоро пройдут пробы на постановку первого семестра. Ходят слухи, что собираются ставить «Ромео и Джульетту». Кто знает? Может вы двое, в итоге сыграете несчастных влюбленных.
Мы с Холтом взрываемся оглушительным смехом, словно это самое забавное, что мы когда-либо слышали.
Элисса смотрит на нас, как на умалишенных.
— Ну, ладно, — говорит она, хлопая в ладоши. — Мне нужно напиться, как можно скорее. Увидимся позже, ребята.
Она проскальзывает мимо меня, и идет дальше по коридору.
— Я уйду через два часа, — кричит ей в след Холт. — Если хочешь поехать домой на машине, найди меня к этому времени, либо тащись на своих двоих.
Ого. Мне бы такого любезного парня.
Я презрительно качаю головой.
— Что? — спрашивает он.
— Ты.
— А что я?
— Ты всегда с ней так разговариваешь?
— Да.
— Почему?
— А почему нет?
— Потому что это грубо.
Он кидает мне кривую усмешку и качает головой.
— Это еще вежливо. Дома я ей говорю вещи намного хуже.
— Дома?
— Ага.
— Ты живешь с ней?
— Ну, предпочел бы не жить, но я никак не могу избавиться от нее. Один раз я оставил ее в подъезде и запер входную дверь, но она такая находчивая, что открыла замок с помощью шпильки и скрепки.
— Боже, Холт, ты просто… такой… ар-р! Почему она живет с тобой? Ты официально самый отстойный парень в мире.
Его глаза округляются. Потом он смеется.
— Элисса не моя девушка. Господи, это отвратительно. Она моя сестра.
Теперь пришел черед мне удивляться.
— Твоя сестра?
— Да.
Чувство облегчения никогда не было столь ненавистным.
— Не волнуйся, Тейлор, — шепчет он. — Я одинок. Нет причин для ревности.
Я смеюсь.
— Я не ревную. Просто радуюсь, что ты не отравляешь своим ядовитым поведением какого-нибудь несчастного представителя противоположного пола.
Нечто темное вспыхивает в его глазах, когда он опускает взгляд, и у меня создается впечатление, словно я сказала что-то по-настоящему плохое. Я уже было собираюсь расспросить его, как вдруг появляется Коннор и кладет мне руку на плечи.
— Привет, Кэсси. Я искал тебя. Рад, что ты пришла.
Он обнимает меня, и я чувствую, как Холт наблюдает за нами.
— Ни за что бы не пропустила, — говорю я, обнимая его в ответ.
— Привет, Итан, — говорит он и похлопывает Холта по плечу. — Спасибо, что пришел, приятель.
Холт улыбается, но улыбка получается натянутой и вымученной.
— Ни за что бы не пропустил.
— Ну, — начинает Коннор. — Многие из нашей группы играют в алкогольные игры внизу. Присоединитесь?
Я улыбаюсь.
— Конечно.
Холт пожимает плечами. Коннор показывает нам путь.
Внизу мы находим около двадцати наших одногруппников, которые сидят кругом среди множества бутылок, банок пива, и стаканчиков от шотов, разбросанных по всему полу.
— Я привел вам еще двоих, — говорит Коннор, вводя нас в круг. Бурную реакцию группы можно описать только как пьяный гогот.
Зои тотчас усаживает Холта рядом с собой и протягивает ему выпивку. Коннор садится сбоку от меня. Джек дает всем нам стопки с коричневатой жидкостью. Холт тут же опустошает свою и отказывается от добавки, бормоча что-то о том, что он за рулем. Это довольно иронично, потому что он один из немногих в нашей группе, кому уже есть двадцать один и при этом он единственный, кто не пьет.
Я опустошаю свою стопку, и начинаю кашлять словно проглотила кислоту.
Все смеются, и игра начинается.
Я пытаюсь сконцентрироваться, но правила мне совершенно не знакомы. Все заканчивается тем, что я выпиваю много.
Чересчур много.
Спустя некоторое время, все вокруг принимает забавный вид. Все такие милашки. Я хочу обнимать и целовать всех просто, потому что они такие милые, красивые и забавные.
И еще эта музыка. Громкая и непрекращающаяся.
Кто-то ставит меня на ноги. Коннор.
Он обнимает меня, и я, обнимая его в ответ, стараюсь танцевать, но единственное, что у меня получается делать, это просто шаркать ногами. Коннору все равно. От него исходит тепло, пока он нежно водит своим носом вдоль моей шеи.
— Ты так хорошо пахнешь, Кэсси.
Я улыбаюсь, потому что мне щекотно. Потому что он такой милый. Потому что мне нравится то, как он обнимает меня. Я висну на нем и улыбаюсь, но внезапно мое тело наливается тяжестью.
Потом он губами касается того места, где водил носом, и я чувствую легкое покалывание. Но что-то не так.
Комната наклоняется. Я отступаю. Говорю себе, что вовсе не ищу глазами Холта, но не могу ничего с собой поделать.
Все вокруг танцуют и смеются. Целуются.
Я обнаруживаю Холта в другом конце комнаты, сидящим на диване с колой в руках. Зои разговаривает с ним и щупает его, выражая всем своим видом: «Я позволю тебе сделать со мной все, что угодно». Но он не слушает ее. Он смотрит на меня, и покалывание в моем теле увеличивается в разы.
Я не хочу, чтобы он вызывал во мне подобные чувства, поэтому поворачиваюсь обратно к Коннору. Он поглаживает меня по спине. Так приятно.
Его лицо близко, в его глазах читается тот самый взгляд. Взгляд, выражающий, что он хочет меня.
Я всегда мечтала, чтобы парни так смотрели на меня. И вот один наконец-то смотрит, но думать я могу только о хмурой мине на противоположном конце комнаты.
— Кэсси, я хочу поцеловать тебя.
Он вглядывается в мое лицо, в поисках ответа. Я хочу, чтобы он поцеловал меня, но думаю дело в алкоголе.
В моей голове раздается голос Руби, призывающий прекратить быть трусихой и просто сделать это.
Коннор пристально смотрит на мои губы, в то время как его лицо становится все ближе и ближе, а меня охватывает жар и опьянение.
Потом Коннор целует меня, и часть меня хочет поцеловать его в ответ, но я просто не могу.
Я отстраняюсь.
— Коннор…
Он улыбается и опускает голову.
— Прости, — говорю я. Думаю, у меня есть серьезные отклонения, раз я не хочу целовать такого красивого и милого парня.
Он качает головой.
— Не бери в голову.
— Я хочу, действительно хочу… — говорю я невнятно, но искренне.
— Да, но у меня ощущение, что кое-кого другого ты хочешь поцеловать больше.
Он прикасается к моей щеке, и затем исчезает в лестничном пролете, не оставляя мне шанса сказать ему, что он не прав.
Музыка сменяется, и заставляет пол вибрировать так, что он грозится уйти у меня из-под ног.
Неуверенными шагами я направляюсь в сторону диванов. Они кажутся так далеко.
Кто-то берет меня за руку и помогает. Я, не глядя, знаю, что это Холт.
Джек появляется с другой стороны и смеется.
— Тейлор, ты таааак набралась!
Все вокруг смеются, как гиены.
Теплые руки пытаются усадить меня на диван, но Джек снова протягивает мне бутылку. С моей стороны было бы грубо отказаться. Я ударяю по рукам помощи и беру бутылку.
Все смеются, и я следую их примеру. Слишком громко. Слишком пронзительно. Пьяная я смеюсь как идиотка.
— Все, хорош, она выпила достаточно.
Голос Холта. Грубый. Похож на голос моего отца.
— Чувак, никто насильно не вливает ей это в глотку. Она уже большая девочка.
— Дай бутылку кому-то другому, Эйвери. Сейчас же.
Я спотыкаюсь, и все хихикают.
Очевидно, пьяная Кэсси – забавное зрелище.
Все лица размытые. Я моргаю несколько раз. Ноги подкашиваются, и теплые руки вновь меня подхватывают.
— Господи, Тейлор, может, ты уже сядешь, пока не шмякнулась на пол.
Недовольный голос. Не одобряет поведение Пьяной Кэсси.
Пьяной Кэсси всё по барабану.
Смешки.
Просто пошли всех на «Х». Говорю мысленно.
Непослушная Пьяная Кэсси.
Я плюхаюсь на софу. Так мягко. Я устала. Сильно устала.
Прижимаюсь к его телу. Упругому и теплому. Пахнет приятно. Я поворачиваюсь к нему лицом, чтобы лучше ощутить аромат. Хлопковая рубашка. Плечи. Хватаю и вдыхаю. Приятно.
— Да, чтоб меня! — Мужской голос. Сексуальный.
Я трогаю его смелее. Дергаю за воротник, притягивая ближе. Под воротником – кожа. Теплая. Горит под прикосновением моих пальцев.
— Господи, Тейлор… — Его голос больше не сердитый. Другой. Умоляющий. — Остановись.
— Нет. Такхоршо. Приятнопахнешь.
Мне хочется еще больше его тепла, поэтому я залезаю ему на колени. Ноги по сторонам от его бедер. Нос прижат к шее. Руки в волосах. Так хорошо.
— Да сколько можно?! — Он отталкивает меня, и я надуваю губки.
Смотрю ему в лицо. Он такой красивый, когда хмурится.
— Тейлор, остановись. Ты пьяна.
Я подаюсь вперед.
— Пожалуйста, — говорю я, прижимаясь к его телу. — Простхчу поспать минутку.
Припадаю к его шее. Вдыхаю аромат теплой мужской кожи.
Он напрягается подо мной, но мне удобно. Его запах потрясающий.
— Эй, зацените! — Ш-ш-ш, Джек. Слишком громко. — Тейлор наконец-то нашла способ смутить невозмутимого Холта. Кажется, он краснеет!
Больше смеха.
— Ш-ш-ш, — шепчу я, касаясь губами его шеи. Он стонет, и мне хочется проделать это снова.
— Эйвери, ну ты и придурок, — говорит он тихо, но для меня это все также громко. Я пытаюсь прикрыть ладонью его рот, но отводит мою руку в сторону. — Она перебрала, и ее скоро вырвет.
— Она в порядке, приятель. Взгляни на ее улыбку. Она не может насытиться тобой. Я бы не жаловался на твоем месте.
Я хочу, чтобы все заткнулись. Просто хочу поспать.
Со стоном, я зарываюсь с головой в шею Холта. Он ерзает подо мной.
— Принеси ей немного воды, пока я не надрал тебе зад. — Его грудь вибрирует подо мной, когда он говорит. Ощущения приятные. Так по-мужски.
— Ладно, ладно. Господи, прими уже эту долбанную таблетку.
Я обнимаю его крепче.
— Перстанговрить. Ш-ш-ш. Дай поспать.
— Тейлор. — Его голос становится мягче, менее грубым. — Ты должна слезть с меня. Пожалуйста.
— Нехчу. Так хорошо. — Я запускаю руку ему под рубашку. Какие у него мускулы! Так приятно.
— Черт, Тейлор. Бога ради, прекрати, пока я не наделал глупостей.
Его руки ложатся на мои бедра, пытаясь меня сдвинуть. Я двигаюсь, но не слезаю с него. Прижимаюсь сильнее.
Я чувствую его. Он твердый. Боже. Такой твердый.
Он снова стонет, утыкаясь лицом мне в шею.
— Господи….
Все мое тело горит. Изнывает. Жаждет.
Я двигаю бедрами.
Он чертыхается, и меня это заводит. Его губы у моего уха.
— Кэсси, только не так. — Он хватает меня за бедра и усмиряет. — Не тогда, когда ты пьяна и завтра ничего не вспомнишь. Остановись.
Я вся горю, но он не позволяет мне двигаться.
Опускаю плечи. Принимаю поражение.
— Кэсси, посмотри на меня.
Открываю глаза.
Ох, не лучшее решение.
Все вокруг плывет.
Меня словно укачивает.
— Кэсси?
Мир кренится. Он смотрит на меня. Обеспокоенно.
— Кэсси?
— Мннеоченхоршо.
Поднимаюсь. Чуть ли не падаю. Руки придерживают меня. Сильные. Обжигающие.
— Блин, женщина. Полегче.
— Явпрядке.
Отстраняюсь. Осторожно иду вдоль коридора.
Ванная комната. Около двери. Туалет слишком далеко. Доползти до него.
Желудок сжимается, и рот приоткрывается.
Коричневатая жидкость и кукурузные чипсы так и норовят вырваться из меня. Жжение в теле нарастает, и меня выворачивает наизнанку. Живот сводит до тех пор, пока он окончательно не опустошается. Я чувствую усталость. Такую сильную усталость.
Закрываю глаза. Передо мной мелькают вихри в черно-серых тонах, и я плыву на лодке посреди шторма, качаясь из стороны в сторону.
Когда я вновь открываю глаза, он берет меня на руки, вытаскивая из машины. У него мои ключи и только он открывает дверь, как я издаю стон. В следующее мгновение, меня уже выворачивает перед унитазом, пока он придерживает мои волосы и поглаживает по спине. Я плачу и чувствую себя отвратительно, тогда как он утешает меня и вытирает лицо мокрым полотенцем.
Затем он укладывает меня в кровать. Темнота вихрями окутывает меня, и я отключаюсь.
Когда я просыпаюсь, мое тело ломится от боли. Солнце светит слишком ярко. Острая пронизывающая боль проникает в глаза и отдается прямо в мозгах. Желудок сводят судороги, а брюшные мышцы болят так, как после изнурительного качания пресса.
Я издаю стон и накрываю голову подушкой, но внезапно чьи-то руки сдергивают ее с меня. Я приоткрываю один глаз и вижу Холта, который стоит сбоку от меня, протягивая стакан воды и тайленол.
— Прими это, — голос у него тихий, но даже это громко для моей раскалывающейся головы.
Я пытаюсь сесть, но боль невыносима. Поворачиваюсь набок, потом беру таблетки и запиваю водой. Это никак не притупляет ужасный привкус у меня во рту. Я откидываюсь обратно на подушку.
Должно быть, сон вновь одолевает меня, потому что, когда я снова открываю глаза, до меня уже доносится запах бекона и слышны звуки чьей-то возни на кухне.
Я кое-как ковыляю в ванную комнату и справляю нужду так, словно никогда раньше не ходила в туалет. Соблазн принять теплый душ слишком велик, чтобы воспротивиться ему, поэтому я сбрасываю с себя одежду и остаюсь под струями воды до тех пор, пока не начинаю чувствовать себя более или менее человеком. Я мою волосы и тело, потом оборачиваюсь в полотенце и чищу зубы и язык. Дважды.
По завершении, я чувствую себя немного лучше. Моя голова все также трещит и желудок расстроен, но я способна функционировать.
Я открываю дверь ванной и сталкиваюсь с Холтом. Его взгляд задерживается на моих мокрых волосах и теле, прикрытом полотенцем, прежде чем он устремляет его на мое лицо.
Он откашливается.
— Э-э… привет.
— Привет, — говорю я. Это так странно видеть его в моей квартире, что создается ощущение, что я все еще невероятно пьяна.
— Я…э-э… приготовил тебе поесть, — говорит он и засовывает руки в карманы.
Я хмурюсь.
— У нас же нет еды.
— Я сходил и купил кое-что. Тебе надо поесть. Это улучшит твое самочувствие.
— Хорошо.
Он стоит на месте, заслоняя собой проход, и глазеет на меня, покусывая изнутри щеку.
— Э-э, Холт?
— Хм-м?
— Тебе надо подвинуться, чтобы я смогла пойти в свою комнату и что-нибудь напялить.
— О… точно.
Он поворачивается и уходит обратно на кухню.
Я напяливаю на себя спортивный костюм и пробегаюсь расческой по волосам. Потом сажусь за наш крошечный обеденный стол вместе с Холтом. Он приготовил яйца, бекон и картофельные оладьи. Передо мной стоит чашка кофе и стакан апельсинового сока. Ситуация поистине нестандартная.
— Э-э… ого, — говорю я. — Это… Ух ты! Ты… ты приготовил картофельные оладьи? Сам?
— Ага, — говорит он, кидая кусочек яичницы в рот. — Это несложно.
— Ну, может для тебя. Без рецепта, я не могу даже вскипятить воду.
Он наблюдает за мной и, несмотря на то, что мой желудок не очень рад еде, я все равно ем.
— Хм-м-м, — бормочу я, набитым оладьями и беконом, ртом. — Очень вкусно.
— Моя мама частный шеф-повар. Она кое-чему меня научила. — Он пожимает плечами и продолжает есть. Время от времени он поглядывает на меня, его взгляд темный и непроницаемый.
Когда мы заканчиваем, он убирает со стола, а я принимаюсь за кофе. Ненамеренно я таращусь на его задницу, пока он моет посуду.
Я не должна смотреть на его задницу. Ничего хорошего из этого не выйдет. И все же, он так добр ко мне, что я решаю отплатить его заднице и позволяю себе заметить, насколько сексуально она выглядит в этих джинсах.
Он поворачивается и прислоняется к раковине, так что поневоле в поле моего зрения оказывается его пах.
Он ловит мой пристальный взгляд. Я хватаю свой кофе и делаю внушительный глоток, но жидкость попадает не в то горло, и я начинаю задыхаться и кашлять.
— Ты в порядке?
— Ага.
Спокойно.
Неудивительно, что у меня никогда не было парня.
— Ну… — говорит он, указывая на телефон на кухонной скамье. — Звонила твоя соседка узнать, как ты, и просила передать, что будет дома чуть позже.
— Ох, да?
— Она интересовалась, нужно ли ей заниматься стиркой до конца месяца?
Я улыбаюсь.
Ну, я сексуально домогалась Холта. При этом мы даже не целовались, и мне интересно засчитает ли это Руби.
Я краснею при мысли об этом.
— Слушай, Холт, насчет прошлой ночи…
— Да, кстати об этом, — говорит он, потирая глаза. — О чем, черт возьми, ты думала, когда столько пила? У тебя же могло случиться алкогольное отравление.
— Я… — пыталась быть той, кем не являюсь. — Просто хотела оторваться.
— Ну и как? Хорошо оторвалась, вырабатывая рвоту?
Я качаю головой.
— Вначале мне было хорошо. Люди смеялись.
— Это потому что ты нажралась и приставала ко всем парням в комнате.
— Не ко всем, — защищаясь, говорю я. — Только к Коннору. И… к тебе.
— Ну, этого вполне достаточно, — бормочет он. — А что вообще произошло между тобой и Коннором? В одно мгновение – ты целуешься с ним, а в следующее – лапаешь меня.
— Я не целовала Коннора. Это он поцеловал меня.
— Без разницы.
— И, вообще, это едва ли можно назвать поцелуем.
— Тогда, видимо, ты была в хлам возбуждена.
— Я не была возбуждена, — говорю я с негодованием.
О боже, я была так возбуждена.
— Ну, мне лучше знать, учитывая, что ты на мне сидела.
— Я была… ну… там был ты и я… э-э…
— Возбудилась?
— Напилась, потому-то все и произошло. Никак иначе. Будь я в трезвом уме, я бы не стала делать такого ни с тобой, ни с кем-либо еще.
— Потому что ты ненавидишь меня.
— Именно.
— Но все же хочешь.
— Что?! Нет!
— Да.
— Ты несешь бред.
— Эй, это ты обнюхивала меня, целовала в шею, и терлась об мой… ну… об меня. Не будь я таким джентльменом, мы бы, скорее всего, потрахались перед всеми нашими однокурсниками.
Его слова просто нелепы, но так как моему телу неведомо это, ощущение покалывания, что я чувствовала прошлым вечером, возвращается словно в отместку.
— Холт, два человека, которые ненавидят друг друга, не могут…
— Трахаться?
— Заниматься сексом.
— Конечно, могут. Такое случается сплошь и рядом.
— Не в моем случае.
— Очень жаль.
Между нами повисает тишина.
Я улыбаюсь и качаю головой.
Он хмурится.
— Что?
— Я не могу тебя понять, вот и все. В одно мгновение – ты прикидываешься плохим парнем, словно наступит конец света, если ты будешь вежлив со мной, а в следующее – ты весь из себя хороший, подвозишь меня домой, покупаешь еду и готовишь мне завтрак. Что тебя подтолкнуло на это?
Он начинает теребить ногти.
— Я всю ночь задавался тем же вопросом.
— И к чему пришел?
— Понятия не имею.
— Момент слабости?
— Очевидно.
— Может, ты тогда больше хороший парень, чем плохой.
Он издает короткий смешок.
— Тейлор, я много какой, но могу уверить в одном тебя точно – я не из хороших парней. Хочешь спроси у моих бывших.
Выражение его лица резко меняется, будто он сказал совсем не то, что имел в виду.
Прежде чем я успеваю что-либо ответить, он выпрямляется, оттряхивается и делает шаг к двери.
— Ну, я пошел. У тебя, наверно, много дел.
— Я ничего не планировала, — говорю я. Он останавливается и смотрит на меня. — Ты можешь… э-э… остаться, если хочешь.
Никогда не думала, что настанет момент, когда я захочу побыть в компании Холта, но часть меня хочет этого. Сильно.
— Я… э-э… — Он опускает взгляд на ноги. — Нет. Мне надо идти.
Мне не нравится, охватившее меня чувство разочарования.
— О. Ну ладно. Спасибо за то, что подержал мне волосы, за завтрак и все остальное.
— Ага, нет проблем.
Я провожаю его до двери. Он выходит на площадку и поворачивается ко мне.
— Ну, думаю, увидимся в понедельник.
— Да. Увидимся.
Когда он уже собирается отвернуться и уйти, я говорю:
— Так ты будешь разговаривать со мной на следующей неделе, или это было лишь кратковременным отклонением от твоего плана не быть друзьями?
Он поворачивается обратно, почти улыбаясь.
— Тейлор, наша дружба только все… усложнит.
— Еще сильнее, чем сейчас?
— Да.
— Почему? Наступит конец света, если мы начнем тусоваться вместе?
Его напряженное выражение лица фокусируется на мне.
— Да. Моря выйдут из берегов, небо потемнеет, и каждый вулкан в мире начнет извергаться, что положит конец цивилизации в том виде, в каком мы ее знаем. Так что ради блага человечества… точнее, ради всех, кто тебе дорог… держись от меня подальше. — Его вид такой серьезный, что мне все это вовсе не кажется шуткой.
— Итан Холт, ты самый странный человек из всех, кого я встречала.
Он кивает.
— Приму это за комплимент.
— Кто бы сомневался.
Он смотрит на меня еще несколько мгновений, потом качает головой и направляется к своей машине.
Я смотрю ему вслед, пока фары его машины не скрываются за углом.
После, я закрываю дверь, возвращаюсь к себе в комнату и забираюсь в постель. Устраиваясь поудобней на подушке, я гадаю, каким Холт предстанет передо мной на следующей неделе: напыщенным придурком, от которого у меня вскипает кровь, или милым парнем, который приготовил мне картофельные оладьи.
Часть меня надеется на оба варианта.