Сообщение 1
В исследованиях сознания в зарубежной (американской, английской и канадской) психологии большое внимание уделяется проблеме измененных состояний сознания (ИСС). При этом первичная классификация и упорядочивание многообразной феноменологии ориентируется преимущественно на способ продуцирования ИСС.
Наша работа посвящена изучению измененных состояний сознания, вызванных сенсорной депривацией (СД) (подробнее о проблеме ИСС при СД см. [7]). Под термином «сенсорная депривация» мы будем понимать различные, даже незначительные, степени редукции поступающей сенсорной стимуляции, а не только ее крайне выраженные формы (таково содержание этого термина в психологии зарубежной). Данная область особенно интересна как своей экспериментальной разработанностью в зарубежной психологии, так и возможностью сопоставления с результатами, полученными в отечественной психологии советского периода. Так, у нас изучались особенности психической деятельности человека в условиях монотонии, социальной изоляции, полной тишины, иммобилизации, общего снижения афферентации, ограничения информации и т.д.
При рассмотрении феноменологии СД мы сталкиваемся с двумя вопросами. Первый касается того, всегда ли условия СД вызывают изменения в состоянии сознания. Так, некоторые авторы (например, П.Сьюдфельд и Р.Борри) отмечают возможность исключительно количественных изменений психического функционирования, «без решительных качественных сдвигов, обозначаемых как ИСС» [49, с.227].
Второй вопрос: может ли в принципе депривационная ситуация вызвать появление ИСС. Здесь мы обращаемся к проблеме определения ИСС. Общепринятое определение на данный момент отсутствует, что связано, в частности, с недостаточной теоретической разработанностью по ряду причин [7], [47] проблемы ИСС и в отечественной, и в зарубежной психологии (при колоссальном объеме эмпирических исследований ИСС на Западе и довольно большом материале исследований соответствующих явлений в нашей стране). Проблема определения ИСС часто решается через составление перечня характеристик ИСС, основу которого составляют набор параметров, по которым изменяется психическое функционирование в ИСС (то есть определение того, что должно меняться при ИСС), и содержательное определение критериев ИСС – того, как именно по каждому параметру должна измениться психическая деятельность, чтобы данное состояние было признано измененным. Для того, чтобы состояние было признано измененным, изменения должны происходить сразу, по крайней мере, по нескольким параметрам.
А.Людвигом в результате анализа данных по различным ИСС, в том числе вызванных гипнозом, ЛСД-25 и их комбинацией, были выделены общие черты ИСС. Это - изменения 1) мышления, 2) чувства времени, 3) выражения эмоций, 4) образа тела, 5) значимости различных явлений, а также 6) потеря контроля, 7) перцептивные расстройства, 8) чувство чего-то невыразимого, 9) ощущение возрождения, восстановления сил, 10) гиперсуггестивность [44]. Р.Могар в качестве основных характеристик ИСС отмечал 1) изменения в восприятии, 2) преобладание ощущений и образов над вербальным мышлением, 3) ослабление границ эго, 4) изменения в ощущении своего тела, 5) приостановку конвенциональной ориентации в пространстве, времени и себе. Эти черты он выделил на основе сопоставления состояний человека во время сновидений, психоделических и гипнотических состояний, определенных фаз творческого процесса, депривации сновидений и СД [47].
Ф.Соломон и его коллеги при идентификации состояний, вызванных СД, использовали такие показатели наличия ИСС как 1) появление галлюцинаций (преимущественно зрительной модальности), 2) трудности различения состояний сна и бодрствования, 3) снижение “рациональности” мыслей и эмоций и усиление их “примитивности”, 4) нарушение константности восприятия положения и формы объектов, 5) изменения в ощущении собственного тела [см. 49].
Позднее В.Фазинг на основе анализа, в частности, подобных списков у А.Людвига [44] и Ч.Тарта [50] предложил список параметров (дифференцированных от критериев), по которым меняется психическое функционирование в ИСС (сам Фазинг, стремясь подчеркнуть значимость субъективных методов для исследования ИСС, утверждал, что по этим параметрам меняется не само психическое функционирование, а его переживание субъектом, то есть форма данности психического явления субъекту). Материалом для данного обобщения были состояния сна, мистического экстаза, а также возникающие при гипнозе, медитации, СД, приеме алкоголя и различных наркотиков. Приведем данный список параметров (критерии для каждого параметра будут рассмотрены непосредственно при анализе феноменов СД). Это – изменения 1) внимания, 2) восприятия; 3) системы образов и фантазий; 4) внутренней речи; 5) памяти; 6) процессов принятия решений и разрешения проблем; 7) значения или значимости; 8) восприятия времени; 9) переживания и выражения эмоций; 10) уровня возбуждения; 11) самоконтроля; 12) внушаемости; 13) образа тела; 14) ощущения самоидентичности [37, с.208].
В связи с этим для решения проблемы идентификации состояний, обусловленных депривационными условиями, мы будем рассматривать феномены СД, анализируя их с точки зрения всех этих характеристик. С другой стороны, подобное сопоставление поможет нам выделить специфику данного состояния по сравнению с другими ИСС.
Область феноменологии измененных состояний сознания, вызванных депривационными условиями, огромна и многообразна. Это - явления, связанные с длительной социальной и стимульной депривацией на море, в Арктике и Антарктике, в пустынях и подземных пещерах, с условиями монотонии, крайней скуки, с одиночным тюремным заключением, со случаями “выхода” на большой высоте у летчиков. Сюда же относятся клинические феномены изменений сознания при билатеральной операции катаракты, абсолютной иммобилизации или длительном ограничении подвижности, а также у больных полиомиелитом, помещенных в специальный респиратор, у больных с полиневритом, при котором анестезируются ощущения и парализует моторную активность. По всей вероятности, сюда же можно отнести состояния излечения и откровения в течение “инкубации” или “храмовых снов”, практикуемых древними египтянами и греками. Существует и огромное число экспериментов, в которых направленно создавались депривационные условия.
В них формируются такие виды СД как 1) снижение абсолютного уровня сенсорных входов (может достигаться заключением в звукоизолированную камеру или погружением в воду), 2) редукция паттернированности поступающих сигналов (например, с помощью полупрозрачных очков, пропускающих рассеянный свет без форм), 3) снижение вариабельности стимуляции без редукции паттернированности (например, в ситуации монотонии).
Выраженность эффектов СД прямо связана с уровнем депривирования. В ранних экспериментах по СД (проводимых в 50-х г.г. в университете Мак-Гилла группой профессора Д.О.Хебба – В.Г.Бекстоном, В.Героном, Т.Г.Скотом, Б.К.Доаном и др.) уровень редукции сенсорной стимуляции был крайне высок: добровольцы неподвижно лежали на кровати в небольшой звуконепроницаемой камере, на глазах у них были полупрозрачные светорассеивающие очки, руки покрыты от локтей до кончиков пальцев картонными муфтами, уши закрыты резиновой подушкой при постоянном легком звуке вентилятора [39], [40], [45], [48]. В ранних опытах по СД использовался и аппарат “железные легкие” - респиратор, применяемый при бульбарных полиомиелитах, - с открытыми кранами и включенным мотором, который издавал монотонное гудение. Из респиратора человек мог видеть небольшую часть потолка, цилиндрические муфты препятствовали тактильным и кинестетическим ощущениям, его движения также были весьма ограниченны [см. 19, с.237]. Еще одна техника, предполагающая высокий уровень депривирования, - «изоляционная ванна» Дж.Лилли. Испытуемые снабжались дыхательным аппаратом с непрозрачной маской и погружались полностью в резервуар с теплой, медленно протекающей водой, в которой они находились в свободном, “невесомом” состоянии, стараясь, согласно инструкции, двигаться как можно меньше. Результаты этих исследований были ярки, впечатляющи и зачастую драматичны – галлюцинации, выраженные нарушения познавательной деятельности, возросшая восприимчивость к убеждениям, услышанным в течение изоляции, стрессовые реакции (многие бросали эксперимент раньше намеченного срока). Чтобы избежать опасных для испытуемых последствий таких опытов позднее был снижен уровень депривирования и/или сокращено время пребывания в экспериментальных условиях (что не позволяет развивающимся нарушениям достигать крайних степеней выраженности). В связи с этим сейчас используется термин «техника ограничения стимуляции от окружающей среды» (REST).
В отечественной и зарубежной психологии труда, авиационной, космической, инженерной, социальной психологии техники редукции стимуляции используются для исследования адаптации человека к непривычным или экстремальным условиям труда и обитания (таким как монотонная деятельность, длительное пребывание в ограниченном пространстве, малая подвижность, сенсорно-обедненная среда и т.д.). Так, проводятся испытания в сурдокамерах (помещение со звуконепроницаемыми стенами) и гермокамерах (звуко- и теплоизолированное небольшое помещение), опыты с гипокинезией (уменьшением двигательной активности) и гиподинамией (уменьшение силовой нагрузки на скелетную мускулатуру), достигаемой пребыванием в условиях строгого постельного режима или погружением в иммерсионную среду. Также осуществляется наблюдение за участниками полярных экспедиций, сотрудниками арктических и антарктических станций. В большинстве подобных лабораторных и естественных экспериментов уровень депривирования невысок, во-первых, из-за строгого распорядка дня и большого объема работ, который должны выполнять испытуемые [11], [18], [20], во-вторых, благодаря наличию у испытуемых возможности читать, слушать радио, смотреть телевизор и т.д. [1], [11], [12], [13], [15], [18], [21], [22], [25], [31].
Многими разделяется мнение о принципиально сходном действии условий СД независимо от самой экспериментальной процедуры. Так, М.Цукерман, проанализировавший почти все исследования, появившиеся до 1969 года, пришел к выводу, что не существует обусловленных техникой СД значимых различий в продуцировании перцептивных ощущений, о которых сообщают испытуемые. Другим подтверждением служат феномены переноса эффектов СД - например, из одной модальности в другую. Так, при зрительной депривации получают усиление тактильного, болевого, вкусового и слухового различения; иммобилизация без иных форм депривации вызывает эффекты, обычно возникающие при общей СД. Способность к переносу существует не только между сенсорными модальностями, но и между мозговыми полушариями: уменьшение входов от одной стороны тела ведет к возросшей сензитивности рецепторов той же модальности другой стороны тела. При монокулярной депривации (когда закрывается один глаз) эффекты СД обнаруживались в функционировании второго, открытого, глаза [см. 49]. Более того, М.Цукерманом и его коллегами обнаружено, что при разных типах самой депривации (сравнивались условия СД, социальной депривации (невозможности общения с другими людьми) и «заключения» (вынужденного нахождения в ограниченном пространстве и невозможности соприкосновения с окружающей средой) общий паттерн психического реагирования остается одинаковым, а меняется лишь выраженность изменений (при СД она максимальна) [51]. Тем не менее, данная проблема еще далека от своего окончательного разрешения.
Полученные в исследованиях СД данные весьма разнородны не только из-за различий в экспериментальных процедурах, уровнях и типах депривирования, из-за специфики выборок (данные факторы при их контроле обуславливают не столько качество, сколько выраженность изменений и скорость их появления). Различны имеющиеся у испытуемых имплицитные «модели ИСС» (конкретизирующиеся в соответствующих представлениях об ИСС, мотивах, целях, установках, ожиданиях) – а именно они содержательно формируют феномены СД, определяют, какое по структуре, функциям, содержанию ИСС будет развиваться у человека, как именно с учетом стоящих задач будет меняться психическое функционирование, будет ли вообще человек стремиться «выйти» в ИСС или, наоборот, «остаться» в рамках обычного состояния сознания (ОСС). При стремлении сохранить ОСС феноменологическая картина определяется борьбой двух противоположных процессов – развития ИСС и развития адаптационных, стабилизирующих ОСС процессов. В случае преобладания первого будут развиваться такие ИСС, которые представляют собой нецеленаправленные, случайные изменения состояния сознания и характеризуются хаосом, дезорганизацией прежней психической жизни и поэтому - резким снижением ее продуктивности. При выделении развития ИСС в качестве предмета исследования необходимо изучить влияние таких факторов как связанные с ИСС установки, опыт, ожидания, цели и мотивы испытуемых, их восприятие происходящего, данные факторы в большинстве рассмотренных нами опытов не контролировались (подробнее о «моделях» ИСС, видах ИСС и влиянии установок, опыта, ожиданий испытуемых на феномены СД см. в [8]).
Несомненная связь между длительностью пребывания в депривационных условиях и выраженностью соответствующих эффектов может быть обнаружена только при достаточно высоких уровнях СД, препятствующих развитию адаптационных процессов. При не очень высоком уровне депривации может произойти адаптация, а может – развитие измененного состояния [42], подобно тому, как аналогичное может произойти при приеме малой дозы психоактивного вещества или даже при его отсутствии [8].
Учитывая разнородность возникающих при СД состояний, попробуем все же найти в них общее, выделив тем самым базовые характеристики ИСС. При этом мы знаем, что в зависимости от вида ИСС (и, соответственно, мотивов, установок, опыта, ценностей и т.п.) меняется содержание ИСС (содержание и эмоциональная окрашенность возникающих образов), его функции [8], но меняются ли его характеристики? Ответ на этот вопрос мы можем дать, проанализировав наш материал.
Эффекты сенсорной депривации.
В качестве основы для сбора и анализа данных мы использовали предложенную М.Цукерманом классификацию последствий СД, где выделялись следующие их виды: 1) расстройство ориентации во времени; 2) расстройства направленности мышления и нарушения способности сосредоточения; 3) “захват” мышления фантазиями и мечтаниями; 4) беспокойство и потребность в активности; 5) неприятные соматические ощущения, головные боли, боли в спине, затылке, глазах; 6) бредовые идеи, подобные параноидным; 7) иллюзии и обманы восприятия; 8) галлюцинации; 9) тревога и страх; 10) сосредоточение внимания на резидуальных стимулах; 11) целый ряд других реакций, включающих клаустрофобические жалобы, скуку, жалобы на особые физические потребности [см. 19, с.237].
Однако имеющийся у нас материал о результатах депривационных воздействий потребовал несколько иной перегруппировки данных, для некоторых типов феноменов из классификации М.Цукермана мы не смогли подобрать эмпирических фактов. Мы осознаем предварительный характер предложенного нами способа группировки, но при существующем положении в области теории ИСС это пока неизбежно.
1. Изменение восприятия времени.
Восприятие времени в условиях СД исследовалось в нескольких аспектах. Один из них – переживание времени, которое часто искажается при СД. В основном, люди сообщают об ускорении субъективного чувства времени. О появлении такого ощущения в ходе экспериментов французских спелеологов «вне времени» (то есть длительной одиночной изоляции в подземной пещере без каких-либо временн ы х ориентиров) сообщал в дневнике М.Сифр [30, с.56,64], аналогичные ощущения описывал революционер П.С.Поливанов, вспоминая о своем длительном одиночном заключении [26, с.389]. Во время 45-дневного пребывания испытуемых вдвоем в гермокамере один из них также отмечал ощущение ускорения течения времени: «Время летит быстро, как бы проваливается в пропасть, не помню, что было, - оно просто исчезает» [5, с.101]. По сравнению с опытами «вне времени» у заключенных есть такие временные ориентиры как прием пищи, освещение через окно камеры и т.п.; отечественные эксперименты по СД вообще предполагали четкий распорядок дня и проводимых испытуемыми работ, то есть ощущение времени относительно независимо от наличия/отсутствия внешних ориентиров во времени.
Другой аспект восприятия времени – метрический: изучается, как человек в условиях СД оценивает отрезки времени. Здесь мы разделили два направления - исследования оценки больших интервалов времени (месяцы, недели, дни, часы) и малых интервалов (секунды, минуты).
Во всех исследованиях восприятия больших интервалов времени при СД была обнаружена недооценка таких интервалов. Во время своего первого эксперимента «вне времени» М.Сифр в общей оценке прошедшего времени «отстал» на 25 суток за период в 59 дней, а во время второго – на 25 из 180 дней: к тому времени он, уже зная о возможных искажениях восприятия времени, с учетом этого корректировал свои оценки [30]. Жан-Пьер Марете «отстал» на 88 суток за период в 181 день, Жак Шабер – на 25 за период в 130, это объясняется тем, что Шабер читал о возможных нарушениях оценки времени в данных условиях и в эксперименте осуществлял необходимые коррекции [30]. В похожих опытах (хотя здесь под землей пребывал не один, а 8 человек) венгерских ученых (1967 г.) участники экспедиции за 1 месяц «отстали» на 4 суток [5,180]. Дж.Мендельсон и его коллеги описали случай недооценки испытуемым проведенного в условиях жесткой депривации (в респираторе) 8-часового интервала на 1 час [45, с.101].
В исследованиях восприятия небольших интервалов времени при СД данные противоречивы. Недооценка испытуемым реального интервала времени была обнаружена после 0,5-11-суточной иммобилизации в специальном кресле и в водной среде: воспроизводимые временные интервалы были, в основном, больше заданных [6]. Аналогичное увеличение длительности «индивидуальной минуты» наблюдалось у А.Сенни в 125-дневном эксперименте «вне времени»: отсчет вслух до 120 для оценки интервала в 2 минуты занимал 3-4 минуты реального времени [30, с.111].
В одном из опытов по гипокинезии [12] была обнаружена зависимость характера нарушения оценивания от того, какую работу параллельно выполнял испытуемый: если он в это время воспроизводил заданные углы в коленных и локтевых суставах, то наблюдалась значительная переоценка отрезка времени (за 10-секундные принимались интервалы в 9, 8 и 7 секунд), то же самое происходило и во время выполнения проб на определение мышечно-суставной чувствительности обеих рук, слухового, вестибулярного, вкусового и обонятельного анализаторов. Однако во время выполнения некоторых психологических проб (корректурной пробы, решения простых и сложных задач, чтения вслух, запоминания десяти слов, отыскивания чисел в таблице Шульте), а также заданий для зрительного анализатора наблюдался обратный эффект – недооценка реального интервала.
В сурдокамерной серии опытов Б.А.Душкова и др. при аналогичном отмеривании 10-секундных интервалов у испытуемых на протяжении всего эксперимента отмечалась недооценка реального интервала времени, но сразу же после выхода из сурдокамеры - его переоценка. В гермокамерной серии наблюдалась сложная картина динамики нарушений оценки времени: при отмеривании времени испытуемым в положении сидя в первые сутки появлялась переоценка реального интервала, затем постепенно, к 28-м суткам показатели достигали фоновых, после чего продолжали расти, создавая незначительную недооценку реального интервала к 30-му дню. При оценке в положении лежа в первые дни недооценка реального интервала увеличивалась, после чего показатели понемногу начинали приближаться к действительному значению, на 21-е сутки испытуемые отмеривали время почти правильно, в последующие дни показатели продолжали уменьшаться, создавая незначительную переоценку [11].
При исследовании эффектов СД изменения восприятия времени изучались преимущественно в метрическом аспекте, без внимания оставался топологический аспект (расположение событий во времени), изменения ощущения времени изучались недостаточно глубоко. Но и относительно метрического аспекта единственный вывод заключается пока в признании факта нарушения адекватной оценки временн ы х интервалов.
В некоторых экспериментах налицо определенная согласованность разных аспектов изменений восприятия времени: в первом опыте Сифра ощущение быстрого течения времени соответствовало недооценке больших интервалов реального времени, в опыте Сенни одновременно наблюдалась недооценка больших и малых интервалов времени. Однако в ряде исследований недооценка больших интервалов сочеталась как с недооценкой, так и с переоценкой малых. Вопрос о согласованности разных аспектов восприятия времени специально не исследовался. Между тем, его анализ обращает нас к проблеме механизмов оценки времени и ее коррекции в измененных условиях существования (для достижения адаптации к ним). Так, ощущение замедления времени не влияет на оценку человеком временного интервала прямо и непосредственно (что привело бы к его переоценке), учет возможности подобных ошибок может привести к ошибкам противоположным (в данном случае - к недооценке). Возможно, выявленная в гермокамерных экспериментах Б.А.Душкова и его коллег [11] динамика изменения оценок времени отражает развитие адаптационного процесса за счет все более успешной работы корригирующих механизмов.
Одним из механизмов оценки интервалов времени является обращение к собственным физиологическим процессам, подчиняющимся, в частности, циркадным ритмам. Однако здесь мы сталкиваемся с интереснейшим фактом нарушения данных ритмов в условиях СД (наблюдения американских медиков и психологов за зимовщиками в Антарктиде [35, с.413], опыты «вне времени» французских спелеологов [30], отечественных медиков и спелеологов [2, с.48-50], психологов, медиков, физиологов России, Японии, Канады, Германии, Франции и ряда других стран в совместном проекте SFINCSS-99 – эксперименте с длительной изоляцией, моделирующем условия полета на Международной космической станции [46]). Было обнаружено, что при исключении всех внешних ориентиров во времени сначала физиологические процессы продолжают следовать обычному суточному ритму, затем ритм становится нерегулярным, 24-часовой цикл сна/бодрствования нарушается, физиологические процессы рассогласовываются между собой (так, например, периоду сна перестает соответствовать падение температуры тела, снижение общей активности, уменьшение частоты сердечных сокращений и т.д.) и перестают в целом соответствовать естественному циркадному ритму. Иногда происходил переход человека к 48-часовому («спелеологические сутки») или 28-часовому ритму, однако эти «спонтанные сутки» также отличались нерегулярностью [2], [30], [35]. В то время как у здоровых, неастенизированных людей цикл сон/бодрствование равен 24 часам, в условиях СД появляется потребность в дневном сне; у тех, кто спал днем и до опыта, его продолжительность значимо возрастает [46].
Если внешние ориентиры задают иной (нежели 24-часовой) цикл, физиологические процессы приспосабливаются к нему с трудом, а при значительном отклонении от естественного суточного цикла не приспосабливаются вообще [2, с.48-49], [30]. Значение внешних ориентиров для поддержания физиологических циркадных ритмов было продемонстрировано в экспериментах с длительной гермокамерной изоляцией: в группе, где испытуемые сами распределяли время работы и отдыха, наблюдалась очень высокая нестабильность фаз сна/бодрствования по сравнению с группой испытуемых, которые должны были соблюдать строгий распорядок дня [46]. Можно поэтому сказать, что «биологические», «внутренние часы» идеально приспособлены к правильно идущим «внешним часам», однако без последних разлаживаются, и по ним нельзя более правильно «определить время».
При отсутствии других способов ориентации во времени испытуемые ориентируются, разумеется, на цикл сна-бодрствования [30]. Однако когда есть и внешние, и внутренние ориентиры, человек отдает предпочтение первым, что показали эксперименты по «спрессовыванию» и «растягиванию» времени в постоянных условиях: в таких опытах испытуемые лишались всех внешних временных ориентиров, кроме специально отрегулированных часов, которые шли вперед или отставали (но об этом испытуемые не знали). Оказалось, что если сутки сокращались или растягивались не больше, чем на три часа, люди этого изменения не замечали [5, с.181].
Таким образом, восприятие и оценка времени является сложной функциональной системой, правильная работа которой возможна при успешной и слаженной работе всех ее подсистем и функциональных блоков – таких как оценка на основе внешних ориентиров, оценка по внутренним ориентирам (например, физиологическим показателям), оценка по событийной насыщенности временного интервала и т.д. В опытах по СД внешние показатели времени нередко отсутствуют, а такие внутренние ориентиры как физиологические процессы рассогласовываются между собой и перестают соответствовать естественному циркадному ритму. Однако здесь могут вступить в действие корригирующие механизмы, в работу которых значительный вклад вносят знания о происходящих в ситуации СД искажениях оценки времени. Поэтому чтобы определить влияние данных знаний на результирующую оценку и, наоборот, оценить работу механизмов восприятия времени без подключении корригирующего звена, необходимо строго контролировать в таких экспериментах степень психологической подготовленности к предстоящим испытаниям, то есть существующие у испытуемого знания о действии условий депривации на психику и на восприятие времени, в частности.
С.Фишкин и Б.Джонс [38] считают изменение восприятия времени показателем наличия глубоких ИСС. Р.Могар [47] также рассматривает происходящее при СД нарушение ориентации во времени как показатель появления ИСС. А.Людвиг [44] в качестве одной из характеристик ИСС выделяет нарушения чувства времени, то есть отмечает лишь один аспект изменений в восприятии времени. Он говорит о появлении чувства безвременья, ощущений остановки времени, его ускорения или замедления. В.Фазинг также говорит, что одной их характерных особенностей ИСС является изменение переживания протяженности времени - оно становится, по выражению Р.Орнштейна, нелинейным. Кроме того, Фазинг отмечал и нарушения процессов оценки временной протяженности [37, с.210-211]. Все подобные феномены наблюдаются и при СД.
2. Расстройства произвольного внимания и целенаправленного мышления.
В отечественной психологии труда давно известно, что такой вид СД как монотония приводит к значительным трудностям концентрации и переключения внимания, снижению бдительности [9], [20, с.11] - например, у экипажей самолетов, управляемых с помощью автопилотов.
В сурдокамерных экспериментах [11], [20, с.170] и в опытах по длительной гипокинезии [1], [6], [14], [21], [25], [33] было обнаружено ослабление внимания и целенаправленности мышления. Почти все испытуемые в той или иной степени отмечали быструю утомляемость при смысловом восприятии, жаловались на неспособность последовательно обдумывать разные несложные и ранее приятные ситуации, в самоотчетах указывали, что “невозможно на чем-либо сосредоточиться”, “мысли путаются”, становятся “короткими, перебивают друг друга, часто разбегаются” [6], [11], [20, с.170]. О трудностях удержания хода рассуждения, доведения мысли до конца, о наличии периодов «умственной пустоты» сообщали испытуемые в опытах Г.Ханта и К.Чефурки с кратковременной (10-минутной) СД [42, с.871]. Нарушения произвольного внимания (по результатам выполнения разных вариантов корректурных проб и таблиц Шульте, которые соответствовали данным самоотчетов) наблюдались и в гермокамерных экспериментах [11, 23].
После сурдокамерных экспериментов также наблюдались нарушения целенаправленности мышления и “перескакивающее” внимание: каждое новое впечатление вызывало забывание предшествующего и переключало внимание на новый объект, в разговоре человек постоянно перескакивал с одной мысли на другую, увлекаясь поверхностными ассоциациями, отмечалось снижение логичности и систематизированности отчетов. О.Н.Кузнецов и В.И.Лебедев рассматривали это снижение как следствие эмоциональных нарушений (гипоманиакального синдрома), наступающих при выходе человека из экстремальных условий и начале его адаптации к естественным [20, с.267-270].
Подобные нарушения внимания и мышления были показаны уже в ранних экспериментах по СД, проведенных Дж.Мендельсоном и Фоули [см. 19, с.237], П.Сьюдфельдом и Р.Борри [49], В.Героном [40, с.16-17], С.Фридманом, Г.Грюнебаумом и М.Гринблаттом [39, с.66], Дж.Мендельсоном, Ф.Кубзанским, Г.Лейдерманом и др. [45, с.111]: испытуемые отмечали, что им было трудно сосредоточиться на чем-либо, их “разум блуждал”, мысли вливались в неконтролируемый поток сознания, затруднялось их выражение логически непротиворечивым образом. Содержание самоотчетов соответствовало объективным показателям: так, Герон обнаружил значительное снижение продуктивности в заданиях на умножение в уме двух- и трехзначных чисел, продолжение серий чисел, схватывание арифметической проблемы, создание новых слов из букв заданного слова, анаграммы, увеличивалось число ошибок, испытуемые не удерживали инструкцию [40].
В своих самоотчетах испытуемые часто упоминали о “вторжении непрошеных мыслей” [21, с.89], которые могут оказывать пугающее действие вследствие своей силы и неинтенционального характера [49]. Этот феномен “непрошеных” (то есть не контролируемых самим субъектом) мыслей часто описывают в своих дневниках люди, пережившие длительное одиночное тюремное заключение [26, с.342].
Причина наблюдаемого снижения продуктивности мышления - разрушение организованной и целенаправленной познавательной деятельности. Так, Сьюдфельд на основании анализа более чем 80 исследований обнаружил зависимость снижения результатов когнитивной деятельности при СД от степени сложности предъявляемых задач: ухудшение выполнения было вероятнее при относительно сложных задачах (задачи с “открытым концом” – например, придумывание историй и решение творческих проблем), нежели при более простых (запоминание вращений или арифметические операции в уме) [37, с.192].
В основе дезорганизации мыслительной деятельности, с нашей точки зрения, лежат, прежде всего, мотивационно-смысловые трансформации (что не исключает, разумеется, изменений в операционально-технической стороне деятельности при СД). Одним из доказательств этому могут служить следующие факты, обнаруженные М.А.Гердом и Н.Е.Панферовой при исследовании влияния иммобилизации на когнитивные функции. 1) Испытуемый с трудом мог заставить себя выполнить работу, требующую интеллектуального напряжения. 2) Ухудшению интеллектуальной деятельности соответствовало понижение настроения. 3) Появление эмоциональных сдвигов предшествовало во времени изменениям познавательных функций. 4) Обнаруженные защитные реакции были направлены на поддержание положительного эмоционального состояния, а их исчезновение приводило к появлению глубоких нарушений мышления, внимания, восприятия, памяти [6].
Итак, при СД нарушается организация познавательной деятельности, и, соответственно, могут разрушиться достаточно фиксированные и стабильные формы такой организации - ВПФ (словесно-логическое мышление, опосредованное запоминание, произвольное внимание, осмысленная речь). Кроме вышеприведенных данных мы располагаем, например, представленными Мерриеном сведениями о снижении уровня абстрагирования (наряду со снижениями речевой функции, сужением интересов, ослаблением памяти) у лиц в условиях очень длительной географической и социальной изоляции - моряков, находившихся на необитаемых островах в одиночестве несколько лет [21, с.39-40]. П.С.Поливанов в своих мемуарах вспоминает о заключенных, которые после нескольких лет полного одиночества разучивались говорить или, по крайней мере, говорили с большим затруднением и забывали многие слова [26, с.384]. Герд и Панферова обнаружили, что при иммобилизации речевые реакции становятся примитивнее [6].
Изменения внимания отмечались В.Фазингом как одна из характеристик ИСС: при ИСС может смениться направленность внимания (на внешний мир или на себя самого), усилиться его концентрация на каком-либо одном объекте, что, разумеется, ухудшает его переключаемость и затрудняет фиксацию на чем-либо еще [37]. (Обнаруживаемые в опытах по СД нарушения произвольного внимания не упоминаются Фазингом).
Другой характеристикой, по Фазингу, является изменение во внутренней речи: ее удельный вес уменьшается, ухудшается ее связность, взаимосоответствие с действиями человека и с текущей ситуацией, в содержании внутренней речи увеличивается доля фантазий [37]. Для ситуаций СД (а особенно – длительной изоляции) мы располагаем лишь отрывочными сведениями о нарушении связности внешней речи.
В качестве третьей характеристики Фазинг выделяет изменения «мыслительных процессов высшего уровня» - процессов творческого мышления и принятия решений: с одной стороны, их осуществление затруднено, по мнению Фазинга, из-за нарушений кратковременной памяти и критики, с другой, - известны случаи появления действительно творческих решений именно в ИСС [37, с.209]. В ситуации СД действительно обнаруживаются трудности решения сложных мыслительных задач. Связь этого с нарушениями памяти не установлена из-за отсутствия (за редким исключением) исследований мнестической деятельности при СД.
Говоря о такой характеристике ИСС как изменения в мышлении, А.Людвиг (упоминая и о нарушениях произвольного внимания) подчеркивает переход в ИСС к доминированию архаических модусов мышления, которые связаны с ослаблением так называемой проверки реальности, нечеткостью различий между причиной и следствием, амбивалентностью мышления, сосуществованием противоположностей, несовпадений без переживания какого-либо конфликта, снижением чувствительности к логическим противоречиям [44]. Хотя отмеченный Людвигом феномен практически отсутствует в представленных отечественными исследователями СД данных, это может быть обусловлено как иными категориальными установками советских ученых, так и трудностями его выявления из-за не очень высокого уровня депривирования. Тем не менее, следует вспомнить идеи Л.С.Выготского, что генетически более ранние типы сознания (по сравнению с сознанием, единицей которого является понятие) сохраняются у человека в качестве подстройки, в «снятом» виде в ведущих формах [3, с.18] и могут выходить на первый план как при распаде ведущих форм мышления (например, при шизофрении), так и в состоянии бодрствования (в периферическом восприятии) [3, с.168], [4, с.188].
3. Особенности эмоционального реагирования.
Многие исследования убедительно показывают, что депривация различных видов (сенсорная, когнитивная, эмоциональная, социальная) ведет к развитию депрессии, тревоги, страхов. Такая картина наблюдалась в условиях Крайнего Севера (по данным Л.Е.Панина у 43% обследованных полярников) [20, с.11], [24, с.117], [35, с.412], [46]; у работающих в затемненных помещениях на кинофабриках, в крупных фотоателье и в полиграфической промышленности (данные К.К.Яхтина [см.20, с.11]); у путешественников, переплывавших в одиночку океан (Д.Слокам, У.Уиллис, А.Бомбар, Дж.Риджуэй) [21, с.40], [32, с.347]; у работников гидрометеорологических станций [35, с.412]; у лиц, длительно находящихся в одиночном тюремном заключении [21, с.40], [26], в изоляции подобно Ричарду Бирду на отдаленной антарктической базе в течение шести месяцев в условиях полярной ночи [21, с.42] или М.Сифру при длительном одиночном пребывании в подземной пещере [30]; у испытуемых в экспериментах по гипокинезии в условиях длительного постельного режима [6], [20, с.249-250], [22], [33, с.94] и в исследованиях действия фактора «заключения» [10, с.404]. Кроме того, своеобразные расстройства (так называемые «болезнь каяка»), одним из