В общих сражениях я стараюсь драться против агешек — как минимум, по трем причинам. Прежде всего, потому что они на самом деле очень опасные воительницы, и нужно сразу перехватывать их и выводить из числа живущих или хотя бы активных. Ведь во время битвы у Соленого холма агешки сабинянок во главе с Исидорой, вступив в бой, успели впятером положить семерых наших амазонок, прежде чем мы с подругами их одолели, потеряв еще двоих! Я тогда отличилась, свалив саму кучерявую Исидору, причем ей было 29 лет, а мне только 22. Взяла ее живот на опережении — уколола в левую впадину паха и тут же нанесла победный удар в пуп. Исидора была не только жестокой и агрессивной агешкой, но и авторитетной. Когда я заставила ее корчиться и стонать у моих ног, ее соратницы стали драться намного слабее и одна за одной садиться на наши клинки.
Вторая причина, по которой я предпочитаю брать на себя агешек — это особенности моего тела и духа. Полностью голыми копьеносицами обычно выступают рослые и статные (и поэтому не всегда проворные) девушки и женщины с длинными руками и ногами. Я же совсем невысокая, но очень ловкая, быстрая и выносливая за счет особой системы тренировок. У меня, пусть это звучит нескромно, отлично развиты все мышцы тела и очень устойчивое дыхание — а вот агешки, особенно молодые здоровячки — сильны первым натиском, а затем быстро утомляются. Поэтому моя тактика — измотать такую противницу, а затем провести выпад снизу, в паховую область или в живот, тут всё зависит от роста и позиции в момент удара. А еще меня называют интуиткой: я не всегда, но часто предугадываю намерения соперницы и переигрываю ее на один-два хода. По этой же причине мне удаются обманные приемы. Мне нравится заставлять грозную, но полностью голую соперницу биться, помимо ее воли, с приподнятым или отведенным вбок щитом — тем более что агешки, особенно у сабинянок, бравируют их малым размером. Свое телесное развитие я дополняю любовью, здесь я тоже изобрела немало интересных приемчиков! Но наслаждаться близостью мужчины или девушки позволяю себе только после боя, когда можно расслабиться и забыться.
Третья причина тоже связана с моими внешними особенностями. Мало того, что я невеличка ростом, так у меня еще и несколько детские черты лица: большие глаза, чуть вздернутый носик, маленький подбородок. Грудь такая, словно только проявилась, волосы ношу распущенными по-девичьи. В бою не очень удобно, но я привыкла. Поэтому крупные, рослые агешки — особенно зрелые — не воспринимают меня всерьез. Называют «девчонкой», «малышкой», а то и «недомерком», некоторые даже предлагают отказаться от схватки — ну прямо как мама неразумной дочери! А когда противница тебя недооценивает — это огромное преимущество. Такая самонадеянная особа подсознательно сражается не в полную силу и совершает ошибки. Так было с простодушной тагаркой Крисси, высоченной загорелой брюнеткой. Лицом к лицу мы столкнулись на бруствере форта Эониса. И его защитница сначала не подняла на меня копья и крикнула: «Детка, посторонись! Не мешай женщине биться с женщинами!» Через какие-то мгновения Крисси получила мой меч в нижнюю треть живота и с отчаянным воплем полетела со стены. Ей по-своему повезло — ударилась головой о камень и не мучилась, как остальные, раненые в это очень болевое место. На гребне вскоре появилась вторая тагарка — рослая длинноногая Натессия. Она тоже не воспринимала меня всерьез: лукаво щурилась и даже улыбалась. Но очень скоро перестала — когда получила удар в холеный русоволосый лобок. Эта женщина показала себя стойкой в поражении, что я всегда ценю. Натессия очень недолго кричала, и не упала со стены, а легла на ее край ничком, обхватывая руками и ногами, чтобы не свалиться. «Натессия! Наша Натессия ранена! Натессия, держись!!!» — тревожно загомонили остальные тагарки. Видимо, моя игривая противница у них очень ценилась. Теперь она изо всех сил старалась удержаться на стене. Вся в слезах, вражеская знаменитость жаловалась своим подругам на острую боль и внезапность моего приема. «Девочки, берегитесь этой маленькой твари! — завывала Натессия, — Она меня опередила! У нее страшный удар, удар агешке прямо в пах!» Пропустив мимо ушей оскорбление, я не стала сталкивать тагарку со стены, а просто заколола под левую лопатку. Длинные ноги и руки проигравшей обвисли по обе стороны стены, лицо уткнулось в пыльный бруствер.
Сильно зажигают ситуации, когда против меня выступают сразу две агешки. Я побеждаю одну, а другая этим ошеломлена и бьется на эмоциях. Так было с сабинянками, родными сестрами Никомахой и Натахой. Мне тогда исполнилось 25, Никомахе 30, а ее старшей 35. Никомаха носила маленький шлем из полированной бронзовой фольги с гребешком — исключительно как украшение. Я сказала, что это хороший трофей, агешка в ответ обозвала меня «мелкой козой» и сразу полезла драться. Голенастая зазнайка быстро получила свое. Комбинацией обманных движений я заставила сабинянку поднять щит на грудь — и всадила ей меч в открытый пуп. В поражении Никомаха показала себя хорошо: быстро проревелась и перешла на стон. Сев на коленки и зажавшись, она грызла ремешок своего шлема, чтобы меньше стенать. И жаловалась сестрице не столько на боль, сколько на искреннюю обиду — уступает живот такой маленькой амазонке! Так и не поняла, с кем имела дело. Ее сестра стянула вязаные плавки, вставила во влагалище гирлянду стимулирующих шариков и вызвалась квитаться. Она дралась яростно и старалась повалить меня наземь, чтобы пригвоздить беспомощную. Но во время одной из таких таранных атак я подловила Натаху и посадила на клинок. Агешка получила его в лобок, в белый след от трусиков. И тоже показала себя достойно: пыталась продолжать бой раненая. Но недолго — я выбила ее древко, сдвинула щит своим и ударила в пупок, как и сестру. Натаха свалилась рядом с Никомахой — обе долго дергались и извивались, прежде чем отдали живот. У сестричек, как выяснилось, именно пуп был особым местом, за которое особо опасались. Туда и получили, мне понравилось. Меня очень хвалили за эту победу. Она стала зеркальной копией подвига другой нашей героини, белокурой Синтии, свалившей такой же родственный дуэт агешек — сестер Тамару и Наташку. Обе голые сабинянки дрались умело и яростно, но получили меч в живот. Правда, Тамара в конце поединка потеряла копье и отбивалась ножом со щитом против не прикрытой амазонки. Синтия, как и я, обхитрила младшую агешку, заставила подставить под удар пуп, а ее старшей сестре достался меч в низ живота. Мы с Синтией до сих пор по-дружески спорим, чья из наших побед красивее. И нашли решение этого спора: вызвать на парный бой, сразу две на две, дуэт отборных агешек, тагарских или сабинянок. Если нам с подругой удастся каждой из них всадить меч в пуп — то мы равные героини-агешкомахи!
Самая опасная в битве агешка — прикрытая маневренной соратницей. Она не дает атаковать свою копьеносицу в упор и сама норовит ударить мечом. Так было в сражении с тагарками у Каменных Столбов — на меня наскочила сорокалетняя агешка Стелла в паре с невысокой крепышкой Лусси. Обе дрались темпераментно, азартно и очень опасно. Коротконогая Лусси билась почти голая, в узком поясе на талии и совсем тоненьких плавках. Ее искривленный меч стремился к моей груди, а Стелла пыталась издали поразить мне обнаженный пах. Ситуация с каждой тагарской атакой становилась всё опаснее — я рисковала получить смертельный удар от одной или другой, если не от обеих сразу. «Раскрой ей брюхо!» — крикнула напарнице агешка. Лусси попыталась ухватить край моего щита, но при этом отвела свой. Стоя к темноволосой тагарке глаза в глаза, я опередила ее выпадом в пах, в лобковую струнку. Получив по пузырю острием, Лусси с воплем бросила оружие, согнулась, зажалась и отпятилась в сторону. Она кричала, что больше не может драться. Стелла запыхтела, сморщилась и быстро перешла к обороне, а для крепкой агешки это почти всегда губительно. Шаг за шагом я сокращала расстояние между нами, а затем с проворотом поразила агешку сбоку в открытую часть живота, на уровне талии. Стелла уронила копье и щит, схватилась за рану и была добита в пуп. Я не имела к ней личной вражды, но нужно было показать другим тагарским агешкам, что их ждет при столкновении с умелой амазонкой, пусть и под прикрытием. «Двойной в живот» для такой ситуации подходит идеально.
Да, в общих битвах и стычках, все против всех, я предпочитаю драться с агешками. А вот на состязаниях, когда один схватка сменяет другую по очереди, очень люблю встречаться с такими же голенькими и красивыми героинями-меченосицами, как и я сама! Примерно с той же поры, когда я победила Натаху с Никомахой, меня всё больше стали привлекать победы в полной наготе. Выступать с неприкрытым пахом для меня, активной любовницы, никогда не было проблемой — я так ходила в битвы, нося кожаный ремень через плечо наискосок, чтобы защитить сердце, печень и слабое «солнышко». Сначала меня беспокоила грудь, слишком мягкая и чуткая для наготы, но я прокачала мышечный фундамент и особыми упражнениями повысила болевой порог, в том числе на самые соски. Живот у меня маленький и крепкий, пупок расположен ниже обычного. Некоторые опасения вызывает слабое дыхло, но сражаясь голой героиней, я постоянно контролирую защиту линии «солышко-пуп».
На состязаниях многое решают условия выбора и вызова, но при прочих равных я люблю встречаться с соперницами, близкими мне по параметрам. То есть с миниатюрными, хорошо развитыми и опытными женщинами за 30, знаменитыми и умелыми. Одно время я считала своей лучшей соперницей тагарку Нэнсси. Весьма похожую на меня — тоже маленькая, мускулистая, гибкая и вёрткая — разве что общий вид не такой яркий. Зато она изобрела интересную комбинацию, завершающуюся смертельным ударом в пах противницы. Таким способом тагарочка на моих глазах одолела троих, в том числе мою ученицу Джину. Мы договорились сравнить наше мастерство на Больших состязаниях в то же лето. Нэнсси замечательно вела поединок, однако в один момент вспыхнула и очертя голову ринулась в атаку. За что была наказана встречным выпадом в живот. Я попала тагарке в дыхло, и она погибла быстро, почти без мучений.
В тот же сезон я вплела в свой Венок славы Ат-Ашшу, темпераментную брюнетку Тагара. Она не такая атлетичная и тренированная, как я, но вся гладкая, упругая и очень опасная. Годом раньше, в начале Большой битвы эта стриженая сучка сумела победить двух наших амазонок подряд — свою ровесницу Мику и старшую по возрасту Аэллу, причем обеих в низ живота. Ат-Ашша любила этот удар, крайне болезненный для большинства женщин и девушек почти любого сложения. Накануне Состязаний она с девочкой-гонцом прислала очень дерзкий вызов — заявила, что принародно покажет превосходство молодой женщины Высокого Тагара над знаменитостью амазонок (тогда меня уже можно было так называть). При встрече она вела себя с вульгарной дерзостью. Демонстративно виляла задом, снимая плавки. Хвасталась грудью (на самом деле упругой и круглой), когда скинула с плеч платок. Гладила загорелый живот, расстегивая пояс: «Смотрите на настоящую героиню Тагара!» И громко, чтобы все слышали, крикнула, что всадит мне меч «в нижнее брюхо», как она выразилась. «Ты будешь долго и больно подыхать, маленькая гадючка! Раз выставилась против меня голой героиней — получишь самый жестокий удар!» Я промолчала: не стала говорить, что научилась кое-чему у ее же соратницы Нэнсси… И в поединке быстро переиграла Ат-Ашшу — ногой пробила ее собственный низ живота. Тагарка была парализована болью, оцепенела и жалко стонала… А я в низком приседе всадила ей клинок точно в промежность. Прием «меч в матку» вызвал у заносчивой тагарки черную агонию. Она утратила человеческий облик — ревела и корчилась, как не добитый на охоте зверь. Я кончила Ат-Ашшу в пуп и в сердце, затем взяла все трофеи, включая платок и плавки. После этого тагарки долго избегали соперничать со мной: и агешки, и героини, и все остальные. Нелли, моя знакомая из Тагара, объяснила, что Ат-Ашша очень ценилась именно как непревзойденная героиня, и моя расправа над ней потрясла остальных ее соплеменниц. «Твой ужасный удар в лоно показал превосходство амазонок в таких поединках», — вот слова Нелли.
С героиней сабинянок, изысканной Марго Мо, мы состязались в одинаковом положении — восстановившись после родов и выкармливания. Я уделяла особое внимание работе над собой в этот период: не только физической форме, но и состоянию духа, его перенастройке с безграничной материнской нежности на другие эмоции. Но не я вызвала Марго Мо, а она меня. Очень уважительно — подчеркнув, что высоко ценит мою красоту и мастерство, а мои победы ее впечатляют как ничьи другие. До беременности сабинянка трижды побеждала героиней и считала наш поединок равным. «Именно с тобой мне больше всего хочется испытать себя, чем бы это ни грозило!» — восклицала экзальтированная Марго, известная среди сабинянок как поэтесса, художница и гимнастка. Для последнего занятия она была отлично сложена и развита: в тридцать два года выглядела почти девушкой. Чуть выше, но нисколько не плотнее меня, Марго Мо обладала пропорционально загорелой фигуркой. Стройная и гибкая, она двигалась грациозно и перед столкновением улыбалась мне. Сабинянка сбросила с плеч накидку из тончайшего газа, совсем прозрачного и при этом многоцветного, расстегнула тонкий поясок и показала украшения: «Это всё моя работа. Я выступаю с уникальными трофеями. Впрочем, и ты, амазонка, знаешь толк в украшениях». Кроме драгоценностей, Марго покрыла золотой пудрой соски и маленькие ареолы, а также позолотила треугольник волосиков над гладко выбритым и очень компактным женским местом.
Прежде чем состязаться со мной, Марго целомудренно, хотя и в губы, поцеловала свою ближайшую подругу Лизу Ри, тоже знаменитую художницу и ваятельницу, погладила ее волосы редкого платинового цвета и взяла из ее рук меч и щит столь же филигранной выделки, что и украшения. Молодые женщины о чем-то пошептались — мне показалось, как-то напряжено. Если я перед боем и тем более в его ходе делаю лицо-маску (хладнокровие, самоуверенность и ничего более), то Марго Мо не скрывала обуревающих ее эмоций. Ее большие глаза смотрели тревожно, узкий чувственный рот то кривился, то улыбался. Сабинянка снова сказала, очень трепетно, что поединка именно со мной она и страшится, и жаждет как никогда и ни с кем. «О амазонка! — восклицала она, — Я знаю о тебе многое, поражение меня не пугает, но буду, как только могу, стремиться к победе!» Волнуясь, Марго рассказала, что в обличии героини она свалила двух скифок ударами в грудь, а рослой и плечистой тагарской агешке Ронни снизу всадила меч под пуп. «Ты ведь тоже побеждала агешек выпадами в пупочное? Но тебе, о амазонка мечты, я буду целиться в грудь, только в грудь! В самое сердце!». От возбуждения на лице Марго проступил румянец, губы подрагивали. Я откровенно ответила, что, несмотря на всё ее благородство, этой сабинянке я попаду в живот. Не из жестокости — просто в равном открытом поединке так лучше всего победить.
Марго Мо посмотрела на меня как-то непонятно… Уж на что я хорошо сканирую соперниц, а тут не ощутила ее душевного состояния. Мы начали сходиться, затем обмениваться атаками и защитами. Сабинянка вела схватку сразу в трех стилях, чем немало меня удивила — с таким раньше не сталкивалась. Казалось, со мной состязается сразу три Марго. Одна — азартная, агрессивная и напористая. На самом деле постоянно устремляющая мне меч в грудь и даже оцарапавшая ее самым кончиком острия. Вторая — нервозная, постоянно меняющая позицию и стойку, с переменчивой мимикой, много ахающая и даже стонущая от волнения. И третья Марго Мо — самоуглубленная танцовщица, периодически отбегающая на дальнюю дистанцию и предающаяся странным, но красивым движениям, не имеющим ничего общего с боевыми приемами. Но стоило мне приблизиться — и она превращалась в Марго-первую, вполне способную отнять мой драгоценный живот.
Поединок явно затягивался, но пока не приносил особой усталости: кожа оставалась сухой, я дышала ровно и не теряла концентрацию. Сабинянка тоже если утомилась, то только эмоционально. Марго всё чаще морщилась и вскрикивала, но по-прежнему уверенно вела поединок в той же тройственной манере. За ней внимательно следила Лиза Ри. Блондинка не скрывала нарастающего волнения. В какой-то момент не выдержала и стала выкрикивать подруге советы: «Ну хватит же вертеться, дорогая! Амазонка закрывает сиськи — так садани ей в пузо!». Я услышала дельную подсказку — но самой себе. Когда Марго-первая с надсадным стоном снова атаковала, я увернулась от прямого удара (он шел, похоже, мне прямо в дыхло!) и отступила. Сабинянка начала маневрировать в двух-трех шагах. Мы обменялись взглядами — цепко, изучающе, несколько секунд. Марго Мо была явно напряжена, а я, стараясь не переигрывать, имитировала еще большее смущение… И как бы случайно приподняла щит, показав Марго почти весь живот.
Дальше всё было быстро. Даже быстрее, чем я ожидала. Сабинянка с надсадным визгом ринулась ко мне, выбрасывая меч — я опустила щит — треск и новый визг, уже на другой ноте, ноте ужаса — мой клинок впивается в тело Марго. Контрудар пришелся шатенке в подвздошье. Скифки называют такой прием «в пах сверху». Не суть важно, кто как называет — это верная погибель. Когда я вернула меч, сабинянка застонала: громко и со знакомой мне нотой смертельного отчаяния. Она бросила свое оружие, согнулась и схватилась за пробитое место. Упавшие волосы скрывали лицо Марго Мо, к тому же она мотала головой, словно отгоняла наваждение. Лиза Ри подхватила подругу подмышки, и раненая кое-как выпрямилась. Из ее глаз ручьями лились слезы, лицо искривилось в страдальческой гримасе. Удар заставлял сабинянку поджимать к себе, сгибая в коленке, то одну ногу, то другую. Я понимала, почему: и услышала это от побежденной. «Боль, какая боль! — стонала в никуда Марго. — Я умираю от боли!!! Невыносимо!!!» Затем она всё же сумела обратиться ко мне с последними словами, они до сих пор со мной.
«Ты убила, убила меня, амазонка! — почти членораздельно воскликнула Марго Мо. — Я проиграла, я уступила тебе живот на тридцатом лете… Это был честный бой, но ты дралась лучше… Опередила… И убила, убила мечом — о, в самое подбрюшие! О, там всё такое болевое! Самый ужасный удар для несчастной Марго! Добей, добей меня, умоляю!» Я, не мешкая, выполнила просьбу раненой поэтессы и всадила ей клинок в сердце. Облегченно охнув, сабинянка испустила дух на ногах — точнее, на руках подруги. Лиза Ри тут же решила оспорить трофеи Марго Мо и ее саму: блондинке захотелось отбить изысканные украшения подруги и не собирать выкуп за тело. Я пообещала, что не сниму с побежденной ни одного колечка. Как велит обычай, мы встретились на том же месте ровно через сутки. Лиза Ри с вызывающей сексуальностью сняла такую же прозрачную накидку, как у Марго, только лилового оттенка. Лизина фигура смотрелась более соблазнительно, чем у ее тоненькой подруги. На золотистом теле сабинянки сверкали богатые украшения: мой глаз отметил, что подвес с темной яшмой был явно работы Марго. Лиза пожала мне руку и сказала, что считает наше состязание равным — выступает героиней не первый год, имеет четыре победы, в том числе над двумя агешками Тагара. «Учти, амазонка — я сражалась обнаженной, как и они, и обеим всадила в пуп!» — Нежный голос Лизы зазвенел вызовом в мой адрес. Чтобы немного поколебать ее уверенность, я спросила, не беспокоит ли ее в героическом поединке обнаженная крупная грудь. «Нисколько! — усмехнулась Лиза. — Моя грудь — моя гордость. Сегодня вечером ее будут ласкать, мне всегда ласкают груди после победы».
Она на самом деле сражалась отлично! Умело маневрировала, пробовала меня спровоцировать на атаки, в которых я раскроюсь. В чем-то лизин стиль походил на мой собственный — с попытками предугадать движения соперницы. Ее тело лоснилось от первого пота, но ни малейших признаков утомления не наблюдалось. В один момент сабинянка едва не выиграла поединок: провела гадкий выпад мне подмышку. Я еле-еле увернулась — иначе моя вооруженная рука повисла бы плетью, и всё дальнейшее было бы нетрудно предугадать. С умением и грацией Лиза Ри отразила мою отработанную на тренировках атаку, завершающуюся уколом в пах. Уже в момент выпада я поняла, что острие попадет даже не в щит соперницы, а в воздух: сабинянка предвосхитила мой бросок изящным проворотом и отходом. Сдувая серебристую чёлку, Лиза довольно воскликнула: «Ну что, крошка, по вкусу ли поединок? Тебе не взять мой живот, ведь я дерусь лучше бедной Марго. Скоро ты сама свалишься мне под ноги! Чудесный будет цветок в венке моей славы — самая знаменитая героиня амазонок!»
Лиза Ри предусмотрительно отдалилась от меня, чтобы выдать эту самонадеянную тираду. Слушая ее излияния, я поняла, что мне поможет. Короткой репликой — мол, не рано ли цветочком называешь? — спровоцировала сабинянку на новую похвальбу. Сработал мой природный дар чувствовать соперницу, чем она дышит и на что нацелена. Я как бы увидела Лизу изнутри, на какой-то миг стала ей самой: предельно восторженной, упивающейся собственной красотой и неуязвимостью в равном поединке. Странное ощущение: будто не сабинянка, а я сама многословно хвалюсь и угрожаю, при этом пританцовывая и подпрыгивая, чтобы грудь дразнящее колыхалась. Лиза Ри сорила словами, я медленными шажками сокращала дистанцию. С трех шагов я имитировала атаку с выпадом в грудь. Сабинянка истошно завизжала и подставила щит. «Сука! — выпалила Лиза, — Грязная мелкая сука!». Я поняла, что противница не поняла подвоха — и продолжила комбинацию отскоком. Самовлюбленная блодниночка закипела яростью, чего я и добивалась. Подвывая сквозь зубы, она ринулась в атаку… с по-прежнему поднятым на грудь щитом. Я встретила ее красивым стелящимся выпадом, отточенным на тренировках.
В уши снова ударил лизин визг — только теперь исполненный смертельного отчаяния. Меч вошел ей слева в пах, чуть выше гладко пробритой ложбины. Сабинянка бросила под ноги меч и щит, а когда я вернула клинок — плотно зажала рану ладошками и согнулась в три погибели. Визг проигравшей перешел в жалобный стон. Лиза Ри медленно опустилась на одно колено и подняла лицо: заплаканное и перекошенное. Губы красотки (пухлые, накрашенные, на мой вкус, слишком блекло) дрожали и не закрывались. Некоторое время она беспорядочно всхлипывала и поскуливала, как побитая собачка. Однако затем Лиза Ри показала себя настоящей героиней, едва ли не лучшей, чем Марго Мо. Тщательно подбирая слова, она признала мою победу: «Ты уничтожила меня! — лизин голос звучал страдальчески, но с достоинством. — Я умираю, умираю от этой боли! Кошмарный, жестокий прием — в низ, в обнаженный низ! Я ранена прямо в придаток! Теперь мы обе твои, я и Марго, и все наши ценности, всё оружие… Добей меня, амазонка, будь же благородна!» Оторвав левую руку от пробитого места, Лиза приподняла левую грудь — открыла под удар сердце, и я не стала затягивать прощание.
А вот драться ножом я избегаю. Всё по той же причине — особенностей моего маленького тела. В ножевой схватке ее исход обычно решают безоружные удары и приемы, очень опасные именно для меня. Да, я сильная и мускулистая, да, я выносливая и хорошо терплю боль… Но всё равно пробить и даже свалить без оружия меня, невысокую и легонькую, намного проще, чем женщину среднего и тем более крупного сложения. Во внезапно вспыхнувшей портовой драке Эриадна, критская пиратка, выскочила из-за столба и пнула мне пяткой в лоб. Я упала без сознания и отлеживалась неделю, исходя рвотой. А позже, во время стычки с сабинянками на Желтом ручье, их известная атлетка Ольга, обманчиво мягкая и женственная с виду, ухитрилась блокировать мой клинок своим. Эта смуглая грудастая брюнетка опередила меня ударами коленкой в промежность и кулаком в дыхло. Я упала, а сабинянка принялась меня пинать — как потом выяснилось, сломала мне пять ребер. И наверняка заколола бы меня, беспомощную, если бы не подмога. Ольга получила двойной в живот и упала рядом со мной. Началась схватка за ее красивое тело и трофеи — прямо на Ольгу легли еще две ее соратницы. Обеим достался нож в пах, остальные сабинянки отступили, а меня, избитую до полусмерти, утащили из смертельной круговерти.
Тем не менее, я регулярно сражаюсь ножом — чтобы и в этом виде единоборства быть в форме, чтобы оттачивать навыки и испытывать себя. Ну и чтобы никто и пикнуть не смел, будто я трушу ходить в ножи! Поэтому соперниц выбираю самых опасных и известных в этом состязании. Чаще всего это скифки: они оправданно слывут очень умелыми и стойкими в голой драке с ножами и стилетами. Именно скифские женщины изобрели и чаще других практикуют Священный бой — смертельную схватку полностью обнаженными с клинками минимальной длины, только чтобы достичь органов соперницы. Со скифками интересно состязаться: они чувственны, очень импульсивны и открыты, их душа как на ладони — тем более для меня, интуитки. В ножевом бою лучше всего проявляют себя азиатки-полукровки, в их облике и боевом стиле сливаются две предковые линии, делая особо опасными и непредсказуемыми в поединке. На четверть тагаркой была 28-летняя Дашука. Она прославилась тем, что отбилась от здоровенного сартола, хотевшего изнасиловать кочевницу и скрутить в рабство. Кроме этого подвига, Дашука в Священном бою победила троих старших соперниц, в том числе сорокалетнюю Лену Ши. Эта женщина хотела прилюдно показать, как хорошо владеют ножом агешки сабинянок — а в результате получила чисто скифский удар в промежность. Правда, крепкая духом Лена устояла на дашукином ноже и была добита на ногах — в пуп и сердце.
Не дожидаясь вызова от метиски, я послала его сама. Дашука сразу согласилась, и мы встретились вечером на привычном ристалище вместе с секундантками: со мной пришла Синтия, скифка привела подружку Амиру. Дашука разделась — и внешне чем-то напомнила Марго Мо: тоже стройная шатенка со слабым загаром, такие же резко очерченные скулы, выразительные карие глаза и узкий нервный рот. Только кожа немного темнее и прическа короче, с чёлкой на весь лоб. Она не скрывала ни волнения, ни радости от встречи со мной: «Давно хотела сразиться насмерть со знаменитой амазонкой, спасибо за вызов!» Кочевницы решили заострить состязание и предложили драться без передышек. Я согласилась, но по совету Синтии выставила свое условие — право не называть задуманный победный прием и, тем более, слабые места. Дашука пожала узкими плечами: «Ну и ладно, можешь ничего не называть. А я скажу, не скрывая — скифка атакует прежде всего пах. Пусть ты и махонькая, всё равно попаду туда — не с первого, так со второго выпада!»
Но сначала она попала мне по-другому. Едва я изготовилась, как получила внезапный пинок. Видимо, Дашука хотела сразу меня свалить и целилась в промежность, но не учла разницы в росте и попала в живот. На беду, пупок у меня смещен вниз, и острая, давящая боль разлилась от матки до сердца. Дыхание перебилось, я с ужасом ждала удара ножом… Но метиска решила закрепить успех (как бы поступила и я сама) и стала с той же дистанции пинать меня по бедрам. Какими бы мускулистыми у меня они ни были, болевые точки там всё равно есть! После нескольких попаданий я уже не сдерживала стона. Думала с тревогой: еще немного и закричу, а там и упаду… Но тут Дашука решилась на выпад. Змеючка на самом деле была очень проворная — резко сократила дистанцию и без замаха саданула в грудь. Чтобы вонзить мне нож под левый сосок, ей не хватило того крошечного мгновения, за которое я успела сместиться — и пропустить дашукину руку с ножом подмышкой. Тут же я плотно прижала ее предплечьем к своему телу и приставила клинок к маленькому пупу противницы.
Дашука замерла. Ее глаза, и так большие, расширились еще больше и налились слезами, рот искривился. Амира истошно завопила: «Подруга, сдавайся, сдавайся скорее! Она угрожает пупу, это ужасно, ужасно!!!» Но Дашука впала в какое-то оцепенение: только таращилась на меня своими глазищами, чуть приоткрыв рот… А я сполна отплатила ей той же монетой. Согнутым коленом, с оттягом ступни, начала мощно пробивать низ. С блокированной рукой и, тем более, с острием в пупке скифка не могла ни отдергиваться, ни уклоняться, ни закрываться. При каждом попадании она только вздрагивала с жалобным, как у ребенка, стоном. Шатенка, правда, сдвинула бедра, но я перенесла удары на бедра и низ живота. Дашука плакала, пустила слезы и Амира, я заметила краем глаза… И в один момент — я буду помнить его, видимо, всю жизнь! — моя соперница взмолилась о пощаде. «Я сдаюсь, сдаюсь! Я проиграла! Делай со мной, что хочешь, только больше не бей! Не бей, отпусти, прошу!!!»
Я заставила метиску бросить нож и лечь на спину. Вся в слезах, она сделала это. Моя ступня побывала на лице, груди, животе и лобке поверженной. Позировала долго и красиво, как только умею, а Синтия сделала несколько набросков грифелем, чтобы потом сделать полноценные рисунки, росписи ваз и статуэтки. Потом я присела к поверженной и показала, как бы взяла ее живот, если б хотела — уколами в пупок и в промежность, в адское место между лоном и задним проходом. Но я не держала никакого зла на Дашуку, я достигла своей цели — сравнилась со знаменитой скифской героиней и показала свое превосходство. Амира клятвенно заверила меня, что эта победа точно так же зачтется в мой Венок, как если бы я убила ее подругу. К тому же мне достались дашукины клинок и украшения: немногочисленные, но массивные и из чистого золота. Скифское золото недаром считается особо ценным!
Совсем по-другому было с Капой, наполовину славянкой, наполовину скифкой. От обеих корней она взяла худшее: славянскую грубость и степную необузданность. Ходили слухи, что Капа обожает провоцировать на поединок красивых молоденьких девушек и выпускать им кишки специальным приемом «пыр снизу». Так это или нет, но полукровка сама бросила мне вызов в дерзкой форме: мол, готовься отдать живот в Священном бою, если не трусишь. В свои почти 40 лет выглядела она внушительно. Плотная от слова «плоть», большезадая и большебедрая — но двигалась упруго и плавно. Светлые волосы стригла по-славянски, шапочкой. В ее пользу был выступающий массивный живот, который сложно пробить, в минус — крупные вислые груди. Неприятное, на мой вкус, лицо: губастое, щекастое, со скошенным подбородком и округлым носом. Говорила она с презрительной миной, но по-скифски откровенно. Назвала свои точки страха, пуп и клитор. Удар острием в пупок даже при щедром сложении влечет попадание в кишки, а клитор от возбуждения начинает выпирать — поэтому воительница прикрывает его островком кудряшек, выбривая всё вокруг. Я ответила на ее откровенность, сказала про уязвимое дыхло и грудь. Назвали мы и роковые удары. Капа ухмыляясь, сказала, что всадит нож как раз в солнечное, я заявила скифке смертоносный прием на пуп.
Схватка началась с обмена пинками издали. Капе не хватало быстроты, которую она восполняла животной силой. Я уворачивалась и отскакивала, сама пуская в ход ноги. Пару раз попала скифке ниже талии, но она только пыхтела и скалила большие неровные зубы — пробить ее было труднее трудного. Капа не скрывала волнения, но была напориста… И я пропустила один из ее пинков. Большая, мужского размера, ступня скифки ударила мне прямо в солнечное! Я чудом устояла на ногах, но не могла вдохнуть. Капа сыто усмехнулась: «Ну вот тебе и конец, красотка. Сдавай живот или сядешь на нож!» Она не могла не знать, как я поступила с Дашукой и решила, видимо, так же показать свое превосходство. Но не тут-то было! Я натренировалась быстро приходить в себя даже от таких жестоких ударов и втянула первые глотки воздуха. И ответила взрывным пинком в пах. Кучерявый островок был отличной мишенью, и я не промахнулась. С утробным рёвом Капа скрючилась, схватилась за лобок, но нож не выпустила. Надув щеки от натуги, она даже попыталась меня уколоть под грудью. Но я легко отвела левой рукой ее выпад и ответила прямым тычком. Половина моего лезвия впилась в тело полукровки между пупом и отбитым бутоном. Капа болезненно выдохнула «Живот…Сука, в живот…»
Я предложила скифке сдаться чтобы, возможно, выжить — если острие не достало ей до кишок. Капа топталась на месте, зажав ладошками живот, и напряженно пыхтела. Затем подняла лицо и сказала, что я била слабо и внутренности не задеты. Решение драться раненой погубило упрямую здоровячку. Теперь и время, и расстояние работали на мой успех. Капа не могла оторвать одну руку от раны, а боль не давала действовать ногами. Поэтому она держалась на расстоянии… и теряла силы. Даже если нож не достал капиной утробы, он всё равно поразил болевое сплетение — это было понятно по стонам и гримасам. Но нет же, скифка стала всё шире открывать рот… на нижней губе показался белесый язык. Всё-таки ты получила по кишкам, милочка, это верный признак! Теперь мне оставалось дождаться, когда крепкая Капа сама это поймет и смирится со своей участью.
И она поняла. Но не скоро и не сразу. Сначала скифка стала пятиться, чтобы находиться от меня еще дальше. Начала мелко постанывать, уже совсем не закрывая рта. Потом тихо заплакала и сказала, что не может дальше вести бой и попросила передышку. Я согласилась, мне был интересно дальнейшее поведение раненой. Капа опустилась на одно колено и подозвала свою секундантку и подругу Машуту, такую же зрелую крепышку с еще более короткой стрижкой. Скифки довольно долго перешептывались. Затем Машута с грустным лицом подошла ко мне и сказала, что Капа сдает бой и живот: «Ты всё-таки задела ей кишки, амазонка. С этим ничего не поделать». По моей просьбе секундантка помогла Капе снова подняться на ноги — побежденная охала, стонала и дрожала всем телом, влажным от пота. Машута дала ей глотнуть чего-то из маленького кожаного бурдючка. Щеки раненой порозовели, и она смогла выдавить из себя несколько слов признания, половина которых были ругательствами, славянскими и скифскими. И я добила ее заявленным приемом — с размаху всадила нож в пупок по самую рукоять. Мне было интересно, как такие крупняшки реагируют на попадание в пуп. Ничего особенного: как и все, Капа по-звериному взревела, сразу рухнула в траву и засучила ногами. Тут уж и рот разинула по полной, и язык вывалила лопатой. Машута взмолилась, чтобы я скорее кончила ее подругу, даже помогла распластать дрыгающуюся Капу на спине и приподняла ее массивную сиську. Уколом точно в сердце я окончательно взяла живот одной из сильнейших женщин Скифии, от которой мне достались многочисленные украшения с самоцветами и нож, не достигший моего тела.
Ну а еще реже я практикую борьбу — потому что трудно найти соперниц, близких мне по сложению и весу. Разве что с Нэнсси, миниатюрной атлеткой из Тагара, мы боролись довольно часто, и в целом счет был равным. У меня лучше получались болевые приемы, у Нэнсси удушающие и броски. До того дня, когда в смертельном состязании я не убила ее мечом в дыхло.