Сверхдержава
Совещание проходило в строгом порядке. Режим конфиденциальности был соблюден. Широкоплечий Энди кивнул последнему гостю и прикрыл створку двери.
Пять лет назад он работал вышибалой в клубе. Сегодня же охранял влиятельнейших людей в стране.
Представителем отУолл-Стрит выступил миллиардер Пол Уэсли. «Эппл» представил генеральный директор Джон Макларен. Дэвид Чемберлен представлял ФРС. «Макдональдс» вновь прислал неувядающего Рональда Макдональда. И только лишь один «Плейбой» отправил на конференцию мило улыбающуюся девушку в строгом костюме. Впрочем, ее мнение мало кого интересовало, просто за нее разговаривал Дэвид Пол Хефнер.
По другую сторону стола расположился генеральный директор «Дженерал Моторс» РэйХаллер. Рядом с ним сидел представитель от ФБР Джон Вайнцман. Армию и флот представляли соответственно генералы Крис Паскаль и Марк Армстронг.
Место во главе стола занял Президент. Самая влиятельная фигура. На бумаге. На самом деле, решал проблему именно тайный совет. Самые могущественные лица страны высказывали свое мнение. Президент требовался только для решения спорных проблем, коих возникало немало. Последнее слово при наличии спора – невеликая привилегия, учитывая дружность рядов.
- Падение производства достигло дна, - заявил Макларен.
- Процент безработицы растет, - невозмутимо откликнулся Халлер.
- Зато количество дармоедов выросло, - произнесла блондинка, не удержавшись от ехидного смешка.
- Все из-за вашего покровительства разврата! – ткнул большим пальцем в сторону представительницы «Плейбоя» Рональд Макдональд. – Всю страну рушите! Гайки закрутить надо.
- И ввести военный налог. Скоро солдаты землю будут есть аки собаки, - поддержал его генерал Паскаль.
И началась круговерть… Вежливое покашливание не могло прекратить живое обсуждение, напоминавшее бурление борща. Тогда Президент США стукнул по столу пудовым черным кулаком.
- Мать вашу укуси за задницу, мои рейтинги падают! – в бешенстве произнес он. – А вы какой-то фигней страдаете. Надо расправиться с моими конкурентами.
Энди непроизвольно поежился. Все-таки не каждый день услышишь о политических репрессиях. А ему казалось, что времена охоты на коммунистов миновали. Теперь искали всякую шваль: арабских террористов, русских санкционистов, китайских сепаратистов, что желали провозгласить свободный Сан-Франциско.
Дверь внезапно раскрылась, и Энди отшатнулся в сторону. Выгнутая в немом вопросе бровь Президента являлась хорошим ответом на его поведение. Эх, фиговый вышел охранник…
Энди попробовал франта, носившего цилиндр на лохматой голове, сжимавшего в левой руке трость, оттащить назад. Но тот лишь ловко увернулся. А затем тростью подставил подножку, заставив Энди ничком рухнуть на пол. Франт довольно ухмыльнулся и встал по другую сторону стола, довольно неприятно ощерившись. Ястребиный нос вздернулся вверх вместе с горделивым подбородком.
- Вы недооцениваете мощь своей страны, мистер Президент, - произнес франт. – Единственной мировой Сверхдержавы. Никто и пикнуть не посмеет против вашей воли. А значит, вам дозволено все.
Франт поправил сползшие накрахмаленные перчатки и закинул трость на плечо. Хищным взглядом обвел всех присутствующих и облокотился о край стола.
Вскочил на ноги Энди, не желавший продолжения цирка. Он понимал, что место в охране Президента потеряно навечно, как и пропуск на тайные совещания, где решалась судьба ни много ни мало – всего мира.
Но стоило только Энди враждебно расставить руки в стороны, как Президент дал отмашку. Неужели решил послушать этого сумасбродного выродка?
Франт же продолжал ухмыляться и даже погрозил пальчиком.
- Ай-яй, юноша, перебивать старших нехорошо, - и франт вернулся к собравшимся за столом влиятельным гражданам.
Поправив накрахмаленные перчатки, наглец сцепил пальцы в замок и уставился немигающим взглядом в, казалось, загипнотизированного Президента.
- Одна маленькая победоносная война может решить все наши проблемы, - решение пришло слишком простое. Энди надеялся, что его слова раздались только в голове бывшего вышибалы. Но нет, франта услышали все. Даже у блондиночки чуть не упала натренированная челюсть. – Просто представьте. Военный налог легко ввести, если страна участвует в военных действиях с реальным врагом. Проблема с трудоустройством решена – народ встанет за станки, работающие на оружейные заказы. Бизнес поправит свои дела. К тому же, выплата контрибуций поправит бюджет и залатает дыры.
Молчание повисло в зале. Затем послышались сдержанные аплодисменты. И вот уже вся публика рукоплескала новому гению.
- Что-то я сомневаюсь, что наша армия справится с новым врагом, ведь наши солдаты еще не ушли из Ирака, Сирии, Ливии, Афганистана, - покачал головой генерал Паскаль.
- Только вы забываете, что вместе с простыми солдатами можно отправить на передовую и врагов страны, - козырнул франт. Последняя мысль, очевидно, расположила к незваному гостю Президента.
- Да это сейчас не так важно, - махнул рукой Президент. – Только вы не представились, молодой человек…
Франт галантно поклонился, сложив руки за спиной, ухватившись за трость.
- Позвольте представиться, сторонник Евгеники и главный ее адепт, профессор Джекил, - ухмыльнулся франт. – Думаю, пора очистить мир от китайской скверны, что покрыла треть земного шара.
Даже Рональд Макдональд лишился дара речи. Энди тяжело задышал. Он не верил в то, что происходило на его глазах. Настоящее падение цивилизации… Американцы – не убийцы. Так им вещали голоса с радио, телевидения… Неужели чернокожий самый справедливый президент посмеет нарушить установленные предшественниками правила?
- Я считаю дальнейшие прения бессмысленными, - решение Президент принял. Оно явно не обрадовало большинство присутствующих. – Нам и правда нужна война. Война, которая сотрет с карты мира всех врагов нашей страны! Ну же, патриоты величайшей сверхдержавы, какое решение вы примите?
Энди не верил своим глазам. Дружно вскинулся ряд рук, не посмевших возразить президенту. Демократия в чистом виде.
Энди захотелось сжечь свои документы. Но сделать это, увы, не удастся. В ближайшем будущем они все – заложники на поле боя.
*****
Собрание завершилось, и будто из ниоткуда выпорхнули девушки-уборщицы, что быстренько посмахивали со столов пластиковые стаканчики и мятые салфетки. Клочки бумаги уничтожались ревностно и резко. Кресла опустели, кроме того, в котором восседал мистер президент. В задумчивости сцепив руки, он сидел, опустив голову. А затем щелкнул пальцами, подзывая франта. Тот блеснул накрахмаленными перчатками, ощерился во все тридцать два зуба, подошел, послушал, покивал…
Оба мужчины встали, не дожидаясь конца уборки. Смотря на порхавших словно пчелки девушек, Энди совсем позабыл, что на работу его взяли не для этого. Щелчок пальцев – и он вернулся в реальный мир, неотрывной тенью проследовав за президентом.
Лакированные туфли чернокожего президента удачно гармонировали со светлейшими накрахмаленными перчатками франта. Они шли на равных, и человек с ястребиным лицом не собирался даже чуточку отставать. Такое панибратство Энди не разделял. Должен же знать этот наглец свое место.
Они шли несколько долгих минут по темным коридорам, прежде чем мужчины уперлись в комнату с предупредительными надписями.
- Можешь говорить при нем, - произнес мистер президент. – Это мой телохранитель, Энди.
- Понятно, - скривил губы франт. – Это уже не так важно. Ты поступил правильно, мой ученик. Атомное оружие не может лежать без дела. Особенно сейчас, когда наглые китайцы топят наши корабли.
Энди не особо углублялся в суть разговоров между двумя мужчинами. Вот только франту оказалось намного больше лет, чем думал телохранитель. Мужчина перенес несколько пластических операций, изменивших его внешность.
И тогда Энди понял, что театральную постановку эти двое разыграли занятную. Франт очаровал и загипнотизировал людей. Наверняка использовал НЛП. Ну и президент вовремя подсуетился и протащил свое решение.
Правда оказалась такой простой и в то же время… непредсказуемой. Энди не сомневался в том, что президент работает на благо всей страны. Мешающие ему коммерческие структуры легко было прижать к ногтю, стоило только найти рычаги давления. Или просто пригласить гостя, блестяще достающего тузы из рукавов. А крыть-то нечем.
- Разве у нас был выбор? – слух зацепился за случайно брошенную фразу, и Энди напрягся. Мистер Президент смотрел на франта, поправляющего безукоризненно чистые манжеты. – Наши долги растут. Китай собирается вывести из нашей страны деньги. Это грозит обвалом экономики.
- Но опыт Великой Депрессии показывает, что участие в международной войне, справедливой, отстаивающей интересы нашей страны, поможет нам преодолеть кризис. К тому же, три миллиарда рабов, бесплатной рабочей силы… Мы не имеем права отказаться. Китайцы безвольны и трусливы, а компартия – колосс на глиняных ногах, которые легко обломать. Война долго не продлится, уверяю, мой мальчик. Только не забывай о нашей сделке.
- Всенепременно. Стерилизация поможет нам держать численность рабов под контролем. Все во благо нашей страны.
Хрустнули накрахмаленные перчатки, пожали друг другу руки влиятельные господа. Энди мысленно скривился, но виду не подал. Франт даже не посмотрел на него, когда уходил в том же направлении, в каком и прибыл.
Один лишь мистер Президент задумчиво стоял и потирал вспотевшие ладони. Наконец, он собрался с силами и махнул рукой, предлагая проследовать за собой.
- Пойдем, Энди. Осталось еще одно важное дело, которое мы обязаны завершить, - произнес глава государства.
После принятого решения могло случиться все, что угодно. Покушение, обвинения в превышении полномочий… Отрезать путь к отступлению могло только официальное объявление войны. Но этим займутся послы, и телохранитель почему-то был уверен, что команду они получили.
Был только один аргумент, огромная игрушка в руках маленького человека. Ядерный чемоданчик.
Энди никогда не бывал в маленькой потайной комнате, спрятанной за стеной. Хорошая имитация. Никто бы и не догадался, что чемоданчик находится даже не в здании ФБР или ЦРУ, и не в штабе войск НАТО, и даже не в Генеральном Штабе США, и не в Белом Доме.
Мистер президент продумал все. Оставалось только воплотить его идеи в жизнь. Энди перекрестился, пока мистер президент не видел. Только высшие силы могут спасти их.
Ядерный чемоданчик дрогнул в чернокожей руке. И они покинули тайную комнату.
Начало Конца
Рядовой Марк Уолберг вскинул на плечо автомат. С момента последней операции прошло около двух лет. И вот он вновь несет верного металлического друга, с которым прошел жаркие бои в Ираке.
Все менялось. Он получил повестку из военкомата как благую весть. Всеобщая мобилизация – что может вдохновить мужчину на подвиги?
Ему только исполнилось двадцать два года. Накануне отметил с бывшими товарищами день рождения, попивая крепкую белую текилу. Набрались в ту ночь немало. Джимми еще сказал, что пили они на гражданке в последний раз.
Так и случилось.
Утром Марк получил берцы, винтовку, камуфляжную одежду. Он так и не выслужился до погон, большую часть службы проведя в штабе, попивая виски. Славное было время, нефть текла рекой.
Вот и теперь война долго не продлится. А он опять поднимет солидный куш и сможет блеснуть монетами перед девчонками.
Он вышел с Бук-Стрит и отправился по Пятой Авеню. Кристально-прозрачные стекла небоскребов отливали темной ртутью. Марк покрепче перехватил винтовку. После посещения пункта выдачи формы им надлежало самостоятельно добраться до доков. Спешить было некуда – война еще не стала свершившимся фактом.
На Восьмой Авеню Марк столкнулся с другими ребятами в форме. Пришлось им сбиться в кучу. Дорогу перекрыла вооруженная демонстрация. Реднеки палили из дробовиков в воздух, привлекая к себе внимание.
Полицейские и сватовцы пытались утихомирить толпу. Готовили водометы, выставляли ряд из щитов, доставали газовые гранаты.
- Слезоточивый газ пустите в ход! – заорал молодой парень в камуфляже, с трудом перебиравший ногами. Набрался с радости. Его патриотичный настрой Марк поддерживал, подняв большой палец вверх. Да пусть сдохнут все ненавистные враги Америки!
А пятая колонна, что собралась на Пятой Авеню, просуществует недолго. Это же очевидно. Прихвостни и рабы денег, они были готовы за лайки в инстаграмме продать маму родную. Не то, что Президента. И несли страшные лозунги.
«Черный цвет ужасен!», «Отправьте Макаку в Африку!», «Наш президент способен только банан с пальмы сорвать!» и в том же духе. Оторвал бы хохмачам-ловкачам руки, что писали гадости, Марк Уолберг. Только, вроде как, и этих граждан он должен был защищать.
На всех площадях города, на рекламных площадках и баннерах появилось лицо мистера Президента. Марк, не задумываясь, отдал честь, приложив ладонь к виску.
- В этот знаменательный день, мы, величайшая страна, вершитель судеб, объявляем священную войну всем, кто сопротивляется нашей воле. Мы заставим всех служить нам, действовать по нашим правилам. Мы заставим весь мир служить нашим интересам, а те, кто против, заслуживают смерти. Вперед, мои воины, уничтожим врагов наших, проклятых русских, китайцев, корейцев, вьетнамцев, иранцев и прочую мелкую шушеру! И да будет так! – мистер Президент победоносно вскинул кулаки.
И вся нация слилась с ним в экстазе! И Марк Уолберг тоже. Он с радостью приветствовал начало новой войны, в которой американское оружие пройдет огнем и мечом по отсталым странам. И принесет демократию миру.
Оппозиционеры могли кричать, сколько угодно. Только они заранее проиграли.
Исказилось лицо одной немолодой женщины, одетой в махровый свитер. Не следила она за собой, напоминая ведьму из блокбастеров.
- Вы принесете только горе и несчастья. Но за это вам воздастся. И будете вы корчиться на земле, ибо занятие ваше неугодно Ему! – кричала она.
Замолкла быстро. Сватовец в боевом облачении вытащил электрошок и точным и сильным ударом в плечо заставил мерзкую тетку взвыть от боли. Она рухнула в объятия обросшего мужчины. Сраные хиппи и тут все портили, призывая к миру и добровольному сексу.
- Я не собираюсь умирать! – один из парней швырял булыжниками в толпу полицейских. – Я не пойду умирать за ваши идеалы! Меня все устраивает сейчас!
Водомет успокоил его, облив с головы до ног. Парнишка взвизгнул и выпустил из рук камешки, рванув наутек. Марк испытал злорадство. Так им, предателям!
Мерзкиемитингасты продолжали наплывать, используя свою многочисленность. Нервы у одного из сватовцев не выдержали и он ударил мужика в вылинявшей футболке с российским президентом ребром щита в подбородок. Брызнула первая кровь. Толпа рассвирепела, словно раненый зверь. И нахлынула со всей злостью, какую можно было только представить.
А сватовец добивал мужика, довершая дело ударами ногой по ребрам.
В тот день небо затянули свинцовые тучи. А многострадальная земля окрасилась кровью врагов не государства, но режима.
*****
Марк помнил, как добрался до доков в компании друзей-солдат. Их набиралось все больше и больше. Никакой особой организованности – говоришь должность, фамилию и имя, протягиваешь военные документы, вроде того же паспорта солдата, и тебя приписывают к одной из дивизий.
А потом ждешь отправки…
Марку не повезло. Ему выпал Иран. А туда решили отправить флот только на следующее утро. До тех пор ему оставалось только жевать соломинку да снимать комнату в небольшой гостинице.
Он принял душ, побрился, а затем включил телевизор. Показывали заседание Сената. С каким единодушием все восприняли начало войны! Улыбки не сходили с лиц, мужчины пожимали друг другу руки и поздравляли с началом молниеносной войны. Марк чуть не укусил себя за локоть, жалея, что его участие может и не состояться. Через пару дней все может завершиться…
А затем окно его номера разбили горящей бутылкой. Марк заорал из-за неожиданности и опрометью кинулся на кухню за ведром воды. Пока набирал его, все посматривал на огонь, пожиравший ковер и грозившийся перекинуться на мебель. Но успел потушить до того, как огонек превратился в пожар. Высунулся Марк из окна, перевесился и проорал в темноту.
- Чтоб вы сдохли! – глотка чуть не охрипла, но результатом Марк был доволен. Испугавшиеся манифестанты в панике побежали по дорожке к трассе. Марк посмотрел вверх и вниз. Почти каждая комната гостиницы была объята огнем. Дураки, такие мелочи не задержат солдат. И не остановят войну.
Он посмотрел на небо цвета смога и потянулся в невидимый карман за несуществующей сигаретой. А потом вспомнил, что не курил. А потом вспомнил, что здание-то все еще горит…
Промчался по этажу Марк Уолберг, помог паре товарищей справиться с расползающимся огнем… И лишь когда в последнем окошке пламя потухло, парень успокоился. Да и все успокоились. Эти позорники пытались сорвать их поход. Была бы воля Марка, он бы на плаху отправил этих идиотов.
С треснувшими окнами не шибко-то поспишь. Ветер продувает, никого не жалея. Солдаты вытащили матрасы, одеяла и подушки, закрыли двери номеров, да улеглись вплотную друг к дружке. Жесткие полы вызвали чувство дежавю. На досках Марк спал в Ираке. Привычка жить в стесненных условиях должна была выработаться у каждого солдата, поэтому Марк ни капли не пожалел, что расстался с кроватью. Подложив кулак под голову, он заснул.
*****
На рассвете город огласил шум противовоздушной тревоги. Транспаранты висели на каждом шагу. США объявили войну всем неподчиняющимся странам мира.
Марк испытал гордость за родную страну. Они ничего не боялись. А тревога – это так, учения. Быстро пройдут, и вновь на улицах установится тишина…
Генри шел с ним рядом. С мужчиной, которому на днях вот-вот должно было стукнуть сорок, Марк познакомился при пробуждении. Быстро договорились о завтраке в расположившемся рядом с общежитием «Сабвее». Мужик оказался интересный. Вместо мизинца на правой ноге – протез. Отстрелили кенийские каннибалы, а затем съели на его глазах. После таких рассказов сразу расхотелось есть сэндвич с индейкой.
Воздушная тревога повторилась после того, как они уже покинули забегаловку. Переглянулись бравые солдаты, а затем услышали тоненький свист. Так пел соловей, вроде бы… В птицах Марк не разбирался. Слышал их по аудиоподборкам… Но что птицы могли забыть в большом городе.
- Это трындец, - рассмеялся Генри. – А я думал, что ничего более ужасного не увижу уже.
- В смысле? – насупил брови Марк.
А небеса разверзлись, и из них показались острые носы ракет, делящихся на еще более мелкие боеголовки.
Раз, два… Девочка еще жива. Четыре, три… По кускам ее собери.
Боеголовки падали с гулким звуком, напоминающим раскрывающийся попкорн. Марк прикрыл уши, чтобы не слышать криков. Ядерные боеголовки падали на город, а это значило одно – системы перехвата не сработали. Может быть, операторы ракет уже давно мертвы.
Женщина перекинулась через подоконник восьмого этажа. Спустя секунду бомба врезалась в подножие дома, и хрупкая фигурка выпала в пламя.
Марк убрал руку от уха. Он понял, почему звуки пропали, почему больше не слышны крики. По руке струилась кровь. Оглушенный, Марк смотрел на Генри. Глаза приятеля остекленели, он совсем не понимал, что происходило в городе. Да никто не понимал! Но это не повод терять рассудок в нужный момент! Марк тряхнул Генри, но в чувство не привел.
Вслед за первой волной неслась уже вторая. Марк выбежал на Восьмое Авеню. Поздно, слишком поздно.
Люди лезли на баррикады, пытаясь спасти свои жизни. Ревела толпа манифестантов, напирала на сватовцев, но те не собирались отступать даже в минуты поражения. Город рушился на глазах, но верные защитники стояли на страже.
Боеголовки упали в верещащую толпу. Столб света ослепил Марка. Он не слышал себя, но смеялся изо всех сил. Так им и надо, пятой колонне! Пламя пожрало людей. Он видел, как плоть слезает с обтянутых тканью скелетов. Или думал, что видел, а все происходящее являлось плодом воображения его больного мозга.
Марка сбили с ног. Люди в панике разбегались, кто куда. Да только бежать некуда – всюду разрушения. Всюду достанут вражеские ракеты.
Шальная мысль вовремя пришла в голову. Нужно бежать в доки. Угнать один из катеров и выйти в океан! А лучше всего – взять один из кораблей, доплыть до Персидского Залива и открыть огонь на поражение, пока снарядов не останется.
Марк попробовал встать, но его вновь пихнули. Под ребра, в плечо… Кто-то огрел по голове битой. Солдат с легкостью превратился из защитника в причину всех бед. Но от него быстро отвязались: очередная боеголовка разорвалась в десятке шагов от него. Люди в панике бросились в другую сторону. Марк почувствовал обжигающее дыхание пламени на щеке. Переждал в укрытии буйство огня, а затем медленно пополз к общежитию.
Балка обрушилась перед ним. Здание крошилось, каркас не выдерживал, хрупкое творение архитектора разваливалось, будто не кирпичный дом стоял, а карточный.
С безумным грохотом припечатал машину рекламный транспарант. Огонь пожирал жидкокристаллический дисплей с неохотой, медленно, но неуклонно. А президент все говорил и говорил… Только лица его уже не разглядеть – оплавленные края монитора стекали внутрь с шипением, разъедавшим динамики. Голос огрубел и превращался в нечто механизированное. И Марк поплелся дальше, не этого президента он собирался защищать.
Опираясь на стену, парень медленно перебирал ногами, но когда та кончилась, не удержался и упал на колени. Крики умиравших не прекращались. Солдат даже на долю секунды почувствовал себя особенным. Ведь он выжил, не попал в эпицентр бойни… И успеет выкарабкаться отсюда.
До доков рукой подать. Но люди продолжали проноситься неудержимой волной. Дрогнули и спецназовцы, пустившиеся в бегство наравне со всеми.
Бомбы вновь посыпались с неба спустя каких-то минут сорок. Оставшиеся на Восьмом Авеню спецназовцы выставили щиты, но тщетно. Огонь пожрал их тела довольно быстро. Боеголовки падали то там, то тут, превращая некогда цивилизованное и ухоженное место в мрачную пародию на жизнь. Город умирал, но до подлинной агонии было еще далеко.
Марк пересек велодорожку, спустился по лестнице через пролет парка, держась за поручень, и медленно побрел к общежитию. Оно казалось таким близким и таким далеким одновременно. Двести шагов, сто пятьдесят… Марк устал волочить ноги и плюхнулся на обломок скамейки. В конце парка огонь стремительно распространялся среди зелени.
Вдали заревели катера. Солдаты спешно покидали родину, направляясь врассыпную. Порой катера друг друга таранили, и треск досок оглушительным грохотом врезался в уши. Разваливались корабли на глазах, а люди спешно прыгали в воду. И материли друг друга последними словами. Увы, многие полагались на технику, но она, по всей видимости, вышла из строя из-за электромагнитного импульса.
Марк подошел к краю причала. Даже одинокая лодочка не качалась. Последний шанс сбежать был упущен.
Бомбардировка не прекращалась ни на секунду. Марк не знал, все ли запасы собирались израсходовать за один день. Все говорило в пользу этой версии. И бежать стало некуда.
Марк впервые в жизни захотел забить косяк покрепче. Умчаться от серых будней в раскрашенное цветами радуги небо, остаться в плену иллюзий, лишь бы не видеть конца мира.
Увы, травкой он не баловался давно. Карманы опустели. А у первого встречного не попросишь. Ближайший человек истекал кровью на велодорожке. Чуть дальше, на автомобильной дороге, расположились разбившиеся в лобовом столкновении машины, чьи стекла забрызгала алая жидкость.
По всему городу распространился зловещий запах смерти.
Марк влез на ограду, но в плещущиеся воды океана не прыгнул. Все же подумал, что честь воина не позволит ему умереть так глупо. Слез и направился к общежитию.
Мышцы постепенно возвращали былую легкость. Звон в ушах прошел. Ковровая бомбежка, разнесшая в пух и прах город, превратившая его в руины, закончилась. Пусть ненадолго. До второй волны Марк не собирался доживать.
В вестибюле пахло хлоркой. Бомбы не зацепили этот район, потому дело ограничилось выбитыми стеклами. Довершив начатое демонстрантами. На полу лежало тело молодого солдата. Видимо, пытался образумить кого-то из дегенератов, решивших угнать катер, спасая собственную шкуру. Вспороли бедняге горло, нож даже не бросили.
Марк прошел дальше. Общежитие явно опустело, и люди побросали вещи, в панике спасаясь от смерти, что падала с неба. Но далеко убежать они не могли. Все усилия бессмысленны, когда на город обрушивается атака многотонных ядерных боеголовок.
На кухне ничего интересного найти не удалось, кроме следов борьбы и крови. А вот в первых же комнатах солдат отыскал кое-что интересное.
На одной из полок Марк нашел старенький револьвер. С одной пулей. Кто-то забавлялся, играя в русскую рулетку. А потом почему-то оставил оружие… Может, оно принадлежало убитому пареньку? Следов крови Марк не обнаружил, значит, об оружии и впрямь забыли. Так даже лучше, чем ножом по венам.
Он подошел к подоконнику, усеянному осколками стекла. Викинги, что первыми открыли этот континент, не боялись смерти. И он тоже не убоялся. Вся его жизнь была посвящена балансировке на краю пропасти. И вот он все же сорвался. Жаль, не успел попасть вместе с ребятами на фронт.
Хоть умрет с оружием в руках.
Могущественнейшая страна гибла на его глазах. Верный солдат ничего не мог исправить. Вопрос чести стал главным и определяющим в его дальнейшей судьбе. Вместе с гибелью страны дальнейшая жизнь теряла смысл.
Сняв предохранитель, поднеся револьвер к виску, Марк нажал на спусковой крючок. Осечка. В русской рулетке он сорвал бы джек-пот.
На город упали новые бомбы. Старенькое здание зашаталось. Видимо, попали совсем близко к порту.
Завизжала сигнализация, и Марк пожалел, что слух так быстро вернулся. Кусок вывески отвалился и, полыхая ярким пламенем, шлепнулся возле соседней комнаты.
Марк взвел курок во второй раз. Прокрутил барабан. Вновь поднес револьвер к виску. На сей раз рука задрожала. Он ведь пережил две волны бомбежки… Может, это знак?!
Марк хотел бы верить, что в этом мире что-то останется. Но с невероятной легкостью исчезали не то, что машины – дома. То, к чему их готовили в фильмах-катастрофах, произошло не за год и не за день. За пару часов.
Уняв дрожь и поборов примитивный, животный инстинкт выживания, солдат нажал на курок. И смеялся долго и отрывисто, захлебываясь и давясь. Он выжил!
И в ту секунду Марк захотел жить. Он вдруг отчаянно захотел прочувствовать, мать ее, вкус жизни! Это судьба! Ему уготована жизнь! Две волны бомбежки, два холостых выстрела – определенно, это знак!
Небо окрасилось в противно-оранжевый цвет. Затем раздался жуткий грохот, и пламя снесло часть здания. Бомба взорвалась рядом с Марком. Окровавленное тело валялось мешком. Только правая рука все еще сжимала револьвер.
И Марк на сей раз направил дуло в лоб. В третий раз ему не повезло.
Выживание
Крыса замерла, встала на задние лапки, принюхалась. В темных ходах коллектора сложно было различить другие запахи, отличные от вони. Последняя являлась замечательной смесью отрыжки, экскрементов, грязи, песка, слизи, пахнущих соответствующе.
Крыса повела ушками. В сливающемся в сплошную черноту мире ее выдавали лишь кроваво-красные глаза. Но вот появилась третья точка. Быстренько перебежала со стены на зверька, замерев на лбу. Крыса занервничала, затопала лапками. А в следующую секунду раздался оглушительный хлопок. И тушка упала на холодную плитку.
Бен утер выступивший на лбу пот. На сей раз засада увенчалась успехом. Подстреленная крыска оказалась пятой за день.
*****
Он шел не спеша, насвистывая грустную мелодию. Старался двигаться тихо, не желая спугнуть будущих жертв. Скоро крысы станут большими параноиками. Либо эволюция пойдет дальше, и они обретут новые черты, которые помогут им пережить людей. Только Бен не собирался оставлять планету им. Люди не сдохнут, пока такие, как он, еще живы.
Пять крыс мужчина насадил на крючки, прицепленные ровным рядом к веревке. Перекинув веревку через плечо, Бен одной рукой придерживал ее, а второй крепко сжимал ствол снайперской винтовки. В этих тоннелях было относительно спокойно. Но воображение рисовало мир, переполненный мутантами, монстрами и ожившими мертвецами. Возможно, скоро оно так и будет. Только Бен не собирался и им сдаваться. Он припас для этих тварей немало свинца.
Тем не менее, всегда стоит быть начеку. Монстры могут появиться в самый неподходящий момент. А он должен быть готов к их появлению.
Грубо толкнув дверь, печально скрипнувшую, Бен ввалился в очередной отсек. Пришлось идти осторожнее, канализационные воды продолжали свое бессмысленное движение. Она хлестала по центру, оставляя немного места вдоль стены. Бен не знал, несла ли вода радиацию, но не исключал такого варианта. Крысы мутировали неспроста.
Двигаясь бочком, он все-таки добрался до комнаты с вентилями. Многие не знали об этих секретных точках. Вот Бен еще с молодости был в курсе. Ведь сеть тоннелей и бункеров являлась соединенной в единое целое.
Положив связку крыс, включив яркий фонарь, отпугивающий любителей поживиться падалью (а крыски не гнушались поеданием себе подобных), Бен нашел в закутке вентиль, выглядящий как новенький. Это он его покрасил, чтобы отличить от четырех других, покрывшихся ржавчиной. Ведь они вели в другие убежища. И никто не знал, опустели ли бункеры. И пополнились ли жильцами. Бомбардировка стирала с лица земли крупнейшие города.
Бен применил незаурядную силу, мышцы его напряглись, показались бицепсы, и вентиль поддался, с каждым оборотом поддаваясь все сильнее, словно пьяная девушка – на уговоры парня.
Прыгнув в люк, Бен забрал связку крыс, винтовку и фонарь. А затем хлопнул крышкой.
В тоннелях всегда царила кромешная тьма. Вырыли их еще во времена Холодной Войны, только никак не обустроили. Простые пластины из свинца, скрепленные друг с другом. С четырех сторон. Идешь по круглому тоннелю, пригнувшись в три погибели, и конца-края пути не видно. Так и было задумано, ведь желали проектировщики связать все ближайшие бункеры. И соединить с канализацией, из которой впоследствии добирались бы до города. Ведь жизнь рано или поздно наладилась бы.
Только Бен в это не верил. Он знал, что Армагеддон рано или поздно настанет. И в глубине земли спасение. В бункерах.
Дорога порой ветвилась, обрастала сетью проходов. Бен продолжал идти прямо. Лишь на пятнадцатом повороте свернул в левую ветку. Оставалось идти не так далеко, восьмой поворот направо вел прямиком к запасному выходу его бункера.
Однажды Бен захотел узнать, живы ли соседи. Судя по расположению тоннеля, семья Пирсов позаботилась о бункере. Умными были, в отличие от Броунов и Джонсонов. Только сколько Бен ни стучал, никто ему ни разу не открыл. Да и в тоннелях он никого не видел. И чувствовал себя бесконечно одиноким.
Дойдя до нужной развилки, Бен вновь повернул. На сей раз быстро дошел до свинцовой двери. Поставил фонарь у ног, принялся крутить очередной вентиль. Потушил источник освещения, а затем шагнул в зияющий провал. В темноту. А затем захлопнул за спиной крышку люка. Вот он и дома.
*****
Бен потер два камешка кремния и зажег плиту. Решетку снял давно, и тушки обжаривал на остреньких веточках-шпажках. Пока крыска прожаривалась, а корочка затвердевала, мужчина успел подумать об одиночестве. Телефон больше не раздражал, ибо вечно трезвонил, когда не нужно. Батарейки новых агрегатов разряжались быстро, и его аппарат не отличался длительным временем работы. Сел к концу дня, когда электрические сети были уничтожены ковровой бомбардировкой.
Бен представил себе любителей поторчать в сети. Интернет каюкнулся вместе с электричеством. Вай-фай не мог помочь. Куда ни тыкайся, всюду ты остался с холодным диким миром один на один. И совета у гугла не спросишь. «Окей, человек, как мне развести огонь?» - вот единственный вопрос, который стоит задать. Только ответ на него сложно получить. Большинство людей так же кинутся в интернет, которого нет. И останется вопрос висеть в воздухе…
Крыска зажарилась до корочки. Бену не нравилось срезать шкуру, но, не разделывая тушку, до мяса не доберешься. Живодером он себя не видел и в страшных снах, но выбора не осталось. Запасы подходили к концу.
На этот раз ужинать ему есть чем. Грибы мужчина собрал во время предыдущей вылазки. Консервы с тушенкой Бен ел раз в день, оставляя вкуснятину на вечер. Символический вечер, ибо не видя солнца, с ходу и не определишь, сколько сейчас времени. Он их покупал с каждой зарплаты и складировал в бункере, руководствуясь принципом: тот, кто заблудился в лесу, не планировал в нем заблудиться. Тушенка – друг человека, и Бен старался сделать ее запасы поистине неисчерпаемыми.
Закончив с готовкой, мужчина выключил газ и проверил подключения. Пока утечек не было. Но в нынешние времена газ никто не добывал, значит, его запасы ограничены. Со светом все оказалось куда плачевнее. Электроэнергии осталось совсем немного, ресурсы переносного генератора казались довольно скудными. Фонари же потребляли немного электроэнергии, хотя батареи не были рассчитаны на очень уж длительное время работы.
Холод стал настоящей проблемой. Бен кипятил воду и заливал ее в горелки. А потом приматывал к телу, так и спал. Хотя в бункере царила еще неплохая температура. Вот наверху точно наступила зима. Почва оказалась твердой, с кусочками льда. Промерзший грунт всерьез беспокоил Бена. Металл мог стать хрупким и липким. Потому помещение стоило прогревать каждые час-два. Без отопительной батареи приходилось тяжело.
Плотно поев, Бен вспомнил о старом облезшем коте Фредди. Назвал его в честь Меркьюри. Кот оказался голосистым, усатым и совершенно неуправляемым. Копия Меркьюри. Только вот помер не своей смертью – схлестнулся в драке с псом. Другого кота Бен так и не завел. Никто не мог заменить горлопана-Фредди, так душевно мяукающего, когда мужчина чувствовал себя разбитым и уставшим. Хотя порой он думал о том, чтобы завести морских свинок. И не пришлось бы бегать по канализации за поумневшими крысами. Источник мяса находился бы на расстоянии вытянутой руки.
Бен лег на подвешенный к двум стойкам гамак. Подложил руки под голову, растянулся, потянулся… И подумал о собственной крутости. Ведь не боялся же, что крысы в один момент нападут. Или какая-то секция тоннеля вдруг рухнет. Мнимые угрозы и опасности его не волновали так сильно, как Дэйва Кентербери. И уж точно он не стал бы следовать советам Леса Строуда, неумехи, который и рыбу-то поймать не может. Не голыми руками, как Бен, а простой удочкой. Еще и вечно голосил на камеру и плакался о тяжелой жизни. Вот Бен никогда бы так не поступил. Он всегда был собранным, готовым к неприятностям. Его ничто не застало бы врасплох. Даже когда все произошло, Бен уже знал, что делать.
Он вдруг подскочил, утерев пот со лба. В бункере стало жарко, камин разгорался слишком ярко. Пока дровишки и пара мешков угля оставались. Потом придется выбираться…
Вспомнил Бен и о винтовке. Ведь он не пересчитал еще патроны! Помешав дровишки, Бен вернулся к старой верной снайперской винтовке. Ее он купил еще во времена бурной молодости, когда хотел пристрелить конкурента за сердце одной милой барышни. Потом убивать хахаля изменщицы расхотел. А винтовка осталась, обрастая все большим числом модификаций. Даже лазерный прицел не являлся последним наворотом.
Вытащив рожок, Бен высыпал патроны на ладонь. Семь. И еще один в стволе. На две ходки максимум. Потом п<